Амареттовый блюз - гл. 21, 22, 23, 24

А В ЭТО ВРЕМЯ…
(глава двадцать первая, о страшной находке)

Дмитрий позвонил Милке. Он рассказал, что поступило сообщение из Можайского отделения милиции. На окраине поселка на железнодорожном полотне найдено тело молодого мужчины со следами удушения.

- Мила, ты пока ничего не говори Нике, ведь не известно Артема нашли или кого-то другого. Незачем лишний раз дергать твою подругу.
- Ну, ты молодец! Веру значит дергать незачем, а мои нервы стальные!
- Брось прикидываться кисейной барышней, тебе такие игры не к лицу. Не станешь ты раньше времени паниковать, я уверен. Вот криминалисты разберутся, тогда и будем переживать, если будет повод. Как говорил незабвенный Бендер: "Когда будут бить, тогда и плакать будем". Ты вечером к Нике пойдешь?

- Еще не знаю, если позовет - пойду. А что?
- Могла б и догадаться, соскучился твой Волчище, ему хочется на лисичкину уютную кухоньку, отведать, если повезет, вкусного домашнего варева.

Из-за Милкиной фамилии - Лисицына, Димон вываливал на нее уйму острот, не щадя и себя.
- Ой, Волк! Слышали б твои опера как ты сюсюкаешь! Поумирали бы не от бандитских пуль, а от смеха. Что на тебя нашло?
- А как-то погано на душе, наверное, из-за находки под Можайском. Даже мне не по себе - а вдруг это Днестров!
- Да-а! Вижу, вижу, что и тебя проняло! Ладно, я позвоню вечером, и ты держи меня в курсе.

- Как Сашуля у интеллектуальной бабки отдыхает? – похоже, влюбленный Волков придумывал повод, чтобы подольше пообщаться Милой.
- Ребенок доволен и счастлив. Ты же знаешь, они с Изольдой хорошо ладят.
- Да, Владиленовна - приятное исключение из всех, кого я знаю в статусе свекрови. Клад, а не женщина. Кстати, она тебя еще не уговорила приклонить твою взбалмошную головушку на плечо надежного, мужественного мента?

Милка рассмеялась - так высокопарно Димка никогда не говорил, но, держа свою марку, ответила:
- Моя взбалмошная головушка хорошо себя чувствует на родной шее, но ты первым узнаешь о ее изменившихся намерениях.
- Милусик, и все равно я тебя обожаю, какие бы шпильки ты не втыкала в мое сердце!
- Я тоже к тебе неплохо отношусь, Волчище ты мой романтический. Давай до связи, а то мне еще и поработать бы не мешало.
- Слушаю и повинуюсь, рыбка моей ментовской души.
- И не подозревала за тобой такой покорности. Но это хорошо, что готов повиноваться. Пока, пока...

Милка, отключившись от разговора, некоторое время не могла переключиться на работу. Звонок Дмитрия выбил Милку из состояния уверенности в себе и в окружающем мире. Неужели убитый парень – Артем? Ладно, пока нет конкретных фактов, нечего и трепыхаться в панике.
Пожалуй, бессмысленно дергаться – верный способ скоропостижно рехнуться. А вот делать глупости – это то, что надо. Ну, глупости не глупости, есть еще вариант – можно и работой заняться. Причем, быстренько!..

К слову сказать, Милка была ландшафтным дизайнером от бога. Это давало возможность неплохо зарабатывать. И свободный график работы. Заказов после праздников было много, к весне многие хотели видеть свои усадьбы похожими на сады французского Лувра или английского Букемгема. Тем более, что опасения насчет конца света оказались напрасными, жизнь - ура! - продолжается.

Милке предстояла встреча с молодым нуворишем, которому удалось очень быстро разбогатеть, и большие деньги вроде как жали карман, хотелось чего-то грандиозного. Коттедж, похожий на один из замков на Луаре во Франции, был уже достроен, ему теперь нужно достойное обрамление, чем и занималась Милка. Проект ландшафта, работу над которым Мила начала в середине декабря, был готов, почти готов, осталось согласовать мелочи. Николай, так звали богатого заказчика, должен прислать за Милкой машину.

Он старательно оказывал знаки внимания этой похожей на подростка задиристой и независимой женщине. Ника подтрунивала над подругой, дескать, самое то: молодой денежный мешок и ландшафтный дизайнер с довесочком двенадцати лет. Сладкая парочка "твикс"! Милка смеясь, отмахивалась - стара я для него, ростом не вышла, ноги до стандарта не дотягивают, не от ушей растут, а оттуда, откуда положено – знаешь, есть такая прозаичная часть тела. Да и Волка девать некуда, ведь мы отвечаем за тех, кого приручили...

