Нужно видеть в ней не просто женщину

Когда говорят о государыне,  то почему-то начинают давать ей характеристику, исходя из  важности государ-ственных дел, завершенных за годы ее правления, забывая о том, что перед ними находится женщина, с особенностя-ми её физиологии, а отсюда  и мышления. Нива, на кото-рой женщина трудится неустанно - это любовь. И на этом поле выигрывает в первую очередь та из женщин, которая более других подготовлена внешностью своею и воспита-нием. Задумайтесь, счастлива ли та женщина, которая по-святила себя науке? Даже в случае важности особой её от-крытия, кроме ласкового поглаживания  личного тщесла-вия, распускающей крылья славы, она ничего иного зна-чимого для тела и души  не получает. Подсознательно, женщина стремится к тому, чтобы нравиться мужчинам, вызывая откровенную зависть других женщин, не исклю-чая и лучших подруг. Женская дружба в отличие от муж-ской. – постоянное соперничество, большей частью скры-тое. Не сложно представить, что в какой-то момент сопер-ничество может перерасти в ненависть Желание домини-ровать свойственно большинству женщин, даже склонных к меланхолии, за исключением, естественно,  душевно опустошенных., нуждающихся в утешениях и поддержке.
С малых лет девочка не жалеет времени на то, чтобы прихорашиваться  у зеркала, использует свою мимику при этом в полном объеме, чтобы став взрослой,  использовать ее, как оружие в своих отношениях с людьми. Средств украшения у ребенка нет, поэтому не удивительно, что она делает попытки использовать косметику, а также детали одежды своей матери, пока та еще  служит для неё образцом телесной красоты. С возрастом она начинает  убеждаться в том, что в чём-то Господь Бог её обделил, естественно, прибегает к искусственным украшениям скрывающими ее телесные недостатки. 
Всё это свойственно женщинам независимо от уров-ня материального достатка – от живущих в жалкой хи-жине, до проживающих в стенах роскошного дворца.
Каждому существу при рождении дается имя. Преж-де в старину в имя новорожденного или новорождённой вкладывался глубокий смысл,  определяющий задумку  родителей на будущее их ребенка. При этом думали и о том, чтобы имя несло на себе и элемент защиты. На Западе имя было сложное, состоящее из нескольких –следовательно и количество защищающих человека  при этом увеличивалось.
18 декабря 1709 года.  Царь Петр, въезжая с войском своим и пленными шведами в столицу своего государства  Москву, не знал , как он назовет свою дочь, ибо не ведал  о ее рождении..  Армия его одержала блестящую победу над шведской, считавшейся до того самой лучшей армией Европы. Повод для радости великой был - «Полтава» была завершением девятилетнего сложнейшего этапа  Северной войны.. Москва жила в ожидании великого торжества… И тут Петр узнает о том, что Екатерина  родила ему дочь. Следует отметить, что Петр чрезвычайно любил своих детей. Тотчас торжества по случаю победы отложены. А он в селе Коломенском, в котором проживала его семья, закатывает такой пир, который долго ещё потом будут вспоминать приглашенные на него. На радостях  он не скупился – много было выпито, много было съедено, многие  были обласканы, не забыты были и шведские пленники…
Имя выбрал для дочери своей Государь, не загляды-вая в «святцы», назвав её  Елизаветой, что означало с древне-еврейского «Обет Богу»  или «Почитающая Бога».
По законам православия в самом рождении этой де-вочки ничего, почитающего Бога, не усматривалось... Ма-ло того, с точки зрения религии оно было само по себе греховным.
Считалось, что её рождение – следствие беззаконной страсти величайшего правителя России к безродной фин-ской  крестьянке.   Хотя, какой закон мог ограничить же-лания повелителя, если он руководствовался мыслью: «Человек – божье создание, а поэтому рождение его само по себе не может быть беззаконным»!
Позднее царь по совету Феофана Прокоповича, в день бракосочетания  с матерью Анны и Елизаветы, в ка-честве «посаженных» использовал своих дочерей, что де-лало их в глазах посторонних «законными».
