Ублюдок Майкл

Имелось всего три вещи в его беспорядочном существовании, которые он приспособился ценить. Постоянный и разнообразный секс, татуировки, которыми он время от времени сам украшал свое тело, и музыка, его персональная башня из слоновой кости без единого просвета, словно лианами опутанная наушниками. Сама я не входила в этот список …почти не входила, ибо постоянный секс давала ему я,…ну а разнообразный видимо кто-то еще… Он кормил меня кровью и бешенством – «отличным» ужином, который я приноровилась, сдерживая рвотные позывы унимать в себе. Гнилой любовью наполненной поцелуями с никотиновым привкусом и ночными встречами, по определению заканчивающимися первым пунктом из списка… Моя лучшая подруга ненавидела его, брызжа слюной, утверждая, что такой ублюдок как он меня не достоин. Презрительно кривила губы, когда видела нас вместе и просто истекала ядом. Подозреваю, что и она спала с ним…
Я познакомилась с этим человеком, когда мне было девятнадцать лет, в баре под названием «Ночной приют», вечное обиталище готов и прочих фриков. Сама я была далека от этого мира, но одна из моих подруг прочно подсела на эту ерунду. В ту ночь ей как раз пришло в голову приобщить меня к готическому кругу избранных, тем самым доказав что намазанные гуталином подростки ведущие пространственные речи о смерти это вовсе не блажь глупой моды, а действительно что-то стоящее. Сказать, что в этом полутемном наполненным рок-музыкой склепе мне было неуютно, было бы слишком минимизировано и оптимистично.… Чересчур маргинальная обстановка, с потрепанно-шершавыми столиками и раздражающей неоновой подсветкой, шаткой на вид сценой на которой билась в конвульсиях очередная Готическая Лолита протяжно поющая о любви и смерти…являли собой весь антураж этого заведения. Но, не смотря на сочившиеся сарказмом мысли, я не могла не признать что «Ночной приют» источал некую темную притягательность, дарящую своеобразное убежище этому сборищу неформального направления. Уже через несколько минут я сидела в окружении соратников своей подруги, без интереса скользя взглядом по их лицам.…Наверное, для них я казалась скучной и пресной, слишком замкнутой и молчаливой…ровно через час я начала задыхаться, чувствуя, что желание уйти перерастает в физический зуд. Я постаралась намекнуть Анне, но та лишь отмахнулась занятая разговором с одним из разукрашенных псевдо вампиров. Решив, что выполнила, свой перед ней долг я собралась уходить, проклиная свою мягкотелость позволившую уговорить себя появиться здесь. Мечта поскорей выбраться из «Приюта», и залезть под одеяло с одной из книг, недавно взятой в библиотеке грела углями сердце. Проделав полпути, у выхода меня схватили за руку. Слова, неслышимые из-за музыки, приводящие в движение его губы, заставили поддаться вперед, переспросив:
-Что?
-Я могу тебя подвезти. – Скривившись, я вырвала руку.
-Нет, спасибо.- Про себя подумав, что только в таком сумасшедшем месте как это, могут так дико знакомиться.
-Таким как ты здесь не место. Ты привлекаешь излишнее внимание. Хочешь быть прижатой кем-то к одной из стен?
Я удивилась.
-Таким как я?
-Давай просто выйдем наружу.
* * *
В ту ночь я без единой разумной причины доверилась сероглазому парню с пугающе быстрым мотоциклом. Он не просил мой номер телефона и не навязывался с глупыми предложениями, как делают многие особи мужского пола. Когда мы подъехали к моему подъезду, я спросила, почему он решил помочь мне.
-Ты выглядела такой расстроенной. Кто-нибудь мог бы не устоять. А у «Ночного приюта» и так проблемы с законом.- Ветер играл с его волосами, рисуя кривые кольца темными, чуть завивающимися прядями на очерченных скулах.
-Как тебя зовут?
Наверно смысла отвечать не было, ведь я не думала, что когда-нибудь могла бы встретить его вновь, но все же ответила…
-Саша. – Он кивнул.
-Майкл.
* * *
На следующий день, когда Анна справилась, о том, как я добралась домой, я узнала, что мой ночной извозчик являлся совладельцем «Приюта». Новость о Майкле, повергла подругу в шок. «Темный принц»- романтизировано вздыхала она, «Герой моих снов»…Я закатывала глаза, но старалась сдерживать потоки сарказма, вертевшиеся на языке. Что касалось мужчин, Анна была чересчур впечатлительна и ранима.
