Там, где кончается детство

     Мартовское утро ворвалось в комнату лучами весеннего солнца, и назойливо полезло в глаза. Попытка скрыть их, просто отвернувшись к стенке, успеха не имела. Отразившись в аквариуме, яркие лучики заиграли бликами на  шкафу и картине под стеклом. Сон отступил, как Андрей за него не держался.
- Да, к сожалению, это только сон,- подумал  ученик шестого «Б» класса, а совсем не гусар с настоящей шпагой и настоящим пистолетом, которым он был еще несколько мгновений назад в «Гусарской балладе», просмотренной девять раз в кино и бессчетное количество раз во сне. Ощущение ловкости движения, при выпаде шпагой на поражение, вот всё, что осталось от сна.
     Возвращение в реальность не было приятным. Сразу набежали заботы и проблемы вчерашнего дня. Воскресенье оставляло надежды на решение некоторых из них,  Но всё решить не возможно, как ни старайся. Мама из больницы вернётся только через неделю, а то и две, а принимать на себя заботы взрослого человека, «ой» - как не хотелось. Правда, сегодня особенный день, День его Рождения, день подарков и поздравлений, которые он не очень любил, когда мамы не было дома.  Интересно, сколько сейчас время. Можно в воскресенье и подольше поваляться.
- Андрюша, пора вставать,- Мала Марковна, в отличие от других соседей, всегда стучалась, прежде чем войти. Правда, не дожидаясь согласия хозяина, она всё - равно заглядывала в комнату. На этот раз, она даже зашла. Подойдя к кровати, она наклонилась и поцеловала его в  вихрастый лоб:
- С Днём рождения, Нюшик! – Господи, как он ненавидел это детское прозвище, но новенькие китайские кеды, мечта всех мальчишек, сгладили неприязнь обращения к взрослому, двенадцатилетнему человеку. Она положила кеды прямо на одеяло, - померь, а то схожу, поменяю.
- Ой, спасибо большое, Мала Марковна, я сейчас встану.
- Ну, хорошо, вставай, умывайся и завтракать.
     Кеды сели на ноги, как влитые. Как будто, он всегда ходил только в них. Соседи по квартире Мала Марковна и Михаил Абрамович ухаживали за ним всё время, пока он жил один. Отец ушел, когда ему было три года, мама болела и  сейчас лежала в больнице. Вторые соседи в трехкомнатной коммуналке будут поздравлять позже, в воскресенье до двенадцати их лучше не трогать.
     После завтрака, набив карманы деньрожденными конфетами, он решил обновить подарок на улице. В воскресенье с  утра, на школьном дворе уже, наверняка, кто-то гонял мяч и не опробовать кеды на хороший удар просто нечестно.
- Я пойду,  погуляю, - доложил он соседям, и уже вдогонку услышал:
- Беги, только в футбол сразу не гоняй, побереги для школы.
     Новенькие кеды бежали по асфальту сами. Он еле за ними успевал. Сейчас Андрей мог установить все рекорды по бегу, как будто, у ног есть крылья, которые несут их со скоростью ветра. На поле, у школы никого не было. Не много погуляв, и не найдя никого, он заглянул  к Калашниковым в барак у школы. Кроме самой маленькой Нюськи, все спали по сколоченным в три этажа полкам. Родители с раннего утра уже были на работе. Андрей подсел к игравшей в куклы Нюське, ей было, от силы года три-четыре. Та, детской ложечкой всем пяти своим  куколкам раздавала «кашу».
- На, угости их конфетками,- вывалил он все конфеты перед опешившим ребёнком, не видевшим такого богатства с рождения. Не забудь оставить Вадику и остальным. Нюська кивнула золотыми кудряшками и продолжила кормление.   Андрей поплёлся домой. Жалко не увидел закадычного друга Вадика, тот еще спал и видел воскресные сны. Одиннадцать часов, а все дрыхнут. Не то, что похвастать новенькими кедами, а просто, поговорить не с кем.