" Хватит отвлекаться на ерунду, понятно, что это защитная реакция на негативную информацию. Но не повод терять заказ" - сердясь на себя, подумала Милка и раскрыла общий план усадьбы Николая, прикидывая куда "высадить" голубые ели, которые он пожелал иметь.
Но на ум ничего не шло, в голове крутилась одна мысль: неужели под Можайском нашли Артема. Нет, нет, и еще раз нет. Господи, сделай так, чтобы это был не Артем. Что там напророчила Нике Багира? Правильно, все обойдется.

А что, кошки – такие загадочные существа, они умеют снимать негативную энергию, отличаются наблюдательностью и прекрасной памятью, ощущают пространство и время, а уж предугадать будущее им ничего не стоит. Значит, все будет хорошо, ну его, Волка, в баню, вместе с его информацией.

Милка сварила себе кофе, на ходу проглотила, обжигаясь, "перекинула" группу гортензий к перголам с клематисами, а на их место "посадила" елки. Все. Можно сдавать проект. Будто подслушав Милкины мысли, раздался звонок мобильника, Славик, водитель Николая, сообщал, что ждет Милку около подъезда. Ну, что ж, вперед и с песнями!..

ЖДАТЬ И ДОГОНЯТЬ, ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ХУЖЕ ...
(глава двадцать вторая, в которой появляется еще одна новость)

О звонке Волкова Милка молчала из последних сил. У них с Никой почти не было тайн друг от друга. А тут приходилось ждать или подтверждения, что найденное тело - не Артем, или ...
Не дай бог, конечно, второе "или".



ЖДАТЬ И ДОГОНЯТЬ, ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ХУЖЕ ...
(глава двадцать вторая, в которой появляется еще одна новость)

О звонке Волкова Милка молчала из последних сил. У них с Никой почти не было тайн друг от друга. А тут приходилось ждать или подтверждения, что найденное тело - не Артем, или ...
Не дай бог, конечно, второе "или".

Милка съездила к Николаю, который бурно выказывал свою радость и по поводу будущего почти английского ландшафта, и по поводу, как он выразился, "возможности лицезреть самого обаятельного и самого неприступного дизайнера в мире". Но для Милы его бурное обожание уже не было проблемой, она научилась направлять энергию этого мальчика в нужное русло.

Уточнили все учтенные и неучтенные пожелания, потом Николай щедро оплатил работу, и они расстались довольные друг другом и каждый собой. Славик отвез Милу домой.
Как только она оказалась в привычной для себя обстановке, опять нахлынули тревоги. Волкова Милка решила не дергать понапрасну, он позвонил бы сам, если бы что-то прояснилось.

И тут, будто в ответ на Милкины мысли, раздался звонок. Она буквально сорвала телефонную трубку:
- Алло, мамусик! - звонкий, такой родной голос Сашки прозвучал мажорным колокольчиком. - Как ты там без присмотра? Не пропала? А то мне как-то тревожно за тебя. Бабушка смеется надо мной, говорит, обычно взрослые за детей беспокоятся, а не наоборот. Но какая из тебя взрослая? Большой ребенок ты у нас.
- Сашуня, я согласна побыть ребенком еще некоторое время, только останови свой ниагарский водопад из слов. Дай матери вставить хоть буковку и доложить о полном порядке на всех фронтах. Я сегодня денежки за работу получила. Вот раздумываю, на что мы с тобой их потратим. И ты можешь подключиться к процессу поиска идей, если есть желание.

- Не-а! Нет желания. Я дома потом к тебе присоединюсь, если ты ничего не надумаешь. А сейчас не хочу голову ломать.
- Саня, какой ты, однако, вредный человечек! Хоть бы вид заинтересованности сделала.
- Мусик-милусик, это называется двойной моралью, ты сама учишь меня не лгать по пустякам. Врать - так уж глобально.
- Постой, постой! Врать глобально я тебя не учила!
- Мамочка, но чему-то я могу и сама научиться, или ты сомневаешься в моих умственных способностях?

