Обелиск

Он стоял в самом конце парка. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Если от дома, в котором я жил когда-то, то так, а если со школы, в которой когда-то учился, то в начале.

Утренние трели птиц, запахи цветущей сирени, яркие лучики солнца, пробивающиеся через кроны акаций на тротуар и покой. Город сюда так и не наступил своими новостройками, шоссейными дорогами, а остался где-то вдали. И хорошо, подумалось мне.

Сбавил ход, осматриваясь по сторонам, отдался воспоминаниям из своего детства. В центре парка так и остался стоять Дворец культуры химзавода, в котором проходили концерты, выставки. Мы с пацанами гурьбой бежали в него на фильмы, в борцовский зал, в котором занимались по вечерам, а девчонки с нашего двора – в танцевальный и хореографические кружки, художественного слова. Когда выросли, вместе с ними ходили на дискотеку, на танцы. Да-а, какое прекрасное время было, счастливой юности, мечтаний. А сейчас клуб напоминает  никому не нужного больного старика, упершегося на посох, в обветшалой одежде. Известка на его стенах уже давно облупилась, центральные двери скособочились и держатся, только благодаря большому амбарному замку. Нет, клуб уже не живой…

От скамеек вдоль тротуара ничего не осталось, кустарники, которые раньше обстригались, высохли. На цветочных клумбах – колючки, сухая прошлогодняя трава. На душе стало совсем зябко. Ногой чуть не угодил в широкую трещину  разорвавшую на насколько частей аллею. Вовремя остановился. Осмотрелся.

Да, умер химзавод, а с ним и все, что он содержал – парк, клуб. На месте танцплощадки горы строительного мусора, хорошо, не бытового. И по другим аллеям уже не пройти. Деревья, высаженные здесь во времена юности моих бабушки с дедушкой, постарели, и своими тяжелыми раскидистыми ветками упираются в остатки асфальта на аллеях, превратив их в непроходимую чащобу.

По узкой тропочке дошел до конца парка и, чуть не вскрикнул от удивления. Да парк – умер, а вот обелиск – обломанный мраморный камень, стоящий невдалеке от входа в парк, остался прежним. Вокруг него высажена молодая туя, цветы – анютины глазки, бархатцы, несколько кустарников роз и цветущая сирень. Чьих это рук дело, даже не задавался вопросом. Знал, школьников. Сколько раз вместо занятиях по труду, по ботанике, мы, вооружившись граблями и цапками с учителями наводили порядок у этого обелиска, убирали опавшую листву, высаживали новые деревца и кустарники, цветы.

На стелах, стоящих рядом с обелиском, появились новые имена. Наверное, в школе до сих пор работает музей и кружок юных поисковиков. Я тоже для музея собирал фотографии ветеранов Великой Отечественной войны, живших в нашем городе, их воспоминания. А имена умерших ветеранов вносились золотыми буквицами на стелу обелиска. Как стало их много!

Посмотрел на мраморную стелу, стоявшую ко мне ближе, и просматриваю ряды фамилий, и невольно остановился на знакомых. Судя по инициалам, это мои двоюродные деды. И по дате, точно они, совеем недавно покинули этот мир. У деда Андрея во дворе был красивый розарий, он так любил эти цветы. Уколовшись об иголку, отдернул палец от букета роз, и аккуратненько положил его у стелы. Может его нужно положить у обелиска? Отвлек гомон школьников, идущих со школы к обелиску. Отошел в сторону, и, затаив дыхания, смотрел на младшеклассников,  ища среди них себя, того сопливого мальчонку, с гордостью рассказывающего своим друзьям о своем деде герое.