Если исходить из постулата, говорящего: «Ничто и никто не может появиться без воли Божьей», то и захват власти путем переворота, произведенной цесаревной Ели-заветой, следует считать вполне законным
Тем более, что активного сопротивления захвату власти не было. А это означает, что сама возможность переворота была, скорее прогнозируема, чем случайна. Кажется, появление этой молодой женщины, дочери Петра, на русском троне ожидали. Власть иноземцев надоела  народу, а всё происходящее последние десять лет было настолько негативным,  что на его фоне люди посмертно начали идеализировать личность  Петра Великого. И  не следует забывать того, что Елизавета  была кровь от крови его!.. О незаконности ее рождения теперь никто не вспоминал, в том числе и служители храмов Господних, возглашая ей – «Многия лета!»
Её принимали такой, какой она была.  А она после смерти родителей вела себя безукоризненно в условиях самых сложных и опасных, когда одно неосторожное дви-жение могло привести ее в застенки и даже на плаху. Ели-завета Петровна не высовывалась, не подавала врагам и соперникам малейшего повода обвинить ее в стремлении сесть на престол. Безукоризненным ее поведение ,как женщины, не назовешь, поскольку от родителей Елизавета наследовала страсть не только к душевным утехам, но и телесным и не собиралась их загонять в жесткие рамки религиозной законности. Российский императорский дом немногим уступал по развращенности французскому. Впрочем, и остальные европейские сиятельные дворы пу-ританскими назвать было невозможно. И все же простой распущенностью отношения Елизаветы   к мужчинам не назовешь, избранников своих она любила. Продолжитель-ность этой любви от неё не зависела… Их от неё отрыва-ли, используя царскую власть, и отправляли в ссылку.
Став императрицей, она не забыла ни одного из тех, кого прежде любила… Первая ее Любовь - Саша Бутур-лин, рослый темноволосый красавец,  изгнанный импера-тором Петром II в Малороссию. Могла ли она забыть его, разбудившего ее чувственность, подарившего ей столько телесных радостей. Естественно, о возобновлении преж-них отношений не было и речи, хотя Александр Борисович Бутурлин по-прежнему был хорош собой, образован, умел речами своими завлекать слушателей, а скорее, слушательниц, которые от него были просто  без ума…  Для Бутурлина  счёт милостей императрицы будет неуклонно расти: губернатор Москвы, сенатор, генерал-аншеф, подполковник лейб-гвардии Преображенского полка… В преддверии Семилетней войны он  получает из рук императрицы маршальский жезл. В Семилетней войне он один из четырех, последовательно сменяемых главнокомандующих русской армии. Назначая  его на такую высокую должность, забыла императрица, наверное, что Бутурлину уже за шестьдесят было (он на пятнадцать лет старше ее был), а в таком возрасте развивается осторожность, граничащая с трусостью. И результат – победных реляций от своего прежнего любовника она не дождалась. Правда, это не помешало ей возвести Бутурлина в графское достоинство.
Сменивший когда-то на поле любви Бутурлина Се-нечка (Семен Кириллович Нарышкин) ровесник Елизаве-ты, молодой красавец, первый щеголь Москвы и Санкт-Петербурга, был изгнан Петром II за пределы России. По-селился в Париже под фамилией Тенкина. Вынужденную ссылку Нарышкин использовал для пополнения образова-ния, жил на широкую ногу.. Восшествие на престол Ели-заветы Петровны означало для него – возвращение в Рос-сию, пожалование чина генерал-аншефа и должности гоф-маршала при дворе наследника престола. В нарядах вер-нувшегося на землю Отечества, его образе жизни постоян-но чувствовался французский лоск. О богатствах Нарыш-кина ходили легенды, а за роскошной каретой – бегали зеваки!..
