Матрёнина радость. Часть 15

Вот и закончился учебный год. Ещё двадцать два человека отправились в дальний путь по необъятным просторам безбрежного океана, под названием жизнь. Вениамина переполняло чувство гордости за то, что и он вложил, пусть небольшую, совсем крохотную, но свою частичку сердца в то, что эти двадцать два человека смогли переступить порог самостоятельной жизни. Теперь они взрослые люди, имеющие полное право принимать решение относительно своего будущего. Он был счастлив, что смог поучаствовать в таком огромном, таком важном и, можно сказать – историческом процессе. Цветы, бокал шампанского в учительской, радостные глаза выпускников и влажные – преподавателей и родителей, непередаваемым чувством отпечатались в душе бывшего изобретателя, строителя двигателей летательных аппаратов. Никогда ещё в своей долгой, достаточно сложной, наполненной разнополярными событиями жизни, Вениамин не чувствовал такой гордости за свой труд. В своё время он выпускал с производства кучу различных моторов, над которыми трудились не одна сотня человек, и в которых также, как и здесь, была вложена достаточно большая часть его самого, но ни когда прежде гордость за свой труд, не сжимала радостью его сердце и не подкатывал ком к горлу. Он крутил педали своего велосипеда, ни чего не замечая вокруг себя. Его блуждающий взгляд и радостная, счастливая улыбка словно бы говорила: это еду я, самый счастливый человек в мире! И лишь подъехав к самому дому, Вениамин уловил обалденно-приятный запах, идущий  из печной трубы вместе с дымком. Не иначе, как Матрёна расстаралась пирогами, благодарно подумал он. И наверняка его любимые, с капустой. Хотя дразнящий запах, на который так живо отреагировал его желудок, выделив достаточно большую порцию слюны, говорил - так пахнут не только капуста, но и ещё что-то, а что, вот так, с ходу, он уловить не мог. Ну, конечно же – это были знаменитые Матрёнины расстегаи и кулебяки. Почему знаменитые? Тут всё просто. Арлез в своё время, славился на всю округу именно пирогами. Ни у кого другого, ни в какой другом населённом пункте области, не получались такие вкусные, румяные пироги. Но в особенности - кулебяки с расстегаями. Про эту славную традицию, не так давно Вениамину поведала Вера, когда они с Петей в очередной раз приезжали сюда в гости. 
Войдя в дом, он по привычке хотел было, как когда-то в детстве, стащить со стола пирожок, но, получив по руке ложкой от сидевшей тут же Матрёны, кинулся мыть руки. Иш ты, варнак, что удумал, рассерженно, но беззлобно проскрипела Матрёна – не успел зайти, тут же грязными ручищами в тарелке шастать! Рази ентому вас в ниститутах учили?! Но по лицу было видно, что нравится ей всё это, словно и Веньке не шестьдесят два, а каких-нибудь пятнадцать, и ей не столько, что только один Господь  знает, а лет так - тридцать, тридцать пять, не больше.   
Матрёна, а рыбу-то ты откуда взяла, поинтересовался Вениамин, набросившийся на Матрёнины пироги, словно неделю, а то и две, не ел ни чего. Так ента, Катерина, начальница почты, вместе с пензией и принесла ноне, с утреца. Что, вот так, прямо сама и принесла, хитро улыбаясь, проговорил Вениамин. Дык я ей по тилихону так и сказала, что де, рыбки больно хоца. А она что, тебя разве спрашивала, продолжал Вениамин пытать бабку. Ну да. Позвонила, дескать, сама привезу тебе пензию, а по пути можа ишо чего привезти? Могет, говорит, гостинец какой? Ну, я и сказала ей, мол – рыбки чтой-то хоца. Вот она и привезла. Ой, Матрёна, что-то хитришь ты. Я точно знаю, сама Екатерина Васильевна почту не разносит. На это у неё есть штат почтальонов. Да и привозила всегда Маша. А тут – на тебе! Взяла и сама тебе прямо домой, вместе с рыбой привезла. Давай, Матрёна, колись подобру-поздорову – какой план вынашиваешь? Ой, милок, вот те крест – ни каких ентих планов у мени нетути. Ну, ну, проговорил Вениамин, налегая на который пирог, запивая его душистым чаем из травяного сбора. Другие чаи он просто не пил. Конечно, если не брать в расчёт школу. Ну, школа, это совсем другое дело. А дома – только травяной. По какому поводу, Матрёна, столь пышное угощение, прожевав очередной пирожок, спросил Вениамин. А вот повод-то, внучёк, как раз имеется, ответила та. Немного помолчала и скрестив руки на груди, Матрёна стала рассказывать.    
