Перламутр для Лилли

Стоило спасённому сорвать защитную маску, как я потрясённо вытаращился на коллегу. Освобождённая от плотной шапочки копна каштановых волос рассыпалась по плечам, а два внимательных зелёных глаза в свою очередь принялись сверлить меня. Хилый вондра оказался миниатюрной стройной девчонкой лет двадцати, которая весьма по-хозяйски вела себя на мостике моего корабля.

– Погоди улетать, – повторила девушка, видимо вполне удовлетворённая кратким осмотром меня, Умника и моего гиперлёта. – Если это возможно, давай задержимся здесь на часок. И ты спустишь меня обратно в воду.

В воду? Я невольно бросил взгляд в иллюминатор, едва рассмотрев скрытую волнами колонию краков. На раскинувшейся во все стороны океанской глади больше ничего видно не было. Так что же задумала эта сумасшедшая? Словно прочитав мои мысли, девчонка глубоко вздохнула и затараторила.

– Я расскажу тебе в чём дело, но будет лучше, если ты станешь думать быстрее! Я – Лилли Полански, так же, как и ты, занимаюсь свободными нырками, и мне очень, очень нужен Умник. А теперь и новый гиперлёт, – девушка тоже бросила взгляд на водную толщу, сомкнувшуюся над её "старичком". – Но ты сам отлично понимаешь, что для покупки Умника надо добыть нечто действительно ценное. Так вот здесь, в муравейнике краков, есть такая находка. Болибонийский перламутр. Слышал про такое? Я должна спуститься в воду и найти панцирь, битком набитый болибонийским перламутром! И, пожалуйста, побыстрей, пока каракан не выпотрошил колонию. Панцири с перламутром он, конечно, не станет жрать, но разыскать их в воде будет невозможно.

Скороговорка Лилли показалась мне непонятной тарабарщиной, за исключением слов, которые были мне смутно знакомы. Болибонийский перламутр. Определённо, я уже слышал о нём раньше, вот только в памяти при этом всплывали вовсе не океанские просторы, а роскошная галерея на Сириусе. Я продал туда небольшую модель вечного двигателя, найденную на одной из планет класса Z. Галерея славилась своей коллекцией подобных приспособлений, родившихся в разных мирах, и я вполне обоснованно рассчитывал на то, что моя находка привлечёт к себе внимание.

Однако, всё внимание галерейщиков оказалось сосредоточено на изумительной "живой" картине. Полотно с абстрактным рисунком словно переливалось, постоянно меняя цветовую гамму и очертания нанесённых на него символов. Как мне объяснили, оно было написано болибонийским перламутром.

– Здесь добывают эти хвалёные краски? – теперь я смотрел в воду с растущим интересом.

– Здесь, здесь, – Лилли притопнула ногой от нетерпения. – На Болибоне никому не выдают свой секрет. Только там умеют правильно разводить живые краски и накладывать их на холст.  Слушай, мы упускаем время, я почти не вижу муравейник! Боюсь, каракан уже расправился с ним!

– Каракан? – я честно пытался соображать быстрее, но разворачивающиеся вокруг меня события по-прежнему оставались малопонятными.

– Каракан! – девушка едва не подпрыгивала на месте. – А ты думаешь, с чего бы колония вместе с моим кораблём вдруг решила затонуть? Каракан тянет её в глубину, вытрясает и пожирает краков. Но это единственный способ вытащить из муравейника панцири с перламутром. Да не тормози же ты! Скорей опускай меня в воду!

То есть, какой-то подводный монстр сейчас пирует прямо под нами, а эта чокнутая рвётся спуститься вниз? Я не собирался потворствовать подобному безрассудству, поэтому перехватил за руку метнувшуюся к люку девчонку.

– Даже не думай об этом, – сказал я Лилли. – Понятия не имею, что там за каракан, но, судя по всему, опасная тварь. Не представляю, какая нужна силища, чтобы утащить под воду муравейник. И непонятно, как он чуть не опрокинул в море мой гиперлёт.

– Ой! – Лилли принялась выдёргивать руку. – Ну почему на SOS принесло такого деревянноголового вондру?! Ты совсем ничего не сечёшь? Да я месяцами караулила момент, когда каракан отправится потрошить краков! У меня есть договор с живописцами Болибона. Им давно никто не привозил перламутр, трудно представить, как взлетела стоимость на их картины. Пусти меня немедленно! У тебя нет никакого права задерживать меня на борту!

Очевидно, что все уговоры здесь были бессмысленны, я отлично представлял, какой азарт владеет вондрой, уже почти держащим свою находку в руках. Поэтому, не выпуская Лилли, я принялся развязывать на ней трос, по счастью завязанный одним из известных вондрам узлов. Не успев пикнуть, девчонка оказалась отцепленной от генератора троса, а я начал крепить его за штангу у выхода из корабля, где размещались мои защитные костюмы.