Среди прежде любимых цесаревной мужчин был один, которого долго она не могла забыть, тот, который слишком высокой ценой заплатил за свою любовь. Пожа-луй, никого так крепко и искренне не  любила Елизавета, как красавца прапорщика Семеновского полка, умного, ласкового и верного Алексея Шубина. Не любила писать письма и вести дневники Елизавета… Но время сохранило стихи, ею написанные возлюбленному. Пусть эти стихи не блещут совершенством, но цесаревна вложила в слова их всю душу влюбленной молодости:
«Я не в своей мочи огнь утушить,
Сердцем болею, а чем пособить,
Что всегда разлучно и без тебя скучно.
Лучше б тя не знати, нежель так страдати»
всегда по тебе».
Любовь кончилась грустно. Императрица Анна узна-ла про эту связь и велела арестовать Алексея Шубина. Формально его обвинили в заговоре против императрицы, хотя никаких заговоров, кроме откровенной борьбы за власть тогда вообще не было. Дальше были допросы, тюрьма в Ревеле. Участие Шубина в заговоре так и не бы-ло доказано, но его все равно сослали…
 О возвращении Шубина Елизавета стала хлопотать сразу, как только Анна Иоанновна умерла. Регентша Анна Леопольдовна готова была исполнить просьбу Елизаветы, но это было трудно сделать. В прошлое царствование Тай-ная канцелярия трудилась на совесть, а так как было много политических дел, то людей часто ссылали, не указывая в бумагах место ссылки, так что их и сыскать было нельзя. Придумана была еще и другая хитрость: под-следственным меняли имена или в документах вовсе не указывали имени: мол, сослан туда-то, а кто – неизвестно.
Место ссылки Шубина было найдено – Камчатка. Расстояние в пятнадцать тысяч верст - фантастика по тем временам. Путь туда и обратно мог занять годы.. Тем не менее, его там разыскали. Выяснилось, что он был прину-дительно женат на камчадалке. Когда Алексей Шубин в 1743 году добрался, наконец, до Петербурга, Елизавета была уже императрицей. Перед ней предстал не прежний веселый и удалой красавец, а измученный, обиженный, потерявший себя человек. О возобновлении прежних от-ношений не было и речи, сердце государыни было занято Алексеем Разумовским.
Но Алексей Яковлевич Шубин был вознагражден за свои страдания не только богатством – ему были пожало-ваны богатые вотчины во Владимирской губернии, – но и чинами. Он стал майором лейб-гвардии Семеновского полка, был также произведен в генерал-майоры и награж-ден высшим орденом России – Св. Александра Невского.
Был среди тех, кто на милость Государыни Елизаве-ты Петровны рассчитывал, и маркиз Шетарди. Его импе-ратрица не приглашала в Санкт-Петербург, он ехал туда сам тайно, как частное лицо. Но, на всякий случай ему в Париже была выдана верительная грамота и письмо. В письме, носившем дружеский характер, король называл Елизавету императрицей, но титул этот не был подтвер-жден верительной грамотой. В верительной грамоте, написанной рукой короля, с титулом обстояло все благополучно, но она не была подкреплена подписью канцлера, то есть его тоже нельзя было считать правильно оформленным официальным документом.
Сам Шетарди  замыслил такой план. Он не станет просить официальной аудиенции у Государыни. Он встре-тится с ней, как бы случайно 25 ноября, когда будет праздник во дворце в честь восшествия Елизаветы на трон. Тут он и предстанет перед  императрицей красивым блестящим кавалером.…  Он надеялся на то, что вряд ли она забыла всё происходившее между ними, когда они совершали совместное путешествие в Троице-Сергиеву лавру…  В обстановке праздничного торжества  он и вручит ей письмо от короля. Тайная цель Шетарди  склонить императрицу к отказу от проводимой Бестужевым политики, повернуть ее в сторону тесного союза с Францией.. Времени у Шетарди было предостаточно. По пути он посетил Данию и Швецию. Из Швеции он направлялся в Санкт-Петербург в карете, управляемой шведскими кучерами.