- Ой, ну как же ж можно? Ты, чай, дщерь моя единокровная и горячо любимая. Ладно, щекотливые вопросы мы выяснили. Как ты? Не скучаешь?
- Да ты что! С Изольдой и Серафимом?! С ними скука невозможна. Ой, чуть не забыла сказать, ты за мной не приезжай, меня привезет Изольда.
- Саш, что за Изольда?
- Мама не напрягайся, это не неуважение к бабушке, это наша с ней договоренность, причем по ее инициативе. Бабушка заявила, что она не настолько жестока, чтобы любимая внучка ломала свой юный язычок на ее отчестве. А когда ее называют бабушкой, она начинает чувствовать себя такой дряхлой, почти египетской мумией. Ну, подумай, могу ли я огорчать любимую Изольду.

Милка давно уж махнула рукой на всякие правила, ограничения, условности, тем более
отчество у Изольды было и впрямь не подарок для языка.

- Ой, мамочка, чуть не забыла! По ТВ показывали сюжет про твоего любимчика Днестрова. Говорили, он пропал. Фотку показывали, а зачем? Его и так все - почти - знают. Он же ваш кумир. Ты не видела эту передачу?
Милка буквально лишилась дара речи.

- Мам, алло! Не переживай ты так, найдется ваш Днестров. Не иголка ж! Ладно, мамусь, пока! Жди, скоро будем! Не скучай! Огромный привет нашему славному капитану убойного отдела.

Милка минут пять не могла придти в себя от Сашкиного звонка. Наверное, это хорошо, что Артема показали по ТВ, может, кто-то опознает, тьфу-тьфу, узнает певца. У нас ведь как - человек без документов, значит бомж. А бомж разве человек! На него и внимания особо не обращают. Хотя бы уж поскорее эта ситуация разрешилась...


РАЗНЫЕ НОВОСТИ
(глава двадцать третья, о новостях, которых все-таки мало)

Мила наконец пришла в себя и схватилась за телефон. У Ники было занято. Не успела она положить трубку, как раздался звонок - видно, Ника звонила Милке.

- Мил, в новостях был сюжет о пропаже Артема. Я не знаю, я опять не знаю, хорошо это или плохо.
- Верочка, это скорее хорошо, чем плохо. Подумай сама, теперь ко всем неизвестным будут более пристально приглядываться, ты же знаешь инерцию и равнодушие, которым заражено наше общество. А тут певец, знаменитость. Будем ждать, ничего ведь не остается.
- Ох, Мила, как же это невыносимо! Я держу себя в руках, но силы мои на исходе.
- Не знаешь ты своих сил! Ты же Геракл, нет, ты круче во сто раз. Ты - Ника, богиня победы. Не смей сомневаться в себе, в Артеме, в хорошем исходе.

Милка говорила Нике правильные слова, а у самой на сердце лежал такой огромный булыжник, прямо валун со времен ледникового периода. Ведь от Волкова не было известий по поводу страшной находки под Можайском. А вдруг?.. И тут же приструнила себя, никаких "вдруг ", Багира сказала, что Артем жив, значит жив.
Мила пошла на кухню, надо бы сварить борщ, пора побаловать Димчика, поди, проголодался на своей беспокойной службе…

Поговорив с Милкой, Ника прилегла на тахту. Ее познабливало. Уж не просквозило ли в электричке? Или от телевизионного сюжета? Едва она закуталась в плед, как «доктор» Багира запрыгнула на тахту, улеглась Нике на грудь, согревая своим теплом, а может энергетикой. Ника задремала. Ей приснились бесконечные коридоры и двери, двери, двери. В каждую Ника заглядывала, всматриваясь в лежащих на кроватях мужчин. Она искала Артема и не находила. И ей казалось, что она сама начинает растворяться в этих коридорах, таять, исчезать.

Громкое мяуканье Багиры разбудило Нику. Что так встревожило мохнатую подругу? Вероника погладила кошку, подумала секундочку и встала с тахты. Говорят, нельзя спать вечером, наверное, так и есть. Голова стала тяжеленной и гудела, как чугунный колокол.

Ника постояла возле грустившего букета с орхидеями. " Ну, где ты, Темка? Что с тобой? Я бы прилетела к тебе, помогла, залечила бы раны, заговорила твою боль, но я куда лететь? Однако, ты знай, что я сердцем, мыслями рядом, все время". Орхидеи, будто соглашаясь с Никой, покивали белыми с багряной окантовкой цветками. Или ей показалось?

Багира позвала Нику на кухню. "Да, милая, ты пожалуй права, надо поужинать. Как Милка любит приговаривать - хорошая еда снимает плохой стресс. Как бы мне с этими защитными процедурами не превратиться в колобок!"

