Перед смертью

 

    По приглашению  Травкиных  мы с Ксюшей приехали к ним на дачу. Кроме Паши и Марины, на даче были родители Паши:  мать  Антонина Ивановна -   скромная простая  женщина с добрым лицом, и  отец Владимир Александрович - невысокий, мелкий мужчина, бывший железнодорожник.   
    Я уже знал от Паши, что у  Владимира Александровича рак легких.  Смерть уже поставила на нем свою роковую печать: он был худ, его лицо потемнело и осунулось, глаза болезненно блестели. Но, несмотря на обреченность, он был оживлен. Было заметно, что ему  нравится хлопотать по хозяйству  и разговаривать с людьми.
    Когда он узнал, что Ксюша родом из Кировской области, он спросил ее:
    -  А ваш климат намного отличается от нашего?
    - Да, зимой там  холоднее,  чем здесь, - сказала она, - а летом прохладнее.
   - Да, места у нас хорошие. Летом не очень жарко, а зимой не очень холодно. Да, Тонь? – обратился он к своей жене.
 - Да, - согласилась Антонина Ивановна.
 - Антонина Ивановна  родом из Сибири, - рассказывал он. –  Там мы с нею и познакомились.  Там морозы зимой  дикие. Но переносятся легче.
    Он подозвал Умку, свою маленькую веселую, заросшую шерстью дворняжку, погладил ее по голове, дал ей кусок колбасы. 
     Владимир Александрович  производил впечатление добрейшего  человека. Не верилось, что когда-то он  проявлял невероятную жестокость к бродячим собакам, которых Паша, еще ребенок, приводил  домой: втайне от сына он уводил их на вокзал, сажал в товарный вагон, запирал дверь, и поезд увозил несчастных животных в неизвестном направлении. Возможно, некоторые из них умерли от голода. Особенно чудовищным был последний  случай. В это время  Паша уже учился в институте. У него была овчарка. Летом он вместе с однокурсниками на  три недели поехал  в научную экспедицию, поручив матери следить за собакой. Когда вернулся, собаки дома не было. От матери он узнал, что овчарку увел из дома отец.  Потрясенный, убитый горем, Паша ушел из дома. Ночевал в посадке, сидя у костра. Здесь его  задержала милиция и доставила домой. Потом с полгода он не разговаривал с отцом.
      Казалось, что Владимир Александрович на дух не переносит животных, но когда ему поставили смертельный диагноз, в первый раз в жизни он завел  собаку. В первое время он сам ее выгуливал. Когда же его организм сильно ослаб от болезни, он попросил Пашу заботиться о своей питомице.
   Думаю, по природе своей Владимир Александрович не был жестоким,  злым человеком, в глубине души он всегда любил собак,   но он был продуктом своего времени, человеком своей среды. Как известно,  народ считает, что животные  предназначены лишь для удовлетворения нужд человека, и если животное не приносит пользы, от него избавляются.  Лишь перед смертью он позволил себе сделать то, чего хотела его душа. Надвигающаяся смерть сломала стереотипы поведения, которые он усвоил в детстве.
 
    Погода была чудесная. Мы жарили шашлык, ели, пили чай.  День проскочил как одно мгновение. Когда возвращались домой, Ксюша сказала с восторгом, обычно ей несвойственным:
  - Вот это был отдых!

    Прошел год. Я пришел к Паше в гости. Но общения не получилось. Паше позвонила мать и сказала, что у отца кончился кислород, что ему стало совсем плохо.
     Владимир Александрович  уже два месяца лежал в больнице. Он умирал мучительно. Задыхался.
    Марина хотела дать Паше какое-то поручение, но он решительно отказался выполнить его.
   - Не могу! – сказал он с несвойственной ему резкостью. – Там отец мучается!
     Его голос и лицо выражали страдание.
    Он  пошел на квартиру родителей за кислородной подушкой, чтобы потом отнести ее в больницу, а я направился  домой.
  На следующий день я узнал, что ночью Владимир Александрович умер.
   - Успел ли отец подышать кислородом, который  ты ему принес? – спросил я Пашу.
   - Успел, - проговорил  Паша скорбно. – Может, от этого он и умер. Обжег себе легкие. Он выдышал три подушки, а можно только одну.
   Паша глубоко страдал. Его мучило чувство вины. Я попытался его успокоить:
   - Он был обречен. Даже если бы он не обжег легкие, он протянул бы еще максимум  два дня.   Два дня  адской боли…
   - Какими были его последние слова? - поинтересовался я.
   -   В конце он уже ничего не говорил, только хрипел. Но часа за два до смерти он сказал: "Паша, прости меня за собак".