Про жизнь

    "Я убеждена, что оптимист - именно оптимист, а не весельчак - это не тот, кто видит и надеется только на хорошее.
    Оптимист, это тот, кто познал и претерпел много зла, кто больно и жестоко от него страдал, познал ему цену и убеждён: если зло уничтожить невозможно, надо растить и защищать добро.
    Исходя из выше изложенного, утверждаю, что оптимист (по сути, а не по форме поведения) - вовсе не наивный идеалист."


Запал кончился и Кеша, обдумывая текст, засмотрелась в окно.
Высокий парень в бейсболке попинывал мяч, второй, ниже ростом, что-то вертел в руках и периодически протягивал ногу к приблизившемуся мячу. Высокий, проявляя резвость, тут же загребал мяч под себя и продолжал попинывать.

    "Не надо его дразнить или унижать - он многое перетерпел, и, как правило, умеет дать сдачи. И если не делает это сразу, значит, не хочет портить себе настроение и даёт задире время одуматься."


Двор за окном опустел.
Жара усилилась. Хотелось мороженого. И не хотелось выходить на улицу, да и просто шевелиться.
- А пойду-ка я в кафешку. Там кондиционер - зверь. Там и мороженого поем, и посижу на холодке.

Сменив тапки на босоножки Кеша хлопнула дверью.
Двор по-прежнему пуст.
Из под арки на улицу, потом направо и пару кварталов вдоль.
- Через пару минут буду в раю - успела подумать и натолкнулась на живот.
Ну да, живот, принадлежащий высокому плотному мужчине, что стоял сразу за воротами. Недоумение от неожиданного препятствия смешалось с терпким запахом роз. В руке, нет, ручище стоявшего было не меньше двадцати веток кустовой розы.
- Этакий розовый куст - подумала и добавила - не ногах и в брюках.
Смешливое настроение редко покидало Ксению, Кешу для своих.

Лакомство, прохлада и ненавязчивый музыкальный фон привели в блаженное состояние, которое скоро сменилось бодростью. Захотелось доспорить в сообе.
- Оптимисты, это те же юродивые - надо ж так сказать.
- Оптимисты, это просто инфантильные люди - а самому едва 18 стукнуло.
- Оптимист, это только что родившийся пессимист - щас я тебе отвечу.
Из сумки появился планшетник, по экрану бежали буковки, пока не завибрировал телефон. Разговор вернул мысли на грешную землю и напомнил, что пора готовить обед.

У арки во двор маячила внушительных размеров мужская фигура в светлом пиджаке, несмотря на жару, и розовым букетом, нет, клумбой цветов в руке.
- Как рука не отвалится, такой букетище держать? - подумала, подходя к калитке в воротах из чугунного ажура.
- П-подождите, п-пожалуйста. Как думаете, легко держать т-такой букет н-на жаре? - сдержанно спросил обладатель живота, что пару часов назад стал препятствием к мороженому.
- Не знаю - честно призналась, уже открыто разглядывая чьего-то многострадального кавалера.
- И цветы жалко. А она н-не выходит. В-возьмите, п-пожалуйста, в в-воду поставьте... - добавил уже совсем тихо.
Глядя в след удаляющейся прямой спине почувствовала, что сжимается сердце. С чего бы?
- Обидели... - неожиданная жалость подступила, встала комом в горле, давила слезу.
- Да ладно, что как дура?- попрекнула себя, но не помогло.

Борщ варился как всегда, но нужной остроты не было. И кислинки, бодрящей, пряной добиться не удавалось.
Перед глазами стояла удаляющаяся спина, и казалось, да нет, точно были слёзы. Так он уходил, как идут, когда дорога видна не отчётливо. Когда плачут.
- Да всё уже, успокойся. Тебе-то что? - начинала сердиться на себя.
- А что я мужу скажу про цветы? - не тревожно, но как-то с неловкостью подумала.
Розы, все двадцать одна веточка, заняли ванну целиком. Жаркий воздух подсушил лепестки, но в целом вид у них был ещё бодрый.
- Пусть полежат, пока Влад не пришёл. Он будет поздно, розы успеют напиться. Потом расставлю по дому. Вот розарий получится! - на том и успокоилась. Выстроенные в ряд поступки навели порядок в мыслях.
До прихода мужа Ксения больше не вспомнила о происшедшем.
Вечером всё рассказала Владу. Он спросил, куда она эту клумбу ставить будет, посочувствовал неудачнику и уснул.

