Звёздный подчерк

Балканские звёзды становятся намного ярче в конце апреля, когда солнце начинает не только греть, но и жарить. Изогнутый месяц кажется игрушечным, спустившимся с детской сказки под оранжевые черепичные крыши. Лейла любила вечерами смотреть вверх. Каждая звезда казалась ей особенной. Из множества ярких точек она в своём воображении рисовала картины, лица людей и животных. В её чёрных потурченских глазах отражались все оттенки неба. Яркого и темного одновременно. Особенно живописно оно тогда, когда где-то за горами слышны взрывы и перестрелки.

Юная девочка стояла одна, прислушиваясь к природе, принюхивалась к ветру. Её чуткий слух услышал доносившийся шорох и какой-то хрип в кустах. Лейла побежала посмотреть. На земле лежал младенец. Как выяснилось позже – маленькая девочка. Возле неё лежал небольшой свёрток.

- Мама! – крикнула изо всех сил Лейла. – Беги сюда! Быстро!
Видимо девушка была очень убедительна, что на её зов в одно мгновение сбежалась вся её семья. Все уставились на малышку. Развернув пакет, лежавший возле, они увидели записку. В ней было всего три слова, красиво написанные латиницей: «жизнь лучше смерти». На другой стороне листа собравшиеся люди прочли, что девушку зовут Азра (или Милица), фамилию не пишут, так как новая семья даст ей свою. Стояла также дата и, в самом низу подписано: «Сараево 1993».

Шли годы. В новой семье малышку приняли. Она росла как листва после зимы. Война закончилась, уже давно не взрывались снаряды. Её детство было таким же обычным, как и у остальных детей её села. Разве что очень уж дружила она с Лейлой. То ли своей сестрой, то ли матерью, которая заразила её смотреть каждый вечер на звезды.

Когда Азре исполнилось восемнадцать лет её как подменили. Она сказал своим приемным родителям, что хотела бы найти свою настоящую мать. Девушка попросила у Лейлы то письмо, с которым восемнадцать лет назад её нашли, и уехала в Сараево.
- Я найду её по подчерку, - говорила она сама себе как заклинание. – Её подчерк такой красивый, то я уверена, моя мама такая же красивая.

Лейла, оставшись в селе, не могла поверить, что её сестра, к которой она так привязалась, оставила их. Она поехала вслед за ней, вышла на сараевском автовокзале. На мобильный Азра специально не отвечала. Лейла часами бродила по центру города, посещала достопримечательности, надеясь, что её сестра тоже туда пойдёт.
Но Азру не интересовали красоты города. Она обходила все дома, дом за домом, где показывала листов и спрашивала:
- Не знаком ли вам этот подчерк?
Практически везде на неё смотрели как на сумасшедшую. Только одна женщина, через тысячу обойдённых домов, сказала, что на её улице проживала семья сербов, но после войны они, как и практически все её одноплеменники, куда-то уехали из Сараево.

-  В их семье, - сказала незнакомка. – Все из поколения в поколения имели такой красивый подчерк, что самые профессиональные каллиграфы им завидовали. Во время войны они пытались убежать в другие края, но подчерк их не отпустил и они начали работать у какого-то местного командира.

Что было с этой семьёй дальше, женщина не знала, но Азре было достаточно и этого. Она начала расспрашивать местных о живших здесь сербах. Кто-то начала вспоминать лишь небольшие фрагменты знакомства с этой семьёй, а кто-то и вообще сказал фамилию. Они были Милорадовичи. Азра решила за помощью обратиться к официальным властям. Но ей не смогли ответить, где теперь живут Илия и Сербица Милорадовичи, жившие до войны в Сараево на Новопазарской улице 17. Но девушке удалось выяснить, что Милорадовичи  в годы войны уехали в Сербию и теперь, как её сказали, живут себе в Белграде.

Взяв билет до сербской столицы, она уже на следующий день стояла на перроне прибытия белградского автовокзала. Дойдя до гостиницы Славия пешком, она, немного отдохнув, нашла телефонный справочник и начала звонить всем Милорадовичам в городе и спрашивать, не жили ли они восемнадцать лет назад в Боснии. Этих фамилий было в большом городе так много, что она целый день провела на лавке в Ташмайдане, со следами клавиатуры мобильного телефона на щеке.

Опустился на город вечер. Она отложила телефон и наблюдала, как гуляют вокруг влюбленные пары и мамочки с детьми. В этот самый момент в боснийском горном селе Лейла, как когда-то в детстве, смотрела одна в звёздное небо, в котором она всё ярче видела черты лица Азры, то ли сестры, то ли дочери. Сердце не отпускало её, она приросла к ней душою за восемнадцать лет. Она любила её больше собственных детей, в тайне надеясь, что она скоро вернётся. Как будто чувствуя её дыхание, она пыталась понять, что Азра сейчас делает и о чём думает. И небо ей показало. Та сидела в белградском парке, вокруг странных каменных скульптур, И наблюдала за людьми.

На пустой странице справочника, который Азра держала на коленях, её рука красивейшим каллиграфическим подчерком неожиданно для неё, самовольно вывела пять букв – ЛЕЙЛА. А губы сами собой напели песню известной боснийской музыкальной группы, которая была посвящена этому имени.

Прошла ночь. Следующий день поиски девушки продивнулись. После очередного звонка, голос из трубки сказал, что его родственники жили в Сараево во время войны, но теперь живут в одном из сел в 30 километрах от Белграда. Она попросила адрес и в тот же день стояла перед указанным домом с листком в руках. Позвонила в звонок. Дверь открыла женщина, вместо приветствия которой Азра произнесла фразу, написанную в записке обнаруженной рядом с ней.
- Жизнь лучше смерти!
- Милица! – вскрикнула женщина, зарыдала с каким-то диким воплем и чуть не упала в обморок.
Азру никто никогда не называл Милицей. Никто и никогда. Хоть это имя и было написано в записке к найдёнышу. Милицей назвала её мама при рождении, но зная, что её дочь попадёт в мусульманскую семью, родители быстро придумали ей ещё одно. Девушка смотрела на свою мать и машинально протянула ей листок и ручку.
- Напиши что-нибудь!

Та не говоря не слова и широко открыв глаза, написала кириллицей «волим те» («люблю тебя»). Казалось, по её лицу, что так она никогда не старалась, выводя каждую буковку. Да, тут уже не поспорить, эта фраза была написана так красиво, что любой бы человек поместил бы этот листик в рамочку и повесил на стену.
Девушка обняла мать. В момент, когда они положили на предплечья друг друга свои головы, Азра подумала о своём боснийском селе и Лейле. То ли о своей сестре, то ли о действительно настоящей матери…