     Дома встреча была бурной. Шутовы, соседи слева по трехкомнатной коммуналке, Дядя Боря, тетя Надя и Любка, подружка с детства, встречали его прямо у порога. Новая белая рубашка пришлась в пору, и была сразу оприходована. Книжка, которую Любка торжественно вручила имениннику, была принята со снисходительной осторожностью. Книг дома было полно а,  подаренную придется ведь еще и читать. Любка была старше него на три года, что соответствовало огромной пропасти в интересах мелких соседей. Хотя в тайне, он гордился, что у него такая красивая соседка, которая в школе всегда проявляла к нему сестринские чувства и заботилась о нём. Правда, иногда он слышал её причитания о том, что очень сложно воспитывать детей с улицы. Они хулиганы, курят, матерятся и вообще! Ну, да курят, а как не курить, когда все родственники не хотят брать к себе оболтуса, но деньги шлют исправно. У Андрюхи в кармане, меньше пяти рублей никогда и не было, когда мама лежала в больнице. Пачка болгарских сигарет «Стюардесс» из трех штук, стоила семьдесят копеек, три обеда в школьной столовой, но в кампании это было уже не копейки, а аргумент, где он, Дрюха, был среди избранных!
      Домой идти не хотелось, но и на улице болтаться причин не было. Кеды сам решили куда идти.
- Андрюша, Эмма Семеновна просила тебя к себе зайти, обязательно, - выглянула из своей комнаты Мала Марковна.
Андрей, поблагодарив за подарки, зашел  в родную двенадцатиметровую комнату, улёгся на кровать и, задрав ноги на спинку, стал любоваться обновкой. В дверь постучали:
- Андгррей, - сильно грассируя,  втиснулась бочком Эмма Семёновна, соседка с верхнего этажа,- Андгрюшша! С Днём ррождэния, мальчик мой. К Дмитррию Семёновичу приехал клоун Юррочка Никулин, он приглашает тебя познакомиться, не будь говнюком, иди и поручкайся с «народным». Я тебя ждать не буду, беги сам. Малочка сделала такой фарршмак, что у меня дыхание западает в её  комнату. Беги, не будь дурагом!
     Он надел новую рубашку, любимые брюки и пиджак без воротника, который мама сшила сама. Когда он появился в школе в этом пиджаке, то получил сразу два замечания. Одно от учительницы, что пришел в школу без формы, и второе от завуча, о том, что подражание западным модам, плохо влияет на моральный облик пионера. Как выяснилось потом, у группы Битлз тоже были пиджаки без воротников. Кто бы знал.
     Конечно, надо было надеть ботинки, которые подарили заранее родственники из Стрельны. Дядя Миша и тетя Тамара решили проблему за неделю до Дня рождения. Но новые кеды, это класс. Без тени сомнений и боязни, он поднялся на третий этаж, услышал вдогонку, от Любки:
- Дрюха, мы тебя ждем, будет торт, чай и лото в честь тебя, не задерживайся.
- Ага, спасибо! – буркнул он на ходу и со всей силы нажал на звонок «Золотаревские - 1зв». Зажмурившись от страха, он еле услышал звук открывающегося замка.
- Ага, именинник, встретил его Сеня, сын Дмитрия Семёновича, студент, с которым у Андрея были не простые отношения.
- Ну, именинничек, тебе подарок. Знаешь какой? – с неуловимым еврейским акцентом, сказал он ему прямо в ухо.
- Нет, не знаю.
- У Дмитрия Семёновича в гостях клоун Никулин, знаешь его?
- Кто не знает?
- Сейчас он с тобой поговорит, понял. Папа его специально попросил, понял?
- Ух,  ты, знаменитый на весь мир Юрий Никулин и со мной?
- С тобой, с тобой, челядь, проходи. Сеня знал много слов, которые Андрей не понимал, но, боясь попасть впросак, воспринимал естественным образом.
     Андрей прошёл в гостиную и уселся в кресло, где обычно сидел сам хозяин. Напротив, сидел мужчина в праздничном костюме, судя по орденам и медалям на пиджаке.
- Наверное, тоже, как я, к Никулину,- подумал Андрей, - Здрасте, - сказал он.
