Мэтык Гуменюк. Наши любимые. Часть 3

               
                Мэтык Гуменюк

                ЦЫГАН

          Работа доставляет удовольствие, но временами от нее нужен отдых. Для того чтобы, как писалось в славных советских лозунгах, засучив рукава, с новыми силами и творческим подходом к делу достраивать начатое коммунистической партией и великим Лениным.
          Мне, человеку с материка, приехавшему в Якутию за романтикой и кое-каким заработком, срочно требовался отдых. И как раз подвернулся такой случай.
          Один мой знакомый, работавший мастером на буровой, выезжал со своими людьми на десятидневную вахту в тайгу. Он и предложил мне поехать вместе с ними. Бригада хорошая, общий язык найдется.
          Скажу сразу: язык общий нашел, но для разговоров у людей там попросту нет времени – работа очень тяжелая. Поэтому, чтобы не заскучать, знакомый предложил мне для разнообразия взять с собой ружье. Буровая вышка располагалась в очень хорошем месте для любителей поохотиться. К тому же, находилась недалеко от реки Лены.
          Время было осеннее, но вода еще не замерзла. Для непосвященных сообщу: на весну, лето и осень в Якутии приходится три месяца. Остальные девять – зима. Поэтому осень мгновенно превращается в суровую зиму с ее пятидесятиградусными морозами. Но в тот год задержавшаяся осень продолжала еще дарить как людям, так и зверям свое еще не остывшее тепло. Именно в такой период вся таежная дичь, отъевшаяся за лето, становится неплохой добавкой к питанию.
          По правде говоря, охотник из меня никудышный, хотя стрелок я не плохой. По пустым консервным банкам и бутылкам попадаю метко, хватило бы только патронов, а вот по живым мишеням – не всегда. То ли дичь жалко, то ли азарт мешает правильно прицелиться. Точно не скажу.
          И все же предложение я принял с радостью. Прихватив с собой ружье и необходимую по сезону одежду, мы, усевшись в вертолет, отправились в тайгу на место работы вахтенной бригады. Перелет прошел благополучно, так же как и приземление на берегу реки Лены, всемирно известной своим основным богатством: изумительной по вкусу  рыбой и черной осетровой икрой.
          Признаться честно, такой красоты я не ожидал. Осенние пейзажи, закаленные легким морозцем (пока еще не опускающимся до резкой минусовой отметки, как это обычно бывает в такое время года в этих краях – о чем уже сообщал Вам выше) были удивительно живописными. В то время как вершины Верхоянского хребта были полностью покрыты снегом, река все еще продолжала нести свои воды через якутский край в глубь необъятной России. Легкий мороз не имел пока сил, чтобы усмирить воды огромной Лены.
          Встретившая нас бригада, которую сменяли вновь прибывшие, по армейскому принципу «Пост сдал – пост принял», сразу же уселась в вертолет и, помахав на прощание руками, с пожеланиями удачи устремилась вверх.
          Кроме мастера буровой, я был знаком еще с одним человеком. Азербайджанец по национальности, очень доброй души человек. Во время войны его, маленького, немцы вывезли в Германию. Остался жив. Но наколка с лагерным номером не давала ему забыть о пережитом. Рашид, так звали знакомого, приехал на Север с женой и двумя детьми подзаработать. Устроился в нефтеразведку мотористом. В одном из домиков мы вместе с ним и поселились. О еде здесь думать не было нужды: своя столовая с поварихой. Хватит на всех.
          Немного отдохнув от перелета, пошел осмотреть территорию буровой. Со стороны деревянных домиков послышался лай собаки и вскоре возле меня остановился черный, как смола, пес. Какой именно породы? - определить сложно. Потому что в тех краях чистокровных собак, кроме как лаек, мне кажется, нет. Пес был чем-то похож то ли на кокер спаниеля, то ли на английского терьера. Или же на того и другого сразу, взяв от каждого из них понемногу. «Однако», как говорят местные жители, зверь был бесценным в этих краях во время охоты. И даже в час отдыха своего хозяина.
