Гувернантка

              Драма в трех действиях
             по рассказу А.И. Куприна «Впотьмах»
               
Действующие лица:
Зинаида Павловна – гувернантка -
Аларин Александр Григорьевич – инженер -
Кашперов Сергей Григорьевич – богатый заводчик -
Лиза – дочь Кашперова – 14-летняя девочка -
Горничная в доме Кашперова.


1 действие.
                1 картина:
Вечер. На сцене второй занавес с изображением парадного входа в дом Кашперова. Слышится шум подъехавшей кареты. Из кулис выходит слуга Кашперова, в руке он несет чемодан Зинаиды Павловны, за ним идет Зинаида Павловна. Они проходят в дом. Второй занавес поднимается.
Утро. Комната Зинаиды Павловны, очень уютная, нарядная, обитая розовым кретоном. Зинаида Павловна лежит в постели, потом просыпается, осматривает комнату, настроение у нее радостное, светлое, она встает и начинает осматривать комнату подробнее, временами останавливаясь и вспоминая прошедший день и свою поездку в город Р.
       Зинаид Павловна: Милый, хорошенький, красавчик мой! Какой у него голос славный: мягкий такой и задушевный. Любят ли его женщины? Да, конечно, любят! Разве можно его не любить? Когда он говорит, или смеется, его глаза так и смотрят в душу, точно ласкают… Он, видимо, очень умный: когда он говорит, то можно заслушаться. А как он защищал меня от приставшего в вагоне армяшки, хотя мы не были с ним знакомы. Смело, решительно, благородно! Я хорошо помню разговор с ним о музыке. Он почему-то сразу определил, что я пою, и что у меня красивый голос.
Кружась по комнате, она продолжает:
Ах, Александр Егорович, как я счастлива, что познакомилась с вами! А как он был со мной деликатен в разговоре!
Остановившись перед зеркалом, слегка опечалившись, она продолжает:
Но бедняжка, каким он был в детстве несчастным, сколько он вынес оскорблений – ведь он незаконнорожденный! Сколько насмешек он перенес, наверное, поэтому в его речах слышится злобное презрение к людям…
Он, видимо, не повстречал еще ни разу любящей, нежной души, которая сумела бы понять и оценить его, и заставить забыть все оскорбления! Что если бы Бог подарил это счастье мне! Какими заботами, какой нежной предупредительностью окружила бы я Аларина! Я всю свою жизнь посвятила бы ему! Милый, милый Александр Егорович!
Стук в дверь.
Зинаида: Войдите.
В комнату входит хорошенькая горничная и предлагает свои услуги:
Горничная: Я помогу вам одеться.
Зинаида: Благодарю вас, если понадобится, я позову.
Горничная: А чай прикажете вам в комнату принести, или изволите сойти вниз? Барин и барышня всегда в это время кушают чай в столовой.
Зинаида: Хорошо. Я сейчас спущусь к чаю. Идите.
Горничная уходит.
Зинаида, одеваясь: Ну, каково-то будет наше первое знакомство?
Во всяком случае, надо поставить себя так, чтобы он никогда не осмелился глядеть на меня как на «наемную»!
Как странно! Эта уютная комната, красивая мебель. Я буду здесь жить и работать. Что же собой представляют хозяева этого дома? Аларин сказал, что Кашперов – богатый заводчик, а его дочь – большая капризница. Так ли это? Что-то меня ждет в этом городке?
Я очень рада, что познакомилась в поезде с Алариным Александром Егоровичем. Он инженер. А какой он красивый!   
      Она уходит из комнаты.

2 картина.
Большая светлая комната. Слева от зрителей стол накрыт для чая
За столом Кашперов, Лиза, обслуживает горничная.
Входит Зинаида Павловна, Кашперов приглашает ее к чаю.
Кашперов: Зинаида Павловна, с добрым утром! Прошу вас к чаю. (в сторону: Однако ж ты, бедненькая, не из красавиц, да кажется, еще и с характерцем!)