* * *
Через несколько дней, возвращаясь с университета, еще издалека я заметила, черный мотоцикл и его хозяина, находящегося на том же самом месте, где я видела его в последний раз. Он стоял, слегка сгорбившись, из-за засунутых рук, в карманы потертых джинсов. Черная футболка облегала его торс как вторая, но излишняя кожа, подчеркивая причудливые татуировки на его руках. Взгляд внимательных серых глаз следил за каждым моим движением. С очередным шагом, приближающим меня к нему, я чувствовала как спокойная и сглаженная линия моей жизни, словно поддернутая рябью вздрагивает и формируется в извилисто-рваные зигзаги. Сердце забилось быстрее, даря моим легким разгоряченный вздох. Это было предвкушение, перемешанное с неутомляемой жаждой перемен. Пару дней он просто катал меня по ночному городу, избавляясь от ненужных слов при помощи наушников от айпода, предлагаемых мне перед поездками. Крепко сцепляя руки у него на животе и зажмуриваясь, вместе вкушаемым мною холодным, бьющим в лицо ветром, я познавала свободу вместе с песнями таких групп как «Manowar» и «Guns’N’Roses». Наш первый поцелуй, как и последующий, за ним секс получился спонтанным и на редкость отметающим всякую рассудительность. Я не была девственницей, но и профессионалом в интимной жизни тоже не являлась. И хотя Майкл был пятым парнем в моей жизни, он был вторым по счету, кто продвинулся дальше поцелуев. Так что мне оставалось получать удовольствие, сгорая в собственной, вдруг проснувшейся похоти и надеяться, что в четыре часа утра ни у кого не возникнет потребности вызвать лифт в моем подъезде.
* * *
Наши разговоры дрейфовали на поверхности, не задевая личную информацию. Он ничего не спрашивал обо мне, да и я не стремилась залезть с локтями в его прошлое. Но когда впервые Майкл оказался у меня дома, моя спальня подверглась детальному осмотру. Он гладил и вертел в руках все, что только можно было. Читал аннотации моих любимых книг, вытащив больше половины экземпляров из книжного шкафа. Сидя на полу по-турецки, окруженный замком из книжного переплета, он время от времени поднимал на меня свой изумленный взгляд. И каждый раз, словно находя во мне что-то новое, открывшееся ему только сейчас, устремлял его обратно к книгам. Я лишь пожимала плечами на такое несвойственное этому парню поведение и теплее закутывалась в одеяло.
Из легкой дремоты меня вырвал его вопрос:
- Как один человек может быть так всеяден к книгам?
Мой голос был охрипшим и слегка ворчливым:
- На такие мысли тебя навел Диккенс или Чак Паланик?
Его улыбка вышла поразительно мягкой. Кровать под ним заскрипела.
-Все в твоем книжном шкафу наводит на эти мысли. Бронте, Митчелл и Джейн Остин убеждают меня в том, что ты классический романтик. И вдруг моему сложившемуся мнению противоречат Мураками, Паланик и Пелевин. Ницше и Омар Хайям рассказывают, что ты философ. – И тут он застывает и смеется:
-Гарри Поттер и Сумерки? – я злюсь и пихаю его в бок.
- Навел бардак, убери за собой. – Он драматично вздыхает и поднимается. Иллюзорные, вытатуированные терновые кольца на его спине, двигаются вместе с ним. Он возвращается с томиком стихов Шарля Бодлера.
- Почитаешь мне? – я замираю, и наши пальцы соприкасаются. Он закрывает глаза и всем телом прижимается ко мне, не претендуя на одеяло. Прочищаю горло и открываю странницу наугад, мысленно спрашивая, куда меня приведет моя рваная линия судьбы?
* * *
После той ночи, не объясняя причины, он пропадает из моей жизни, и я непроизвольно подсчитываю дни, постепенно формирующиеся в два месяца. Я не ищу его. Закатываю глаза и снова проглатываю сарказм на трагичные вздохи Анны. Но ночами, с прижатым к груди томиком «моей рваной линии» я плачу.
* * *
-Что ты сделала?!- желание кинуть сотовый об стену дергает руку.
- На нем повисла какая-то курица, меня это взбесило. – Пока, моя уже бывшая с этого момента подруга оправдывалась, я, стараясь успокоиться, принялась считать до десяти.
-Он не смеет так поступать с тобой! И …и я дала ему твой номер…
-Майкл не просил ведь так?
Виноватая тишина разрезает вокруг меня воздух, не позволяя правильно дышать.
-Анна, просто ответь мне.
- Майкл не просил…но Саш, он записал его, слышишь, записал! И я думаю что он позвонит, обязательно позвонит, ты только не переживай…- я криво улыбнулась.