          Позже я выяснил, что буровая находится на охотничьих угодьях работающего здесь же бульдозеристом русского охотника по имени Семен. Родом он был из Ленинграда. Отсидев во время сталинских репрессий срок, остался навечно в этих якутских просторах. Безвыездно. Не стану описывать, за что сидел. Обычно рассказывают одно, а на поверку оказывается совсем иное. Но поговорить с такими людьми для меня было всегда интересно. Человеческие судьбы бывают иногда такими закрученными, что порой только диву даешься, как тот или другой смог выйти живым из сложившейся ситуации. Чаще всего, эти люди очень замкнутые  в себе, но я сумел завоевать доверие Семена быстро. Не зря уже на второй день сменил свою тяжелую двенадцатого калибра двустволку на его легкое охотничье ружье.
          Цыгана (так звали собаку) хозяин купил за большие деньги у потомственного и известного охотника. Со временем этот необычный для тех краев пес стал незаменимым спутником Семена в тайге. Но натаскан он был только на большого зверя: на медведя, лося, волка. Представьте себе, какой смелостью нужно обладать охотничьей собаке, чтобы удерживать медведя в положении «стоя», на задних лапах. Постоянно при этом дергая косолапого за мотню или же за зад. В это время охотник имеет возможность спокойно прицелиться в зверя (насколько спокойно? – не скажу, не пробовал) и выстрелить. А точнее: стрелок должен попросту убить его. Раненый медведь очень опасен. Ко всему, он еще наделен большим умом и интуицией. Бывали случаи, когда не охотник шел по следу медведя, а наоборот, тот шел вслед за человеком. С Цыганом этого не случалось. Не боялся он лося, с которым даже косолапый боится выходить на поединок. И не зря. Ударом своего копыта тот способен срубить, как топором, дерево охватом в десять – пятнадцать сантиметров.
          Когда Семен из-за своей основной работы не выходил в тайгу для проверки капканов, поставленных на пушного зверя, Цыган времени зря не терял. Он промышлял ондатрой. Только диву даешься, как пес умудрялся это делать. Один раз мне наяву пришлось увидеть, с какой злостью раненая ондатра ухватилась зубами за алюминиевое лодочное весло. И только выстрел смог оторвать ее от него. Не мой, конечно. Единственное, чего не умел Цыган – это молчать при виде пернатой дичи, хотя именно тишина и спокойствие требуются в данном случае. Во время охоты собака только по сигналу охотника должна начинать свою работу. А при виде дичи делать стойку в ожидании выстрела. Цыган же, учуяв пернатых, так звонко и радостно лаял, подзывая к себе своего хозяина, что даже, наверное, и глухие птицы норовили поскорей оттуда улететь, не дожидаясь стрельбы. Не услышав звука ружья (да и кто будет палить в воздух без надобности), пес садился и с укоризной посматривал на своего хозяина:
          - Мол, ты чего? Растяпа!
          А возможно, и иные слова употреблял? Кто его знает? Тем более, что говорил-то Цыган на своем собачьем языке. Семен предупредил меня об этом с самого начала. И если я действительно захочу сходить поохотиться на рябчика или куропатку, то было бы лучше пса с собой не брать. Много пороху, мало толку.
          Так поначалу я и поступал. Но каково было мне по возвращению из лесу ловить  укоризненный взгляд Цыгана? Мало того, между нами возникла взаимная симпатия, и мне не хотелось украдкой от собаки уходить на охоту. Поэтому я часто не отказывал псу в желании пойти со мной и позволял ему с удовольствием побегать по лесу. Но мне не хотелось также, чтобы Цыган смотрел на меня с укором, если я в какой-то момент пальну вместо дичи по ветке или пустой консервной банке.
          И все же наша совместная охота на рябчиков оказалась успешной. К тому же еще настолько забавной и живописной, что вряд-ли кому-то из нас увидеть что-то подобное в документальных фильмах из жизни животных удастся. Да я и сам бы этому не поверил, если бы не видел все собственными глазами. Именно о таком курьезном случае, происшедшем на охоте со мной и Цыганом, хочу Вам рассказать.
          Вахта буровиков подходила к концу, и за день-два все должны были покинуть место работы и возвратиться к своим родным и близким. Я неплохо отдохнул и тоже был полон свежих сил и новых идей. Тайга меня зарядила положительной энергетикой на целый год последующей работы.
          В тот предпоследний день своего пребывания на буровой я возвратился из лесу уже ближе к вечеру. Заметив с укоризной смотрящего на меня Цыгана (не хотелось его брать с собой в этот день), я нежно потрепал его по шее и даже слова не успел произнести, как тот все сразу понял. Подпрыгнув от счастья и лизнув мою руку, пес с радостным  лаем помчался в тайгу к распадку (впадина, защищенная от ветра, где почти всегда гуще растут деревья и трава, и где имеется вода, так нужная всем животным). Именно в том месте на ночлег под вечер собирались рябчики. Цыган уже знал об этом: один раз мы с ним там побывали. А так как он был настоящим охотничьим псом, вдобавок еще и умным, то без команды понял куда идти.
