Возврат

     Генка чувствовал себя на седьмом небе, хотя находился еще на земле, а точнее в аэропорту. Позади были поиски дешевой путевки во всенародную здравницу Египет. Самое выгодное предложение выставляли как всегда москвичи, а, следовательно, надо было с женой и дочкой добираться до столицы, а оттуда… Он мечтал об этой поездке давно, больше его мечтала только жена Лена и дочка. Доехать до Москвы можно было разными способами, но они выбрали самолет; во-первых, быстрее, во-вторых, с ребенком проще, в-третьих,  на сегодня стоило одинаково на поезде или самолетом, в- четвертых, и так далее. Долетели без приключений. Оставалось времени больше чем достаточно, чтобы добраться из одного аэропорта в другой, зарегистрироваться, и стать одними из ожидающих солнца посреди слякоти. Всё получалось настолько слаженно и здорово, что Генка стал гордиться собой, как он все здорово придумал и организовал. Незаметно остались позади двери «дьютика», а в руках оказалось некоторое количество пакетов, наполненных звенящей тарой. Нет, он с Леной не то что бы были пьющими, просто это был своего рода ритуал, зайти в беспошлинный магазин, купить там хорошего алкоголя, и, приехав на курорт пить именно его, а не местную бесплатную бурду. Опять же оставалось некоторое количество алкоголя, которое собиралось и привозилось домой, и потом, когда отпуск уже оставался только в памяти, длинными дождливыми вечерами, так было приятно достать ту бутылочку, и налив двоим коктейли, разглядывать фотографии. «А помнишь, как мы видели дождь там? А как Викуська первый раз стала сама плавать? А рыбки?...». Хорошо, но еще лучше было осознавать, что все впереди, не только эти вечера, но и самое главное, солнце, море и…, да что там, впереди отдых!
     Ну, вот и посадка. На сегодня это уже вторая, прямо дежавю! Но как же она отличается от той, там пассажиры были в основном деловые. Они летели по делам, по работе, и, казалось, никто не разделял их отпускного состояния. А здесь, радость просто бурлила, все оживленно переговаривались, позвякивая пакетами, знакомились, стоя в очереди, и узнавая не только про то, кто откуда, но и кто куда, в какой отель, как дела у родителей и у детей в школе. И совсем неважно, что они ни разу не виделись и не слышались до этого, они становились попутчиками. А попутчики, своего рода временные родственники. Это потом, выйдя из самолета, все разбегались за своими чемоданами, потом по автобусам и после по отелям. А сейчас, как же хорошо сейчас! Что может быть лучше предвкушения? Только следующее предвкушение. Самолет был большим, с тремя рядами по три кресла. Какой-то «боинг». Генку с семьей посадили посередине, дочка немного поскулила: «Ну-у-у…Я хотела у окошка…». Но это осталось практически незаметно. И вот, наконец, все расселись по своим местам, растолкали пакеты, стюардессы провели инструктаж по поводу жилетов и свистка с фонариком. Апогеем прозвучало известие пилота о том что самолет готов к взлету, и разбег. Генка с детства любил самолеты, он, бывало, садился в автобус, следовавший в аэропорт, и приехав, мог часами стоять и любоваться на взлетающие и садящиеся самолеты. Оказавшись в очередной раз на борту лайнера, он с восхищением, смотрел в иллюминатор, этот момент, когда шасси отрываются, и самолет стремительно удаляет от себя землю… Нет, никогда не привыкнуть, как это здорово! Взлетели, самолет стал набирать нужную высоту, и занимать нужную траекторию полета. Счастье из очереди перекочевало в салон этого гиганта.Сколько сюда помещалось народа, Генка даже представить себе не мог. Включили встроенные телевизоры, и все с удовольствием окунулись в просмотр Гайдаевкого Шурика, с его приключениями. Дочка обратилась с просьбой, что ее наушники не работают, Лена передала той свои, а они подели Генкины пополам. Смотреть и слушать одним ухом, было несколько некомфортно, и они с Леной договорились, как только стюардессы понесут напитки, попросить еще одну пару наушников. Время шло, ремни разрешили отстегнуть, пилот объявил, что нужную высоту набрали. Все как всегда. Кто-то потихоньку начал пробовать приобретенное в «дьютике». Стюардессы понесли напитки. Во время! Хотелось сделать коктейль, за начало отпуска. Буквально через пятнадцать минут, совершенно неожиданно загорелось табло, что ремни надо опять пристегнуть. Посыпались шутки, типа, ну, вот и прилетели, какой хороший пилот, как быстро довез. Перекрывая радостный шум, как-то совсем плохо прозвучал голос пилота:
     -…в связи с возникшими техническими неполадками, самолет вынужден вернуться в аэропорт отправления…
И вот тут тишина. Генка обратился к проходящей стюардессе:
     - Извините, у нас одни наушники не работают…
     - И вас сейчас это волнует?!
Бросила она, и, не останавливаясь, проследовала стремительно мимо. Генка вдруг осознал, что то что он услышал от пилота, касалось не только какого-то самолета, не только каких-то пассажиров, но и Генки, и его семьи. Стало жутко холодно, захотелось закричать что есть мочи. «Но что? Просто орать? Стоп! Надо успокоиться, рядом Лена и Викуся, я не должен, надо себя взять в руки!». Паника поплыла по воздуху. Ее начли ощущать все, просто вздыхая это ужас, расплывавшийся по салону. Генка разглядывал всех подряд. Кто-то крестился, кто-то начал наливать в открытую, кто-то отрешенно смотрел в телевизор… Ему не понравился ни один, он вдруг понял, что не хочет быть со всеми этими людьми, а хочет быть где угодно, в квартире, на даче, на работе. Но только не здесь, только не с ними. «А почему Викуся-то должна быть здесь? Она же совсем маленькая, ей только вот четыре с половиной исполнилось? А Леночка?…»
     - Лен, дай выпить… Я как-то нервничаю…
     - Бери, ты же знаешь где…
     - А ты будешь?
     - Давай…
Алкоголь совершенно не впитывался в кровь, он наполнял собой тело, а кровь не принимала его, и потому голова оставалась непростительно трезвой и ясной, а действительность становилась острее. Время текло не медленно, оно остановилось.
     - По-моему, мы уже должны подлететь обратно, не находите ли?
Голос соседа прозвучал с такой надеждой, что Генка сразу поверил, верно, они уже на месте, осталось только посадить самолет и все. После этого пролетели еще минут десять и тогда объявили о том, что самолет ждет разрешения на посадку. Очертив очередной круг, наконец-то пошли на снижение. Казалось, земля приближается слишком быстро, но нет, вот шасси коснулось взлетной полосы, и весь самолет перестал быть летательным средством, а просто катился большим быстрым автобусом. Включили реверс, и замедление стало приятно ощутимым. Те овации, а это именно были овации, Генка больше не слышал ни до, ни после. Они были настолько искренними, настолько настоящими, не просто воздающими по заслугам мастеру, не просто хлопки восхищения, это были овации людей, благодарящих за жизнь.
     Много позже, когда все пассажиры были выпущены из самолета в здание аэропорта, они наполнили собой все кафешки. И, примерно, через каждые пять минут, вдруг из какого-то угла доносился голос:
     - Борт семьсот восемьдесят шестой!
И дружное многоголосие восхищенно поддерживало залпом, наподобие: «Ауэх!!!». Никто не понимал, что связывало этих пьяных, по-настоящему радостных людей, которые продолжили быть родными, даже когда покинули самолет.