Секреты Огня

- Вот скажи, дед, сколько ты уже со своей бабкой живешь-то, а? – вопрос задал один из молодых парней, сидящих вокруг костра. Человек, к которому обратились, выглядел лет на шестьдесят, но на самом деле ему недавно исполнилось девяносто.

Дед обвел взглядом собравшихся. Восемь молодых парней из деревни, каждому еще не исполнилось и тридцати. Все женатые. И чего им дома с женами не сидится? Весь день в колхозе отпахали, и осталось же еще желание лясы точить. Зачем позвали?

- Ну, годков этак семьдесят, а чего? – дед не шамкал – зубы его по большей части всё еще были на месте.

- Вот открой нам, молодым, в чем секрет семейного счастья? Семьдесят лет вы с бабкой живете, а ведь душа в душу. Даже не поссорились ни разу! – самый молодой парень – Илья – даже вытянул шею от любопытства.

- Да как же не ссорились?! Всяко бывало! Конечно, иногда я не прав был, иногда она. А секрет счастья в чем? Да в бабе самой секрет. Да и не секрет это вовсе, - старик пожал плечами.

- Это что, смотря, какая баба попадется что ли? – влез в разговор еще один парень – Петр. – Эх, мне видимо баба плохая попалась! Нету у меня счастья в семье.

«И мне плохая досталась!», «А моя злая и сварливая – какое уж тут счастье?», - среди сидевших пробежал шепоток.

- Эх, молодо-зелено, - вздохнул дед. – Не в характере бабы дело, а в ней самой.
 
- Как это? – Илья с недоумением смотрел на старика. – Как же не в характере, ты ж сам сказал…

- Сказал то я одно, а услышали вы другое. Знаете, что с бабой ночью делать-то надо?

Голос подал Петр:

- Да как не знать-то, дед? Тут дело не хитрое - сунуть да вынуть - и все дела!

Около костра раздались громкие смешки, а дед сурово сдвинул брови. Он поворошил дрова палкой, дожидаясь тишины, а потом заговорил:

- Сунуть дело не хитрое, говоришь? Так-то оно так, но потому-то и счастья у вас нет, что бабу обделяете, о себе токмо думаете, а не об ей.

- Да неужто как-то иначе можно? – Удрученный голос Кешки выдал чувства всех сидящих у костра.

- Можно. Можно иначе. В каждой женщине есть маленький уголек. Ежели смочь родить из него пламя – будет счастье в семье. А не сможешь – берегись. Не будет ладу в хате.
 
- Какой-какой уголек? – недоверчиво спросил Петр. – Как в костре что ли? Да как же он бабу не спалит-то?

- Палит он ее, еще как палит. Потому и злая баба ходит, ворчит, ругается. Ничего супротив этого не поможет – ни вожжи, ни спокойствие. Токмо ласка нужна, ласка. Вот ты, Павлуша, - дед посмотрел на одного из сидящих. Тот резко вскинул голову. – Вот ты. Ты когда к трактору своему подходишь ты что делаешь, перед тем как залезть в него?

- Ну, э-э-э, - Павел покраснел и замялся.

- Ты гладишь его тихонечко по крылу, разговариваешь ласково, а уже опосля лезешь внутрь. Так?

- Ну, в общем да, - Павел немного поежился, от странного дедовского сравнения.

- Да я тоже вон скотину глажу. Корову перед выпасом и лошадь, перед поездкой, - подал голос Петр.

- Вот! – дед поднял указательный палец вверх. – Ласка любой скотине приятна. А жена что? Хуже скотины что ли? И в ласке не нуждается?

- Да нет, не хуже, но как-то странно это. Не по-нашему.

- «Не по-нашему». Много ли вы знаете что по-нашему, а что нет, - буркнул старик и снова пошевелил дрова в огне.

- Дед, а дед? – Это Илья подал голос. – А почему ты про уголек сказал? Нешто другого сравнения не нашлось?

