4. Пиво с раками

– Я тебе так скажу, Хома: пиво с раками – это намного лучше, чем с разными бараками обамами да кэмеронами разбираться насчёт всяких базовых европейских ценностей. У нас с тобой есть и свои, понимаешь, нашенские ценности, – разглагольствовал дед Амвросий, подкидывая в костерок сухие дровишки, собранные на берегу. – Вот они, эти ценности. Скоро будут готовы!

Он только что на закуску самолично наловил полведра раков.  Место обитания шикарного деликатеса к холодному пивку ему давно знакомо: под камнями в нескольких метрах от берега они и водятся в изобилии. Не собирался Амвросий купаться да нырять, а Хома вдруг явился, не запылился на бережок с двумя литровыми бутылками «Оболони». Пришлось раздеться до трусов и срочно промышлять ползучую закусь.
Нельзя сказать, что дед Амвросий пиво шибко любил, но ему всегда нравились варёные раки и неспешная беседа под тихий шелест волн в камнях. А пиво… Пиво служит лишь добрячей смазкой для такой расслабухи.

Голубой дымок змеился вверх, растворялся в вечернем воздухе. Костерок весело потрескивал, вода в ведре уже закипала, источая душистый запах, а несчастные раки наконец-то перестали отчаянно шевелить клешнями и начали стыдливо краснеть. Через пару минут дед Амвросий слил кипяток из ведра в полыхающий костерок и вывалил пунцовых раков на тот самый плоский камень, который издавна приспособлен под место трапезных бесед.
Хома скрутил с бутылок колпачки, одну подал Амвросию:

– Над здоровьем изголятыся мы нэ будэм, по пузырьку на пузо и – хэрэ, – заключил весело он и уселся удобно, крестиком свесив ноги. – Пыты, конечно, – бэсполезно, а нэ пыты – лышне пидозриння: або людына хвора, або подлюка вэлыка.

– Это точно! Нам пить до одурения в наши-то солидные годы совсем негоже, но смачнэ вкушать сей деликатес всё же можно, – не возразил, а как бы дополнил мысль друга дед Амвросий. – Вот бабуси наши сдуру иногда с нас шкуру снимают: мол, пить не можно, здоровью шкодуем, та всё прочее… А я тебе так скажу: пить пользительно, но тилько трохи и каждый божий день. Недавно видел про это самое передачу по телеку. Оказывается, доброе вино в Древней Греции позволительно было пить только знатным гражданам. Буржуям, стало быть. Вернее, пили вино все, даже дети, но разбавляли его водой и заместо воды же и употребляли. Сократ, тот вообще пока не выпьет свою норму, соображать высоких мыслей не мог. Может, лишь благодаря вину он и стал гением. Он же, как Ленин или Маркс, книг не писал по ночам. Всё, что экспромтом балакал, ученики слушали, а потом старательно записывали. Потому и дошли до нашего времени его размышлизмы. Умных мужиков в той Греции на ту пору много водилось, а наших Сократов нынче бабы травят, как мышей.
Дед Амвросий говорил и одновременно колупал раков, отхлёбывал из бутылки пиво и сытым котом жмурился от удовольствия. Голое по пояс тело под жарким солнцем к середине лета уже запеклось и стало цветом свежекопчёного леща, но вместо чешуи  худая грудь и плечи покрыты седой курчавостью.

– Добра цэ штука – жисть! – заключил Хома и тоже сладко прищурился.
– Да уж! – охотно согласился Амвросий. – Нам она дана для счастья. А мы – оболтусы! Мы не понимаем ценности такого дара и прилагаем массу сил, чтоб её испохабить, сделать невыносимой, пошлой, грешной. Я об чём? Я опять про эти новомодные европейские ценности. Почему-то господа Рузвельт и Черчилль не пытались учить Сталина всяким демократическим содомским грехам. А эти… Они там, в своих брюсселях, совсем из ума выжили. Вот с Украиной обещают скоро подписать какое-то соглашение про ассоциацию в Европейском Союзе, про торговое и экономическое, понимаешь, сотрудничество. Корысти с такого сотрудничества, как с чёрта смальца. Да прежде чем такую писульку наши тупорылые ассоцианты от имени народа Украины подмахнут, от нас с тобой потребуют признать и однополые браки, и право гомиков на венчание в церкви, и усыновление детей в семьи педиков и лесбиянок. Тьфу, мать их!.. Толерасты хреновы. Уже пора их Брюсселю переименовать в Содом.