- Сиди здесь, они поговорят в кабинете и придут, - буркнул Сеня, и засеменил в свою комнату. Они все жили в одной квартире, хотя, по слухам до революции их семья занимала весь дом. Дмитрий Семенович Золотаревский был, то ли администратором, то ли директором Ленинградского цирка, что делало его не досягаемым для общения простым смертными.
- Привет, ленинградец,- вдруг произнес ветеран войны, как окрестил его Андрей.
- А, у Вас такие же медали, как у моей мамы, - неожиданно даже для себя, сказал именинник,- только орденов Красной Звезды у неё нет, а у Вас целых два. Вы, наверное, - герой! – все это было сказано на одном дыхании, и настолько искренне, что «ветеран» улыбнулся и сказал:
- А, ты специалист в наградах, это боевые ордена, а какие есть медали у твоей мамы? – Андрей легко перечислил все восемь медалей мамы.
- А, какая тебе больше всех нравится?
- Ха, конечно, «Наше дело правое», со Сталиным.
- Ух, ты, знаток?
- А, то!
- Как тебя зовут, ленинградец?
- Андрей, в честь Андрея Первозванного, бабушка назвала.
- А, отец у тебя кто? – спросил мужчина, не ощущая, что наступил на больное место. Андрей насупился и замолчал.
- А, меня зовут, дядя Миша, я в цирке работаю.
Он притянул Андрея к себе и, усадив его на колено, попытался пригладить вихры. Андрей увернулся и выпалил:
- О! А, я к Юрию Никулину пришел познакомиться, а Вы его знаете?
- Ну, он там занят с Димой, а меня ты не знаешь?  Я вместе с Никулиным работаю, клоуном, - он улыбнулся и, Андрей тут же узнал его, это же «Никулин и Шуйдин».
- О, узнал! Вы на игрушечных лошадях вместе выступали, да?
- Да, есть такой номер.
- А, у меня сегодня День рождения, - похвастался Андрей.
- Ну, такой праздник! Хочешь в цирк поехать на наше выступление.
- Очень, но дядя Дима меня не берет, потому, что возвращается поздно.
- Но, в День рождения очень вредно для здоровья не ходить в цирк, - улыбнувшись своей очаровательной и хитрой улыбкой, спросил клоун.
- Да, наверное, - сказал Андрей и глубоко вздохнул.
     Когда Дмитрий Семенович и Юрий Никулин вышли из кабинета, Андрей и дядя Миша были уже закадычными друзьями.
- А, это и есть именинник? - проходя мимо, бросил Никулин, - привет! С Днем рождения, пока, привет родителям,- помахав ладошкой, сказал он и направился к выходу.
- Дрюша, забирай конфеты и дуй домой, сказал Дмитрий Семенович.
- Мы решили, что сегодня Андрей посмотрит наше выступление,  - сказал Шуйдин и вопросительно посмотрел на Дмитрия Семёновича. Оба переговорщика остановились, одновременно обернувшись в сторону дяди Миши.
- Миша, ты не думай, ничего секретного у нас не обсуждалось, мы  просто поговорили по делам.
-Я ничего и не думаю. Мы тоже поговорили по делам, правда, Андрюшка? - обратился он к  ничего не понимающему, Андрею.
- Конечно, дядя Миша, - сказал он, обнимая за шею, еще пять минут назад, казавшегося чужим мужчину. 
- Ну, как хотите, только ведь, я вернусь часам к двенадцати, а ему завтра в школу, рано вставать, - Дмитрий Семёнович, явно с неудовольствием посмотрел на именинника
- А я все - равно, поздно ложусь, пробормотал Андрей, мысленно уже находясь на представлении в цирке.
- Да, пусть раз съездит, все-таки День рождения у мужика! – вставил своё слово Никулин.
- Иди, собирайся, через пять минут быть на улице. Наша машина синяя «Победа», понял? – делая строгий вид, сказал Шуйдин. Андрей пулей влетел в свою квартиру, на ходу сообщив Любке, что едет с Никулиным и Шуйдиным в цирк.
- А мы тебе Праздник делаем, с тортом и чаем и в лото будем играть,- но, он уже этого не слышал. Надев торжественные брюки, в новой рубашке и в деньрожденных кедах, вылетел на улицу, боясь опоздать. На всей улице Егорова стояла одна единственная машина, «Победа», если не считать, конечно, хлебобулочный фургон.
