Ссора

     Гера сидел на кухне и переваривал сцену, которую ему устроила только что любимая. За проведенные годы вместе, а совместное пятнадцатилетие они отметили год назад, он был готов к таким поворотам. Но одно дело быть готовому, а другое дело привыкнуть. С учетом того, что жена каждый раз выступала все с новыми разнообразными обвинениями, использовала все новые, придуманные ей оскорбления, он тем более не мог спокойно реагировать. Марина была сверх эмоциональна. Он в свое время и полюбил ее за это. Точнее втрескался по самые уши.
      Она появилась в их компании как-то неоткуда. Чья-то знакомая знакомых, но при этом, придя, она приковала к себе всеобщее внимание. Марина была уверенная в себе, в своей привлекательности, слегка высокомерна, с острым чувством юмора, иногда граничащим с хамством. Гера любовался ей. Он полюбил ее сразу безоговорочно и безвозвратно. При этом Марина не была красавицей, но все ее недостатки, казалось, только добавляли ей шарма. Она много говорила, но не болтала, а именно говорила. В ее речи дружно уживались слова, которые Гера до этого только читал в книгах с ярким матом. При том никто не мог сказать, что она матерится. Весь вечер он, открыв рот, внимал каждой ее фразе. Смеялся всем ее шуткам, и ему казалось, что это все для него одного она так старается. Когда он пытался продолжить ее шутку, то Гере казалось, что он все портит. Получалось как-то плоско и совершенно не смешно. А Марина продолжала блистать. Раньше Гера встречался с девчонками обычными. Нет, они все были разные и совершенно не похожи были друг на друга. Но отличались они внешностью, тембром голоса, походкой, но в своем корне, были похожи. Гера всегда был ведущий в их отношениях, а они были придатком к нему.  А с Мариной, он готов был стать ее хвостиком, ее придатком, лишь бы быть с ней. Очень странно, что она выделила его из всех парней, которые присутствовали тогда на вечеринке, да и из тех, которые населяли город. Как-то быстро они стали встречаться без компании, вдвоем. Совершенно стремительно они оказались в кровати. И вот там Гера опять был сражен наповал ей. Он никогда не видел такой страсти, которую ему дарила Марина. Да и не то что бы ему, а просто она наслаждалась сексом. Перебирая позже в голове немецких порноактрис, он так и не вспомнил ни одну хоть сколько-нибудь близко подобравшуюся к его единственной и неповторимой девочке. Как-то незаметно они стали жить вместе. Как-то незаметно сыграли свадьбу. Потом у них появился сын, и тоже незаметно. А вот скандалы, которые жена закатывала со все пугающей частотой, повторялись все заметней.
     За последние годы Гера узнал очень много о себе и своих родителях. О своих умственных способностях и прогрессирующих болезнях. Марина ставила диагнозы с таким чувством уверенности и безапелляционности, что порой он хотел сходить на прием к врачу. Гера уже знал точно, что именно его одного произвели на свет совершенно нетрадиционным способом. Так же про его нестандартную сексуальную ориентацию, про его отсутствие мужественности и мужества, про безхозяйственность, про инфантилизм, про несостоятельность, про, про, про….. список не имел окончания. Раньше, после очередной эмоциональной встряски следовала прямо какая-то сексуальная оргия. И одно время Гера воспринимал это как обязательный обряд перед совокуплением, прелюдией, своеобразными предварительными ласками. Но годы шли, и иногда после этого нанесения эмоциональных пощечин ничего не наступало. Он и не хотел. Так получалось, что Гера стал себя в те моменты ловить на мысли, что он начинает злиться в ответ. Злость наливала его всего. Он боялся, что в какой-то момент он не выдержит, и не сможет сдержать распирающее его.
     Так и сегодня. Он стоял и, играя желваками, выслушивал очередные опусы в свой адрес. Он слушал внимательно, и каждая фраза, каждое слово отчетливо ложилось на извилины его мозга, пролетая через ушные раковины. Как это произошло, он не понял. Все было как в кино, Гера резко поднял руку ладошкой в сторону рта жены, так, как будто он хотел остановить поток оскорблений, и отчетливо отчеканил:
     - Рот закрой, дура.
Он сказал это настолько спокойно и уверенно, именно без восклицательного знака на конце предложения. Никогда раньше не позволял себе не то что сказать, а даже подумать так про Марину. Она на пару секунд осеклась, казалось, что во время произнесения очередной фразы, ей резко вставили в рот яблоко, и она просто физически не могла сомкнуть челюсти. Гера резко развернулся, быстрыми шагами дошел до входной двери, по дороге вставил ноги в мокасины, и, взяв ключи, хлопнул дверью. Из-за двери понеслось продолжение начатого, видимо Марина победила яблоко. Он, не став ждать лифта, и пошел по лестнице. В голове был бардак, причем такой, что даже не то что найти, а просто услышать тишину было не возможно. Гере резко захотелось увидеть сына. Было еще рано забирать его из детского садика, но ждать он не мог. А потому нисколько не раздумывая бардаком в голове, он пошел за сыном. Артемка обрадовался, что папка так рано забирает его, детей еще даже не начали укладывать спать. Чем заниматься дальше, Гера не знал. Ему хотелось где-нибудь сесть вместе с сыном и просто ни о чем не думаю посидеть. Он мимолетно пожалел, что Артем еще так мал, и с ним невозможно поговорить по-взрослому. Вспомнив о кафешке на углу проспекта, он решил, что летом угостить сына мороженным будет самое то. А себе он мечтал влить грамм сто коньяку. На этом  согласившись сам с собой и, согласовав с сыном план действий, они отправились туда. Заняли столик, Гера заказал коньяк, кофе и мороженное с соком. Первые пятьдесят грамм обожгли приятно-успокаивающе. Он сидел и ждал, когда коньяк попадет в кровь и немного смягчит действительность. Наблюдал за сыном. «Какой он хороший!». Артемка вдруг заговорил.
     - Пап, а где мама?
     - На работе.
     - А почему вы не вместе?
Гера молчал, он не хотел отвечать.
     - Папа, а ты что маму не любишь? Она что, плохая? Ну, скажи, пап, она хорошая?
Гера сидел, кровь прилилась к лицу, желваки непроизвольно начали опять свою игру. Он не отвечал. Резко налив остатки коньяка, он залпом выпил.