Ника включила чайник, сделала бутерброды с сыром и с неизвестно откуда взявшимся аппетитом выпила чай. Багира тоже закончила трапезу, тщательно умылась и уставилась на Нику золотистыми глазами.
- Ну, что пойдем ждать и надеяться на хороший исход? - и две расстроенные особи простецких кровей, но королевского вида удобно расположились на тахте...

А у Милки опять зазвонил телефон. Она оторвалась от важнейшего дела - измельчения кочана капусты, которому предстояло занять одно из главных мест в украинском борще.
- Алло! Оставьте свое сообщение после сигнала. Пип-пип-пип. Я варю борщ, поэтому если вы с пустяками, прошу не беспокоить.

- Милка, у тебя ж не было автоответчика. Опять разыграла?! Откуда ты узнала, что это я?
- Димон, включи свое дедуктивное мышление, ты же сыщик. Кто мне может звонить, когда я варю борщ и думаю о голодном менте? Эх, ты! Давай быстренько, что у тебя. Если новость плохая, борща тебе не видать.
- Нет, Лисичка, уж борщ-то мне точно причитается, если не больше. Под Можайском не Артем. И я думаю, Нике вообще об этой находке знать не надо, она ее не касается.
- Да, ты прав.
- Батюшки! Неужели ты со мной согласилась? Ушам своим не верю! Так я еду?
- Борщ будет готов минут через двадцать. Купи по дороге сметану. - Милка хмыкнула, это так было похоже на семейный диалог...


ПАЦИЕНТ ОПОЗНАН...
(глава двадцать четвертая, в которой Артем обретает имя)

Марина шла на работу в прекрасном настроении. Она не хотела признаться себе, но ее радовала возможность увидеть Николая Ивановича, его добрую улыбку и заинтересованный взгляд.
Вчера Марина вернулась из Белоруссии, откуда была родом и гостила у своей сестры в Минске. Это была первая, за два года, "вылазка" в другой город, в другую жизнь после смерти мужа, который был старше на девять лет и последние три года очень болел.

Иван летал в небе Белоруссии на истребителе. Аэродром базировался в Левашовке. Заняться в провинциальном городке было нечем, и молодые ребята зачастили в маленький клуб неподалеку от гарнизона. Там Иван с Мариной и встретились. Молодая хохотушка приглянулась холостому летчику, и вскоре два колечка превратились в звенья брачной цепи, которая, увы, с каждым годом становилась все тяжелей и обременительней.

Характер у Ивана портился, становился невыносимым то ли от работы, требующей огромного нервного напряжения, то ли от безропотного послушания жены. У них рос сын, и Марина даже не помышляла о том, что жизнь можно как-то изменить в лучшую сторону с помощью развода. К тому же, при всех моральных издержках в материальном плане проблем не было. Зарплата летчика была по тем временам очень даже достойной, плюс продуктовые пайки или, как их еще называли, наборы. Плюс казенная одежда. Во, сколько плюсов! Еще одно слагаемое - любовь. Вот и терпела.
Иван ушел в отставку, заработав неплохую пенсию, Сережка вырос, стал на ноги. Жить бы да жить. Но Ивана подкараулила болезнь, тяжелая, изнурительная.

Несмотря на то, что за эти три года Марина выматывалась, ухаживая за Иваном, характер которого во время болезни стал еще хуже, после его смерти она будто заблудилась в непроходимой чаще тоски и одиночества. Марина никуда не выходила. Кто-то глушит горе алкоголем, а она заглушала тоску едой, причем высококалорийной. И, конечно, здорово растолстела. Это ее выбивало ее из равновесия, и от
расстройства она ела еще больше, еще и еще прибавляя килограммы. Получался замкнутый круг.
В конце концов, Марина разозлилась на себя и решила устроиться на работу. Все равно куда. Она понимала, что в своем пенсионном возрасте ей не найти работу по специальности, но надо разорвать этот порочный круг, уйти из четырех стен - ловушки, которую сама же себе и соорудила.

Марину приняли санитаркой в больницу. Работы она не боялась, по натуре своей была жалостливой, сострадания и терпения ей не занимать. Уставая на работе, она засыпала, едва голова касалась подушки. Физическая нагрузка способствовала сгоранию ненужных килограммов, появилось ощущение, что жизнь для нее еще не закончилась...