          Как только мы приблизились к распадку, я сразу же заметил там целую стаю птиц, облепивших дерево, словно сочные груши. Хотя последние из-за исключительно сильных морозов там не растут и вряд ли когда-либо вырастут. В тот год лето было теплым и урожайным на ягоды, поэтому рябчики были крупными и жирными. Охотиться на них в такое время для любителей охоты одно удовольствие. Дело в том, что выстрел из ружья, которое дал мне Семен, еле слышен. «Белка» - охотничья винтовка, имела два ствола. Нижний,  двадцать четвертого калибра, постоянно был заряжен пулями на случай встречи с крупным зверем. Верхний же ствол предназначался для стрельбы мелкокалиберными патронами, чтобы при попадании не испортить шкурки ценного пушного зверька. Во время выстрела обычно раздавался легкий хлопок. Откуда глупым птицам знать, что с этим легким хлопком приходит их смерть. Только начинать стрельбу нужно всегда целясь в нижнюю птицу, чтобы не испугать верхних. И когда первая подстреленная птица падает на землю, другие с удивлением и легким свистом провожают ее взглядом, не понимая сути происходящего. Так можно подстрелить сразу несколько рябчиков, пока какой-либо из падающих шелестом по ветвям не испугает остальных. Замечу, что так же охотятся и на тетеревов. Ясно, что о гуманности здесь не может быть и речи.
          Мне захотелось подстрелить пару штук на ужин. В каждом из нас иногда просыпается охотничий азарт. Я ведь тоже человек, и ангельских крыльев у меня, как и у остальных, за спиной не имелось. Но не успел я еще даже толком прицелиться, как меня опередил Цыган. При виде такого количества прекрасных рябчиков он с таким лаем метнулся  к дереву, что те, не мешкая, решили улетучиться. Только беда их была в том, что, отъевшись за лето, они не могли далеко улететь. Мешал собственный жирок. Как вы заметили, уважаемые читатели и читательницы, даже летающим птицам во вред излишек жира. И рябчики, пролетев метров двадцать – двадцать пять, присели невдалеке на невысоком кустарнике, так как другого дерева в той стороне рядом не оказалось.
          Вам бы увидеть Цыгана в этот момент! Внутренним чутьем вычислив путь полета птиц, он с такой прытью рванул к месту приземления рябчиков, что, как мне показалось, даже пуля в тот момент не смогла бы его обогнать. Длинные уши пса, как крылья самолета,  во время такого стремительного бега ни разу не опустились вниз.
          Не успевшие еще толком прийти в себя и даже приземлиться, рябчики оказались с глазу на глаз с удивительно черной и ужасной для них собакой. Что в кустах началось? – Вам не передать. Открыв от удивления рот, я с опущенным ружьем молча стоял в ожидании финала.
          Лай! Шум! Треск! Взлетавшие в воздух перья!  – Все смешалось, как в известной поэме о Бородинской битве. Замечу только, что выстрелить из ружья я так и не успел.
          Когда все стихло и птицы, чудом сумевшие подняться в воздух, улетели, я увидел шагающего ко мне пса, держащего что-то в пасти. Это «что-то» было рябчиком. Совершенно голым!
          Во время своей схватки с ним Цыган в буквальном смысле слова ощипал его, тем самым подготовив рябчика к прощальному ужину. Мало того, он с таким видом бросил его к моим ногам и, довольный своей работой и собой, присел в ожидании доброго слова, что мои выдержка и молчание прекратились. Бросив ружье на землю, туда же повалился и я.
          Минут двадцать я не мог придти в себя от смеха, прокручивая в памяти эту живописную картинку. Возле моих ног лежал голый, придавленный рябчик, а рядом сидел и смотрел на меня с удивлением и непониманием тот, кто так ловко его ощипал. Иссиня черный пес по кличке Цыган. То ли кокер спаниель, то ли английский терьер. То ли то и другое, вместе взятое. Но удивительно умный охотничий пес, который не боялся ни страшного медведя, ни волка, ни лося. И который в любой момент готов был оказать помощь повару на кухне ощипать дичь. В частности - рябчика.

