Российский престол ожидал немецкую принцессу

Глянешь на карту  Германии – зарябит в глазах от великого множества государств в государстве. Хорошо еще, что не принято было границы между ними заборами и стенами окружать, а то бы ни конному, ни пешему не было бы прохода. Людей рождалось много поскольку искусственное прерывание беременности, богу неугодное, тогда не практиковалось. Если бы земля расширялась  соответственно числу населения… Так нет, не расширялась она тогда, да и тенденции к расширению не предвиделось. Чтобы лишним людям крышу над головой дать, городков в Германии появилось – не сосчитать. Маленькие, чистенькие, ухоженные, людьми перегруженные. Глянешь со стороны – ласточкино гнездо напоминают. А чтобы прокормиться ремесла развивали – вот от того и деловитыми, старательными немцы стали. Бездельников – во солдаты!  Тех, кого государь того крошечного государства, содержать не мог, в наём отдавали –всё же прибыль. Бесспорно, товар, из солдат созданный, должно было воинскому искусству подготовить. Владетельные князья да бароны с детства оловянными солдатиками  играли, к воинской службе готовясь. И стала война с той поры вторым национальным занятием. У владетеля государства детей помногу рождалось, а наследовать мог только старший сын, потому остальным приходилось на военную службу к какому-нибудь другому коронованному владетелю наниматься, естественно не солдатом, а офицером. От того на земле немецкой «офицерья» развелось – хоть пруд пруди! Целые наследственные династии пошли…  Платить большие деньги «наниматель» не хотел, а порою и  не мог, поэтому жаловал званиями да грудь орденами и медалями обвеши-вал. И на Русь Великую те ордена и медали перекочевали, когда немцы нахрапистые во власть российскую вошли. И на портретах наши государственные деятели стали в латах изображаться Лат уже никто и нигде не носил – от пуль и ядер они не защищали… .  Я думаю, что латами на портре-тах ловко скрывали недостатки тел: избыточно выпираю-щие, или явно на глаз недостающие. Что касается женско-го пола, то не все они попали на полотна художников, немецких принцесс так много развелось, что на весь мир хватило бы, и не только  на христианских владетелей.
Впрочем,  для настоящего повествования большого количества немецких семейств пока не требуется. Потому займемся историей крохотного немецкого княжества, су-мевшего здорово повлиять на политику огромной Россий-ской империи и на долгое время трон её занимать… Назы-валось то княжество – «Ангальт-Цербстким» Двести лет существовало то княжество, ничем особым, выдающимся, не отличаясь. Срок двести лет по меркам европейским ве-лик был и, чтобы удержаться, уцепившись всеми выступа-ми тела княжеского, чтобы уцелеть, не исчезнуть, было ох, как архитрудно. Все представители рода княжеского, гер-цогами величаемого, вели обычную жизнь мелких немец-ких правителей: в молодости, пока кровь юная бунтовала, по сосудам кровеносным переливаясь, воевали; наступала пора мужской зрелости, женились на принцессах, есте-ственно, немецких,  да детей плодили; старость наступала – в родовых замках поселялись, чтобы, сидя по вечерам у камина, повествовать о деяниях своих, сильно преувели-чивая  значимость свою. Вестимо, каждая мелочь стре-миться выглядеть великой. Правда, иногда и заслуженно.
Великий человек, великий государь,
Узнать бы только, почему великий?
Такое есть сейчас, такое было встарь –
Ушедшие давно,  с портретов  смотрят
Лики.

В руках их скипетр иль «держава»
На голове корона золотая,
О! Подскажи мне Боже правый,
За что им привилегия такая?

Велик ли ростом, мыслями, делами,
Иль разорил враждебную страну?
Ведь не описано обычными словами,
«Пускали пыль в глаза» покорным в старину!