В холле ходячие пациенты смотрели новости по телевизору. И вдруг Марина застыла - передавали сообщение об исчезновении певца Артема Днестрова. И показали его фотографию. Так вот кого напоминал ей больной в реанимации – Днестрова. Надо бы сказать об этом кому-нибудь. Марина постучала в ординаторскую. Доктора еще не разошлись по палатам.

- Алексей Иванович, - обратилась Марина к доктору, который "вел" безымянного пациента. – Я, кажется, знаю, кто у нас лежит. Это Артем Днестров, сейчас в новостях о нем говорили и показывали портрет.

- Да вы что! Точно? А я голову сломал, кого он мне напоминает. Слушайте, но приходил же следователь, неужели он не узнал его?
- Ну, это же не Филипп Киркоров - вмешалась в разговор молоденькая Людмила Ильинична, - я, например и не знаю, кто такой Днестров. Невозможно же знать всех, кто поет, танцует, играет.
- Тебе, Людочка, должно быть стыдно - подал язвительную реплику анестезиолог Петр Викторович – Днестров, насколько я наслышан, уже лет пять бессменный кумир женской части населения, да и мужчинам он нравится. Мне, например.
- Ах, Петр Викторович, вот только не надо проповедей - вспыхнула спичкой Людмила Ильинична.
Марине стало неудобно присутствовать при этой, может, не совсем всамделишной перепалке, и она тихонько вышла.

- Спасибо, Марина Владимировна за подсказку! - крикнул вслед Алексей Иванович и спросил у коллег. - Ну, что, звоню в милицию?..
Марина задумчиво шла по коридору. Конечно, ей не терпелось пойти в реанимацию и посмотреть еще раз на певца, удостовериться, что это он, Артем Днестров. Но были неотложные дела, например, помочь раздать завтрак. И чувство долга одержало победу над любопытством, Марина пошла на пищеблок.

Загрузив раздаточный столик на колесиках кашей, чаем и бутербродами с маслом, она повезла этот нехитрый завтрак пациентам, сдабривая его приветливым словом и участливой улыбкой. Больные любили отзывчивую Марину, которая приходила на помощь в любой, даже самой щекотливой ситуации.
Николай Иванович, лечившийся в отделении после травмы позвоночника, неизменно встречал Марину радостной улыбкой. Соседи давно заметили, что он не равнодушен к Марине и по-доброму подтрунивали над ним.

Он же незлобиво отшучивался:
- Смейтесь, смейтесь, зелень неразумная. Это же клад, а не женщина. Вот поставят меня на ноги, женюсь на ней обязательно.
- Дядя Коля, - встревал в разговор Витек, молодой парнишка, которого буквально по частям собирали после аварии. - А не староват ты для такого шага? Тебе уже шестьдесят три года, а Мариночка Владимировна еще вон какая – молодая, ядреная.

Конечно, Витек лукавил, ему-то все женщины старше тридцати лет казались пожившими особами, просто его жизнерадостная натура иногда выдавала такие перлы. А тут и карты в руки, есть над чем поприкалываться.

- Чтоб ты понимал, Витька! Из нас такая пара получится, вы обзавидуетесь.
- Уймись, Витек! Дай помечтать человеку, - это подал реплику Сан Саныч, перестав смотреть в окошко.
Марина, деловито заруливая раздаточным столиком, зашла в палату. Она нечаянно услышала слова Сан Саныча и поняла, что говорили о ней.

- Мальчики, не задирайтесь! Посмотрите-ка лучше, какую я вам сегодня кашу привезла - рисовую. Японцы рис едят немерено и живут долго. А мы чем хуже. Давайте-ка тарелки, пока горяченькая! - она споро разложила кашу, разнесла чай и бутерброды. - Приятного аппетита! Помощь никому не нужна?
- Спасибо, Мариночка Владимировна, справимся сами, мы уже с усами. – не преминул побалагурить Витек.
- Ну, тогда завтракайте, потом приду чистоту у вас наводить.
И она повезла кашу в другую палату, унося с собой ласковый взгляд Николая Ивановича. Всегда улыбчивый, доброжелательный, он очень нравился Марине, совсем не такой, каким был Иван, пухом ему земля.

Однако слушать эти разговоры, которые мужчины иногда затевали в ее присутствии, было неловко. И думать о каких-то переменах в своей жизни она себе категорически запрещала, хотя, чего кривить душой, счастья хочется в любом возрасте…

продолжение http://www.proza.ru/2013/09/15/1156