Французы проспали анжер, и не только

Долгое время викинги жили на острове в устье Луары, откуда постоянно делали набеги. Франция не была оставлена ими в покое. Фландрия и Аквитания подвергались грабежам значительно реже. Совершая набеги, викинги хорошо познакомились с местностью Анжера и поняли, какие выгоды представлял этот город и местность вокруг него для хорошей обороны. Анжер располагался на возвышенной местности, откуда хорошо просматривалась вся местность, он господствовал над округой, хорошо был укреплен: его ограждали высокие, построенные еще римлянами стены, и замок, лежащий на утесе, на берегу реки Мэн. Французы почему-то оставили без гарнизона это важное место. Викинги без потерь взяли город и замок и сделали из него свою главную ставку.
Вот когда французский король Карл Лысый проснулся. Предприятие викингов привело в ужас всю Францию, уви-девшей, наконец, что враги утвердились посреди государства. Карл Лысый распорядился набрать воинов по всей Франции с такой настойчивостью, какую редко в нем прежде замечали. Чтобы застать норманнов врасплох, король велел распускать слухи о том, что его великое вооружение имело целью только Бретань. Поведение жителей Бретани, казалось соответствующим этим слухам. Бретанью правил тогда король Соломон, союзник и друг Карла. Он знал об истинном намерении государя Франции и действовал сообща с ним. Оба собирали войска. Затем, соединив их, они двинулись к Анжеру и осадили его. Они использовали осадные машины, как древнего образца, так и нового изобретения.
Норманны вначале спокойно смотрели на все то, что делают французы и даже осыпали их насмешками, показывая всем своим видом, насколько они презирают силовые возможности врагов. Но, оказалось, что французы на этот раз были преисполнены желания изгнать назойливых пришельцев. Атаки следовали одна за другой. Норманны скатывали на осаждающих огромные камни и отгоняли их. Тогда король Соломон начал отводить реку Мэн в широкий и глубокий ров, чтобы флот норманнов посадить на мель и овладеть судами, стоявшими на реке у подошвы утеса, на котором стоял замок. Это намерение несколько смутило норманнов: они находили себя не в силах помешать тому, но и не знали, возможно ли было осаждающим выполнить задуманное? Они отправили послов к Карлу и дали знать о своем намерении вести переговоры. Французское войско страдало от голода и было утомлено долгою осадой. Карл охотно пошел на переговоры. Норманны возвратили часть награбленной добычи и дали заложников для уверения, что они в назначенный день очистят Анжер. Карл Лысый со своей стороны обещал дать всем, желающим принять христианскую веру, позволение поселиться во Франции; прочим предоставлялось возможность оставить эту страну.

Откуда-то программа та пришла,
И злая воля мира не хотела.
Во Франции условия нашла –
Привычным викинги занялись делом.

Не правит судном, викинг на коне,
Трещат под топорами латы.
Кровь льется. Хижины в огне,
Приходит смерть и к бедным, и к богатым!

В то время как во Франции радовались избавлению от опасности, угрожавшей государству, в Бретани вдруг вспыхнул мятеж. Король Соломон был низложен и убит. Опасаясь ответных действий короля Карла Лысого, мятежники пригласили на помощь норманнов с берегов Луары. Беспокойства в Бретани еще продолжались, и норманны еще не покинули этих стран, как в сентябре 876 года вошел в Сену новый флот викингов, состоявший из ста судов. Карл Лысый к тому времени оказался увенчанный сразу тремя коронами, полученными после смерти племянников, Лотаря II, короля Лотарингии, и им-ператора Людовика II. Иными словами, Карл Лысый стано-вился королем Франции, Лотарингии и Италии с императорским саном. Карл, увенчанный тремя коронами, но неуверенный в силах своих, собирался купить у норманнов мир и склонить их оставить Сену. Но не успел. Смерть оборвала его намерения. Не успел решить «норманнский вопрос» и сын его Людовик Косноязычный. Ленивый и бездарный, он унаследовал от отца все его дурные качества. При жизни отца он не раз возмущался против него. В 856 – 867 гг. он был королём Нейстрии, а в 867 году Людовик получил Аквитанию, но был недоволен своим положением, потому что фактически управлял Аквитанией Бозон, любимец Карла. После смерти отца в 877 году Людовик, единственный из четырех сыновей Карла Лысого, переживший отца, короновался в Компьене. Новый король попытался заручиться поддержкой всех, кого только можно, раздаривая аббатства, графства и всё, что бы каждый ни попросил. И этим действиям косноязычие короля совсем не мешало. «Заика» вызвал недовольство части аристократии, чьи земли он раздаривал. Но, после трудных и долгих переговоров король согласился на условия вельмож. Однако Бернард, маркграф Готии, который правил на юге Франции, и, по словам летописца, «вёл себя будто король», после смерти Карла Лысого не признал коронации Людовика Заики, и в 878 году поднял против него мятеж. Усилиями Гуго Аббата, Бозона, Бернарда Плантвелю и королевского камергера Тьерри мятеж был подавлен, а Бернард утратил большую часть своих владений. Царствовал король «Заика» всего два года. В возрасте 33 лет, умирая, он оставил государство двум сыновьям Карломану и Людовику, которые царствовали вместе. Людовик Заика оставил память о себе еще и тем, что был первым французским королем, который не удосужился королевской усыпальницы в Сен-Дени.
Да ни военными, ни деловыми качествами короли Франции того времени не отличались.