Старший сын  принца Иоганна-Людвига Ангальт-Цербсткого, того же имени, что и отец, по смерти родите-ля в 1704 году унаследовал титул отца. Младшему брату Христиану-Августу оставался один путь, предоставленный каждому немецкому дворянину – военная служба. С несколькими золотыми в кармане, ему, как и главному герою известного романа А. Дюма – «три мушкетера», пришлось начинать службу капитаном гвардейского полка. Через год он продолжил военную службу капитаном пехотного Анхальт-Цербского полка, размещавшегося в Штетине. Случилось это в 1709 году. Денег всегда недоставало, (скупо оплачивался ратный труд), это развивало свойственную немцам расчетливость, ставшую одной их главнейших черт немецкой ментальности. В характере Христиана-Августа эта расчетливость граничила со скаредностью, хотя через два года службы он заработал орден «Щедрости», самой щедрости ему не добавивший Чуть позже на правой поле парадного мундира  Христиана-Августа поселился еще  один орден  «За заслуги»» Заслуги не щедрость, их у офицера было достаточно Он не только с солдатами на плацу  отрабатывал построения,  но и в пороховом дыму не раз побывал!  За заслуги он был произведен в подпол-ковники»
Пришлось Христиану-Августу  участвовать в войне за испанское наследство, тогда пришлось военную компа-нию в Нидерландах вести. Был произведен в полковники, а потом и в генерал-майоры. Воевал в Италии, Померании, на острове Рюгине. За личную храбрость и за воинское умение получил высший орден «Черного Орла», учрежденный Фридрихом I. Материальное положение генерала значительно укрепилось, когда прусский король Фридрих Великий дал ему место губернатора Померании. Теперь можно было подумать и о женитьбе. Впрочем, тридцати семилетнему генералу удалось жениться на семнадцатилетней Иоганне-Елизавете Голштейн-Готторпской,  дочери принца Христиана-Августа Голштейн-Готторпского, князя-епископа Любекского ,не без вмешательства герцогини Браунгшвейг-Люнебургской.
Епископ Любекский был рад доверить Иоганну-Елизавету одну из своих многочисленных дочерей выше-названной герцогин. Иоганна воспитывалась вместе со своей кузиной – дочерью герцогини, которая и приняла активное участие в ее супружестве. Она и после замуже-ства племянницы, чтобы та не скучала, выводила ее в свет, часто навещая прусского короля. Брачный контракт был заключен в ноябре 1727 года. Во времена частых отлучек генерала Христиана-Августа  его молоденькая привлекательная жена находилась при дворе  Фридриха Великого
В январе 1729 года окружающим стал заметен все более округляющийся живот генеральши. В этом же году генерал-майор Ангальт-Цербский стал комендантом  Ште-тина, В этом городе у него родилась старшая дочь.  Девоч-ку назвали в честь трех ее теток: Софией-Августой-Фредерикой, а дома ее было принято называть уменьши-тельным словом от первого имени – Фике. Рождение дочери Софии (будущей русской императрицы) её не развеселило. Более того, по словам Екатерины II, роды были крайне трудными, и матери потребовалось 19 недель на полное выздоровление. Иоганна предпочла бы родить не дочь, а сына, поскольку это могло кардинально изменить её жизнь.
Дело в том, что князь Ангальт-Цербста, кузен её му-жа, был бездетен, а ближайший его наследник, старший брат её мужа Иоганн Людвиг, был неженат. Если бы Иоганна родила сына, тот стал бы наследником княжества, и они смогли бы навсегда покинуть надоевший ей Штеттин. Приоритетом Иоганны стало блестящее будущее детей, в отличие от неё, правнучки датского короля, вынужденной выйти замуж за человека низкого положения.
Жизнь в заштатном городке с мужем, бывшим стар-ше её более чем вдвое, Иоганна нашла крайне скучной и весьма отличающейся от придворной атмосферы, в кото-рой она выросла.
