Катыньский вопрос в Нюренбергском трибунале

      В статье 21 Устава Нюренбергского Международного военного трибунала закреплено следующее основополагающее положение: «Трибунал не будет требовать доказательств общеизвестных фактов и будет считать их доказанными. Трибунал также будет принимать без доказательств официальные правительственные документы и доклады Объединённых наций, включая акты и документы комитетов, созданных в различных союзных странах для расследования военных преступлений, протоколы и приговоры военных или других трибуналов каждой из Объединённых наций».

      Таким «комитетом» в Советском Союзе была Государственная чрезвычайная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их пособников, созданная Указом Президиума Верховного Совета СССР  2 ноября 1942 года. Специальная комиссия Н.Бурденко, расследовавшая Катынское дело, фактически была частью этой большой комиссии.

      14 февраля 1946 года заместитель Главного обвинителя от СССР Ю.В.Покровский наряду с другими документами представил суду, а тот их принял под номером СССР-54, официальные материалы Специальной комиссии Н.Бурденко по установлению и расследованию обстоятельств расстрела пленных поляков под Катынью, подтверждающих в этом вину немцев. Прежде, чем их передать, Ю.В.Покровский огласил основные выводы судебно-медицинской экспертизы, что нашло полное отражение в стенограмме трибунала.

       Несмотря на введение статьей 21 Устава всеобъемлющей преюдиции (т.е. суд, прокурор, следователь, дознаватель не вправе дополнительно проверить обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным решением) выводов комиссий и трибуналов союзников по антигитлеровской коалиции, судьи Нюренбергского Трибунала, тем не менее, из 22 подсудимых трех оправдали полностью (13,6%). Мало того, даже признавая подсудимых виновными, судьи по ходу процесса нередко не соглашались с обвинением во всех пунктах. Трибунал отказывал обвинению, если убеждался, что для такого обвинения недостаточно доказательств.

       Если бы Нюрнбергский Трибунал засомневался в том, кто убил пленных польских офицеров, то ему ничего не мешало вписать в приговор, скажем, «Доказательства не убедили Трибунал в том, что 11 тысяч польских офицеров убиты немецкими войсками». Однако Трибунал этого не сделал, поскольку не смог бы обосновать свой вывод, настолько с этим делом все было ясно.

       Вне зависимости от того, кто первый предложил рассмотреть Катынское дело в подробностях, инициатива провести судебное следствие по Катынскому делу прямо в рамках Нюрнбергского процесса, безусловно, принадлежит СССР. Во-первых, СССР был заинтересован в этом, поскольку не прекращалась подрывная деятельность подпольных сил бывшего правительства Польши в Лондоне, а спекулировало это правительство именно тем, что польских пленных убили, дескать, не немцы, а «советы». Во-вторых, не прошло и двух лет, как Комиссия Бурденко в Смоленске блестяще продемонстрировала иностранным дипломатам и корреспондентам доказательства, убедившие тех, что поляков расстреляли немцы. Но журналисты и дипломаты это не судьи, нельзя было упускать случай, убедить в том же и суд.
Доказывает инициативу СССР в этом рассмотрении то, что при тогдашнем непререкаемом авторитете СССР и возможности сослаться на статью 21 Устава Трибунала, СССР мог бы не допустить рассмотрения вопроса, кто расстрелял поляков, если бы не хотел. Но Катынское дело было рассмотрено, следовательно, интерес СССР в этом был.

       При обилии доказательств вины немцев в этом убийстве, и при понимании того, что у немцев доказательства вины СССР отсутствуют полностью,  грех было не рассмотреть Катынское дело еще и в суде. Тут вот о чем речь.

       Доказательствами могли быть документы, вещественные доказательства и показания свидетелей. Свидетелями защиты могли быть, как те, кто «видел» «расстрел поляков» НКВД, так и врачи - члены организованной немцами Международной комиссии, работавшей в Катыни на эксгумации могил польских офицеров в Катыни в 1943 году. Но перед капитуляцией немцы уничтожили по приказу из Берлина все документы и вещдоки по Катынскому делу («доказательства своей невиновности»), убили своих свидетелей и даже председателя этой Международной комиссии немецкого врача Бутца. Но оставалось еще много врачей - членов этой комиссии из разных стран, и защита на Нюрнбергском процессе могла бы пригласить их.  Однако защита не рискнула это сделать.

       Применительно к катынской трагедии представляет наибольший интерес раздел приговора, связанный с военными преступлениями.

       США, СССР, Великобритания и Франция выдвинули против гитлеровцев согласованное и единое обвинение, в том числе и по военным преступлениям. В нем утверждалось, что фашисты «… убивали и жестоко обращались с военнопленными, лишая их необходимой пищи, жилья, одежды, медицинского ухода, заставляя их работать в нечеловеческих условиях, пытая их, подвергая их нечеловеческим унижениям и затем умерщвляя их…».

       Важно отметить, что обвинители, дав согласованную оценку преступлений, совершенных в отношении военнопленных и других военнослужащих, далее приведут 18 эпизодов «…в качестве примера и без ущерба для представления доказательств в других случаях…» Ещё раз обращаем внимание на формулировку «…в качестве примера…» всего большого обвинения.

        По западным странам таких конкретных фактов расправ было приведено 11. По восточным — семь, включая эпизод истребления советских военнопленных в Орле, 11 тысяч польских военнопленных в Катынском лесу и десятков тысяч советских военнопленных в Славуте, а также французов, воевавших вместе с Красной Армией.

        Доказательная база в основном строилась на результатах работы комиссии Н.Бурденко по эксгумации и исследованию трупов поляков, проведенной в конце 1943-го — начале 1944 года в урочище Козьи Горы под Катынью, документы которой, как уже сказано, суд приобщил к материалам дела.