                **********

                САРА

          Не знаю, сколько людей занимается дрессировкой сторожевых и служебных собак, но без любви, терпения, а порой и жесткости к ним, этого не сделать. Кинологом стать непросто. Страх перед большим и сильным зверем присущ каждому человеку. Но в этом случае его нужно побороть в себе и никогда, ни при каких обстоятельствах не выказывать. Иначе не ты будешь руководить подопечным, а он тобой. Для этого каждый, кто приобрел  какого-либо пса и имеет желание заняться его дрессировкой, должен быть не только смелым и решительным, но также иметь специальные знания, без которых выполнение задачи будет непростым.
          Я в своей жизни попробовал это сделать. И признаюсь - не без успеха. Правда, для этого мне пришлось прочитать книгу известного польского кинолога по дрессировке охотничьих псов (события-то происходили в Польше). Хотя, замечу, моей подопечной оказалась не охотничья собака, а настоящая немецкая овчарка. Но, как вы помните из предыдущих рассказов, опыт общения с ними у меня уже был. Пусть даже и на начальном уровне. Главное, я их не боялся, за что в ответ они по-своему любили меня. И даже ни разу не укусили. Хотя возможностей для этого с их стороны имелось более чем предостаточно. Так что, все показания для дрессировки настоящей немецкой овчарки у меня имелись.
          Теперь по-порядку. То ли линия судьбы на моей руке легла так, то ли я сам в какой-то период своей жизни повернул ее не в ту сторону и был вынужден оказаться на заработках за границей. В Польше. Для меня любая работа не в тягость. А здесь подвернулась именно такая, которую я знал и умел делать. Дизайн двухэтажного особняка и выполнение всех строительно-ремонтных работ. Мне приходилось самому придумывать, самому и исполнять, за исключением сантехники. Сами понимаете, что времени на выполнение таких работ требовалось не один месяц. С самого начала я показал своим хозяевам, что не только справлюсь с поставленной задачей, но и выполню именно так,  как они того пожелают.
          То, что я делал, мне нравилось. Всем живущим в том доме – тоже. Вне всякого сомнения. Единственная проблема, которая существовала – это проблема личного характера. Ностальгия.  Тоска по родным  давала о себе знать не раз. Ведь я же находился за границей сам, без семьи.
          В один из субботних рабочих дней, когда все работники (хозяева занимались частным предпринимательством) были на перекуре, к дому подъехал микроавтобус, из которого выпрыгнула великолепная немецкая овчарка. За ней вышел пан Чеслав (наш хозяин) и еще двое мужчин. Вне всяких сомнений, один из них был хозяином, а второй, как позже оказалось, кинологом, работавшим в полиции по дрессировке служебных псов. Все вместе они направились к нам.
          Здесь я должен рассказать немного о нашем хозяине. Пан Чеслав являлся владельцем небольшой фирмы по изготовлению металлических ограждений и решеток. Качество работ, выполняемых его людьми не вызывало претензий со стороны заказчиков, поэтому и заказов было много. А так как городок, где все происходило, находился возле самой границы с Германией (до Берлина каких-то девяносто километров), то заказчиками в основном были немцы. С ними, как вы догадываетесь, заключались более выгодные сделки.
          Пан Чеслав со своей супругой давно хотели завести хорошую породистую собаку. И наконец, это стало явью. Подбежав к нам поближе, Сара (так звали овчарку), обошла всех сидящих, обнюхала для знакомства, а, подойдя ко мне, лизнула мою ладонь. Как будто повторение истории с Лаймой. На что сразу отреагировал кинолог:
          - Вот этому пану собака доверяет.
          Правда, он не знал только, что «этот пан» не из этих краев. Замечу, что вместе с нами находилась и жена пана Чеслава - пани Гражина.
          Узнав от хозяина, что Саре полтора года, мы попросили его, чтобы он продемонстрировал умения овчарки. К сожалению, из этого ничего не получилось. На команду «сесть» собака не отреагировала:
          - Это от нервозности.
          Объяснил дрессировщик и пообещал новым владельцам сделать пса умным и послушным, выполняющим все команды. За деньги, конечно. Возраст Сары, как потом выяснилось, тоже был уменьшен на семь месяцев. Когда она появилась у нас, ей шел уже третий год. Желание продать повыгодней присуще каждому. Так что удивляться здесь нечему.