На следующий день после случившегося Кеша вспомнила грустную спину.
- Не грусти, я не дам им погибнуть – словно утешая, мысленно пообещала незнакомцу.
Будто участь цветов, долго томившихся без воды его огорчила, а не собственная отвергнутость.
Или так она представляла, что безответная любовь заключена в цветах. И пока они живы, есть надежда.

Три недели билась за благополучие розария: купала, подрезала, опрыскивала. Три недели розы демонстрировали бодрость, только пахли чуть меньше.
Влад ревниво наблюдал за её усилиями, но делал вид, что не замечает.

Когда розовые головки окончательно поникли, собрала лепестки, рассыпала по воде в ванной и сама погрузилась почти с головой.
Кап-кап – из крана капли, как метроном.
Мечтательность свойственна не всем, но мечты о любви – другое дело. Лепестки, ставшие символом любви незнакомого человека, плавали в воде. Это мерное покачивание под метроном капель навевало сонливость.
На секунду показалось, что снова видит спину незнакомца, тот поворачивается, смотрит прямо на неё и улыбается.
А лицо, это лицо Влада.

От неожиданности взмахнула рукой, брызги полетели в потолок, и она проснулась.
Грустное настроение больше не возвращалось. Появилась уверенность, что всё хорошо у незнакомца и его избранницы.
- Испеку-ка я кекс. А сверху украшу клубникой. Горой клубники.
Сменив тапки на босоножки, шмыгнула за дверь. Вышла из арки и внимательно огляделась, словно ища незнакомца. Никого не увидела и окончательно уверилась в благополучном исходе отношений незнакомой пары.

Было душно, и небо хмурилось.
- Вот бы гроза. Успел бы Влад до ливня – перебирала клубнику, посматривала в окно. Кекс уже был на подходе. Осталось взбить сливки.
Хлопнула дверь, в прихожей послышалось копошение. Выглянув из кухни, Кеша не сразу увидела мужа - первым «шёл» куст из роз.

******
…я уже не надеялся дождаться и не уходил только потому, что не знал, куда цветы деть. Бросить рука не поднималась, и в голову ничего не приходило.
Пока Ксения из ворот не выскочила, прыткая на такой-то жаре. Подумал, если Ира не выйдет, сам зайду, хоть и велела на глаза не показываться. Потом снова эта пигалица, шустрая. Я уже уверенность подрастерял. А она цветы взяла и в спину мне смотрит, чувствую, что смотрит. Думает, наверное: «Вот тюфяк». А сама вприпрыжку, и глаза озорные. Я как проснулся, понимаешь? Ирка то ли за меня боится, что этот её придурок в драку полезет, а у меня ранение. То ли за него, что одним щелчком прибью. Решил, пойду и на месте разберусь. Что женщина может?
Подошёл к двери, звоню, а он наорал не неё, запер и ушел. Хорош бы я был, если б не вернулся. Выбил дверь, забрал ревущую и домой.
- Кеш, дай нам ещё по кусочку – мужчины доедали на кухне кекс, пока Ира показывала Кеше, как розам кончики щепить, чтоб стояли дольше…

Во дворе мальчишки вяло пинали мяч. Обещанное похолодание не знало, наверное, что должно прийти. И город изнывал от зноя.

    "Оптимист выхаживает брошенные цветы не потому, что верит в чудо, а потому, что пока они живы, у них есть шанс. А значит, есть за что бороться. Он не рассуждает, вдруг усилия пропадут зря. Он видит шанс и к нему идёт."