     Всю дорогу он во все глаза смотрел в окно автомобиля. Впервые в жизни, он ехал на такой красивой машине. Все прохожие оборачивались и восхищались такой замечательной машиной, по крайней мере, так ему казалось. Рядом сидел дядя Миша и что-то говорил Никулину, сидевшему на переднем сиденье, рядом с шофёром Вадимом, с которым именинник уже успел познакомиться. Андрей не вслушивался в разговор, хотя понимал, что  Шуйдин, что-то выговаривает товарищу. Дядя Дима не вмешивался в их разговор. Вадик вел машину уверенно и быстро, хотя очень хотелось ехать по медленнее, чтобы всё рассмотреть и запомнить. Встречных машин почти не было, светофоры услужливо зеленели, как только они подъезжали к ним.
     В цирке он уже бывал. Дмитрий Семёнович давал маме контрамарки, и они ходили на представления. Сидели, обычно, на первых рядах, но сбоку на приставных местах. Видно всегда было хорошо. Андрею нравилось в цирке, кроме клоунов и животных, в цирке всегда покупалось пирожное и стакан холодного вкусного лимонада. Цирк, это всегда  - Праздник.
     Приведя Андрея в комнату перед своим кабинетом, Дмитрий Семёнович сказал:
- До начала еще  часа два, так, что отдыхай, - и  уже обратившись к секретарше, добавил:
- Любочка, возьмите, пожалуйста, этому замечательному  имениннику бутербродов, пирожных и чаю в буфете. Я ушёл на совещание, буду через часик, полтора, - и ушёл. Любочка, женщина возраста его бабушки, сразу не понравилась Андрею.
- Что тебе принести? – с усталостью в голосе, произнесла она, не глядя в его сторону.
- Ничего не надо, я дома пообедал, - соврал Андрей,- можно я пойду погуляю?
- Иди, только к приходу Дмитрия Семеновича, чтобы был здесь!
Андрей кивнул и вышел из кабинета. На дверях было написано «Администратор». Не забыть бы, куда возвращаться, а то здесь и заблудиться можно. Побродив среди фотографий и буфетов в фойе цирка, он подошел к дверям с устрашающей надписью «Служебный проход». Зрителей и персонала еще не было. Андрей осторожно приоткрыл дверь и проскользнул внутрь.
     Шквал неизвестных запахов обрушился сразу, и в большом количестве на непривыкшее к ним двенадцатилетнее существо. Здесь были и запахи звериного происхождения, и пота акробатов и силачей, и запахи манежа, опилок и даже, шампанского.
     Пробираясь мимо залов, где цирковые репетировали  свои номера, он старался быть незаметным. До определенного момента, или правильнее сказать, места, ему это удавалось. Но животных не обманешь. Возле первой же клетки с обезьянками он услышал от них такое, что не слышал даже в зоопарке. Визг, писк и рычание, все говорило об их истинном отношении к зрителю. Корки от бананов только подтвердили его опасения. Следующей была клетка с пантерой. Андрей не испугался, но решил, что зверей ему на сегодня хватит, и с чистой совестью, юркнул в первую попавшуюся дверь.
     Тренировочный  зал был наполнен светом и еще, чем-то очень красивым, что не сразу бросилось в глаза. Когда он привык к яркому свету, то разглядел, что через весь зал была натянута проволока на высоте десяти – пятнадцати сантиметров от пола. Девочка лет десяти-двенадцати, осторожно ступая, шла по проволоке, как – будто, та была под куполом цирка. Андрей зачарованно уставился на маленькую артистку в кружевном платьице и в трико с блестками. Больше в зале никого не было.
     Почувствовав на себе посторонний взгляд, девочка потеряла равновесие и, чуть не упав, соскочила на пол, благо не высоко. Андрей хихикнул. Маленькая актриса повернулась к нему:
- Что смеешься, я второй день занимаюсь, на «свободной», и вообще, что ты здесь делаешь?- рассердилась не на шутку артистка.