З.П.: С добрым утром! Благодарю вас. (садится за стол)
Кашперов: Вы, я думаю, не откажетесь иногда похозяйничать за чаем, у меня все это до сих пор делала Лиза, но у нее мало терпения и умелости. Позвольте представить вам вашу будущую ученицу. Только надо сказать, она у нас страшный дичок, и при чужих ее ни за что не вытащишь из какого-нибудь угла. Лиза, подойди к Зинаиде Павловне! Нет, ни за что не подойдет!
З.П.: Лиза, отчего вы не хотите подойти познакомиться со мной? Она у вас, может быть, немного… запугана?
Кашперов: Ха, ха, ха! Мне смешно, как вы сразу уже начинаете свои педагогические наблюдения и притом таким деловым тоном. Но что касается Лизы, то никакие средства, если она чего-то не захочет, не помогут. К вам она еще долго будет избегать подходить.
В это время девочка совершенно неожиданно встала и подошла к Зинаиде Павловне, быстро обвила руками шею и поцеловала в самые губы.
 З.П.:  Лиза, правда мы с вами будем друзьями? Вы ведь от меня не будете бегать?
Лиза: Не буду, никогда не буду, вы… добрая!
Кашперов: Браво, Зинаида Павловна! Однако вы уже сразу сделали громадный успех, завоевав расположение этой капризницы. Поверите ли, в первый раз вижу, чтобы Лиза сама подошла к кому-то, кроме двух существ в мире: своей старой няньки и собачонки Крошки. У вас, должно быть, необыкновенно добрая душа, - дети на это чуткий народ, или вы владеете каким-нибудь педагогическим секретом. Ха-ха-ха…
 З.П.:  (в сторону) Почему он говорит со мной, как с девчонкой? Или он уже смотрит на меня, как на свою собственность, как на что-то закупленное им, над чем можно беспрепятственно практиковать дешевое остроумие?
Кашперов: (в сторону) Странная девчонка, только что сорвалась со школьной скамьи, нищая, а держит себя совсем недотрогой. Жалко, однако, будет, если мы с ней поссоримся. Лизку сразу к ней потянуло… Может быть, и вправду какой-нибудь прок выйдет. Душонка у нее добренькая, это что и говорить, да собой-то она уж не очень-то того…
Все в молчании допили чай.
Кашперов: Я вас оставлю ненадолго. А вы тут познакомьтесь поближе.
Кашперов уходит. Лиза и Зинаида Павловна одни.
Лиза: Милая Зинаида Павловна, я у вас хочу кое-что спросить, только вы обещайте, что не рассердитесь.
З.П.:  Ну, хорошо, не рассержусь. Что же это за важная вещь? Спрашивайте.
Лиза: Скажите мне, пожалуйста: ведь мой папа не понравился вам?
З.П.:  Нет, Лиза, это вам только показалось, наоборот, ваш папа произвел на меня очень приятное впечатление.
Лиза: Ах, зачем же говорить неправду? Я знаю, вам папа показался таким… нет, не злым, а грубым, ну, да я не умею объяснить.
З.П.:  С чего это вы взяли?
Лиза: Нет, я наверное знаю, потому что у вас было такое же лицо, как бывало у мамы, когда папа скажет что-нибудь резкое, а она замолчит и на все его вопросы не отвечает…
З.П.:  Давно ваша мама умерла?
Лиза: (задумавшись) Видите ли, я вам расскажу, только никому не говорите, потому что об этом рассказывать нельзя. Моя мама жива, но она уже давно уехала куда-то, и когда я  спрашиваю про нее у папы, то он на меня сердится. Давайте не будем об этом говорить, Зинаида Павловна.
З.П.:  Хорошо. А теперь расскажи лучше, чем ты интересуешься, что любишь.
Лиза: Я очень люблю музыку, живопись, сама люблю рисовать, играть на фортепиано, но не умею красиво петь. А как мне хочется научиться!
З.П.:  Хорошо, Лиза, будем с тобой учиться пению, рисованию. Я сама тебе буду петь. Что ты любишь больше всего?
Лиза: Я очень люблю «Фауста» Гуно, этюды Шопена, Шуберта.
З.П.:  Вот и отлично, я тоже люблю этих композиторов.