Да разве викингов осилят
(Больна Французская земля)?
«Луи-Заика», «Простофиля» –
Потомки Карла короля.

Рождают ли надежду клички?
Заложена какая суть?
Правленье стоит сумм приличных –
Все разорение несут.


Не помогли и три короны,
(Да, если б было их и шесть?),
Повсюду каркают вороны,
Жиреют птицы – есть, что есть!

А в чем беда? – ответа нету.
У королей гнилая кровь.
И ищут жен по белу свету,
Кляня и чувства, и любовь!

И трудно, и утомительно перечитывать летописи тех времен. Они полны отчаяния, трагизма. По всем рекам Франции и Германии двигались десятки норманнских кораблей, ища себе поживы. Способность быстро объединяться в большие воинские соединения, высочайшая дисциплина, клятва поддерживать ценой жизни дружбу, презрение к жизни своей и чужой, отличное вооружение, способность быстро создавать военные укрепления, делали их чрезвычайно опасными. Не находя способов борьбы с пришлыми врагами, местные феодалы пытались откупиться от врагов ценностями.
Так, французский король Карломан, отчаявшись силой оружия одолеть этих храбрых и привычных к войне людей, вынужден был вести с ними переговоры и, подобно своим предшественникам, купить деньгами отступление норманнов. Он заплатил им 12000 фунтов лучшего серебра. Норманны обещали не тревожить его государство в продолжение 12 лет. Потом сожгли свой стан, очистили Амьен и удалились. Карломан долго следовал за ними издали с войском, чтобы лично удостовериться в их отступлении.
Но вскоре, в декабре 884 года, Карломан был, по несча-стью, ранен своими же людьми на охоте за кабанами и после немногих дней умер. Королем Франции, по выбору французов, стал тогда Карл Толстый, император и король Италии, соединивший на себе две короны Карла Великого. Ожидали, что такое великое могущество, соединившее в одном лице короны трех самых значительных государств континентальной Европы, избавит империю от опасности сделаться добычею норманнов. Но для действительной силы нужно нечто более могущественное, чем три блещущих золотом и драгоценными камнями королевские короны. Карл несколько раз посылал из Франции и Рейнских земель войска против норманнов. Норманны насмехались, видя перед собой королевские войска.
«Зачем сюда пришли вы? – спрашивали их викинги. – Вам совсем было не нужно приходить к нам, долго шагая по неровным дорогам. Мы хорошо понимаем, что вам так хочется, чтобы мы опять навестили вас, но мы и сами думаем сделать то же самое без вашего приглашения».
И действительно, вскоре они вторглись во Францию, утверждая, что делают это, не нарушая законов, ведь вели они переговоры с королем, а не с народом, поэтому и не считают себя обязанными в отношении к преемнику по тому договору, который они заключили с его предшественником.
На этот раз они проникли до Руана и переплыли Сену на небольших лодках, найденных на речном берегу, потому что их флот еще не прибыл. На расстоянии двух французских миль Сена была уставлена судами викингов; было этих судов до семи сотен, а число норманнов – до 40000. Покорение всей Франции было их очевидным намерением. Его успех больше всего зависел от взятия Парижа. Неизвестно, какая участь ожидала страну, если бы достался им этот хорошо укрепленный город, и они со всеми силами приобрели б твердое и надежное место посреди государства. Для Франции дело шло о войне на жизнь и смерть. Казалось, что с обеих сторон напрягали все силы после стольких разбоев и кровопролитных сражений за долгий период времени, под конец великой военной драмы, разыгрываемой норманнами во Франции.
Обороной Парижа руководили: Эвдо, граф Парижский, сын Роберта Сильного, и Гослин, епископ Парижский, оба неустрашимые, храбрые люди, твердые характером.
Норманнским войском начальствовал Сигфрид с титулом короля, но без королевства. Много было и других королей в этом войске: каждый начальствовал своим отрядом, но все признавали главнокомандующим Сигфрида. Как ни были норманны независимы в образе своих действий, охотно подчинялись воинскому порядку и слушались верховного вождя, зная, что это главное условие победы.