Строя свой план маркиз многого не учел. Не учел в первую очередь характера ноябрьской погоды в России. Санного пути еще не было, реки не стали. Дорога была ужасной, шведские кучера не  были приспособлены к рус-ским условиям. Кляня все на свете, Шеварди приехал в Петербург в ночь на 24 ноября. Переправа на противопо-ложный берег оказалась под запретом, поскольку лёд не сковал Неву. Холод, ветер, колючий мелкий снег. Ночевал маркиз в какой-то ужасной, пропахшей рыбой  и овчиной, избе. Только утром, когда достаточно рассвело, были присланы офицеры, должные сопровождать его. Они с помощью  толстых досок, прокладываемых в опасных местах, где лед был относительно тонок, переправили Шеварди на левый берег, где его ожидала присланная за ним карета. Там ему гвардейский сержант вручил записку от Лестока. В ней лейб-медик импе-ратрицы писал:
«… Государыня очень сочувствует маркизу в бедах, которые ему пришлось пережить на своем пути в столи-цу…  Погода подвела…. в доме, приготовленном для него императрицей, из-за сырости жить нельзя…»
Лесток, заканчивая свое  письмо, предлагал Шеварди свое гостеприимство. В довершение всех неприятностей французский маркиз узнает, что бал, на котором он пола-гал блистать, уже успел состояться. Столько неприятно-стей разом  не смутили дипломата. Он привык к ним, при-вык выпутываться из них, сохраняя своё достоинство
Шеварди понял, что от его тонко продуманного пла-на ничего не остается и уже без всяких условий согласился на встречу с императрицей в доме Брюмера (воспитателя Петра Фёдоровича - наследника российского престола). В доме Брюнера  было полно народу… Танцы, карты, разговоры…  С великим трудом  ему удалось остаться с Елизаветой наедине. По лицу ее было видно, что она была искренне рада этой встрече. Но слова, которые она при этом произнесла, не позволили Шеварди выполнить свою миссию: передать послание французского короля
 «Как хорошо, что вы сейчас не посланник и не ди-пломат. Я не обязана говорить с вами о политике. И не буду!» - сказала Елизавета Петровна, ласково улыбаясь.
 Не знал тогда француз, что это было только началом его неудач в России, что ему еще придется выпутываться из множества ожидающих его крупных неприятностей.
Не знал он, и того, что перед ним не та наивная де-вушка, с которой он занимался любовью посвящая ее в тайны французского любовного обольщения. Сейчас перед  ним была умная государыня огромного и сильного государства, ведущего свою национальную политику, научившаяся искусству скрывать истинные чувства под маской обворожительной улыбки..
Но не следует забывать того, что всё, заложенное в детстве, сохраняется на всю жизнь, естественно, либо уси-ливаясь,  либо  заметно слабея. И, если у человека, не наблюдется психических отклонений, то человек наращи-вает с  возрастом  объём информационной памяти.
Воспитание женщины не должно быть идентичным мужскому. Женщина – идеал телесной красоты, душевно-му содержанию его  математические выкладки – не нуж-ны.
Рассказывали современники о том случае, когда им-ператрица была удивлена тем,  что Англия оказалась ост-ровом.  До того  она думала,  что до Англии можно пеш-ком дойти. Так был создан анекдот о невежестве импера-трицы. Но не рассказывали шутники  о том, что Государы-ня отлично владеет французским, немецким, итальянским, шведским и финским языками. Да Елизавета не любила читать и писать. Но не было случая, чтобы Государыня подписала  документ государственной важности, не изу-чив его и с Богом по поводу его не «посоветовавшись». И  никто иной, как Елизавета построила и открыла Москов-ский университет.
Любила императрица смолоду  танцы, не забывала о них и до старости, равных  в танцах ей не было. Но не следует забывать о том, что любя музыку и театр, Елизавета построила в Москве оперный театр. Оперные представления чередовались с аллегорическими балетами и комедиями. При Елизавете Петровне на русской сцене стали ставить отечественные пьесы на местные сюжеты.