– Что ты делаешь? – чуть помолчав, осторожно спросила Лилли, сообразившая, что я никак не реагирую на её крики.

– Иду за твоим перламутром, – я принялся натягивать костюм вондры обыкновенный, вполне подходивший для этой задачи, раз его выбрала Лилли. – Ещё раз объясни, что мне брать?

Снова внимательно уставившись на меня и, видимо, на что-то решившись, девчонка  скороговоркой выдала мне инструктаж. Отпирая люк, я успел узнать, что уникальный перламутр производят какие-то обитатели здешних глубин, на период размножения всплывающие к поверхности. Из водорослей колонии краков они плетут небольшие коконы, выстилают их субстанцией, при высыхании и превращающейся в перламутр. В неё они мечут нечто вроде икры. Вылупившиеся детёныши снова уплывают на глубину, а недолговечные коконы размокают в воде, окрашивая её в тот самый цвет, так поразивший меня при виде местного океана.

Но некоторые особи умудряются сделать кладку не в коконы, а в пустые панцири краков, которые не растворяются, а сберегают внутри себя драгоценную краску. Их невозможно извлечь из многометровой массы муравейника. Есть лишь один способ – дождаться, когда подплывший снизу каракан начнёт вытягивать своим силовым полем рачков, составляющих основу его рациона. Вместе с краками из глубин муравейника в воду падают и панцири с перламутром, и мне надо прихватить хотя бы один.

У Лилли выходило, что с подобной задачей справится и младенец, однако наличие под муравейником таинственного каракана продолжало меня настораживать. Поэтому, едва начав спуск, я тут же поинтересовался у Умника.

– Ну, что скажешь? Девчонка ничего не путает? Честно говоря, я очень смутно представляю себе всю эту историю с болибонийским перламутром.

– Лилли права, – тут же отозвался всё это время молчавший помощник. – Если бы она ошибалась, я бы её поправил. Удивительно только, что живописцы Болибона кому-то доверили свой секрет. Впрочем, возможно, она сама с Болибона, уж очень у неё странное произношение, не характерное для других колоний Земли. Да-да, хоть эта маленькая планета сегодня живёт довольно замкнуто и подчёркнуто независимо, когда-то она колонизировалась именно с Земли.

Это было вполне вероятно. Теория Умника объясняла и осведомлённость Лилли Полански в болибонийских делах и её гиперлёт, которому на Земле было бы место на свалке.

– А что там с караканом? – спросил я, как можно бесшумней погружаясь в воду.

Воздуха в КВО вполне хватало минут на двадцать, за которые я рассчитывал разыскать панцирь с перламутром, но подводный монстр мог стать для меня серьёзным препятствием.

– Каракан – удивительный представитель класса книдарий, – с готовностью сообщил мне Умник, совершенно ничего для меня не разъяснив.

Он продолжал бубнить мне в ухо что-то непонятное, я же, придерживаясь за плотно переплетённые водоросли, уходил всё глубже и глубже под воду. Вот, наконец, показался нижний край муравейника, и, несмотря на резко снизившуюся видимость, я разглядел краков, вываливавшихся из недр собственной колонии. Их тушки исчезали в каком-то более тёмном пятне, шевелящимся по самому центру пленённого муравейника.

– Так вот, чтобы было понятней, я могу сравнить каракана с земной медузой, правда совершенно гигантского размера, – наконец добрался до сути своей лекции мой помощник. – Перед тем, как перейти в следующую фазу развития, он запасается белком, разворошив колонию ракообразных, а потом преспокойно опускается на дно. Теперь я понял, кто перехватил силовой импульс нашего корабля. Каракан действует с помощью природного силового поля – иначе ему не притянуть к себе добычу. Оказывается, он способен усиливать захват, впитывая подобную энергию и из окружающей среды.

Но в этот момент я уже и без Умника видел противника, едва не утопившего мой гиперлёт. Чёрно-лиловая медуза-переросток лениво шевелилась в толще воды, на первый взгляд олицетворяя аморфную безобидность. Впрочем, было в её покачиваниях нечто гипнотическое, отчего я заставил себя быстро отвести глаза.

– Ну и как здесь можно разыскать панцирь с перламутром? – спросил я, старательно вглядываясь в краков, время от времени вылетавших из водорослей.

И стоило мне задать вопрос, как ответ отыскался сам собой. В нескольких метрах от меня от колонии отделился панцирь, оставлявший в воде слабый разноцветный шлейф. В отличие от остальных краков, он не бултыхался в попытках сопротивления, а начал быстро погружаться к оголодавшей медузе. Не теряя ни секунды, я оттолкнулся от края муравейника, стремительно бросился за панцирем и сумел дотянуться до него правой рукой. Вот только ликование, испытанное мною в результате успешного рывка, длилось недолго. Невидимая, но совершенно ощутимая сила мгновенно спеленала меня по рукам и ногам и потащила вниз.

