По липовой аллее к доктору

Осенний поход к врачу

     Теперь не то, что раньше, у самого входа, сразу за ступеньками, на стене висит панель экрана, большого, на котором, если нажать кнопки, то появляются фамилии всех врачей, номера кабинетов, время приема больных. Слева, как в метро, стоят такие железные ящики и можно подойти к этому ящику, и если сам не разбираешься, то рядом стоит женщина, она и поможет записаться к любому врачу заранее.

     Но, как и всегда, к окну регистратуры стоит внушительная очередь, за стеклянной перегородкой ходят в белых халатах работники регистратуры, они все в движении, утро раннее, но вид у всех строгих, усталый.
 
- Как не хочется стоять в очереди, - думает Вера Ивановна, но, молча, встает в очередь.
- Мне к окулисту, - говорит мужчина, что стоит перед Верой Ивановной.
- Вашей карточки нет, но мы выпишем вам временную карточку, - говорит регистратор после поисков карточки на длинных открытых полках.
- Значит, к окулисту талоны на прием есть, - думает Вера Ивановна.

    Полок в регистратуре много, тянутся они вдаль, проходы между полками широкие, а сами карты больных помечены разными цветами. В окна широкие, новые, вливается свет солнечного дня начала октября. Еще зеленые ветки лип отражаются во всех окнах, таким прозрачным в лучах солнца, узором.

- Мне тоже к окулисту, - говорит Вера Ивановна.
- Нужно записываться, сегодня диспансерный день, - отвечает дежурная. Маленькая, с круглым личиком и круглыми серыми глазками женщина смотрит на Веру Ивановну пристально и зло.
- Но у меня заболел глаз. Заболел. И теперь этим глазом я вижу серые облачка. Мне нужно к врачу, - говорит Вера Ивановна, разыскивая в глазах регистратора ответное чувство.
- Талонов нет, - отвечает регистратор.

     Короткие, тонкие волнистые волосы крепко прижаты к аккуратной круглой головке. Женщина продолжает смотреть в глаза Веры Ивановны, пока та думает, что еще сделать.

- Может быть, у доктора спрошу, он ведь не откажется меня принять, если у меня заболели глаза, - говорит Вера Ивановна и идет на второй этаж к кабинету, с очень красивым номером 222.
     Второй этаж поликлиники в это утро удивительно мало заполнен людьми, только стайкой от кабинета к кабинету перебегают крепкие женщины, такого среднего возраста.

     У кабинета 222 никого нет. Вера Ивановна, легко стукнув дверь, входит в кабинет. За столом справа сидит молодой доктор. Он без очков, тонкий острый носик, черные короткие волосы, чистенький белый халат.

- Доктор, не могли бы вы меня сегодня принять, у меня болит глаз левый? – спрашивает Вера Ивановна.
- У меня диспансерный день сегодня до 11 часов, - говорит доктор строгим голосом, который вот еще миг может сорваться на крик.
- Я могу подождать. А вы меня после 11 часов примите?
- Нужно записываться заранее. Спуститесь вниз и запишитесь на другой день, - отвечает доктор, не поднимая глаз от стола.

- Но мне нужно сегодня. Может быть, глаз и лопнет к следующему дню, - говорит вкрадчиво Вера Ивановна.
- Идите в регистратуру и там берите талон. Талоны есть, - отвечает так же сердито доктор.
- Но там мне талон не дают, - сказала Вера Ивановна.

     Доктор тоже сердитый, какой-то сегодня необычный день, только девять часов, нет, почти уже десять, но все сердитые.

     В регистратуре очередь не уменьшилась, просто заменилась другими пациентами, и опять стоят десять человек. Вера Ивановна стала в очередь, и вновь на нее смотрят серые глаза, неподвижно.
- Доктор сказал, чтобы вы дали мне талон, - говорит Вера круглым глазкам.

    На узкую полоску регистратуры, в низкую щель в стекле, падает маленький бумажный листок.
    Вот и опять дверь с номером 222. Но теперь на стульях у кабинета лежат сумки, а у двери стоит группа женщин, что до этого была у дверей другого кабинета.

- Это у вас диспансеризация? – спрашивает Вера Ивановна.
- Да, вот приходится бегать, - отвечает пышная женщина, в узких джинсах синего цвета и полосатой кофте. В руках у нее две сумки, бежевая маленькая и мятая хозяйственная, из которой торчит свернутый плащ, который та решила не сдавать в гардероб.

- А вы, наверное, из школы, педагоги? – говорит Вера Ивановна.
- Нет, мы социальные работники.
- Так это здорово, что о вас так заботятся, - добавляет Вера Ивановна.
- Надоело бегать, - отвечает социальный работник.

- А вы социальные работники, что ходят к своим подопечным или вы такие, что в кабинетах сидят и подопечных считают? - спросила Вера Ивановна.
- Мы в кабинетах сидим, - услышала ответ Вера Ивановна.
- Значит, вы здесь лучше меня разберетесь, в этой поликлинике, - заметила Вера Ивановна.
 