Вчерась и позавчерась, Веньша, видела я сны. Сны не простые – все со смыслом. Как ноне бают по телику – сны вещие. Ну, да я их называю – сны со смыслом. Потому, как их и толковать-то не нужно, всё в них ясно, как Божий день. Первый, тот, что позавчерась приснился, про Ирку твою. Вениамин удивлённо вскинул голову, перестав жевать. Да ты ишь, ишь, я тебе всё по порядку и выложу. А то смотрю, стушевался ты и жевать перестал. Сон добрый, дюже добрый. Об разговоре с ней, я тебе опосля расскажу. Пироги-то, они, вроде помина будут. Положено так, коли сняться родственники. А сейчас тебе поведаю, что прошлой ночью приснилося. То, пожалуй, поглавнее будет. Приснилась мне, значит, бабка моя, Парасковья. В деревне её все Параськой кликали. Ну, я, понятно дело, тоже бабкой Паряськой звала. Енто она меня с самых молодых ногтей травушку понимать и любить учила. И уж кажись, всё я у неё я переняла. Ан – нет! Пришла она ко мне ночью и говорит: Мотя, енто она завсегда, меня так кликала. Так вот: Мотя, говорит, я тут вспомнила, что не передала тебе про одну знатную травку. Не успела. Потому, говорит, по сей день, как неприкаянная хожу здеся, на том свете. Травка ента, говорит она мне, очень уж нужная людЯм. Шибко многих может на ноги поставить, от смерти спасти и даже смерть ту самую отодвинуть на много годков. И даже, говорит, молодость вернуть так, что годы на попятную пойдут. А сама показвает мне енту травку, вертит в руке своей передо мной. Потом разложила на лавке ишо травы разные и говорит: вот с ентими травками вкупе, такая силища создаётся, что отвар ентот в мире зовётся не иначе как – «Илексир бессмертия». Ну, те-то травки я знаю. А вот про енту, главную, впервой слышу. Но она растёт и здеся. И собирать её надо по росе. Значится, завтрева, едва засветлится за окном, мы с тобой обратно в лес и пойдём. Да эта травка и мне самой не помешала бы. Рано, видать, мне ишо с Господом разговаривать. Тута делов невпроворот. Да и как тебя одного оставить? Ты же опять будешь одной сухомятью харчиться. Знаю я тебя.
Вот найду травку, составлю настой, научу тебя ентому делу, выполню просьбу Иринушки, жинки твавой, вот тады можно и сбираться. Какой ещё просьбы, Матрёна! Ты чего мне не договариваешь, возмутился Вениамин. Не время ишо! И не пытай понапрасну – всё одно не скажу! Вениамин знал, если что Матрёна сказала, то, как отрезала - ни за что не скажет хоть, на костре её сжигай. Ну, ладно, согласился он. Потом, так потом, ухватывая очередной пирожок. Ты значится, по утру бери с собой технику свою. Всё, что я буду тебе показывать, сохрани. Больно уж важная ента травушка. Пожалуй, посильнее будет, чем коренья у ентих, Китаев, или ишо как-то. Тьфу ты Господи, язык поломаешь. Не про китайский ли женьшень, Матрёна говоришь, удивлённо спросил Вениамин. Ну да, про него, про него, подтвердила Матрёна. Что, прямо вот так, сильнее того самого корня, переспросил он ещё раз. Я рази вру когда, оглашенный, закипала бабка. Да я что? Я только спросил, пошел на попятную Вениамин. Ну, вот и жуй себе, да ложись отдыхать. Завтрева путь не близкий и день чижолый будет.
Телефонный звонок, раздавшийся, как нельзя кстати, прервал жесткий монолог Матрёны, и Вениамин, оказавшийся рядом с аппаратом, снял трубку. Петя звонит, сказал он Матрёне, прикрыв трубку ладонью. Да, да, слышу, ответил он, поднося трубку к уху. Всё отлично. А мы тут празднуем. Как что? Просто празднуем, и всё. Матрёна свои пироги напекла, вот я ими и объедаюсь. Тебе? Не знаю, не знаю. Ну, если хоть что-то останется до завтра. Да. Конечно. Завтра, после обеда привезу отвар и настои. Раньше? Нет, раньше не получится. Матрёна ещё одну травку нашла. Вот за ней с утра и пойдём. Да. Вместе. Говорит, что сможет. Считает, что дело очень важное. Откуда? Говорит, приснилась этой ночью её бабка и рассказала об этой траве. Говорит, что лучше женьшеня будет. Название? Пока не знаю, но заинтригован не меньше тебя. Да. Конечно. Сфоткаю и попробую выложить на какой-нибудь медицинский сайт - кто-то же должен знать хоть что-то о ней.
Ты знаешь, Петь, я почему-то забыл о мощном ресурсе всемирной паутины. Нужно поинтересоваться и тем грибом, настой которого вытащил меня с того света. Конечно, конечно. Как приеду, сразу же и расскажу. Как там Танюшка? Родители? Тебе просто необходимо отправить их домой. Понимаю. Конечно, мешают. Да. Тебе огромный привет от Пети и Веры, проговорил он стоявшей рядом Матрёне. И вам она тоже привет передаёт. Ну, всё. Пока. Я? Прямо сразу же за комп и усаживаюсь. Конечно. Крайне интересно. Ну, всё. Пока. И Вениамин положил трубку. Спать? Ну, что ты Матрёна, какой спать? Для меня это очень рано. Пойду к компьютеру. Матрёна что-то проворчав о «дьявольской машине», ушла в другую комнату, в которой располагалась её «лаборатория» и ещё очень долго бубнила себе под нос о нынешней несносной молодёжи, науке и ещё много, много о чём. Но Вениамин уже не слушал её. Включив компьютер и пододвинув поближе к себе клавиатуру, он утонул на долгие часы в бескрайних просторах сети.