- Я и не переживаю… Но зачем?
-Зачем? – вопрос, поставивший в тупик. Я чувствовала, как ее удивление просачивается сквозь динамик. Добравшись до цифры пятнадцать у себя в голове, размышляю, имеет ли смысл накричать на нее? Но усталость, внезапно переросшая в эмоциональную истощенность, перекрывает голосовые связки. И я чуть ли не шепотом добавляю:
- Да, Анн. Зачем?
* * *
Он так и не позвонил. Испытывая странное облегчение от этого очевидного факта, я наконец отпустила свои страхи, что смогу не выдержать и вылить на него, тот поток негативных чувств, которые копились во мне с того времени как он просто вычеркнул меня из списка доступных для секса девушек читающих ему стихи. Со временем, моя линия жизни вновь стала ровной и до теплоты на коже, столь привычно предсказуемой. Я забылась в учебе и в новых книгах, принесенных из библиотеки. Ну а томик Бодлера, был благополучно возвращен в книжный шкаф.
* * *
Наступило лето, и радость от удачно сданной сессии охватила меня настолько, что я, не задумываясь, согласилась поехать с однокурсниками на «шашлычные увеселения». Современная попса, разметаемая кривыми ухабами по берегу озера дырявила уши, а запах жареного на костре мяса заставлял желудок непроизвольно сжиматься. Щурясь от солнца, я сидела на поваленном дереве, неторопливо отпивая красное вино из пластикового стаканчика. Включая меня, нас, было восемь человек, и в данный момент, в ожидании главного мясного блюда, мы играли в «Правду или расплату».
-Саша? – все также щурясь, я обратила внимание на нашего рыжего ловеласа Андрея. – Правда или расплата? – Я улыбнулась. Не знаю или легкое опьянение или все еще не затихающая во мне радость подействовала тотализатором смелости, но я решила рискнуть.
-Расплата.
- О! Кто-то решил сыграть по крупному.- Андрей сделал вид что задумался, хотя все мы знали, что у него давно припасено какое-то желание.
- Как на счет искупаться? – Ребята загалдели о сумасшествии, намекая на непрогретую воду. Ну а я просто кивнула.
Поставив стаканчик с вином на персональный «лесной диван» я развязала тесемки моего ляпистого длинного сарафана. И оказавшись в одном белье, под общие возражения направилась к воде. Незамедлительные мурашки покрыли все мое тело. Несколько раз поежившись, умудрилась преодолеть испуг и не сбиться с курса. Сняв босоножки, вошла в воду. Мне кричали вслед о чистейшем самоубийстве, даже Андрей требовал вернуться, аргументируя, что на самом деле пошутил. Но я мало обращала на это внимания, непроизвольно концентрируясь на холодных иглах, впивающихся в тело, и дикую пляску зубов. Сделав глубокий, и не менее судорожный вздох я с головой ушла под воду. Странный, сопроводивший мой отчаянный поступок рокот, донесшийся с берега, навел на мысли о галлюцинациях от переохлаждения. И все же не останавливаясь, я поплыла дальше, в надежде, что мое тело сможет привыкнуть к воде. Вынырнув на поверхность, от осознания того, что с берега на меня обращены потрясенные взгляды, я радостно засмеялась. Бушующий адреналин, растекался жидким огнем по венам, и, я развернулась обратно. Ребята махали руками с берега. И я бы снова улыбнулась, если бы не заметила немного поодаль незнакомую компанию на двухколесных рокочущих конях. Вдруг стал понятен тот звук, который я слышала ранее. Судорога, не относящаяся к плаванию, скрутила тело. Внезапно до боли в суставах захотелось уплыть от этого места подальше. Пугающе знакомый силуэт стоял у кромки воды и пристально всматривался в ту точку, где задержав дыхание, находилось мое дрейфующее тело. Медленно, краснея, от сконцентрированного на моих движениях внимания, я выбиралась на сушу, успев насчитать троих парней и двух девушек. Ко мне подбежал взволнованный Андрей и накинул на дрожащие плечи свою ветровку. Сил хватило только вяло кивнуть. Все остальные действия показались отстраненным фоном.
* * *
Есть уже не хотелось, но я упрямо вгрызалась в мясо, время от времени, кидая недоверчивые взоры на прибывшую группу. Примерно в двадцати метрах от нас, почти у самой воды, без костра, когда наше пламя горделиво взвивалось в небо огненными языками, они сидели на покрывалах и к счастью не проявляли к нам никакого интереса. Успев подсохнуть и надеть свой сарафан, я сидела на том же бревне, и без интереса следила за разговорами однокурсников.