- Я случайно, - пробормотал покрасневший гость,- просто, там такие зверюги, чуть не съели!
- Ха, ха, - рассмеялась она, - они же все ручные, многие на манеж, даже без поводка выходят.
- Ага, ручные пантеры, ври больше. А как тебя зовут? Я, Андрей, у меня сегодня День рождения, - выпалил он на одном дыхании.
- Меня зовут Олеся, - смягчилась артистка.
- А, можно я попробую?
- Что попробую?
- Ну, пройти по леске.
- Это не леска, а свободная проволока. Попробуй, только, если упадешь, не плач. У нас, цирковых  принято терпеть боль.
- Я никогда не плачу, пробормотал Андрей и ступил на проволоку. Она заходила под ним, как сумасшедшая. Новые, подарочные кеды не спасли. Сделав пару шагов, он грохнулся на пол.
- Нет, я лучше стал бы дрессировщиком,- под хихиканье Олеси резюмировал канатоходец.
- Нет, только не дрессировка,- сказала Олеся, вдруг став серьёзной. Они все, или, почти все, злые.
- Много ты знаешь, по Дурову: «всех животных надо дрессировать лаской, вниманием и сахаром», - на ходу сочинил он. Олеся стала, вдруг, очень серьезной:
- Ты понимаешь, все эти трюки, которым ты так радуешься, в природе животные не делают. Чтобы заставить их это делать, надо придумать какой-то фокус. Фокус, который заставит животное сделать то, что хочет дрессировщик.
- Ну, да! Лаской и сахарком показать ему, что от него хотят, да?
- В принципе, да! Но, это долго и надежно. Проще заставить.
- Как это, заставить?
- Ну, например, медведи танцуют на барабанах, видел?
- Нет, но это не важно, расскажи.
- Медведя сажают в специальную клетку, очень маленького размера, но высокую Дальше, под  дном клети ставят специальную печь, которая может нагревать дно клетки до любой температуры. Включают музыку и печь одновременно. Дрессировщик делает определенные пассы.
- Ну, и что?
- Как, что? Дно раскаляется, и медведь, чтобы не обжечься, начинает переступать с ноги на ногу, как бы танцует. Вырабатывают рефлекс. На представлении включают ту же музыку, и те же движения гада – дрессировщика, и всё,  включаются  рефлексы.
- И, что?
- Глупый, и медведь как будто танцует, чтобы как бы, не обжечься.
- Но, так же, нельзя, для чего, ему же больно, зачем такая жестокость?
- Вот, вот! А, ты:  «как здорово, как замечательно».
Андрей присел на тумбу, разукрашенную в цветной горошек и яркие полосочки.
В мозгу волнами пульсировали мысли о том, что такое просто, невозможно и, одновременно, о том, что Олеся не может так врать. Неужели, все так и есть!
- А, ты меня не обманываешь? Может ты, просто, обижена, что у них такой успех, а ты, только по проволоке и ходишь, а к животным тебя не пускают.
Олеся хмыкнула, посмотрела на Андрея с сожалением, и сказала:
- Медведей в нашей программе нет, но, если будешь молчать, я тебе кое-что покажу, хочешь?
Андрей насупился, задумался на пару-тройку секунд, и выдохнул,- Да!
     Олеся, попросив его подождать пять минут, вернулась переодетая в спортивный костюм и, приложив палец к губам, поманила Андрея за собой. Они прошли через основную сцену, по каким-то переходам, перескочили через открытую площадку со сторону двора цирка, и вошли в большое помещение. Резкий запах, ударивший в нос, напомнил конюшню, в которую водил Андрюшку летом дед в деревне. Площадка, засыпанная песком, лишь отдаленно напоминала большой манеж. Мало того, что размеры ее были  таковы, что умещался только один конь, так еще и бортики были какие-то бутафорские, не естественно маленькие и некрасивые. Олеся утянула спутника в нишу под плащ-палатку, где места им едва хватало на двоих. Было тесно, но приятно сидеть рядом с Олеськой. Андрей приготовился посмотреть тайное представление. Олеся прижала пальчик к губам и шепнула,- Если нас найдут, убьют!