– Це так! – кивнул Хома. – Тоды ж ще Вашингтону амэрыканську  потрибно пэрэмыноваты у Гоморру, а саму Амэрыку – в импэрию Добра. Импэратор Обама – це звучит гордо!

– Хе-хе!.. Да уж… Вот взять Брежнева Лёньку. Тот тоже с мужиками целовался взасос, но исключительно по политическим симпатиям. Хорошая баба была Индира Ганди, однако к ней он даже чмокаться в щёчку не лез, чтоб в горячей южной женщине гнусные надежды не вспыхнули. Классовый отбор делал, лобызал исключительно коммунистов и представителей угнетённых народов. Даже африканского людоеда Бокассу, было дело, обсосал! А намедни глядел по телеку на еврогеев и токсикоз одолел: с виду нормальные вроде бы парубки, а целуются да милуются меж собой, как с девками.  Мужик мужика может целовать только в гробу, да и то не взасос. Ты вот что, Хома, если я раньше тебя загнусь, хотя не скрою: имею планы дотянуть лет до ста, а там будем посмотреть, то разрешаю чмокнуть в лоб всего разочек. Но не в губы! Ослушаешься, тут же из гроба сблюю на тебя – так и знай! Не люблю я это дело, брезгую шибко!

– Вот чего удумал! Да на хрена мне лобызаться да миловаться с тобою, с мертвяком холодным! Некрофила нашёл! Обиж-жаешь!.. Я и живого тебя по пьяни ни разу даже… а то поймёшь как-то неправильно. Кстати, вот ты мужик умный, интернету читаешь, книжки всякие… объясни мне, тёмному крестьянину, в чём разница между педиками и гомиками?

– Да откуда же мне знать, в чём разница! Опыта паскудного у меня никакого нет, мы как-то привыкшие по старинке иметь удовольствия. По старинке оно как-то приятнее и понятнее, только от таких утех детишки и плодятся. Бог, Он, понимаешь, творчески всё обмозговал: у каждого органа своя рабочая функция имеется. Голова, например, для чего нам нужна? Чтобы думать и чтобы ею раков жрать. И прямую кишку по прямому назначению надобно использовать, не стоять раком, не превращать её во влагалище.

– Дремучий ты, Амвросий, мужик. Нет в тебе прогрессу, понимаешь. Королева англицкая, она постарше нас с тобой будет, однако самых что ни на есть передовых взглядов придерживается. Современная старушенция. Вот мы не находим интереса в этих странных сексуальных приятностях, а Её Величество целиком одобрила гейское новаторство. Мол, пусть все трахаются, куда хотят и с кем хотят. Хоцица – анально, хоцица – орально.

– Отож! Психи переделывают нормы человеческие. Старый способ скоро станет признаком дурного вкуса или даже позорным извращением и будет преследоваться по закону! – весело воскликнул Амвросий. – Свобода-матушка! Каждый достоин, чего гнилая душа возжелает.
Подскочил, нервно почесал зад.
– Фу ты, ну ты, раком гнуты!..  – рукой беспомощно махнул и опять уселся на камень. – Оно, может, и так: королева всякие высшие образования прошла, разумение и толк во всём имеет, а я мужик дремучий, кембриджев не кончал, потому передовыми западными технологиями шибко брезгую. Но хоть убей, не пойму, как и чем лесбиянки заменяют мужской агрегат? Это же гениальный шедевр творческой фантазии Господа, ему замены нет ваапче!

– Помыляешься*, старчэ! Ноне у сексшопе, балакают, можна купыты  усякые любопытные штучки-дрючки, шоб заспокоюваты похоть: хочь фаллос с электричэскым механизмом,  хочь рэзынову «маруху».

– Знаешь, друже, не хочу с тобой спорить. Купить можно всё, но стыда на витрине не видел ни разу. Ни на одной фабрике его не производят, потому и пришло к нам время бесстыдства. Но на этом разгул свободы ни в коем разе не остановится. Анархия будет разбухать до той поры, пока мораль от горя повсеместно не умрёт. А как только дуба врежет, её с весёлой музыкой похоронят, и очень скоро эти нехристи нас всех начнут убеждать, что скотоложство – мол, тыры-пыры, весьма приятная и пользительная штукенция. Чего уж мелочиться во грехе! С ослами и ослицами станет жутко модно забавляться, в храмах венчаться, козлят усыновлять, тёлочек удочерять. А ещё свеженьких мертвецов из морга по сходной цене заказывать на одну ночку, чтоб во все дырки до полного удовлетворения непотребных потребностей... Гуляй, Вася, пользуйся плодами извращений, нет, достижений европейской цивилизации!..  Помнишь, твоя Ксюха в школе ещё училась в классе седьмом или восьмом, а ты возмутился страшно, что им там раздали цветные листовки с картинками да с похабными инструкциями про безопасный секс.