       Комиссия пришла к однозначному выводу, что поляки были расстреляны осенью 1941 года немецкими пулями из немецкого оружия. При этом гильзы немецкого производства были найдены в местах расстрела. В одежде и на трупах были найдены письма, квитанции и иные документы периода второй половины 1940—1941 годов. Дополнительным важным опровержением лжи было и состояние эксгумированных трупов.

       По предложению советского обвинения трибунал допросил Главного судебного эксперта СССР Прозоровского, участвовавшего в исследованиях трупов поляков в 1943—1944 годах. Он сослался на использование гитлеровцами того же способа — пистолетного выстрела в затылок, который применялся ими при массовых убийствах советских граждан в других городах, в частности, в Орле, Воронеже, Краснодаре и в том же Смоленске. Это подтверждено в последующем и другими материалами трибунала.

       Профессор Прозоровский показал, что он был членом советской комиссии, эксгумировавшей могилы с поляками,  лично делал вскрытия, лично осматривал трупы и нашел в карманах документы с датами даже 1941 года. Кроме того, он был эксперт, который осмотрел более 15000 трупов советских людей, расстрелянных немцами на территории СССР, и способный авторитетно заявить, что и почерк немецкий, и расстрел был не раньше осени 1941 года. Это был реальный свидетель и эксперт.

       В ходе допроса свидетеля Прозоровского помощником главного советского обвинителя Л.Н.Смирновым была представлена немецкая переписка по Катыни, включая телеграмму, посланную 3 мая 1943 года из Варшавы Хайнрихом (чиновником местного управления внутренней администрации) Вайрауху (старшему советнику правительства генерал-губернаторства) о найденных в Катыни представителями Польского Красного Креста гильзах немецкого производства фирмы «Геко» калибра 7,65 мм, свидетельствующих о том, что расстрел производился из немецкого оружия (документ СССР-507).

       Советское обвинение располагало многими доказательствами вины немцев. Так, начальник лагеря НКВД особого назначения (ЛОН) Ф.М.Ветошинков показал, что за несколько часов до оккупации немцами Смоленска прибыл в город и просил выделить ему 75 вагонов для вывоза поляков вглубь страны. Вагонов ему не выдали из-за сложности положения, а сам он уже не смог вернуться в лагерь.

       Оно также располагало показаниями О.Михайловой, З.Конаховской, А.Алексеевой, работавших под принуждением осенью 1941 года на кухне столовой 537-го немецкого полка, оккупировавшего район Катыни под Смоленском, пояснивших, что были очевидцами доставки в это место пленных поляков и расстрела их немцами. После каждого расстрела фашисты шли в баню, а потом в столовой им выдавались усиленное питание и двойные порции спиртного.
В приговоре Нюрнбергского военного трибунала отмечено: «Доказательства относительно военных преступлений были колоссальными по объему и очень подробными. Невозможно в рамках данного приговора соответствующим образом вновь рассмотреть их или перечислить массу документальных и устных доказательств, которые были представлены на суде… Остаётся истиной, что военные преступления совершались в таком широком масштабе, которого не знала история войн. Они совершались во всех странах, оккупированных Германией…»

        Важно отметить, что в приговоре в подтверждение всего обвинения по военным преступлениям суд сослался лишь на один эпизод из совместно выдвинутого союзниками обвинения. И здесь характерна формулировка приговора: «Так, например, американская военная миссия, которая высадилась за германской линией фронта на Балканах в январе 1945 г., насчитывающая от 12 до 15 человек, одетых в военную форму, … все они были расстреляны». Следует обратить внимание именно на формулировку «…так, например…»
Означает ли это, что другие семнадцать из восемнадцати представленных конкретных примеров расстрела или издевательств над военнопленными союзных держав не являются доказанными? Конечно, нет.

        Признавая гитлеровцев виновными в военных преступлениях, Нюрнбергский процесс не свел преступную деятельность фашистов только к 18 эпизодам, заявленным перед ним в качестве примера обвинителями антигитлеровской коалиции. Военных преступлений было гораздо больше, они совершались по всем линиям фронтов, во всех лагерях военнопленных.
Внимательное прочтение приговора позволяет сделать и ещё одни неоспоримый вывод. В нём содержатся подробные описания методов уничтожения военнопленных, которые были использованы фашистами и под Катынью.

         Например, приказом гестапо от 17 июля 1941 года предписывалось: «…казни не должны иметь место в самом лагере или в непосредственной близости от него. Если возможно, заключённые должны быть вывезены для применения к ним «специального обращения» на территории бывшей Советской России». Приказ в полной мере определил место расстрела военнопленных. Лагеря, в которых содержались пленные поляки, расположены в нескольких километрах от местечка Катынь, где и производились их расстрелы, что полностью соответствует «приказу».

         Об этом подробно, как уже и отмечалось, сообщили свидетели Михайлова, Кохановская, Алексеева.

         Один из руководителей гестапо — Курт Миндов, будучи допрошенным под присягой, сообщил: «В лагерях для военнопленных на Восточном фронте существовали небольшие оперативные команды, айнзацкоманды, возглавлявшиеся младшим офицерским составом тайной полиции (гестапо). Эти команды были приданы начальникам лагерей, и их обязанностью было выделять тех военнопленных, которые являлись кандидатами на казнь…»

         Приговором трибунала установлен и механизм уничтожения военнопленных: «… их должны были убивать выстрелом в затылок». Всё это присутствовало и в катынской трагедии.

        Все попытки обвинить в расстреле польских военнопленных Советский Союз и при этом сослаться еще и на приговор Нюренбергского трибунала - не более чем политико-юридическая демагогия.