Это трудное женское счастье

Наверное  у меня  его было недостаточно, если   однажды я принесла в дом цветок  спатифиллум, в народе называемый «женское счастье». Считается, что спатифиллум  помогает  женщинам изменить свой статус «одинокая» на «счастливая замужняя». По легенде,  многие одинокие женщины  встретили свою любовь после того, как в их доме появился этот цветок. Спатифиллум  излечивает и пробуждает задремавшую любовь – замужние, но не счастливые в браке, налаживают свои отношения с супругами и вновь обретают свое простое женское счастье. И даже такое  чудо дарит женщинам цветок спатифиллум – это возможность стать мамами. Мамой мне совершенно стать не хотелось,  возраст не тот, муж умер, дети выросли, но от своего счастья кто же отказывается?  Я даже цветок антуриум купила к спатифиллуму  – это  «мужское счастье». Его держат в доме для счастья мужчины  или как пару  для спатифиллума.
Принесла, поставила на подоконник и стала ждать своего счастья, часами  наблюдая за поведением цветов. О, они были прекрасны! Женское счастье  расцветало  так: стройный стебель  у него сбоку надувался белым  (как животик), а потом лопался и  появлялся новый цветочек. Без цветоножки, как-то не по - цветочному, а скорее по - человечьему, по - девичьему - стройный тонкий стан и вдруг  откуда не возьмись -  животик.  У меня было много таких беременных спатифиллумов в горшочке.  «Мужское счастье» в это время  росло, становилось  все больше и больше от своей значительности. Оно гордилось  неизвестно чем,  но  не расцветало. Привередничало. Рядом с ними на подоконнике стояло долларовое дерево, как основа благосостояния цветочной семьи, и  выпускало свои сильные молодые побеги. Оно росло целыми ветками - денежка к денежке, листочек к листочку. (Наверно, у долларов по - другому   и  не бывает).  А в  это время старое бабушкино живое   дерево почему-то подгнивало у самого корня, и я поставила ему подпорки, чтобы оно совсем не упало. Знаете,  там, у  цветов на подоконнике,   было  все, как в настоящей жизни.
Мой коккер-спаниель Пиф радовался за меня, вилял хвостом  и  слушал, как я разговариваю с цветами, поливая их. «Женское счастье» нравилось ему тоже. Может, оно пахло как-то особенно приятно? Или он уважал мои интересы? Но если раздавался голос  дворовой собаки  по имени  Мася, то он тут же отвлекался от созерцания цветов и принимался отвечать ей из окна  громким лаем. Разговаривать с Масей  было много интересней. Может быть, она  ему нравилась?  Нет, скорее, это были  сложные собачьи отношения.
Пиф облаивал всех  собак во дворе. Так он утверждал свое первенство. А тут какая-то мелкая черная    лохмашка спокойно  его  рассматривает, никогда не отвечает на  лай. Это раздражало. Особенно Пиф возмущался, когда видел, как я выносила кости Масе. Это, по его мнению,  уже было чересчур. На каких основаниях? Эти кости я должна  ему отдать! Но основания для этого были. Масю  кормили и жалели все. У нее умерла хозяйка - старая бабушка, - и новый хозяин квартиры выгнал Масю  на улицу. У нас нет законов, обязывающих наследников заботиться о наследуемых животных.  У нас нет законов, которые бы заставляли нести ответственность людей за своих питомцев. Поэтому на наших помойках обитают бездомные собаки и кошки. Да что там животные! Помойные бачки проверяют   люди, не нашедшие другого способа прокормить себя.
Мася бродила по двору с самого раннего утра до позднего вечера. Она подходила к подъездной двери, просилась погреться или  спрятаться от дождя.  Некоторые жильцы пускали её, другие  гнали  прочь. Зачем она? Только грязь от нее в подъезде. Но узнав её  историю жизни, жалели. Одна женщина варила   специально для нее пельмени, выносила их на одноразовой тарелочке и даже  отгоняла от тарелки других собак, следя  за тем, чтобы  обед достался именно Масе.  Другая сердобольная женщина разместила объявление с фото Маси в Нете, в надежде, что кто-нибудь  приютит собаку  у себя. Мася была умной и ласковой: она понимала человеческую речь, брала с рук еду, знала всех, кто живет в доме.  Но мой Пиф не был сентиментальным в этом вопросе, он  по-прежнему гонял Масю  по двору.