Входит Кашперов.
Кашперов: Я вижу, вы нашли общие интересы. И Лиза очень рада этому знакомству, не так ли?
Лиза: Да, ты прав, я очень рада.
Кашперов: Теперь, когда вы освоились друг с другом, я думаю, Зинаида Павловна будет хозяйкой за столом. Знаете ли, великая вещь, если за столом хозяйничает хорошенькая женщина, ведь на первый взгляд кажется, что это предрассудок, а между тем, ей-богу, все приобретает особенно приятный вкус, и даже аппетит удесятеряется. Да что же вы молчите, точно в воду опущенная, Зинаида Павловна?
З.П.:  Для чего вы смеетесь надо мной, Сергей Григорьевич?
Кашперов: Как смеюсь?! Да у меня и мысли такой в голове не было, чтобы смеяться. Когда? В чем вы могли усмотреть насмешку? Я, право, отказываюсь понимать вас.
З.П.:  Да вот вы сейчас нарочно упомянули про каких-то хорошеньких женщин… Поверьте, я никогда не обольщалась своей наружностью и знаю о том, что некрасива… Но с какой стати вам было напоминать об этом?
Кашперов: Позвольте, Зинаида Павловна, успокойтесь ради Бога, ведь это же, наконец, ужасно, что вы обо мне думаете! Ну, если хотите, я с вами никогда не буду ни о чем, кроме дела, говорить. Мне страшно неприятно, что вы с первых же дней видите во мне врага. Уверяю вас, я вовсе не такое чудовище, каким кажусь.
З.П.:  Извините, мне нужно идти.
Она уходит к себе.
Лиза: Ну вот, папа, ты всегда так. Зачем ты ее обидел?
Лиза тоже уходит.
Кашперов один.
Кашперов: Что за оказия? Я вовсе не хотел никого обижать. Какая-то дикая барышня эта Зинаида Павловна. Сразу обижается. И меня, видать, боится, избегает. А почему, что я, деспот какой? Может быть, она капризничает… Да, пожалуй нет. Может быть, я действительно груб? И Лиза ее защищает, видно, Зинаида Павловна по душе ей пришлась. Ну, да ладно, не буду им мешать.
Он уходит.

                З картина
Та же большая светлая комната. Справа от зрителей рояль. Входят Лиза и Зинаида Павловна.
З.П.:  Ну что же мне вам спеть, Лиза?
Лиза: Душечка, спойте, что вам первое придет в голову.
З.П.:  Ну хорошо, хорошо, только не теребите меня, а то зацелуете до смерти.
З.П. садится за рояль.
Лиза: Вам темно, Зинаида Павловна? Может быть, я зажгу свечи?
З.П.:  Не надо, прошу вас, не зажигайте, я буду наизусть играть… Слушайте.
Она начинает играть второй акт «Фауста», изредка объясняя содержание музыки. Незаметно входит Кашперов и останавливается, слушая игру и пение Зинаиды Павловны.
З.П.:  Вот это – народный праздник, во время ярмарки. Мефистофель приводит туда и Фауста. Слушайте, какой чудный вальс, лучше его нет ни одного вальса в мире… Маргарита проходит с молитвенником. Фауст поражен ее красотой… Он долго смотрит в восхищении издали, а затем подходит к ней.
З.П. запела на низких нотах своего голоса известные слова: «Позвольте, предложить, прелестная, вам руку…» Маргарита взглянула на него, потупилась и тихо отвечает: «Ах, не блещу я красотою, и право, я не стою рыцарской руки…»
Кашперов поражен голосом и пением Зинаиды Павловны.
Да, она Маргарита, только кто же будет ее Фауст? Да, у нее есть Фауст, потому что никакая выучка не может придать музыке такую глубину чувства. Вероятно, кузен… какой-нибудь юнкер или гимназист…
З.П. перестала петь и играть.
Лиза: Дальше, Зинаида Павловна, милая Зиночка, дальше.
З.П.:  А дальше то, что Фауст скоро позабыл о Маргарите, а она… она никак не может позабыть о нем.
Кашперов: Я не ошибся, да притом еще кажется, ее Фауст не подает никакой надежды на взаимность.
