Клубни

В бакенбардах запуталась муха.
Солнце било в лицо, и едкий пот заливал глаза, мешая как следует прицелиться.
Левая рука сама собой поднялась и рванула брызнувший пуговицами ворот рубашки. Стало чуть легче. Воды бы...
- Да стреляй же ты, олух!
Пистолет в правой руке дрогнул, раздался еле слышный хлопок, и маленькая свинцовая пулька сбила спичечный коробок с корявого пенька.
Одобрительный рев приветствовал попадание. 
Шатен во фраке, обладатель бакенбардов, плавно переходящих в усы, шутливо раскланялся и кинул пистолет на стол. 
- Ящик шампуня с тебя! - подытожил довольный рыжий дядька в рыжих же джинсах, обращаясь к щуплому человечку лет сорока, облаченному в косоворотку.
- Конечно-конечно… - согласился тот, ища глазами среди гомонящей толпы нужное лицо. Не найдя, он набрал воздуху в грудь, и со всей мочи заорал:
- ФЕ-Е-ЕДЬКА-А!!
Откуда ни возьмись пред ним возник юркий парнишка лет шестнадцати.
- Да, Святогор Францевич?
- Устрой!
Парнишка кивнул и растворился в воздухе.
Минуту спустя он появился снова, таща деревянный ящик с позвякивающими бутылками.
Народ подался к длинному столу.
Зазвенели фужеры, залпом выстрелило сразу несколько бутылок, и шипящие струи побежали в хрусталь.
Люди, окружавшие стол, были одеты кто во что - кто в латы, кто в халаты. И мужчины и женщины, возрастного диапазона от двадцати до древности. Всего человек шестьдесят.
Стол стоял посреди небольшого поля, окруженного с трех сторон хвойным лесом. С четвертой стороны располагалось длинное одноэтажное здание бывшей свинофермы.
- Господа! Товарищи! - Седой мужчина в красной тоге, с лицом древнегреческой статуи, то есть почти без носа и с выцветшими глазами, стучал по застенчиво звенящему фужеру серебряной двузубой вилочкой. - Давайте ближе к делу!
- Так стульев еще нет!
- ФЕ-Е-ДЬКА-А!!
С вездесущим Федькой вызвались идти еще пятеро добровольцев.
Вскоре стулья появились.
Седовласый тогоносец уселся во главе стола.
Люди неторопливо рассаживались, над столом стоял неясный гул множества голосов, деревянный стук соприкасающихся стульев, и наконец, все стихло.
Человек в тоге прокашлялся, и неожиданно зычно начал:
- Слово имеет, имел, и иметь хотел Председатель нашего клуба, Почетный Кавалер Ордена Десятой Завязки, Лауреат спортивной премии "Старая Клюшка", автор книг "Как достичь алкоголизма" и "Секреты рабовладения. Практикум по эксплуатации"- Иван Ильич Кирпич. -
Рядом с человеком в тоге с места поднялся благообразный старичок в кардинальской сутане.
- Благодарю вас, Заплатон Перестрахович! Кхм... кхм... Друзья! Социопатроны и социопатронессы! Мужи славные, и жены добродетельные! Пришла пора подвести некоторые итоги деятельности нашего Клуба за истекший период, а так же, принять в наши ряды двух новых товарищей. Итак, сначала итоги. Удалось напечатать большим тиражом книгу наших авторов Петра Каменева и Алексея Защитина "Звон стекла вода по крыше». Поздравляем! - Раздались дружные аплодисменты. – На очереди справочник «Гондолы в Париже. Путеводитель для чайников», Переса Папье.  Также удалось пристроить сценарий "Розовый амиго. Кров и яркость" Антуанетты Нахтвазен. Фильм уже в производстве! Браво! - Аплодисменты. - К сожалению, сборник стихов Нудислава Загородского "Я бил в барабан револьвера" в печать не прошел. Не отчаивайтесь, Нудислав Пополамович! - Ободряющий гул. - На этом с итогами все. Есть вопросы? - Молчание и переглядывание. - Ну и хорошо! Новички! Встаньте, пожалуйста.
В разных концах стола поднялись двое - стройная бронзоволосая девушка в сари, и приземистый блондин средних лет, одетый в пух и прах.
- Представьтесь, пожалуйста.
- Ядвига Лашурина.
- Житко Ходич.
- А отчества? - крикнул с места господин в дорогом рванье.