Не знаю, по какой именно причине? То ли тоска по родным, то ли еще что-то, но мне захотелось заняться дрессировкой. К тому же утренние и вечерние прогулки с Сарой для меня были бы только на пользу. Когда торг состоялся и бывший владелец вместе с кинологом уехали, я предложил хозяйке свои услуги по выучке собаки.
          – А сможешь?
          Удивленно спросила она, устремив на меня свой взгляд:
          – Думаю, что да. Ведь на сегодняшний день неполадок пока не возникало ни в одном деле, за какое бы я не брался.
          На том и порешили. Кроме того, это было выгодно самому пану Чеславу. Его частые поездки за границу к заказчикам не позволяли уделять собаке времени, необходимого для занятий.
          Прежде всего, я соорудил для Сары настоящий утепленный домик с вольером и отгородил участок, где она смогла бы мирно отдыхать и прогуливаться в дневное время, не мешая людям спокойно работать. Помогал мне в этом и давал нужные советы один из работников пана Чеслава. В свое время у него проживала охотничья собака, и ему были известны некоторые особенности этого дела. Именно он по моей просьбе принес книгу о воспитании и дрессировке охотничьих псов.
          Прочитав за ночь всю книгу, я составил определенный план, по которому должен был работать с собакой. Главные выводы, которые были сделаны мной:  в дрессировке как охотничьих, так и служебных собак фактически нет никаких различий, за исключением небольших нюансов.
          Первым делом требовалось запретить всем работникам нежить собаку и приносить ей разные лакомства. Можете представить, чего мне это стоило? Как может какой-то чужестранец навязывать свои условия шляхетному панству? Но требования мои в этом отношении были жесткими. К тому же на моей стороне находилась и пани Гражина. Так что вскоре всем пришлось уступить.
          Еще одну существенную проблему помогла мне решить сама Сара. Дело в том, что у хозяев было три дочери, каждая из которых пыталась на свой лад прогуляться с собакой. Не будем исключать из этого списка и саму хозяйку. Посмотрели бы вы со стороны, как мощная овчарка тянула каждую из них на прогулку. Смирившись с тем, что так быть не может, и вняв моим словам, они отдали собаку полностью в мои руки. Именно то, что мне требовалось для успешной работы по дрессировке.
          Для начала мне нужно было научить Сару ходить рядом - возле моей ноги. Но как это сделать, если она никогда этим не занималась? Поэтому в первые дни выхода на прогулку с собакой поводок в моих руках был натянут, как тетива лука, готового в любой момент выстрелить. Чтобы заставить пса хотя бы какое-то время пройтись спокойно, сдерживать приходилось со всей силой, имеющейся у меня. Все же ежедневные двухразовые прогулки и одергивание поводком начали приносить свои плоды.
          Большим подспорьем для меня в дрессировке пса было месторасположение дома хозяев. Он находился почти на окраине городка. С другой стороны улицы, или точнее дороги, территория не была застроенной. Немного дальше, в ста метрах проходила еще одна, второстепенная, дорога, за которой находилось несколько дачных огородов и старые, уже давно заросшие сады. Это позволяло отпускать пса без поводка. Сара же была ужасно чистоплотной! И можно только представить, сколько сил я тратил, чтобы сдержать ее на пути к вожделенным кустикам. Боюсь даже говорить о том, сколько она натерпелась из-за этого...
          Но, вернемся к нашим прогулкам. Как выяснилось, раньше овчарка все время проживала за изгородью, рядом с которой находились соседские куры, чужие коты и псы. Они, по всей видимости, так ее достали, что мне стоило огромного труда удерживать собаку, желающую с ними переговорить по-свойски.
          Завидев любого пса, шедшего на прогулку со своим хозяином или хозяйкой по той же дороге, овчарка с такой злостью кидалась на него, что всех брал страх и оторопь. Хотя на людей Сара никогда не бросалась, многие, увидев ее, с большой опаской проходили мимо. Все это зло, кипевшее в ней, нужно было уничтожить.
          Скажу честно, несколько раз моя подопечная отведала буковой палки, которую я брал с собой для «апорта». Все же нужно отдать ей должное: на меня она никогда не обижалась, даже если я и давал ей по заду. Но это было за редким исключением и только поначалу нашей учебы.