Спустя два дня, с прихода норманнского войска Сигфрид повел переговоры с епископом Гослином: желал свободного проезда в верхние пределы королевства, обещал не делать никакого зла городу, говорил, что питает полное уважение к епископу и графу Эвдо, но прибавлял, в виде предостережения, чтобы они приберегли себя и своих людей. Епископ отвечал, что император поручил ему оборону города, и он не позволит причинить никакого вреда его государству. Тогда Сигфрид грозил стрелами принудить его к сговорчивости. Немногие крепкие города могли противиться норманнам; внезапным нападением, страхом, их предтечею, хитростью и отважным приступом, часто также голодом и жаждою, они, без всяких осадных орудий, покоряли и разрушали города, укрепленные лучше Парижа. Раздраженные отказом епископа, норманны решились взять город силою; на рассвете следующего дня со стрелами и метательными орудиями напали на башню, на краю большого моста, на правом берегу Сены.
Я не люблю описывать батальные сцены. В описаниях всегда пытаются уделить особое внимание героическому, воистину, прославляются, пусть и невольно, животная сила и жесткость. Я предлагаю взглянуть с другой стороны: слабой, страдающей, когда бессилие выражается обреченностью, ожиданием мучительного перехода в вечность!
Мне знакомо это чувство. Я его испытал дважды, леденящее чувство страха смерти, когда видишь оскаленные в злобе лица врагов, вооруженных, в то время, когда у тебя нет никакой защиты. Нет возможности ни спрятаться, ни убежать! Поэтому я предлагаю читателю взглянуть своими глазами, на описания летописцев:
…Бой был жестокий; епископа Гослина ранили; только к вечеру норманны прекратили нападение и вернулись на суда, таща с собою убитых. Но на другой день усилия удвоились, еще сильнее стало желание овладеть башней: пускали множество стрел, бросали камни пращами и баллистами, пробивали дротиками деревянные укрепления. На этот раз не повезло им ни в чем. Они сделали себе неприступные крыши из сырой кожи и под их защитой добежали до подножья башни, чтоб подкопать ее. Осажденные лили на них кипящее масло, воск, смолу и принудили оставить это намерение. Норманны нападали раз за разом, разбивая дубинками основание башни; сверху сыпалось на них разное оружие: их шлемы были унизаны стрелами, расписанные щиты, большие и малые, звенели от беспрестанно падавших на них камней, но осаждающие продолжали работу, прорубили отверстие и готовились во-рваться, как вдруг сверху башни обрушилось на них такое множество камней и других тяжестей, что за один раз было раздавлено шестьдесят человек. Это положило конец нападению, и французы поспешили заделать пролом. Верхняя часть башни была деревянной. После напрасных усилий против каменной башенной стены норманны набросали под ней огромную поленницу дров и развели огонь, чтобы поджечь деревянную часть. Но проливной дождь потушил пламя и помог усилиям осажденных уничтожить пожар.
Парижанам удалось отстоять тогда свой город, чего не скажешь о северной части страны. Раздираемая внутренними смутами, Франция, казалось, была обречена. Чего можно было ожидать от правителей, носящих пышные титулы, а на самом деле трагически жалких, ну, скажем таких, каким был Карл III «Толстый», носящий три королевские короны: Франции, Германии, Италии. Раб придворных партий, страдающий от чудовищных головных болей, доводящих его до сумасшествия, он до такой степени лишился уважения к себе со стороны подданных, что в ноябре 887 года, в Трибуре, его объявили неспо-собным далее царствовать. Тогда все его покинули, и повелитель трех великих государств, носивший все короны Карла Великого, умер бы с голода, если бы не сжалился над ним архиепископ Майнцский, Лиутберт, назначивший ему на содержание некоторые поместья. Карл был счастлив, получив возможность прилично питаться, только счастье оказалось непродолжительным, и он через несколько месяцев умер.
Впрочем, задача моя состоит не в том, чтобы осветить все подробности сражений, ведущихся с норманнами. Остановимся на том, что приходит время, когда следует мечи отложить в сторону и сесть за стол переговоров.
Результатом таких переговоров, явилось появление больших территорий на карте Франции, где право власти было закреплено за норманнами, те, в свою очередь, стали считаться вассалами французской короны. Графство Анжу и герцогство Нормандия – плоды завоеваний викингов. И они, как ни странно, являлись звеньями цепи, объединяющей народы. Мало того норманны влили свежую кровь в то сословие, которое издавна называлось всадниками, начиная с древнего Рима, хотя во времена средневековья, оно намного изменило свою сущность. Норманны во Франции и Англии растворились в массе аборигенов, приняв и язык и веру их.
Осуждая англичан и французов в неудачах, преследующих их в войне с викингами, не следует забывать, что от поражений не застрахован даже тот, кто был признан удачливым воителем. И Русь не является исключением из этого правила.