Новички стыдливо потупились. Девушка смущенно теребила бороду соседа, блондин начал мучительно краснеть.
- Друзья, будем снисходительны к новеньким! Вспомните себя - ведь далеко не все пришли в наш клуб сразу с отчествами! - Старичок в кардинальской сутане обвел строгим взглядом присутствующих -  Далеко не все. - И, обращаясь к новичкам: - Вступительные работы, будьте добры! Сначала вы, Житко!
Блондин вынул из-за пазухи какой-то свиток, развернул его, и провозгласил:
- "Раскатилась губа по затрещине"!
-Читайте! 
-Раскатилась губа по затрещине, горько славя нужду повсеместную, я живу аки пес на Неметчине, и грызу конуру свою тесную. Эх, хозяин, за кашу со злобою, и за ваши пинки неумелые, я вас, вашу мамашу, раз…
- Достаточно! Каково будет решение?
Понеслись одобряющие выкрики с мест:
- Достоин! 
- Молодец!
- Принимаем!
- Дюже гоже!
Председатель подождал, пока все не успокоится, и объявил:
- Итак, решено! Житко Ходич принимается в члены клуба. Поздравляю!
Под гром аплодисментов довольный блондин занял свое место на стуле.
- Теперь вы, Ядвига.
Девушка поднялась уже с тетрадкой в руке:
- «Змей-искусатель – хрен вместо яблока. Как бороться с мужем»- Ядвига хотела продолжить, но не успела.
- Ха-ха-ха-ха-ха!- не выдержал дядька в рыжих джинсах.
Все обернулись в его сторону.
Председатель нашел нарушителя взглядом охотника:
- Встаньте!
Рыжий дядька встал, давясь смехом.
- За нарушение первого и основного правила нашего клуба, Пьянуш Отрыжский приговаривается к процедуре кирпичмента. Ядвига Лашурина, как виновница, принимается в члены клуба без обсуждения. На этом официальную часть будем считать законченной. – Иван Ильич уселся на свой стул.
Отрыжского отвели к стене, Ядвигу поставили в двадцати метрах от него, и сунули ей в руку помидор сорта «бычье сердце».
Пущенный неловкой рукой девушки овощ расплющился о стену далеко от конопатой физиономии,  на этом процедура закончилась, и все вернулись к столу.
Вечер продолжался.
Муся Васильевна Брысь, статная женщина с русой косой, по-кроманьонски одетая в шкуру плюшевого медведя и травяные валенки, исполнила романс на стихи Нудислава Загородского. Давид Жабо аккомпанировал ей на гитаре. Для начала он зверски расстроил инструмент, и над поляной полились нечеловеческие звуки. Муся Васильевна открыла рот, и, не попадая даже в оставшиеся ноты, понесла совершенную ахинею – «На ружьелке висят кренделябры, сердцелуй ранапульсники жмуть» …
На словах «ухватитьки стакант кровожабры» не выдержал Заплатон Перестрахович.
После кирпичмента(Муся Васильевна не промахнулась), были танцы.
Под «Voi che sapete» Моцарта танцевали твист.
Глядя на то, как давешний стрелок в бакенбардах, взметая фалды, лихо выкручивает ногами вокруг Ядвиги, Ходич понял, что больше не может.
Нечленораздельно извинившись перед партнершей, он, играя желваками, бросился к зданию бывшей фермы. В коридорчике, ведущем в главное помещение, криво висела табличка «Наши отличники: Тадеуш Сразу – 15 попаданий, Николай Нидвораевич Нищенко – 12». Увидев ее, блондин побагровел так, что стал похож на негатив, и, зажав рот обеими руками, ускорил шаг.
В просторном помещении зала стояли стеллажи с книгами, на стенах висели картины, и хмурый бармен протирал что-то за своей стойкой. Не обращая внимания на окружающее, Ходич мчался к выходу, и все равно, боковым зрением умудрялся захватить некоторые заголовки и подписи: «Глухарение токаря», «Метла мести», «Хроника патронника», Возьмина Карандаш, «Как стать столбом», «Клавесин словесности», «Битва за брагу», «Дизайн и диздрай», «Чудо-Юдо рыба Фиш», «Меч на нересте» и, наконец, «Почем нынче нунчаки?».
Выбежав на улицу, он оперся спиной на стену под вывеской «Клуб «Несмеяна». Мы открыты каждую субботу», и с ним случилась истерика.