          Вот так, день за днем, мы делали наши первые шаги к пониманию. Многое в этой науке улавливалось мной интуитивно. Помогало в этом деле то, что Сара все больше нравилась мне. Я заметил ее большой ум и хитрость: она не только училась повиноваться и слушаться, но пыталась даже сама повелевать. В чем это сказывалось? В «апорте». Я бросал палку, подавал команду, и собака стремглав мчалась вдогонку за ней. Потом, подойдя ко мне, спокойно бросала ее на траву, глядя при этом на меня своими умными глазами, как бы насмехаясь надо мной. И сколько бы раз в начале наших занятий я не подавал команду, результат был почти тот же. Мало того, она могла отбросить палку в сторону со своей неизменной лукавинкой в глазах и немым вопросом:
          - Что дальше?
          Поначалу я злился, но потом трезвый подход и понимание всего успокоили мою злость. Мне кажется, только один раз я взорвался. Тогда обиженная Сара, отвернувшись от меня, ушла прочь. Вот таков характерец был у моей прекрасной и умной подопечной. Терпение и равноправие - такой вывод я сделал из этого. Понятно, что до определенной степени.
          Через некоторое время при выходе на прогулку Сару было не узнать. Она степенно проходила без поводка рядом со мной мимо работников, разинувших от удивления рты. Разве что, когда в цехе находился пан Чеслав, то собака заходила к нему на секунду поздороваться, чтобы оттуда сразу же продолжить свой прерванный путь. Когда мы возвращались домой, то с моих уст срывалась лишь одна команда «Место», после которой овчарка, не обращая ни на кого внимания, спокойно шла на свою территорию по вымощенной дорожке.
          Щетка для расчесывания Сары всегда лежала на будке. И стоило мне только движением руки показать, что я собираюсь делать, как собака мгновенно подавала ее из положения сидя, ни разу при этом не выронив. Вот вам и «апорт» без всякой команды! Как любая уважающая себя женщина, овчарка любила причесываться и с удовольствием подставляла то один, то другой бок.
          День за днем, неделя за неделей – Сара преображалась. Чистота, хорошее питание, двухразовые ежедневные прогулки и спокойное к ней отношение делали свое дело. 
          Вы помните, как в начале нашей истории бывший хозяин с кинологом пытались усадить собаку и что из того вышло? Сейчас же, только взглянув на мою ладонь, Сара беспрекословно садилась передо мной в ожидании дальнейших указаний. Но со всеми домашними она вела себя все так же своенравно. Не зря один из работников как-то заметил мне, увидев неудавшуюся попытку одной из дочерей прогуляться с собакой:
          - Димитр! Скажи: кто кого ведет на прогулку?
          В послушании своем она не отказывала только хозяйке, да и то не всегда. Но полностью искоренить в собаке злость к другим животным пока не удавалось. Я всегда это чувствовал по натянутому поводку пса и отвернутой морде в другую сторону от шедших нам навстречу. Об одной из таких встреч хочу рассказать.
          Мы возвращались с вечерней прогулки. Сара спокойно шла рядом со мной. Заметив еще издалека моего знакомого, едущего на велосипеде, я взял овчарку на поводок. Дело в том, что пан Збышек держал у себя двух настоящих сибирских лаек, в жилах которых текла кровь собак, способных тянуть в упряжке нарты. А так как зимы в тех краях были короткими и теплыми, то хозяин приручил их тянуть вместо санок велосипед, на котором находился он. Пану Збышку не было необходимости крутить педали, а только иногда притормаживать.
          Один раз встреча наших подопечных состоялась. Тогда пан Збышек, заметив рвущуюся с моих рук Сару, с улыбкой предложил дать собакам возможность пообщаться. И что, мол, мне не стоит бояться.
          Несправедливых насмешек я не очень люблю, поэтому пообещал при случае дать возможность его двум, замечу - очень дружным псам, пообщаться с моей подопечной. На том и разъехались. Теперь вот такой случай подвернулся. Без сомнения, можно было показать силу Сары. Да и самому посмотреть, как поведут себя все четвероногие в такой ситуации. Но мой здравый смысл все-таки преобладал над желанием наказать насмешника. Я прекрасно знал и видел злость Сары на других собак, и то, с каким бесстрашием она рвалась к любой из них.
          Пан Збышек тоже меня узнал. Он спокойно продолжал свой путь на велосипеде, постепенно приближаясь к нам. Ухоженные собачки с удовольствием тянули лямки до момента, пока Сара не взорвалась у моих ног.