- Много у меня сравнений тех, а про уголек легенда есть такая. Хорошая легенда.
 
- А расскажи нам дед, - парни заголосили наперебой, словно малая ребятня. – Ну, пожалуйста. И нам наука и тебе забава.

- Ну, так и быть, - старик не стал кривить душой – хотелось ему и рассказать и поучить ребятню, в жизни не смыслящую. - Давным-давно…

Когда полилась история, словно по волшебству исчезло небо, звезды и весь окружающий мир. Взрослые мужчины смотрели в огонь, а видели…

***

Темные своды пещеры нависали над склонившейся головой с шевелюрой цвета ночи. Волосы, длиной ниже лопаток, спадали с плеч. Они немного прикрывали чумазое, перепачканное сажей лицо красивой молодой женщины.

В середине пещеры горел очаг – обложенный камнями костерок. Он немного разгонял царивший здесь сумрак, однако не мог прогнать вековую темноту пещер полностью. Свет гонял странные, но вполне мирные, можно даже сказать домашние тени. Немного уюта придавали шкуры различных зверей на полу и стенах. Края шкур жительница пещеры затолкала в трещины породы и закрепила деревянными жердинами. Так было теплее.

Женщина сидела у огня, держа в одной руке костяную иглу, а в другой крепко зажав края двух шкур, грубо обрубленных кремниевым ножом. Игла с трудом протыкала упрямую кожу, ведя за собой толстую нить из жил животных. Очередная попытка сделать стежок сломала иглу. Женщина устало потянулась. Поднялась на ноги, сделала несколько шагов к одной из стен. Отодвинув немного край висевшей шкуры, она взяла новую иглу из нишы стены и вернулась к костру. Мягко опустившись на колени, она уселась на пятки и немного развела ноги в стороны – для устойчивости. Снова принялась за шитье.

Отец-Огонь потрескивал, маленькие искорки летели вверх. Женщина сосредоточилась на своей работе. Ее волосы почти касались огня, но он не причинял ей никакого вреда. Огонь был ласковым и послушным, грея, но, не обжигая, даже если сунуть руку в самое его сердце. А еду он готовил просто прекрасную. Равномерно обжаренное мясо или быстро вскипевшая мясная похлебка – были его, Отца-Огня, заслугой. Женщина отстранилась от шитья, потерев глаза рукой. Ее губы зашевелились в молитве, голос набирал силу.

- О, милостивый Отец-Огонь! Молю тебя о свете для идущей во тьме.

Огонь вспыхнул, озаряя своды ярким сиянием. Женщина заторопилась. С шитьем надо было закончить до того, как свет снова станет тусклым. Отца-Огонь нельзя было часто просить о милостях, он мог рассердиться, но усталые глаза уже слезились, а закончить осталось не так много. Женщина увлеклась работой. Огненные искорки стали немного больше. Из костра с треском выскочил непослушный уголек. Если бы женщина не была так занята шитьем, она бы немедленно отнесла уголек к Отцу-Огонь, прямо в руках, не боясь обжечься, однако все ее внимание было приковано к иголке и шкуре. А шаловливый уголек выскочил из костра прямо к расставленным коленям, подпрыгнул на сломанной игле, скрывшись от Отца-Огонь в глубинах человеческого тела.

Женщина выронила иглу, сдавленно охнув. Ей показалось, будто низ живота захватили теплые волны. Она немного обеспокоилась. Раньше с ней ничего подобного не случалось. Тепло внутри росло с каждой минутой, и вот уже женщиной завладела паника. Неужели из-за молитвы Великий Огонь покарал ее и решил сжечь изнутри? Женщина бросила шитье, выбежала из пещеры, направившись к Спасительнице-Матери, воде. Вот кто поможет унять этот странный жар!