     Но женщина в полосатой кофте начинает спорить с женщиной в блестящем бежевом пиджаке, кто должен первым идти к окулисту. Вере Ивановне, кажется, что это ей нужно идти первой, ведь только у нее болит левый глаз, но это не ее день, и она сидит тихо. Теперь перед глазами Веры Иванины не только серые облачка, словно дым, но и искорка бегает яркая, снизу вверх, сверху вниз по дуге, стоит ей только чуть наклонить голову.

- Я уже здесь стояла, только отошла проверить очередь в другой кабинет, - говорит в полосатой кофте.
- Когда я подошла, здесь никого не было, - отвечает в бежевом пиджаке.
- Пройду первой, - продолжает настойчиво устанавливать свои преимущества первая женщина.
- Что значит, первой она пойдет, если я никого не видела.
- А вот смотрите, сколько нас, - говорит в полосатой кофте.
 
     Она чуть поднимает руку и из дальнего конца коридора, к ней подбегает ее подруга. На подруге обычная повседневная одежда женщин, свитер и джинсы. Но, только, прекрасные джинсы, сидят на стройной женщине, как влитые, и свитер тоже особенные с мелкой, тонкой строчкой, под которой мелкое тонкое кружево вокруг горловины.
- Нас, вообще, десять, что тут еще за дела. Не пустим, - говорит она сразу, не слушая ничего из того, что говорят спорящие женщины.
    Вера Ивановна сидит на стульчике напротив двери одна, а все трое забаррикадировали дверь, грозно поглядывая друг на друга.

- Женщины, - говорит Вера Ивановна, - ведь вы социальные работники. Что же вы так зло кричите друг на друга? – говорит Вера Ивановна.

    Конечно, Вера Ивановна понимает, что это она не вовремя сказала. Наступает тишина, и все смотрят уже на Веру Ивановну. Она понимает, что ее маленькая фигурка, и тонкий платочек, что повязан на голове туго, не могут служить оправданием, когда она делает такие замечания совсем посторонним людям. В этот момент дверь кабинета открывается.

- Доктор уже недоволен вашими здесь криками, - говорит та, что выходит из кабинета.
 
     Но две женщины, в полосатом свитере и та, что в бежевом пиджаке, оказываются одновременно в пролете двери, а потом и в кабинете, не вникая в то, что им говорят. В кабинет слышны голоса, и в дверь с видом бесславного окончания боя выходит та, что в полосатом свитере, хотя она была более крупной и говорливой, а та, что в бежевом пиджаке, осталась в кабинете и попала к доктору.
 
    Чтобы не попадать на глаза недовольной здоровой работнице социального обеспечения, Вера Ивановна смотрит на свой талон и видит, что время на нем, совсем не то, что она ожидала. Там стоит – 13 часов 40 минут. А сейчас только десять часов, и социальных работников становится все больше и больше в коридорчике, и они уже громко перекрикиваются, зовут тех, кто далеко, к себе ближе, чтобы первыми пройти в разные двери кабинетов, к разным докторам. Вера Ивановна понимает, что раньше доктор ее не примет, ведь талон со временем определенным.
 
     Ей хочется встать и пойти спросить другой талон, но эта попытка будет тоже неудачной, как было понятно с самого начала.
     Потом она представляет этого молодого доктора, такого строгого. Потом ей кажется, что сморит доктор ей прямо в глаза, и ее подбородок лежит на подставке, и она тоже видит злые глаз доктора. Совсем близко. И они беспощадные. И очень черные, как и его гладкие, чистые, тонкие, черные волосы. Потом наступает темнота. И нет серых облачков и нет той искорки, что словно остаток салюта все скакала и скакала перед глазами Веры Ивановны.

- Доктор, доктор, где вы? – говорит в темноту Вера Ивановна.
     Тишина, нет никаких звуков.
- А о чем это я думаю? – спрашивает себя Вера Ивановна.

    Все что она раньше видела, все осталось на своих местах, вот и дверь с номером 222, и все работники социальные бодро перемещаются по коридору. Вера Ивановна встает с синего стула и спускается на первый этаж, кладет на стойку регистратуры талон к окулисту.
 
     На бульваре высокие деревья. Ряд лип ближе к дороге, потом ряд лиственниц. Под липами уже маленькие кучки желтых листьев, но их еще мало, но кто-то уже из них построил маленькие бугорки, такие низкие, но яркие. Лиственницы еще ни одной иголочкой не пожелтели. Но, наверное, скоро будет иглопад, и в несколько дней зеленые, мелкие, мягкие иголочки укроют сплошным желтым покрывалом оставшуюся траву под деревьями.   

- Какая красивая липовая аллея, - думает Вера Ивановна, - словно в Берлине, улица под липами, Unter den Linden.