– Как же, как же, дюже добрэ памьятаю! Я тоди у школу прыбёг, з вучытэлкой поскубався. Она мэни: «Так нова програма вымагае!» Страшный сон капитализму! Разврат кругом. Пролетариев свободного сексу з малолэтства взращивают. Ни, радянська влада  була скромнише, вона для людства прыемна. А Европа, гляжу, зовсим з глузду зъихала.

– Неужели, Хома, мы с тобой из последнего поколения, кто встречал девичью честь на свадебном ложе?  Я ту ночь хорошо помню. Сам стушевался страшно, и Мария моя дрожала. Знала, что так надо, а просила не спешить. Жалел её, не спешил, хотя сам истомился от желания. Вот так оно было… красиво, по-человечески. Прекрасное чувство, незабываемое… Да и ты со своей наречённой, с Ганной, долго, помнится, женихался без всяких гражданских браков.
– О-о-о…Та страшно спомьянуты! Вона и пид ручку забороняла браты, шоб люды нэнароком чого дурного нэ подумалы, – признался Хома. 
– Мы с потаскушками дел не имели – позорное это звание к нашим подружкам не клеилось. Чистыми они были, такими и остались перед Богом и людьми. Девицы с тёмной славой уезжали в города, где их никто не знал. Там старались выискать себе вахлаков и шустренько их окольцевать.  А нынче девственность не в почёте вовсе, чуть ли не в старомодный, понимаешь ли, позор или пережиток возведена. Продвинутые девицы комплексов не имеют. Читал недавно в интернете, когда немцы в Германию угоняли на работу наших девушек, врачи там их проверяли и удивлялись: почти девяносто процентов из них к двадцати годам не знали сексу. В Германии, там другая картина рисовалась: их фройлины и фрау не шибко-то придерживались благочестивых нравов. Оттуда вся эта зараза к нам катится, законами закрепляется и силой нагло насаждается.

– Ты прав, друже. Наши бабы много краше.  Ганна два года меня мурыжила. Веришь ли,  на свиданках хочу того самого… а она делала вид, будто ничего не хочет ваапче. Ох, и измучила меня!.. Со свиданок возвращался на раскоряку – опухало кое-где, кое-что. Зато после свадьбы уж я-то с ней поквитался сполна. Оплатила за все мои страдания: каждую ночь мстил, мстил, мстил… 

– Кхе-хе-хе! Ты, Хома, до сих пор мстишь или как?..
– Или как… Моя «мстилка» ещё чуток иногда шевелится, а у Ганны это самое «хочу» давно заржавело.

– Не горюй, друже! Скоро у тебя юбилей, так я на день рождения в сексшопе резиновую подружку тебе куплю, с ней будешь каждую ночь продвигать европейские ценности в жизнь! А знаешь ли ты, чем особо хороша резиновая зазноба? Она золотой характер имеет. А уж терпеливая какая, не то, что наши стрекотухи! Можешь хоть каждый вечер пьяным к ней под бок подкатывать, от неё слова попрёка ни за что не услышишь. А ещё предохраняться не нужно от сифилиса или какой другой пакости. И не беременеет вовсе. Согласись: шикарный подарок. Царский!..

– Нэ каркай, поки наши дружины* не почулы! Як збэруться тучкы в кучкы – будэ громовыця!
И вдруг за спиной громыхнул разъярённый голос Ганны:

– От же опойцы бесстыжие!!! Да я вам сама резиновых краль накуплю и подарю каждому. Пусть они вам, старые извращенцы, и портки стирают, и на кухне весь день жарят да варят, и по ночам милуют аж до третьих петухов!
Глянула на мужиков, будто жуков на булавку нанизала, и холодно скомандовала:
– А теперь, половые разбойники, ползите по домам. Галопом!..
Амвросий расплылся в улыбке, привстал и почтительно отвесил поклон Ганне, потом без суеты принялся наводить порядок на плоском камне, чтоб мусор после посиделки не оставлять, а Хома испугано, хоть и не галопом, но поспешил к жене.
- Мы же аккуратненько, мы же не до самого "не могу", - оправдывался он, виновато хлопая глазами.
- Бесстыжий! - вынесла суровый приговор жена. - Хоть бы извинился.
- Ну, извини, дорогая. Извини...
- Да зачем мне нужны твои вечные извинения, старый шалопай?!..



Помиляешься (укр.) - ошибаешься
Дружина (укр.) - жена