 Сначала женщина напилась из горного ручья, протекавшего неподалеку. Когда это не помогло, она скинула с себя шкуры, служившие одеждой, и вошла в воду. Женщина, как обычно, обтирала тело руками, но вода не принесла облегчения, а руки, казалось, оставляли огненный след на теле. Странное приятное чувство завладело женщиной. Хотелось усилить этот огонь внутри и раствориться в нем без остатка. Однако женщина была слишком напугана, чтобы продолжить подогревать огонь в себе. Она боялась, что этот огонь убьет ее. Вода была бессильна. В темноволосую голову неожиданно пришла безумная идея. Ее Охотник, ее Мужчина мог помочь ей потушить начинавшийся пожар. Его стержень проникал достаточно глубоко, чтобы дотянуться до источника огня. Женщина вспомнила странную жидкость, которую выделял стержень Охотника после того, как тот терся между ее ног. Эта жидкость могла потушить этот огонь!

Не помня себя от страха из-за горящего внутри лона огня, женщина побежала разыскивать Охотника. Он показывал места своей охоты ей, объясняя, где в случае опасности Женщина всегда сможет найти его.

Охотник сразу заметил свою женщину, распугавшую всех лесных зверей в столь хорошем для охоты месте и поспешил на встречу. Он испугался, что случилось что-то ужасное. Что огромный медведь гонится за его женщиной или того хуже – саблезубый тигр! Каково же было его изумление, когда он услышал невнятные, сбивчивые просьбы:

- Сделай это! Срочно! Я не хочу умирать! – его женщина плакала и хватала Охотника за плечи,  притягивая к себе сильное мужское тело. Она упала на спину и развела ноги.
После принятия столь откровенной позы, Охотник понял, наконец, что от него хотят. Удивляясь этому странному желанию – тереться друг об друга, которого он раньше в женщине не замечал, охотник улегся сверху.

Едва стержень вошел в лоно, как горевший внутри огонь сразу же стал превращаться в неистовое пламя. Женщина уже была не в силах сопротивляться и отдала себя огню без остатка, желая раствориться в нем, даже если это привело бы ее к смерти. Последняя вспышка унесла ее сознание в далекие прекрасные страны. Отчетливое видение этих стран длилось очень немного, а затем женщина пришла в себя. Охотник привалился сверху, как делал всегда после трения между ее ног. Но в этот раз женщине не хотелось поскорее выбраться из-под него. Наоборот, ей почему-то было приятно чувствовать его тело на себе. Огонь внутри затих, нежно лаская живот изнутри. Бушующий пожар отступил. Женщина счастливо улыбнулась. Охотник спас ее!

А Охотник чувствовал себя опустошенным и странно успокоенным. Он лег на бок, пододвинул женщину к себе и уснул прямо на земле, чувствуя себя таким же счастливым, какой выглядела улыбка на ее лице.

***

Хохотали мужчины до упаду. Легенда оказалась забавной.

- А что дед, – Петр вытер рукавом выступившие от смеха слезы. – Как же все-таки бабу-то от огня этого внутреннего избавить? Неужто наука какая на это есть?

- И наука есть. Только вам, дуракам, дай ту науку, так вы и себе и жене навредите. Рано вам еще. Головой думайте, как запалить огонек и как потушить его. Голова человеку дана не токмо для того, чтобы еду в нее складывать. Вот тогда только и будет толк.
 
- Дед, а ты со своей бабкой и сейчас того… ну, огоньки запаливаешь? – Кешка фыркнул и закатился веселым звонким смехом. Да так, что свалился с бревна.

Дед не обиделся. Улыбнулся немного грустно и ответил:

- Давно уже угольки наши в прах рассыпались, а вот тепло от них все одно осталось. По сию пору греет нас. Сядем вдвоем на лавку, возьмемся за руки и сидим так. Даже слов не нужно никаких. Тепло обоим и хорошо… Ладно, парни. По домам пора. Жены ждут. Не языками трепать нужно, а дело делать.

Костер затушили и молча побрели к деревне. Вроде бы все вместе, но каждый со своими тяжелыми думами о том, как налаживать жизнь семейную. Пожалуй, один дед шел с легким радостным сердцем. Дома у него все были счастливы.