Глава 20

                ГЛАВА 20


            До последнего момента Алина держала в тайне от Артёма, что уезжает на съёмки. Узнав об этом, бой френд закатил сцену ревности и грозился приехать к ней, как только заподозрит неладное. "Совсем дурак! И зачем я только с ним связалась!" – сокрушалась актриса. Несмотря на возражения, он потащился провожать её на вокзал. Это были мучительные сорок минут в такси. Алине хотелось скорее избавиться от него:

            – Пожалуйста, дальше я сама.

            – Давай свой чемодан.

            – Мне нетяжело.

            – Я хочу, чтобы все видели, что ты не одна.

            – Кто все? Никому нет дела до меня.   
      
            Она давно поняла, что спорить с ним бесполезно, у него было какое-то своё представление о реальности. Алина отпустила ручку чемодана. Возле вагона отделаться от Артёма оказалось так же непросто, она махнула ему рукой из окна купе, но он помотал головой и остался стоять. К чему все эти глупые сцены? Юноша явно переигрывал. Не было у него той пылкой любви, которую он всё время пытается изобразить. Такое поведение вызывало недоумение, и об ответных чувствах не могло быть и речи. Алина не могла простить себе минутную слабость, которая обернулась для неё головной болью. В первый же вечер надо было гнать его поганой метлой. Она совсем не разбирается в людях. Пошёл сильный дождь, провожающие и пассажиры исчезли с перрона в мгновение ока. Было забавно наблюдать за тем, как самодеятельный Отелло, превратился в мокрого воробья. Алине не было жаль его, просто надоело смотреть на это нелепое изваяние. Она вышла из купе и приказала:

           – Артём, иди домой!

           Он должно быть продрог до костей, и послушно рванул по лужам к зданию вокзала. Алина вернулась в купе, где первым делом достала из чемодана роман Толстого. Открыла на семьдесят пятой странице, но смысл прочитанного ускользал. Состав тронулся. Алина продолжала бездумно смотреть в книгу и не заметила, как стала мечтать. Погрузившись в приятную дрёму пассажира поезда, когда хочется думать, что всё плохое осталось в прошлом, а впереди тебя ждёт счастливая жизнь. Мелькали обрывочные воспоминания, какие-то мысли, не связанные между собой единой цепью. Медитация была прервана неожиданным вторжением – дверь в купе с шумом распахнулась и в проёме нарисовался Артур Аринин. Прошлый раз звонкая пощечина охладила пыл героя-любовника. По всей вероятности, подвыпивший коллега решился на вторую попытку. Этого Алина даже предположить не могла, она отложила книгу:

         – Аринин, иди спать!

         Аринин небрежно махнул рукой, и решительно поставил на столик бутылку шампанского:

         – Свиридова, мы с тобой должны играть безумную страсть. Предлагаю обмыть это событие!

         – Аринин, иди спать!

         – Ага! Вронский, иди в баню!

         – Можно и так!

         – Слушай Свиридова, это глупо, в конце концов. Мы, взрослые люди. Ты знаешь о том, что воздержание вредно. Чистая физиология не более того. Ведь я же тебе нравлюсь. Ты мне тоже.

         – Чистая физиология, говоришь. Интересно, что думает по этому поводу твоя жена!?

         – При чем здесь моя жена? Она прекрасно знает: когда я выпью, мне это необходимо. Никакой измены здесь нет. Она у меня очень умная женщина. И такие вопросы мы с ней не обсуждаем. Иди же сюда. Меня это начинает злить.

         – Действительно, всё просто. Верность – пережиток прошлого. Физиология требует, – Алина толкнула его в грудь.

         – Слушай, Свиридова, ты всё-таки дремучая провинциалка. Как играть собираешься!?

         Артур сел напротив, икнул:

         – О! Простите, мадам.

         Он отхлебнул из Алининого стакана:

         – Чай! Ты серьёзно! Даже не вино?! Ох, Свиридова, Свиридова… Слушай! Ехали мы как-то на гастроли в Прагу. Очередь в туалет образовалась, народ собрался, шумит. Потом дверь открылась и нарисовалась сладкая парочка. Оказалось, Нинка с Геннадием Петровичем зубки чистят. Минут тридцать так чистили. Наш Генаша, говорят, гигант большого секса. Нинка и меня проверила, сказала, что я не хуже.