          Такой злости я еще не видел! Может, тоже имела желание отомстить насмешникам? Если бы не поводок в моих руках, не знаю, чем бы все закончилось для славных сибирских лаек. Тогда Сара впервые уцепилась зубами в буковую палку, которой я хотел ее утихомирить. Единственный раз за все время нашего общения. Собаки Збышка, как по команде, остановились, не доезжая даже до нас и поджав под себя хвосты, прижались к своему хозяину. Их дрожь можно было не только заметить, но и услышать. Думаю, что в тот раз они своему пану от страха подмочили не только репутацию, но и кое-что другое. Чтобы успокоить Сару, я резко свернул на тропинку вправо, заметив при этом застывшему хозяину сибирских лаек:
          - Так что? Еще не пропало желание знакомить своих псов с моей подопечной?   
          Но ответа на свой вопрос я так и не дождался: ни тогда, ни позже.
          Прошло более двух месяцев со дня нашего знакомства. Постоянные ежедневные тренировки и прогулки, мое терпение и любовь к Саре делали свое дело. Теперь она стала более спокойно относиться к другим зверям. Только дрожь, пробегавшая волнами по ее телу, выдавала скрытое раздражение собаки. Я же считал, что настоящая овчарка в случае опасности всегда должна, даже обязана, защитить своих хозяев. Зачем позволять псу лизать руку человеку, который в любой момент может наброситься на вас с кулаками. Поэтому занятия по охране своих хозяев я решил оставить напоследок, когда все команды и сигналы войдут в жизнь пса, как ежедневный прием воды и пищи. Кроме того, у меня в голове созрела мысль выучить Сару команде «Фас» по-русски. На польском языке это звучит по-другому: «Бежь!», что значит – «Взять».
          Когда мы выходили на прогулки, то с самого начала взяли за правило ходить и бегать только по дорожкам, проложенным там их хозяевами. В огороды Сара никогда не заходила. На самом краю одного из них росло два куста красной смородины. Когда мы проходили рядом, я останавливался, срывал несколько ягод, а две штуки на ладони отдавал собаке, которые та вроде бы с удовольствием съедала. Сказал «вроде бы» по той причине, что немного погодя заметил как Сара, пройдя пару метров, выталкивала их из пасти языком. Я не подал виду, но все же решил проверить. Так оно в действительности и оказалось. Заметив боковым зрением, что я не обращаю на нее внимания, она снова вытолкала ягоды из пасти:
          - Ох, и хитрюга!
          Подумал я, рассмеявшись. Это ж надо так угождать, чтобы не обидеть меня. Причину своего смеха объяснять Саре не стал, но начатую ею игру с ягодами не прекратил, пока они не закончились.
          Если красная смородина собаке не понравилась, то совсем наоборот обстояло дело с черной. Но росла она в другом месте, и я непременно должен рассказать вам все, что тому предшествовало.
          Путь возле дачных участков я выбрал неслучайно. Там проходила проезжая дорога, по которой время от времени проезжали машины и передвигались пешеходы. Некоторые из них прогуливались со своими собаками, что было очень важно для моих занятий с собакой. Сара должна была научиться ходить «рядом» возле моей ноги.
          Спокойно, не реагируя ни на кого и ни на что, прошагав этот путь, мы сворачивали на более спокойную дорогу. Иногда мне хотелось немного побегать с овчаркой, что мы постоянно и с удовольствием делали. А для того, чтобы нам было интересно и весело, придумали игру. Сняв с Сары поводок, я вместе с командой «гонки» рукой подавал ей сигнал «сесть», на что она реагировала мгновенно, ожидая дальнейшей команды. Тогда я, как при запуске космической ракеты, медленно начинал отсчет времени:
          - Три. Два. Один!
          После чего мы сразу же начинали наше соревнование, в котором  лавры победителя всегда доставались Саре. Мне ни разу не удалось начать бег первому, как я не пытался перехитрить собаку. По движению моих губ она четко улавливала последнюю цифру отсчета, мгновенно разворачивалась на месте и бросалась вперед, чтобы потом с лукавинкой смотреть на меня.
          Вообще-то, как мне кажется, уже при команде «гонки» в ее глазах проглядывала легкая ирония. Я ее прощал. Мало таких, кто смог бы обогнать собаку. Разве что только в исключительных случаях. Да и то – не обогнать, а просто не дать псу возможности тебя догнать.