- Воля в кулаке. Мысли в разные стороны.
По моей комнате гуляют черные вороны.
На потолке, чувства одинокие собраны,
Они с грохотом, падают мне на голову.
Не сошел с ума и вполне осознанно,
Я вдыхаю этот яд вместе с воздухом.
Туман, не уходит с возрастом.
Я ищу, я кричу охрипшим голосом.-
Гитарный, мелодичный перебор разносился вечерним ветром, бросаясь к тонущему в озере закату. Широко распахнутыми глазами, я жадно наблюдала за тем, как дивно, с ласковой, но бурлящей хрипотцой поет Майкл. На короткий миг, подавив желание, превратится в ту самую гитару, пребывающую в его руках.
-Эти полосы черно-белые.
Я нашел любовь, но потерял в нее веру.
Она жива, и она еще дышит.
И я чувствую, и она меня тоже ищет.
- Я закрыла глаза, вспоминая, название песни и где я могла ее слышать ранее. Уже зная, что позволю себе слабость найти ее и скачать на телефон.
-Болит голова, но нет аспирина.
Так зачем же я пью эти таблетки от кашля?
Мне не нужны заменители этого мира,
Есть болезни, от которой нет лекарства.
- Мне нужен свежий воздух,
И мне не страшно. Билет на поезд.
Куда не важно. Я не боюсь потерять все.
Начать заново, от туда куда занесет.
Секс расслабляет, но не дает покоя.
Раньше я был хороший. Теперь скажи, какой я?
И насколько, аморален, в этом мире безупречном, чистом и правильном?
Ноль эмоций на лице, как из под ареста.
И я, молча, выхожу из ее подъезда.
Все честно, мы друг другу не обязаны.
Но я чувствую себя разбитым и грязным.
«Почему?»- вертелось на языке.
Почему ты поешь именно эту песню?
Или я настолько самонадеянна, что думаю, что эти слова про нас, и ты ничего не забыл?
Или просто случайный выбор?
Одна из девушек щекой прижалась к его плечу. В тот момент мне захотелось убить ее.
- Мои руки связаны. Моими же руками.
И стоя на краю, я вспоминаю о маме.
«Как получилось, что ты оказался здесь?»-
Я закрыла лицо руками, практически ненавидя этот бархатный голос. Мой разум, настолько погрузился в собственный разрушающийся мир, что я не заметила, как стихла музыка. Сколько прошло времени? Пять или десять минут? Но я вздрогнула и резко убрала руки от лица, когда его голос раздался над самым ухом.
- Я могу тебя подвезти. – Оценив, только понятный нам двоим намек, подавила нервный смех. Пряди его волос были убраны за уши. А на шее терновым плющом извивалась новая татуировка. Неудержимо захотелось увидеть, как она сливается с той, что змеилась кольцами на спине, являясь двуликим близнецом оной. Провести рукой и попробовать на вкус. Он смотрел на меня выжидающе, давая понять, что оставляет право выбора за мной. Я могла отказаться и просто продолжить существовать своей столь размеренной и привычной гибелью. Но я знала, что выбора у меня не было. Моя прямая и гладкая линия уже вновь разрывалась на части.
Не знаю, какие лица были у присутствующих и что они в этот момент подумали, но стало настолько плевать, что утопая в его серости глаз, я кивнула.
* * *
Наша одежда пребывала в буйном состоянии разбросанности. Доля абсурдного юмора заключалась в том, что мои трусики висели на вешалке.
Исходящим от нас жаром, можно было при желании сжечь ведьму. Я лежала на его плече и в надежде, что ответы упадут сверху, гипнотизировала потолок. Тишина, вязкой патокой смешивалась с кислородом. Потянувшись, освобождая из-под меня руку, он поднял с пола айпод. Через мгновение тишина разрывалась металлом. По прошествии десяти минут, за которые ровным счетом ничего не изменилось, я спросила:
-Мне уйти?- подобным голосом с таким же успехом я могла обсуждать погоду, так сухо он прозвучал.
-Что?- Майкл вытащил один наушник и посмотрел на меня. Я бы скорее вырвала собственноручно язык, чем повторила сказанное. Но он облегчил мне задачу:
-Да.- Снова прикрытые глаза и возвращенный на законное место наушник .
Он вышел в коридор, когда я уже была полностью одета и мучилась с механизмом замка. Его руки, схватив меня за плечи, развернули к себе, а сердитые глаза требовательно уставились в лицо. Он был зол, а мне просто хотелось плакать. Как маленькой одинокой девочке, которую больно пнул очень плохой мальчик, а пожаловаться не кому. Но лить слезы мне мешали его яростно шипящие татуировки.
