Настрой

– Ложь.
– Правда.
– Ложь.
– Ну, честное слово. Одно возле дерева, а другое у дорожки, я ещё по клавишам постучал – расстроено напрочь.
– Зачем?
– Что «зачем»?
– Зачем рассказываешь.
– А ты что, расстроился?
– Да пошёл ты.
Отвернулся.
– Николаич, я же тебя образовываю. Ты знаешь, что такое «инсталляция»? Это когда горшки с цветами на старое фоно ставят и тащат затем на природу. Вот, смотри, я даже на мобильник заснял.
Оборачивается.
– Ладно, давай по двадцать капель.

Николаич настройщик. Что может быть дальше от его профессии, чем работа, которую он выполняет? Но деньги на тему выделили, людей набрали – тех, которые пошли на такую зарплату, вот он и попал сюда – в НИИ, в наш отдел. Все мы здесь случайные, все из прошлого. Кто-то забыл об этом (я, вот, забыл), а Николаич – не забыл.
Года два назад в институте затеяли большой ремонт и по необходимости, временно из старосоветских закромов выволокли в коридор пианино. Николаич, проходя мимо, проиграл на нём что-то похожее на «Чижика-пыжика», взял пару аккордов… и на следующий день притащил с собой ключ настроечный.
Уже ближе к обеду – нет, не играл – попросил меня положить пальцы на беленькие и чёрненькие, те клавиши, которые указал, и свои пальцы тоже рядом пристроил. На раз-два-три мы втопили.
Не скажу, что звук меня удивил, нет – было какое-то густое смешение вибраций. Что и поразило. Потом эту густоту я чувствовал на Болотной на митингах. И даже совсем недавно, когда гулял по новодельному Парку Горького.
В Нескучном увидел инсталляцию, не удержался и…

– Николаич, давай по сто – за ремонт, за новый.