          И когда, немного уставшие от бега, мы возвращались назад по этой тихой дороге, то обязательно заходили на давно заброшенный выехавшими хозяевами огород, где росло несколько кустов черной смородины. Ягоды были крупными и спелыми. Сама природа в тот год этому благоприятствовала. Предложив Саре заняться по своему усмотрению произвольными упражнениями, не выходящими за рамки дозволенного, сам начал лакомиться ягодой. Увидев подошедшую ко мне собаку, я на вытянутой ладони со словами:
          - Это полезно для твоего здоровья.
            Предложил горсть смородины ей. К моему удивлению, она их съела. Предложил еще – снова не отказалась:
          - Ну и ну!
          Подумал я тогда. С того времени мы постоянно залезали в огород полакомиться вкусной ягодой. Спустя некоторое время, каждый проходящий мимо смог бы увидеть занимательную картинку: я на вытянутой руке подаю Саре смородину, а та, лежа, с удовольствием ее поедает. Мало того, незаметно для себя стал отдавать ей самые крупные ягоды:
          - Ну, нет! Подымайся, лежебока, и сама себе рви!
          Не выдержал я. На что та в ответ отвернула свою умную мордашку в сторону от меня. А к веткам со смородиной, которые я, сжалившись над ней, пригибал к пасти, даже не притронулась.
          И все же этот спорный вопрос, как и все предыдущие, мы урегулировали без взаимных обид и претензий. Теперь я  срывал маленькие веточки со смородиной, подавал Саре, а та не без удовольствия их аккуратно поедала. Не ветки, конечно.
          Пришло время подводить итоги подводить наших совместных занятий.
          По прошествии трех месяцев Сара совершенно изменилась, что заметил даже сам бывший хозяин, приезжавший к пану Чеславу по своим делам. Все команды, подаваемые мной или пани Гражиной, выполнялись безупречно. Выходя со двора на утреннюю или вечернюю прогулку, она спокойно, без поводка, шла рядом со мной, неся в зубах уже известную вам буковую палку. Единственной командой, не выполняемой овчаркой полностью, была - «Апорт». Хотя и здесь на лицо тоже был определенный успех. Отыскав палку, она садилась предо мной и, изящно полу раскрыв пасть, выпускала ее на землю со своей неизменной лукавинкой в глазах. Честно говоря, я этого не поощрял, но и не наказывал.
          Как ни странно, мне было понятно ее желание хотя бы в чем-то не повиноваться. Думается мне, что в определенный момент и эта команда была бы исполнена так же четко, как и все остальные.
          Пришло время моего отъезда. Жаль было расставаться с моими добрыми и порядочными хозяевами. Сложно добиться того, чтобы чужой дом мог стать тебе своим, и никогда другая страна не станет твоей Родиной. Потому что вторая не может быть первой. Это не соревнования.
          Как бы в предчувствии нашего близкого расставания, Сара, когда я заходил к ней по утрам, просто не знала, чем бы рассмешить или чтобы такое вытворить для меня. Приносила в пасти все, чтобы я не бросил. Бегала вокруг и прыгала выше головы, пытаясь при этом лизнуть меня в лицо. Разреши ей, и она облобызала бы меня всего с ног до головы.
          Главное: все, что мне требовалось было сделать - я выполнил. Как в доме, так и по отношению к овчарке. Единственной командой, постоянно отодвигаемой мною на более позднее время и которую мы не выучили, осталась «Фас».
          По правде говоря, отучив ее от злости, мне не хотелось учить этому вновь. Тем более, против живых людей, пусть даже временами и недобрых. Обычно сама жизнь их потом наказывает.
          На том мы все и расстались. Вместе со своей старшей дочерью, приехавшей погостить по приглашению пана Чеслава и пани Гражины, мы уехали.
          Не буду рассказывать вам о горечи расставания, но история, как это часто бывает, на этом не закончилась. Ровно через год по стечению обстоятельств (а может, опять так уложил на руке свою линию судьбы?) я на короткий срок вновь приехал в тот городок. Грешным было бы с моей стороны не проведать людей, ставших близкими всей нашей семье, не передать им кой-какие гостинцы. Ну и, конечно же, самое главное: как здесь  упустить возможность повидаться с Сарой? Помнит ли она еще своего наставника?
          Скажу только одно: моя джинсовая куртка вместе с брюками стали одного цвета с землей, находящейся на территории собаки. А мое небритое с дороги лицо стало не только чисто умытое Сарой, но и тщательно выбритым ее языком. Время, которое мы провели вместе, по всей видимости, не вычеркнуть из памяти никогда.

                **********