         – Аринин, отойди от меня. Побереги силы для других. О закулисной жизни знаю не меньше твоего.

         – Это я тебе для примера. Приспичило людям. Понимаешь?! Не понимаешь! Кто за это осудит. Глупая Свиридова. Спорим, что Нинка скоро заслуженной станет, а ты так и будешь торчать одна в купе, как дура.
 
         Он резко подался вперёд, Алина отшатнулась, чтобы влепить ему очередную пощёчину, но получила упреждающий толчок в больное плечо.

          – Ещё чего. Размахалась.

          Аринин испарился так же неожиданно, как и возник. Не забыв прихватить бутылку шампанского. Девушка с досадой и горечью смотрела ему вслед. Неужели ей не суждено по-настоящему влюбиться, и никто её не полюбит: «Господи, откуда они берутся такие?! Нет, нет! Нельзя отвлекаться на личное, завтра начнутся съёмки. Анна, теперь я только Анна Каренина. Как говорил любимый педагог: фанатизм в актёрской профессии приветствуется Ох, дорогой Евгений Семёнович! Как же плохо без вас».  Алина взяла книгу, открыла, но читать уже не могла.

          Дорогой Евгений Семёнович, был настоящим мастером. В него влюблялись все студентки. И Алина тоже с тихим обожанием вздыхала по своему наставнику. На лекциях он был хорош, всегда смотрел куда-то вдаль, стараясь не замечать восторженные взгляды. «Друзья мои, фанатизм для артиста необходим только тогда, когда начинается работа над ролью. А работу над ролью нельзя смешивать с личной жизнью и жизнью вообще.» – напутствовал он студентов сходя с кафедры. Это не было игрой в самолюбование, в мастере всё было органично и естественно.  Хотя в реальности у него не было той жизни, какую он заслуживал. В одной из экспедиций Евгений Семёнович потерял жену, и долгое время оставался верен ей. Этот светлый, талантливый и добрый человек всю жизнь был одинок. Всё что ему оставалось, это радоваться успехам своих учеников. На склоне лет он неожиданно увлёкся какой-то провинциальной актрисой. История имела печальный конец. Актриса использовала мастера и упорхнула с молодым любовником в тёплые края. Евгений Семёнович не перенёс предательства и вскоре скончался.

          – Странно. Почему он не мог остановить свой выбор на любой из тех, кто по-настоящему ценил и любил его. Ах, Евгений Семёнович, я была бы счастлива… – подумала Алина и оборвала свои грёзы, захлопнул недочитанную книгу. Она убрала роман Льва Толстого на полку, закуталась в одеяло и долго смотрела в темноту за окном. Полная Луна лишь изредка мелькала в промежутках между кронами одинаково чёрных деревьев.

         Утром Артур как ни в чём не бывало вручил Свиридовой белую розу:

         – Забудем всё. Побережём эмоции для съёмок. Матвеев давно не работал, думаю, постарается использовать свой шанс. Так что выжмет из нас все соки и придётся вкалывать по полной программе. Сегодня ночью он приструнил народ. Не слышала? Быстро всех спать уложил. Да и Тениальный своей звезданутостью не даст нам покоя. Хотя, говорят, он хороший мужик.

         Алина молча взяла розу. Аринин состроил невинную гримасу:

         –Ладно, может и к лучшему, что, между нами, ничего не было. В этом есть своя интрига. Не находишь!?
   
         В профессионализме Артура сомневаться не приходилось, Алина это понимала и приняла цветок в знак примирения. Обезоруживающая откровенность Аринина каким-то образом сочеталась с откровенной подлостью. Вот и в адрес Тениального не побоялся высказаться прямо, впрочем, он знал с кем разговаривает. Свиридова не сплетница и об этом в театре знали все. Со временем произошла странная метаморфоза, работа сблизила артистов, и глубокая неприязнь к коллеге переросла в приятельские отношения. Аринин, неисправимый циник и любитель пошлости, в присутствии Свиридовой менялся, кажется, он даже начал её уважать. Предстояло играть безумную страсть, актёры это понимали. Играть людей, которые ради своей любви поставили на кон всё. О! Что это была за любовь! И вот он, Артур Аринин, не слишком приятный в реальной жизни для неё человек, но страстно любимый по роли Алексей Вронский. Алину охватила паника. Что делать? Бежать, бежать пока не поздно. Она бы сбежала, но денег на обратную дорогу у неё не было. Съёмочная группа была подобрана со знанием дела. Настоящие профессионалы умеют вселить чувство уверенности в новичков. Страх перед Матвеевым развеялся в первый же день. Его голос, спокойный и уверенный, действовал магически. На площадке царила атмосфера взаимного уважения, классическая проза Льва Николаевича создавала ауру творческого процесса. Работали с настроением и душевным комфортом.