Я даже не сразу сообразил, что угодил-таки в поле притяжения каракана, когда же это дошло до меня, я забился изо всей мочи, ощущая мягкое, но непреодолимое давление.

– И что теперь? – даже выталкивать из себя слова мне удавалось с трудом.

Впрочем, Умник конечно же сообразил, в какую западню мы опять угодили. Я ещё делал слабые попытки барахтаться в воде, стараясь не озираться на поджидавшего меня монстра, а мой помощник уже завибрировал, зачирикал что-то на своём электронном языке, на котором он обычно болтал с кораблём. Какое-то время ничего не происходило, и мне оставалось лишь извиваться в захвате медузы, а затем трос натянулся и резко потянул меня наверх. Мне показалось, что меня сейчас просто разорвёт на две части – так исступленно вцепились в меня каракан и гиперлёт.

Первым сдался монстр, видимо вполне удовлетворённый краками, которых он умудрялся переваривать всей поверхностью тела. Как позже предположил Умник, медуза просто не поняла, что она упускает, человек определённо не входил в её пищевую цепочку. А подгоняемый аппаратом гиперлёт выдернул меня из воды со скоростью, с какой пробка вылетает из бутылки экзотического напитка под названием "шампанское". Я уже решил было, что корабль так и стартует в космос со мной на прицепе, когда оба мои помощника наконец унялись, и гиперлёт завис на месте, позволяя мне немного прийти в себя и начать карабкаться на борт.

Не представляю, сколько времени я упрямо лез вверх по мокрому скользкому тросу, но очень удивился, когда кто-то принялся помогать мне забраться в люк. Кто-то? Лилли Полански. Разумеется, всё та же Лилли, втравившая меня в эту историю.

– Всё хорошо? – поинтересовалась девчонка, когда я окончательно очнулся на полу корабля. – Вижу, ты прихватил перламутр.

Перламутр?! Она ещё думает о перламутре, когда меня едва не сожрала медуза и не разорвал собственный гиперлёт! Однако на мой возмущённый вопль Лилли только удивлённо пожала плечами и заявила, что раз ничего страшного не произошло, то не о чем и горевать. Лучше поскорее набрать координаты Болибона и отвезти краску покупателю. Сейчас, глядя на девушку, я едва верил, что её предки были выходцами с Земли, никогда прежде я не сталкивался с таким наплевательским отношением к своей и чужой жизни.

Поэтому я лишь молча сунул панцирь с перламутром в руки своей гостьи и, кое-как поднявшись на ноги, отправился к навигатору. Конечно, высадить девчонку на Болибоне будет для меня хорошим выходом и шансом избавиться от ночных кошмаров с участием каракана.

– Ты что, обиделся? – Лилли и не думала от меня отставать и маячила за плечом. – Никогда не встречала таких впечатлительных вондр. А говорили, что земные вондры невероятно круты. Слушай, а вот приборы у тебя в самом деле чёткие. А у меня столько разных планов... Могу прям с лёту предложить тебе десяток выгодных дел.

Она тараторила и тараторила, словно вознамерившись убедить меня, что без своих верных помощников я совсем ничего не стою. Так что я испытал немалое облегчение, когда гиперлёт наконец приземлился на Болибоне. Стараясь не реагировать на то, как она буравит меня своими зелёными глазищами, я сухо попрощался с девушкой и открыл люк.

– Ну-ну, – сказала Лилли, сообразив, что не сможет меня переубедить. – И летать со мной не станешь, и даже половину перламутра не возьмёшь? А я не прощаюсь, вондра. Когда захочешь настоящих приключений, найдёшь меня на Болибоне. Или в космосе. Уверена, к тому времени вся вселенная будет знать, где искать Лилли Полански!

Люк за моей гостьей закрылся, и рубку корабля заполнила зыбкая тишина.

– Вот и всё, – сказал я Умнику, стараясь говорить как можно бодрее. – Теперь летим домой. Нас заждались три поколения семейства Стоунов и яблоневый сад.

– И лабиринт, – подсказал мой помощник.

– А что она там говорила про приключения?

– О! Она хочет побывать на Лебеде, в Цирцее и Веге, она...

– Понял, понял, – неожиданно для себя я улыбнулся и посмотрел в люк на опустевшую посадочную площадь. – Но пока мы всё же двинем на Землю. Тем более, что Лилли Полански не затеряется в целой вселенной.

(Приключения вондры Эля Стоуна до его боёв за гранью зримой вселенной)