За русь красную чашу позора испил

Пришло повеление князю Даниилу Галицкому явиться в Сарай. Отказаться? Означало бы гнев великий Батыя. Слишком опасно ослушаться. Прихода тогда монголов не избежать. Не устоят ни Волынь, ни Галиция. А явиться туда самому, означает ли спасение? Скажем, явился в Сарай по приказу Батыя Мстислав, князь Рыльский, и был зарезан, как баран. Чем не угодил Рыльский хану? Как самому не попасться, не зная обычаев татарских? Как унизиться, да не потерять чести? Долго ломать голову князю не приходилось, время поджимало. Батый не привык ждать. Оседлал коня князь, с женой, детьми простился, и в сопровождении небольшого числа воинов отправился в неизвестное, уповая только на Божью помощь.
Вот, что говорится в летописи галицко-волынской: «В год 6758. Когда Могучий прислал посла к Даниилу и Васильку, бывшим в Дороговске, говоря: «Дай Галич!». Даниил сильно опечалился, ибо не укрепил городов своей земли и, посоветовавшись с братом своим, сам поехал к Батыю, сказав: «Не отдам половину отчизны своей, поеду к Батыю сам …».
Не близок свет, ехать в Сарай, долог и труден путь. Сначала шел он по земле Галиции и Волыни, и душа терзалась княжья, видя города свои лишенные главного украшения своего – стен. Обнаженные, серые, печальные, с жизнью, едва теплящейся в них, встречали они князя. Хотелось, голову склонив, не поднимать ее, чтобы не встречаться со взглядами подданных вопрошающих. Потом пошли земли Киевского княжества. Здесь чаще были видны следы разрушений и пепелищ на местах бывших когда-то селениями.
А вот и сам Киев, похожий на нахохлившуюся курицу. Земляной вал окружал его, стен нет. Но не виновны в том татары. Пояс с города снял перед тем князь Андрей Боголюбский, так что татарам не пришлось при штурме использовать стенобитные орудия. Молебен в Софиевском соборе, ночной отдых, завтрак легкий и снова в путь, до Переяслава. Короткая встреча там с темником татарским Куремсой, давшем князю Галицкому проводника, и опять движение на восток.
Неделя пути, и Сарай показался. Нет, это не стольный город, который привыкли глаза видеть. Повсюду кибитки и шатры. Где-то они стоят рядами, образуя подобие улиц, где-то образуют беспорядочные скопления. И масса людей в постоянном движении. Там монгол чистит коня, там чинит сбрую. У входа в шатер хана пылают два костра, огонь в которых постоянно поддерживается. Спешившийся князь Даниил, оставив в стороне своих дружинников, оставив оружие свое, проходит между костров. Монголы полагают, что огонь и дым костров отгоняют не только злых духов, но и злые мысли, способные зародиться в голове посещающего хана. Чтобы пройти внутрь шатра, следует низко склониться под краем полога, заменяющего дверь. Батый встречает гостя сидя на кипе одеял и подушек. Став на колени, Даниил Галицкий отвешивает земной поклон, лбом коснувшись земли. По знаку хана поднимается, смотрит прямо в глаза Батыя. Тот говорит обыденным неторопливым тоном. Толмач переводит:
«То, что раньше у меня не был, это плохо. Сейчас пришел – это хорошо! Хорошо, что прибыл своей охотой, часть испытания прошел. Пьешь ли ты наше молоко, кумыс кобылий пьешь ли?»
– До сих пор не пил, но пить буду, коль прикажешь.
По приказу хана князю подали чашу с кумысом. Отпив пару глотков, Даниил Галицкий одним махом опорожнил чашу. Следил Бату-хан за тем, как пьет кумыс князь Галицкий. Когда тот отставил чашу, Батый сказал с одобрением:
«Ты теперь наш, монголом стал, кумыс отведав. Погости, отдохни у меня, приглядись к порядкам нашим. Ты теперь – мой мурза, а я – хан твой. Коль доносы на тебя получу, прикажу как барана зарезать. Я – не шучу!»
Претерпев унижение на деле, претерпев унижение на слове, князь был отпущен. С облегчением великим выходил князь Галицкий, пятясь задом, из шатра хана. Теперь следовало нанести визит любимой жене хана Баракчинове. Уже знал князь, что здесь, у ханши, его ждет испытание унижением еще большее, чем у Батыя.
Войдя в шатер к Баракчинове, пал на колени Даниил, и не поднимая головы, на четвереньках пополз, припал губами к башмаку ханши, целует. Готов на любые унижения, лишь бы уцелеть. Знал князь, многих послала ханша на смерть русских князей и воевод. Вот только бы знать, чем не угодили они ей? Может подарками осталась недовольна? Спасибо воеводе татарскому Куремсе, научил, как следует вести себя на ханских приемах. Продолжая глядеть в землю, не вставая с колен, ждал князь Даниил участи своей. Бог милостив оказался, понравилось обхождение князя ханше, а еще больше привезенные им подарки, милостиво отпустила его.
Представить только можно, с какой радостью покидал князь Галицкий Сарай, получив ярлык на княжение.
Уезжал с опаской, время от времени оглядываясь, словно опасаясь, что догонят да вернут назад. Все легче и легче на сердце становилось по мере приближения к дому.
А не ведали бы князья русские позора и унижения, не испытали бы люди русские смертей и мук великих, если бы Русь была единой. Считались, да еще как считались, с нею все во времена сильных русских князей: Святослава, Владимира и особенно – Ярослава Мудрого.