          Теперь Алина каждое утро просыпалась в прекрасном расположении духа, и продолжала испытывать трепетное волнение от предчувствия счастья, и огромного желания быть такой же любимой, как её героиня. Она была уверена, что не ошиблась с выбором профессии. С режиссёром актриса легко нашла общий язык, Матвеев так же был доволен своим выбором. Немного смущал Борис Тениальный. Максим не смотрел телевизионные шоу и не представлял себе масштаб популярности Бориса. Шоу мен привлекал дикое количество поклонниц на съёмочную площадку. В глубинке его обожали ещё больше, чем в столице, это несколько усложняло работу. Борис лукаво улыбался, и с видом наивного ребёнка разводил руками: мол, ничего не могу поделать. Любит меня народ. Рейтинг, господа! Для ТВ это всё. И вам сплошная польза от этого – фильм с моим участием привлечёт зрителей в кинотеатры. Борис был сама непосредственность. Такие разговоры оставались за скобками, но красноречивая мимика актёра, говорила именно об этом. Зная о стесненных обстоятельствах коллег, он устраивал широкие застолья за свой счёт. Щедрость Бориса вынудила даже самых отъявленных завистников прикусить свои языки. Матвеев относился с большим терпением к выходкам Тениального, и мастерски сглаживал мелкие недоразумения. Стараниями Бориса продюсировать фильм согласился ни кто-нибудь, а знаменитый Дэн Пивоваров. Такой факт нельзя игнорировать.

            На период съёмок, Матвеев предусмотрительно внёс в контракт каждого артиста запрет на пользование интернетом и ограничил просмотр телевизионных программ. Разрешалось выходить на связь с родными по телефону не чаще двух раз в день. Свиридовой звонить было некому. Все разговоры с матерью заканчивались одинаково, Надежда начинала жаловаться на жизнь и клянчить деньги. Чтобы занять свободное время, Алина решила вести дневник. И стала каждый вечер записывать свои впечатления от работы, попутно делая небольшие лирические зарисовки. Что-нибудь в таком духе. «Сама природа способствовала творческому процессу. На помощь весне подоспели южные ветра и, навалившись упругой грудью, выдавили с небосвода свалявшиеся в колтуны тучи – землю по утрам ещё кидало в озноб. Немного поворчав для приличия, уставшая и вымороженная до предела старуха-зима собрала свою поистрепавшуюся орду, состоящую из посланцев свирепого севера. И неспешно потянулась с ними на долгожданный отдых в Арктику до следующего сезонного набега. Душа молодой актрисы очнулась от затянувшегося межсезонья, её томило предчувствие любви. Анна прислушивалась к себе, боясь проснуться однажды и не уловить эти трепетные вибрации. Очень хотелось верить, что скоро состоится, обязано состояться рождение великой, всепоглощающей любви. Не по-детски наивной, не по-юношески надрывной, а выдержанной, созревшей, как элитное вино. Такие чувства пьянят душу изысканным букетом, будоражат воображение богатым послевкусием. Их стараются уберечь и боятся расплескать хотя бы каплю. Трепетно оберегают и хранят как самые дорогие воспоминания». Иногда Алина вела дневник от лица Анны, такая задумка казалась ей оригинальной. Она закрыла тетрадь и с горечью подумала: «Неужели накопившееся в душе томление будет растрачено на роль». И только Анна, несчастная счастливая Анна Каренина, познавшая гибельную страсть к Вронскому, получит всё, и выпьет за неё бокал благородного напитка Гименея. А выжатой и опустошенной ролью Алине Свиридовой останутся лишь воспоминания. Актриса ловила на себе взгляд Матвеева и бессознательно старалась удержать его внимание. Она и не думала флиртовать, даже не понимала, что с ней происходит, ей было просто светло и радостно – счастье казалось таким близким и возможным. Ведь даже самое угрюмое и затянувшееся межсезонье неизбежно заканчивается.