- Ты же не шлюха! Шлюхи такими не бывают…
Так почему ты ведешь себя так?! Позволяешь мне…- он цедил сквозь зубы каждое слово. – А я отрешенно искала запутавшиеся в терновых венках ответы.
- Почему ты как смертник, на все реагируешь с таким холодным спокойствием? Как мрамор, как не живая… - Собственные слезы шипели не хуже терновых змей. Они перестали таиться от меня и вырвались наружу, исцарапанные, но освобожденные…
- … такая притягательная…и смешная, в своей книжной зависимости… - Вдруг, я оказалась прижатой к его груди.
-Почему Саш? Я не могу понять… Показалось, что если отниму ладони, его сердце выпрыгнет из груди.
- Потому что…люблю…тебя…- Его тело напряглось, и он оттолкнул меня. Я пошатнулась, руки схватили воздух. Наверное, я умирала… Дикий, ошеломленный взгляд и каркающий охрип:
- Зачем ты мне?…такая…-
Прихожу в себя и пожимаю плечами. Мне снова искать ответы? Где? Угрюмая решимость пойти до конца служит опорой ступням, и, выпрямив спину, я спрашиваю:
-Так мне уйти?
Мы смотрим друг на друга словно видим в первые.
-Раздевайся. Я передумал.
* * *
Осень степенно кружилась в водовороте умирающей листвы. Я вновь утонула в учебе.
Ветер смеялся в лицо, когда каждый раз, возвращаясь с утомительных пар, я мерзляво поднимала воротник пальто. Приходя домой, заваривала любимый мятный чай, устраивалась на мягком кресле, поджимая под себя ноги, и зачитывалась классикой. Из осенней прострации меня вытаскивала Юля, моя лучшая подруга и по совместительству сожительница. Мы вместе готовили обед, плавно перетекающий из-за объема, приготовленного в ужин. Потом я долго и усердно занималась. К приездам Майкла, Юлиана раздражалась и уходила к себе в комнату. Ее столь демонстративное поведение было излишним, ибо решив для себя что-то и содрав с себя некую принципиальную марку, Майкл предложил оставаться на ночь у него.
Я вновь читала ему Бодлера. Водила кончиками пальцев по испорченной черными узорами коже. Вдыхала сигаретный дым, танцующий над нашей постелью. В отличие от меня, Майкл жил один и ему было позволительно курить где угодно. Его квартира была маленькой, но на изумление уютной. Никаких разбросанных носков и прочих стереотипов. Орехового цвета мебель, несколько книжных шкафов, огромная плазма, с двух сторон дополняющаяся электрическими гитарами. В тот первый раз, когда я посетила его обитель, помню, сильно удивилась, не увидев компьютера.
- Бесполезная трата времени.- Объяснил он.
-Если возникает в нем потребность, пользуюсь рабочим в «Приюте».
Он набил мне татуировку. На лопатке. Шестигранную черную звезду, с готической буквой «M» в кружевной сердцевине. Его губы часто касаются этого места. Через неделю, на левой стороне его груди образовалась практически идентичная моей, только с буквой «А» . Мои губы часто касаются этого места.
Редкими временами я посещаю «Ночной приют», холодным кивком здороваюсь с Анной и, проходя мимо, направляюсь в кабинет Майкла. Всегда предостерегающе стучу в дверь. Иногда он сидит один, занятый бумажной работой. Я сажусь в кресло, достаю из сумки книгу и терпеливо жду, когда он закончит с рутиной. Возвращаюсь в реальность от поцелуя в макушку и короткого: «Поехали».
А иногда, когда я стучу в дверь, из кабинета выбегает очередная «Готическая Лолита», скользит по мне смазанным, вызывающим омерзение взглядом и, не стесняясь, поправляет одежду. В такие моменты, Майкл долго разглядывает мое лицо в поисках меры предела, который я могу выдержать. Когда я отвечаю таким же пристальным взглядом, он разочарованно вздыхает, обнимает мое податливое, умирающее тело и шепчет: «Прости».
Возможно, когда-нибудь я уйду … Сожгу томик Бодлера… Отучусь и перееду в родной город, где любящая семья и знакомые с детства улицы. Возможно когда-нибудь,…но не сейчас, когда мой предел еще не настал, и есть надежда, что этот сжигающий меня дотла ублюдок изменится.… Хотя если верить Юлиане, такие люди как Майкл, уже рождаются ублюдками и умирают соответственно такими же… Но я продолжаю любить и верить…пусть как и мрамор…пусть как неживая…
«Пускай все остается таким, каким есть»- думается мне.
Конец.