     Андрей уставился на манежик. Конь нервно поддёргивал боками и фыркал. Грива переливалась на свету единственного прожектора. Из входа с другой стороны манежика вышли двое. Один был одет, как настоящий цирковой артист. Ярко синее трико, плащ пурпурного цвета с блёстками, в руках небольшой хлыст, от вида которого у Андрея запершило в горле. Олеся прижалась к нему, и он почувствовал, как она часто дышит. Второй, в кожаной куртке и тренировочных брюках. В руке у него был тоже хлыст, но какой-то не «такой». На конце, вместо распушенного хвостика, какие Андрей видел раньше у дрессировщиков на манеже, были приделаны несколько блестящих, металлических шариков с небольшими шипами. Холодок страха пробежал по спине. Он повернулся к Олесе. В глазах у испуганного ребёнка стояли слёзы.
- Ну, что, начнём? – спросил тот, что был одет в цирковое.
- Да, а то, до начала номера не очухается, - ответил второй.
     Музыка, которая звучала во время представления на манеже, возникла вдруг и откуда-то сверху. Конь заржал и стал нервно подскакивать на месте. Артист взял коня под уздцы, - Готов? - спросил он, и получив кивок от второго, отпустил узду и вскинул руки вверх… В это время, второй, размахнувшись, со всей силы ударил свей плеткой с шариками коня под пах, между задних ног. Конь, даже не заржал, а закричал. Закричал от боли так, что у ребят уши заложило. Конь встал на дыбы, артист продолжал держать руки вверху, палач бил и бил по гениталиям несчастного коня, который от боли и испуга, стоял на задних ногах, и мог, лишь немного на них подпрыгивать. Наконец, пытка кончилась: артист опустил руки вниз, палач перестал бить, а конь, опустился на передние ноги. Они подломились, и он, встав, сначала,  на колени, почти сразу, повалился на бок. Ведро воды, которое вылил палач на ушибленные места коня, вызвало в нем лишь хрип и судороги. Накрыв несчастное животное попоной, они ушли туда же, откуда и вышли, бросив по дороге:
- Сегодня он не годится, надо еще поработать.
      Андрея всего колотило, Олеся, упершись ему в плечо, всхлипывала.
- Надо все про них рассказать, надо, чтобы все знали, чтобы их остановили,- Андрея продолжало колотить, сердце готово было выпрыгнуть из груди, он задыхался.
- Андрей, - продолжая всхлипывать, кричала Олеся,- Дурачок, они все знают, они все это видели и он ничего не изменят!!!
- Нет, нет, я не верю, они же люди, они все люди! - Бормотал он.
     Андрей потом не помнил, что произошло, все было, как во сне. Как он бросился в цирк, как нашел Дмитрия Семёновича, как пытался ему все рассказать, как от него же получил нагоняй, как вспомнил слова Олеси: «Они все знают…», как потерял сознание, или заснул, как они доехали на машине до дома.
- Будить, Дмитрий Семёнович? – Вадим, личный шофер Администратора, вопросительно посмотрел на шефа.
- А, ты сам- то, как  думаешь? – Вадим открыл заднюю дверь, и осторожно вынес Андрея на улицу.
- Куда?
- Сейчас, я вперёд пойду. Надо аккуратно уложить, может завтра решит, что это всё сон,  - в восьмой квартире, на втором этаже, никто не спал. Дверь, как обычно была открыта. Прямо на лестнице Борис Алексеевич принял на руки ребёнка и понес в, уже приготовленную кровать. Кое-как, раздев его и сняв новенькие  кеды, укрыл именинника одеялом. Он положил на столик рядом с кроватью свои военные часы с новеньким ремешком. Погладив Андрея по голове жесткой, заскорузлой рукой, Борис Алексеевич выключил свет и вышел из комнаты.


P.S. 
     В наше время, вместо плетки с «бубенчиками и шипами», используют элетрошокеры. Цивилизация развивается и, методы инквизиции становятся изощреннее, особенно в отношении братьев наших меньших. Цирк с дрессурой – ЗЛО! Помните это, когда наслаждаетесь представлением  животных в цирке!!!!!

11.09.2013
А.Пуйто