З.П. (снова играя): Ну, слушайте еще, только уже в последний раз: Маргарита сидит за прялкой и поет о Фульском короле.
Кашперов: Боже мой, какая прелесть. Вот оно истинное наслаждение. Где же эта бедная девушка могла обрести такие чудные звуки? Но что со мною. Я взволнован, уж не ее ли Фауст так огорчает меня? Что это, у меня слезы?
З.П. закончила петь: Ну, теперь довольно. (захлопнула ноты и крышку рояля). Нервы расстраивать не годится. Лиза, ловите меня!
Она побежала, Лиза за ней.
Кашперов один: Однако, я размяк. И все же не идет у меня из головы эта фраза: «Ах, не блещу я красотою…» Да уж, это так… Но голос, ее голос, эта полнота чувств. Нет, нет, хватит об этом думать.
Кашперов уходит. Сцена некоторое время пуста. Потом в задумчивости входит З.П. и садится за рояль, она перебирает аккорды, затем играет бурную интродукцию шубертовского «Лесного царя», поет.
Снова незаметно входит Кашперов. З.П. не закончила играть и петь «Лесного царя», оборвав на середине и запела «Вечернюю серенаду» Шуберта «Песнь моя летит с мольбою…»
Пропев один куплет, перестала играть и опустила руки.
Кашперов: Извините, Зинаида Павловна, я подслушивал вас. Но вы ведь не стали бы при мне играть? А между тем я получил столько наслаждения, стоя вот здесь неслышно.
З.П. (встала): Извините, кажется, я своей музыкой помешала вам заниматься? Я постараюсь больше не делать этого!
Она направляется к дверям, стараясь обойти Кашперова подальше.
Кашперов: Да подождите же, ради самого Бога, Зинаида Павловна!
Он схватил ее за руку.
Неужели вам даже быть со мной в одной комнате гадко? Поймите вы наконец, - умоляю вас – что между нами лежит какое-то чудовищное недоразумение… Разве я не вижу, что если бы не Лиза, которая к вам привязалась, то вы давно оставили бы мой дом.
З.П. (вырывая свою руку из его руки, не глядя на него): Да, вы не ошибаетесь, но если вам только хотелось напомнить об этом, то вы могли бы не трудиться начинать издалека…
Кашперов: Ну вот, опять точно так же, как в первый раз, вы нарочно не хотите понять меня, вы смотрите на меня с предубеждением, почему-то отказываете мне даже в таком человеческом чувстве, как любовь к музыке… Да где же здесь кроется моя вина? Поверите ли, я – сильный человек, я лошадиные подковы гну, я никогда не знал, что такое нервы, но сейчас, стоя здесь и слушая ваше пение, чувствовал на своих глазах слезы. И, раз вы обладаете силой действовать так своим искусством, вам грешно было враждебно относиться к моему восторгу!  Вы не имели права отказывать мне в этом наслаждении! Наконец, все это ломание, все это – страшно неестественно!
З.П.: Я не понимаю вас, Сергей Григорьевич.
Она быстро вышла из залы.
Кашперов один: Что мне в этой девчонке? Отчего я не могу ни о чем думать, кроме нее? Ведь не мог же я влюбиться? Правда, в ней есть что-то влекущее: эти ясные глаза, эта женственность… Да что мне-то до нее за дело? «В Фуле жил да был король…» Да, с таким голосом можно совсем перевернуть человека! Откуда у нее эта выразительность? Кто с ней занимался? Или, может быть, она уже любила и мучилась? «И до самой смерти он…» Ах, черт побери, как я взволнован! Вот тебе и хваленое равновесие… Но какой голос! Чудо! Вот тебе и «Не блещу я красотою…» Неужели я влюбился! Уже десять лет, как я ни на кого не обращал внимания и вот тебе раз… А она… я ей неприятен… Нет, врешь, я тебя пересилю. Я заставлю тебя любить меня. Пусть ты чиста, я разбужу в тебе такие инстинкты, в которых ты сама себя не узнаешь…
    Кашперов уходит.
               


Рецензии