По зимнему. Тебе. часть 2

Часть 2. Осень.
V
Как именно прошел первый год развода, Дина вряд ли бы рассказала, даже если бы захотела. Она помнила то удушающее чувство одиночества, неприкаянности. Помнила, как ей было больно в ту ночь, когда она узнала, что Леша женат.
Она позвонила маме и около часа прорыдала по международной линии Россия-Израиль. Она стала той, кого так жадно ненавидела – любовницей. Ей было сложно признать, что она смогла это допустить, что не смогла понять, что что-то не так. Но главное, Дина помнила, как больно ей было, и, вот, сейчас, она причинила боль этой девушке.  Она помнила нежные черты лица и ангельско-светлые волосы, подстриженные в каре. А еще она помнила сладость поцелуев, крепость объятий и нежность моментов, когда одежда летит на пол. Она помнила и не понимала, зачем Леше это все.
Идея уехать в Израиль появилась в голове Дины ближе к Новому Году. Она съездила к маме в Эйлат, посмотрела на то, что женщина называла «новой жизнью». Два развода и смерть сына, старшего брата Дины, подорвала ее. Лев долго болел, с раком не смогли сделать ничего даже в Израиле. Именно в связи с лечением сына Анастасия и оказалась в стране своих предков. Долгое лечение, которое не привело ни к чему, смерть, похороны, затяжная депрессия. Однажды в Россию приехал хозяин клиники, в которой лечился Лев. Он был несколько старше Насти, они поужинали один раз, потом другой, третий… А потом она уехала к нему, сменила имя, стала Малкой, приняла иудаизм удочерила двух близняшек. Через полгода ее было не узнать. Пример матери вдохновил Дину. Возможность начать жизнь с нового листа нужна была ей, а может, просто нужно было знать, что люди бывают счастливы и после трагедий большего масштаба.
Мысль о переезде развивалась, и к июлю месяцу Дина нашла квартиру в Тель-Авиве, осталось решить вопрос с работой. И тут судьба дала благословение на отъезд  Дины. Издание, в котором она работала, было международным, так что возможность жить в другой стране, не теряя при этом работы, у нее была.  Женщина, работавшая в Израиле на аналогичной должности, сообщила, что с сентября готова передать все дела новоиспеченной израильтянке.
VI
   Когда разводишься, то внезапно теряешь всех друзей. Дина думала, что это шутки о том, что все кто ее окружают, будут выбирать между ее бывшим мужем и ей самой. Ей казалось, что все это чушь женщин, находяшихся в депрессии. Но в ее предпоследний вечер в России она поняла, как сильно ошибалась.
Последний раз она разговаривала с подругой около месяца назад, тогда она и узнала, что Игорь в качестве причины развода выдает ее измену. Она слушала и не понимала, как мужчина, которого она любила, мог придумать такое. Все подруги говорили, что их мужья не поймут, если они продолжат общение.
Сейчас она сидела в баре, куталась во все тоже августовское одиночество. Но год назад до конца книги было множество страниц, а сейчас книга под названием «Жизнь Дины в России» заканчивалась. Последние страницы должны были быть яркими.
   Сигаретный дым, мягкий свет и шифоновое малахитовое платье окутывали ее чуть загорелые плечи. Она почувствовала руку на талии и, обернувшись, увидела зеленые глаза и теплую улыбку. Перед ней стоял Леша, тот самый Леша, который так бесцеремонно разорвал в клочья ее сердце чуть больше года назад.
- Ты без жены? – она не понимала, почему спросила именно это.
- Мы развелись, - сказал Леша, садясь рядом с ней. Он был, как обычно, хорош собой. Темно-русые короткие волосы, голубая рубашка, сильные руки.
Дина любовалась им. Они сидели и разговаривали о чем-то отвлеченном. Они вели себя так, будто еще вчера он поцеловал ее первый раз, будто не было года молчания, неотвеченных звонков, удаленных писем и непринятых звонков.
Они целовались на улице, кутаясь в объятия друг друга, ветер внезапно стал теплым, а жизнь их обоих стала чем-то большим. Она понимала, что может несколько часов провести с Лешей. А еще она знала, что ни в коем случае не может говорить ему, что уезжает. Он остановит ее. А может и того хуже поедет за ней.
На рассвете они поднимались к нему в квартиру. В настоящую квартиру, туда, куда не смогли попасть год назад. Он прижимал ее к каменной стене, целуя губы, шею, руки. Он не мог оторваться от нее, даже для того, чтобы открыть дверь. А она не отпускала его. Его поцелуи, даже сейчас, были самыми сладкими, его руки самыми сильными, а желание самым страстным.
Они провели весь день вместе. Им так много нужно бы сказать друг другу, так много нужно было сделать. Он своим бархатным голосом шептал ей, как скучал, как не хватало ее. От каждого его слова у нее по коже бежали мурашки. Казалось, что для счастья не нужно больше ничего. Казалось, она может ограничить мир одной кроватью, одним одеялом,  двумя подушками и их с Лешей хитрым сплетением ног. В голове все чаще мелькала мысль о том, что  не нужно уезжать.
Приближался закат, она вызвла такси. Леша обнимал ее и не отпускал.
- Почему мне кажется, что сейчас ты уйдешь навсегда? Это же не так? Пообещай, что позвонишь завтра? – он обнимал ее на крыльце дома и курил.
Дина не могла ему это обещать. Дома ее ждал чемодан с последними вещами, и билет до Тель-Авива. Месяц назад она бы бросила все и осталась с ним, но сейчас было поздно. Она знала, что не позвонит, не напишет и не встретится с ним. Она опять сбежит из его жизни.
Да, год назад она ушла из-за его жены. Он писал ей, звонил, присылал письма и цветы. Она закрылась от него. Она ушла. Сейчас она снова уходила. Только в этот момент Лешино сердце было открыто и свободно.
«Слишком поздно, ты сама знаешь, что слишком поздно» - она поцеловала его в последний раз. Она целовала его сильно, долго, стараясь его запомнить даже на вкус. Она понимала, что, скорее всего не увидит его больше и хотела, чтобы в памяти отпечатался он именно там счастливым.
Дина наблюдала, как ночь опускается на город, из окна самолета. Эти сутки были точкой в истории Дины с этой страной. Она смахнула слезу со щеки.
«Ты все сделала правильно, девочка, он бы не сделал тебя счастливой» - внутренний голос твердил, что она молодец. А сердце, бешеным ритмом, объясняло, что ей нужно ехать к Леше. Но сейчас сердце никто не спросил. Нет, это была не точка. Это был восклицательный знак.
VII
Через неделю ежеутренней тошноты она поняла: виноваты были не другая вода и продукты. Она купила тест на беременность и, увидев две полоски, поставила две точки рядом с тем самым восклицательным знаком в ее истории с Россией.