Любила императрица и мужские забавы: охоту на зайцев и облавы на волков, сама лично в них участвуя, великолепно держась в седле, как в женской, так и мужской одежде. Здорово потеряли французы, уклонившись от брачного союза своего короля с Елизаве-той! Согласись они тогда с предложением Петра Великого, Франция получила бы лучшую из французских королев, когда-либо бывших на их земле
Любила императрица Елизавета роскошь, но во всем, что она надевала, чем украшала себя, особая утонченность присутствовала. Не говоря уже, что придворному этикету её родители учили, приглашая для этого учителей из-за границы. В отличие от двоюродной сестры её Анны Иоанновны, в Елизавете «дух врожденный  тяги ко всему красивому в излишестве присутствовал».
Как ни странно, всё это сочеталось с нравами старого московского двора: государыня любила посиделки, подблюдные песни, святочные игры.
Сплетни и слухи об интимной жизни придворных были для Елизаветы любимым развлечением. Она разби-рала семейные скандалы, выясняла обстоятельства супру-жеских измен. Любя веселье, Елизавета хотела, чтобы окружающие развлекали ее. Она редко ложилась спать до рассвета и засыпала с большим трудом, лишь после того, как начинали чесать пятки. Пробуждалась она около полу-дня. Елизавета никогда не знала, что такое режим, и при дворе не ведали, когда будет обед, а когда ужин.
Но вернемся к тому, что составляет основу поведе-ния каждого  человека – его природному уму. Об уме Гос-ударыни-императрицы Елизаветы Петровны, лучше всех высказался французский посланник, сказав как-то: «У им-ператрицы – женский ум, но его у неё – много!»
Не заметили его, потом об этом здорово жалея, одни; заметили, но не придали значения, по той же причине,  другие, а потому и те, и другие проиграли ей в действиях, когда это требовалось
Накануне Нового 1741 года  фельдмаршал Миних отправился в Смольный  к цесаревне с пожеланиями сча-стья в Новом году. То, что он увидел во дворце Елизаветы не на шутку встревожило его: сени, лестница и передняя наполнены сплошь гвардейскими солдатами, фамильярно величавшими принцессу своей «кумой». Он долгое время не в силах был прийти в себя в присутствии принцессы Елизаветы, ничего не видя и не слыша… И изумление ста-рого фельдмаршала следовало понять - он всегда считал, что именно его, изумительного храбреца и красавца, безумно любят солдаты русской армии.
Не знал он того, что цесаревна давно и последова-тельно добивалась расположения гвардейцев. Они звали ее «кумой» и на «ты» потому, что дочь Петра Великого, как и ее незабвенный отец, часто соглашалась стать крестной матерью новорожденных у простых гвардейских солдат. Цесаревна дарила роженице золотой и запросто, не жеманясь, выпивала со счастливыми родителями чарку водки за здоровье своего очередного крестника. Их у нее оказалось великое множество… А на Руси, как  известно, крестная связь, кумовство признавалось родством не менее близким, чем родство кровное. Значит, когда наступит тому время, переворот будут делать не просто гвардейцы, а «родственники». Своим поведением цесаревна выгодно отличалась ото всех при императорском дворе. Она была добра, ласкова к  простым людям, располагая их к себе  «взором любезным», Соответственно, людям, которым приходилось общаться с цесаревной, она казалась нежной, беззащитной, угнетенной «плохими» людьми, к тому же большей частью иностранцами. А этот взгляд потом рас-пространялся по всей России.
Истинного лица будущей императрицы мало кто знал… И тот же Миних, всё что ему довелось видеть са-мому во дворце цесаревны оценил правильно, но не уви-дел конкретной опасности, считая достаточным усиления  за нею надзора. Не доверял женскому уму царедворец, а напрасно.
Впрочем, не слишком верили в него и те, кто помо-гал ей подняться на престол… и тоже напрасно
Елизавета обладала практичным умом, умело руко-водила своим двором, маневрируя между различными по-литическими группировками. Естественно, были и ошибки у нее… У кого их не бывает?
,