аллюзия к захлопнутому миру первозданности

В миг, когда взобравшаяся на балконы толпа внимает гимнам бесконечности, прорывается в этот универсум слабый луч надежды на увещевание о скором спасении. Парады восточных дорог, покрытых пылью каравансараев, проходят пред взором того, чьи пальцы гибки, как пластилин восковой фирмы Jovi (лучшее качество по разумной цене, кстати! и жрать можно), а взгляд холоден как крабовые палочки. Он суров, он смотрит вдаль, стоя возле стены. Он рождает в себе настроение порабощения иллюзий, внеземными искрами бесконечной дальности освещающих путь его по изумрудным дорогам истинного познания. Восхищаясь собой со стороны, как бы вне себя, он знает что не в силах навредить собственным эмоциональным кондициям, ибо мир уже имеет в себе знание сущего, несущего в своей неге самую суть всего. Медленно выходит он в зал, неспеша рифмуя шаги с грохотом апплодисментов. Каждая длань ударяется о вторую в этом полыхающем кругу противоречий. Его никто не знает, но все уважают и приветствуют, как если бы он был из одной семьи с каждым, но и ни с кем. Рукоплескания смолкают, и настает новый миг тихой надежды. В космосе загораются новые и новые мириады звезд, планеты гибнут и возрождаются в собственной нестерпимой мелочности по отношению к молекулярным изменениям в структуре вещей. Вдалеке, вне этого зала, парит одинокий грач, смеряющий землю презренным взглядом безжалостных глаз, еще не понимающих, как недолог час их воззрения на поднебесье. Ибо время уже позднее, а значит, пора бы и поспать. Но в зале все еще тишина. Тихий лист, сорвавшись с березы, наспешно собирает кленовую компанию и зайцем прорывается в амфитеатр. Сегодня каждая клетка заговорит, каждый символ извечных премудростей воссияет новым светом - светом БЫТИЯ ВОСПРИНЯТЫМ ВЕРНО. Вот как это происходит в структуре каждый раз - улыбка, антреприза, тишина. Зло выплескивает свои молочные реки с кисельными берегами, а от такого коктейля у меня, например, неплохо накрывает хвостовые клапана. И возрастает жажда движения и действия. Возрастает желание быть понятым как положено, как предначертано нечестивыми лжепророками, исписавшими иероглифоидами стены Вавилона еще до наступления тихого часа. Мир замирает в предвкушении каждый раз когда пальцы его касаются рояля. Или клавесина. Или гармоники тепло сливается с языком его в сладостном мотиве. Сегодня наступает очередь органа. Под благоговейный шепот масс занавес сгорает дотла, открывая истинную фигуру вещей в их исконно-математическом варианте. Сейчас, при свете этой бледной луны, Турбоамадей извлекает из мириада труб булыжный импульс тишины. В этом его музыка. Вслушайся в первый аккорд...