Жили родители будущей Екатерины Великой бедно, не во дворце, а в  угловой части крепостного замка и зани-мали три комнаты возле замковой церкви. Колокольня располагалась возле комнаты, в которой на ночлег укла-дывали Фике,  так что детство будущей императрицы про-ходило под колокольный звон; играла  она  на городской площади с детьми штетинских бюргеров. Когда к матери  приходили гости, — жены видных горожан, — то малень-кой Фике приказывали целовать им руки или подол  пла-тья. Это делалось с той целью, чтобы сделать девочку по-слушной. Фике обладала поразительным упрямством. Впоследствии упрямство это переродилось в хорошее ка-чество – став Екатериной Алексеевной, она привыкла со-ставлять собственное мнение касательно любого вопроса. Но сама же она считала, что упрямство ей привили в воз-расте до двух лет, когда первая пестунья, госпожа фон-Гогендорф, не могла научиться с ней сладить – девочка ничего не хотела делать до тех пор, пока ей не приказыва-ли строго, по меньшей мере, три раза. Это упрямство наблюдалось в ней и в последующие годы. Впоследствии, конечно, она научилась разбираться, в чем следует про-явить упорство, а в чем – уступить.
Однако это замечательное качество могло бы в ней и не развиться. Маленькая принцесса Фике с самого начала познала воспитание и кнутом, и пряником. Вернее, кнут заменяли колотушки, которых не стеснялась  отвешивать мать Фике, молодая Иоганна-Елизавета Ангальт-Цербстская.
Фике была первым ребенком у четы Ангальт-Цербстских – дочь вместо горячо ожидаемого сына. Гер-цогиня была еще слишком молода, кроме того, капризна, легкомысленна и самолюбива – материнские чувства по отношению к старшей дочери в душе ее не пробудились. Когда София-Августа-Фредерика подросла, мать убеди-лась в том, что ее первенец – просто невозможный ребе-нок. Девочка была, как уже отмечалось ранее, упряма, своевольна, при том же очень бойка, непоседлива, в ней рано начали проявляться мальчишеские замашки. К тому же Фике была, по мнению матери, безнадежно некрасива. Все вместе это, похоже, никоим образом не соответствова-ло представлению матери ребенка об идеальной принцес-се.
Такую принцессу, по всей видимости, и собиралась сделать из Софии-Августы-Фредерики француженка Мад-лен Кардель, на попечение которой девочка перешла еще в возрасте двух лет. Впрочем, Мадлен не интересовало, кем станет ребенок в действительности. Ей было важно лишь то, чтобы Фике выглядела перед матерью так, как та того желает. Гувернантка была "вкрадчивого характера, что в ту пору было общепринятым явлением.  Она очень заботилась о том, чтобы ее воспитанница являлась перед отцом и матерью такою, какой могла бы им нравиться. Следствием этого было то, что девочка стала слишком скрытной для своего возраста".
Мадлен Кардель не скупилась на лесть и притворство перед самой маленькой Фике. Девочку рано, еще до четырех лет, научили читать В качестве стимула применялись сладости, которые маленькая принцесса очень любила, но которые, как знает любой родитель, в большом количестве вредны ребенку. В итоге у девочки оказались испорчены зубы.
Случилось так, что вскоре Маден Кардель вышла за-муж и воспитание Софии-Августы-Фредерики поручили ее сестре, Елизавете. Фике звала ее Бабет. Бабет была "об-разцом добродетели и благоразумия", "имела возвышен-ную от природы душу, развитой ум, превосходное сердце; она была терпелива, кротка, весела, справедлива, постоян-на и на самом деле такова, что было бы желательно всегда найти подобную для всех детей
Все эти восторженные отзывы о французской гувер-нантке принадлежат самой Фике, ставшей Екатериной Второй. Чем же Бабет сумела так покорить сердце своей своенравной воспитанницы? Ведь ее подход к девочке был совсем иным, чем у сестры. В первую очередь Елизавета Кардель, будучи доброй и отзывчивой женщи-ной, умела в нужную минуту проявить разумную строгость, выдержку, терпение, умение не потакать прихотям избалованного ребенка.
