Патриаршие полгода спустя

Я вышел из метро и направился в то место, которое, пожалуй, казалось мне самым странным из тех, где я когда-либо бывал. Я прекрасно помнил дорогу, картинки из прошлого крутились в голове, как быстрое слайд-шоу. Казалось, будто это было вчера, вчера я шел именно там и впервые чувствовал, что я не один.
Погода была как в тот день, пасмурная; моросил дождь. Я шел без зонта, чтобы хоть что-то не напоминало мне о том дне, ведь с собой у меня был именно тот оранжевый зонт. Я не боялся промокнуть и шел прямо по лужам, видя в них свое отражение. Я направлялся именно к той лавочке.
Наконец я нашел ее и сел. Всё выглядело в точности так, как тогда: и пруд, и деревья, и асфальт, на котором я когда-то нарисовал летящего в никуда птеродактиля. Я был в своей любимой зеленой куртке, как и тогда, и в тех же старых черных кедах. С собой у меня был мой красный рюкзак, который я и тогда взял. В рюкзаке было то же, что и тогда, только книги немного другие.
Но не было уже того чувства, которое Саша Савельев испытывал во время встреч с мамой: счастья, но в то же время и осознания, что это все скоро закончится. Не было ожидания чуда, не было страха, что я что-то сделаю не так. Не было равнодушия, которое я тогда пытался не замечать, не было и сомнений. Не было её, той, кого я никогда больше не увижу.
Она любила пить очень горячий чай с сахаром и ненавидела кофе. Увлекалась сатанизмом и порицала мои суждения о Боге. Жила в коммунальной квартире, где за стеной каждый день кого-то избивали. Ломала жизни и без того несчастным людям, оправдывая свои поступки тем, что мстит всем людям за то, что над ней издевались в детстве. Говорила о себе в мужском роде, хотя ее просили не делать этого. Общалась на "вы" с человеком, которого знала больше, чем знали его все знакомые, вместе взятые.  Выглядела, как произвольно взятый из толпы человек. Общалась с тем, чью фотографию поставила на заставку телефона, так, будто вовсе не была с ним знакома. Имела на шее татуировку в виде глаза внутри спирали. Говорила, что умеет входить в сны, хотя не умела.
Я уже не испытываю к этому человеку такой злобы и агрессии, как раньше. Я не оглядываюсь с презрением на носящих черно-белые шарфы, не избегаю круглых люстр на станции "Охотный ряд", которые шатаются через одну, не начинаю хуже относиться к человеку, когда он говорит, что живет в Королёве. Я не вру, что ко мне кто-то ходит в сны, не обманываю сам себя, не меняю свои привычки и принципы ради кого-то. Меня не передергивает от вида ее рисунков в моем письменном столе, я не зачеркиваю изображения птерозавров в своем справочнике.
Это все в прошлом. Мне иногда кажется, что это было не со мной, а в каком-то кино. Что бы я сделал, если бы встретил этого человека сейчас? Я бы очень попросил его об одном: НЕ ДЕЛАЙТЕ С ДРУГИМИ ТОГО, ЧТО КОГДА-ТО СДЕЛАЛИ СО МНОЙ. И ушел бы, не попрощавшись.