Когда у  нас в квартире  делали вентиляцию, было очень много пыли. Открыли все двери и любопытные соседи пришли посмотреть. Мася вместе с людьми  тоже зашла  к нам в дом. Пиф обалдел от такой наглости и погнался с громким лаем за ней. Когда я увидела, как мой любимый песик  убегает из дома, тоже побежала за ним, растолкав всех зевак в коридоре.  Я бежала и громко кричала: «Пиф, вернись! Ты пропадешь, ты попадешь под машину! Пиф!» Так мы бежали примерно  квартала два, пока с сердцем у меня не стало  плохо. Погоняв Масю  вдоволь, Пиф  вернулся.  К счастью,  все закончилось в этот раз хорошо. Пиф теперь спал дома на моем диване, а Мася в подъезде на коврике на другом этаже. Женщины продолжали выносить ей еду, обсуждая  на собрании, что надо бы построить Масе  во дворе будку, раз никто не берет её к себе домой. Да и как же иначе? Ведь у нее скоро будут щенки. Они намекали  даже на то, что  эти щенки могут быть и  моего Пифа. Теперь уже возмущалась я. Он же к ней даже не подходил!
- Вы  что забыли, как он убегал от вас за Масей!
Что я могла сказать, когда все соседи видели это? Но самое интересное, что однажды у своего порога я обнаружила двух хорошеньких черненьких   щенят с белыми лапками, которых принесла   Мася. Они были точь-в–точь как сама Мася. Неужели это и есть то самое   «женское счастье»?
Масю с детьми поселили в большой коробке  в подъезде на втором этаже на территории Пифа. (У собак вся территория поделена между собой. Если ты пришел на чужую, тебя встретят  не ласково - облают).  Пиф не знал, где жила Мася.  Он озабоченно нюхал воздух, следы на полу, но ничего понять не мог. Догадаться поднять голову  кверху он не мог.  В это время Мася  молча смотрела на него со своей высоты и  думала: «Ну, и ладно! Не видишь, ну и хорошо. «Повезло» мне с тобой, «папаша»!  Главное, что дети в безопасности».  Но когда кто-нибудь из тех, кому она доверяла, подходил к щенкам, оставляла  их  и стремительно выбегала на улицу. Там она громко лаяла, носилась по двору, радуясь своей свободе.
- Она  ненормальная!
- Что вы! Она так эмоционально переживает свое материнское счастье.
Не только весь подъезд, но и весь двор приходил смотреть на щенят. Мася нервничала, лаяла, пыталась даже укусить назойливых посетителей.
- Она  сбесилась, она может покусать ребенка, её надо усыпить, - говорили одни.
- Ничего и не сбесилась. Сами вы сбесились от чужого счастья. Она обыкновенная мать, которая своих детей бережет. Лучше бы за своими детьми смотрели, они у вас бегают без присмотра все лето, - отвечали им другие.
- Я позвонила в ветклинику. Они просят за усыпление двух щенят и собаки 500 руб. Нужно собрать с жильцов. Говорят, что это будет гуманнее, чем плодить беспризорных собак. Посмотрите, сколько их в городе! Кому они нужны?  Надо собаку к ним    в наморднике и на поводке привести.
       – На намордник   денег не дам! Живодеры!
Так подъезд разбился на два лагеря: кто – «за Масю», и кто – «против».  Кто «против Маси» говорили вкрадчиво и сердобольно, они  делили мир на «собак» и «людей». Людей ставили выше. Те, кто «за Масю, были резки и суровы, они пугали первых,  что у них никогда не будет детей в нескольких поколениях. Мася в это время сидела, подняв уши и склонив голову на бок, рядом со своими  детьми. Она внимательно слушала, что говорили про нее.
Мася   никогда раньше не была мамой. Все для нее было ново и удивительно. Она не умела перетаскивать детей с места на место, плюхалась для кормления мимо щенят и вообще вела себя как-то странно. С утра бегала по двору, бросив щенков,  но если ей говорили: «Мася, иди к детям, а то их заберут!» Пулей неслась наверх и садилась рядом  - охраняла.
Война из-за Маси как-то вдруг тихо закончилась сама собой – нашелся тот, кто захотел быть её хозяином. Воюющие стороны помирились. Масе надели новый ошейник, прикрепили поводок и однажды утром увезли куда-то в легковой машине вместе со щенками. В нашем дворе стало тихо и спокойно. (Честное слово, это было настоящее счастье!)  Только бедняга Пиф все еще выглядывал из окна с надеждой увидеть собаку Масю.