"Она меня не ласкала и не льстила мне, как ее сестра; эта последняя тем, что обещала мне сахару да варенья, до-билась того, что испортила мне зубы и приучила меня к довольно беглому чтению, хоть я и не знала складов. Бабет Кардель, не столь любившая показной блеск, как ее сестра, снова засадила меня за азбуку и до тех пор заставляла меня складывать, пока не решила, что я могу обходиться без этого". Она обладала важнейшей для педагога чертой характера – уравновешенностью. "Терпелива, кротка, весела, справедлива", - такими эпитетами просто так не награждают бывших учителей. У Бабет было своеобразное средство усаживать меня за работу и делать со мной все, что ей захочется: она любила читать. По окончании моих уроков она, если была мною довольна, читала вслух; если нет, читала про себя; для меня было большим огорчением, когда она не делала мне чести допускать меня к своему чтению".
В вопросах воспитания в дворянских семьях, кроме воспитателей, играли роль и родители, саму направлен-ность воспитания своих детей определявшие.
Я предлагаю во имя истины выслушать самое  Фике.  Наверное, ей лучше других свидетельствовать о родителях своих:
«С внешней стороны они отлично уживались друг с другом, хотя и была большая разница в годах между ними, да и склонности их были довольно различны. Отец, например, был очень бережлив, а мать очень расточитель-на и щедра. Мать любила исключительно удовольствия и большой свет; отец любил уединение. Одна была весела и шутлива; другой – серьезен и очень серьезных правил. Но в чем они совершенно были схожи, так это в том, что оба пользовались большой популярностью, были религиозны и любили справедливость, особенно отец. Я никогда не знала человека более глубоко-честного и по убеждению и на деле. Мать считалась умнее отца и в ее уме находили больше блеска. Отец любил читать, мать читала тоже, но все, что она знала, было поверхностным; ее ум и красота доставили ей большую известность; кроме того, она имела более великосветские манеры, чем отец».
Жена Христиана действительно была в молодости очень красива и вела себя довольно легкомысленно….  Ею увлекался прусский король Фридрих Великий, и по одной из исторических версий - Екатерина Великая была его не-законной дочерью. Во всяком случае, король слишком ча-сто стал отмечать заслуги генерала Христиана-Августа:  в 1732 году он получил чин генерал-лейтенанта…. Затем –генерала от инфантерии и, наконец – звание генерал-фельдмаршала.
Странно все-так?..
И маленькую Фике король прусский почему-то не забывал…. Дыма без огня не бывает…
Маленькая немецкая принцесса пользовалась его особенным предпочтением, и прусский король делал все от него зависящее, чтобы выдать свою незаконную дочь за наследника русского престола.
Помимо Фридриха Великого у принцессы Иоганны-Елизаветы был еще один возлюбленный, — незаконный сын знатного русского вельможи- Бецкий, с которым принцесса Ангальт-Цербстская познакомилась, бывая в Париже.
Ничего удивительного в том, что существовала вер-сия, утверждавшая:  подлинным отцом будущей Екатери-ны II является  один из сотрудников русского посольства в Париже Иван Иванович Бецкой.
В подтверждение этого  приводился тот фак,  что Екатерина была очень похожа на Бецкого, а что касается Фридриха, то его "отцовство" выводили из особо друже-ских и доверительных отношений прусского короля к ма-тери Екатерины, доводившейся ему двоюродной сестрой.
Что поделать,  при дворах западно-европейских, в том числе и  княжеских Амур, что хотел, то и делал. В ге-неалогии правящих родов  днём с огнем не разобраться…
Принц Христиан, по-видимому, не знал о романах своей супруги. Он нежно любил жену и дочь, был образ-цовым семьянином, управлял Померанской провинцией и командовал пехотным Ангальт-Цербстским полком.
Пришло время, когда принц Христиан будет признан  своим бездетным старшим братом Иоганном Людвигом,  соправителем, а  после смерти станет владетельным герцогом Ангальт-Цербским.   
Это дало возможность Иоганне-Елизавете  надеяться найти удачную партию для своей дочери.
Эти надежды реализовались, когда русская импера-трица Елизавета Петровна остановила свой выбор на Фи-ке, как невесте для Петра Фёдоровича, своего наследника.