Платье цвета беж

            
   
        Евдокия сняла с балконных верёвок бельё, свернула, разложила в стопки и отнесла в спальню. Погладить бы, да уж как-то отвыкла от этого занятия. Электричество дорогое, с конца 90-х перестала она гладить бельё из экономии, потом утюг поломался, а купленный новый не заменил старого: так себе, одна красота, а толку мало. Шоркашь – шоркашь по  мятым складкам, гладИло лёгкое шибко, что до бани, что после бани. Либо от пару пятна мокроты, либо подпалишь ненароком… Ладно уж, попривыкли спать на неглаженом, а одежда новая такая пошла, что и  утюга не требует: высохла – и надевай!
          
       Дуся открыла дверцу гардероба и замешкалась в поиске свободного места: «Господи, куда ж я это всё засуну?!».  Она попыталась задвинуть вещи вглубь, утрамбовать содержимое полок – тщетно. «Ах, зараза!» - рассердилась она и неожиданно для себя начала всё скидывать с полок.
          
       На кровать размашисто полетели рубахи мужнины с оторванными рукавами и пуговицами, брюки его же с пятнами от машинного масла («Тракторист сраный!»), футболки непонятного цвета, ночные сорочки («На фиг мне ночнушки, я в них не сплю – запутываюсь!»), изодранные кошкой Клёпой шторы, многочисленные трико с полинялой мотнёй…
         
       Евдокия сбегала в прихожую, достала из чулана баул, раскрыла его пошире и начала придирчиво  изучать своё шмотьё в следующей секции гардероба.

- Так, - продолжила она ревизию, открывая дверцу платяного шкафа, - это  … Это платье я уже не надену, не влезу ... И в этот костюм …  тоже.   Господи, неужели я в этом ходила? Сарафан … опять же малой …  На этой юбке пятно с юбилея осталось, не выводится…  Ой, костюм! Крепдешин, цвета беж… 20 лет назад для свадьбы брала, один вечер только и надела. Шибко наряден, торжественен…    Куда я его сейчас надену? На работу 10 лет не хожу, праздников никаких не стало. Да и платья сейчас никто не носит, все женщины пенсионного возраста в «штаны» перелезли…  А ткань …  хороша! Пиджачок на плечиках, кармашек. Бежевый цвет  …  теплый…   глаз притягивает…

Евдокия  быстро  скидывает халат, натягивает платье и к зеркалу:

- О Боже! Неужели я когда-то в нём была хороша?  Фу, беж: старую кожу подчеркивает, руки дряблые, а ноги из-под подола, как куриные лапки торчат. И пузо, пузо-то на пенсии наела, думала,  не доживу до неё, нищета безработная…

Дуся глубоко вздохнула, вспомнив свой десятилетний безработный стаж, и  облегчённо  выдохнула: «Всё выкинуть, к чертовой бабушке, и  начать новую жизнь!».
Она скинула с себя  «предорогущее» платье, засунула в  него плечики, накинула пиджак, пару секунд подумала   и  решительно отправила его в баул.

Когда на вешалках осталась треть нарядов, Дуся принялась  за узлы с зимними и прочими вещами: шапки, шарфики, брюки, свитера, кофты, жилетки, старые лифчики и новые, советские комбинации и колготки. «Боженька, этим же вещам лет 30! Что они тут делают? Зачем они?»- вопрошала себя  в недоумении Евдокия.

Баул был полон. А  с плечиков из шкафа на неё  таращились  три уродливых пальто советских зимних, три таких же демисезонных,  тяжелая времен середины 90-х дублёнка, две куртки! Дуся сбегала ещё за сумкой, вскоре потребовались третья и четвёртая.

«Зачем столько вещей, одна пыль от этого тряпья и моль,- ворчала на себя Евдокия.- Всё выкинуть, всё вон, на помойку! Обувь старая, сапожищи мужнины, вонючие! Всё вон!»
          
 Она оглядела сумки: «Глупо как-то, всю жизнь копейки считала, экономила, но вещи дельные старалась приобрести,  а теперь   всё    на ветер…  10 человек одеть можно было. Куда мне одной столько? Откуда во  мне  барахольство это?»
          
Дуся  вспомнила свою бабушку, которая всю жизнь три наряда имела: на будни, на праздник, на черную работу. Роль  праздничной выполняла любая  самостоятельно сшитая новина: юбка, кофта, либо платье. Праздничная одёжа после  торжеств превращалась в будничную, а будничная, после штопок и починки,  переходила в разряд чёрной. И чёрная потом  в дело шла:  резалась на ленты, скручивалась и с помощью крючка умелыми бабушкиными руками превращалась в узорчатые половые кружочки.
            
Дуся вздохнула и посмотрела на портрет бабушки в рамочке, стоящий на столе. Мать свою она не помнила. Бабушка говорила, что она Дуньку «в подоле принесла,  потом  уехала по стране куролесить да и сгинула под забором…».

А Евдокия  жизнь свою прожила бездетной – не судьба!  Детей ей с успехом заменили подобранная на лестничной клетке слепым котёнком кошка Клепка и муж Герман,тракторист.
            
Отмахнувшись от грустных мыслей,   трижды сходила она на помойку. Вернувшись, закрыла дверцы шкафа. Внешне в квартире ничего не изменилось, а внутри, в душе, от неожиданно наступившей душевной пустоты и  грусти было как-то неуютно.
            
«Одежда должна быть на праздники, будни и черные дни, -   вернулась к прежней мысли Дуся.- Жизнь кака-то не така стала чо ли. Помесь вечного праздника с  генеральной уборкой. Кто в трениках, кто в бархате с люриксом – все идут рядом, плечом к плечу. Мужики с голыми волосатыми ногами. Девки с вываливающимися титьками. Старухи в капри...

Куртку нынче  новую купила, надела, а навстречу, пока в магазин шла, на пятерых встречных такую же увидела. Никакой индивидуальности! Шить разучились, машинки швейные в металлолом сдали!»
            
Почувствовав усталость, Евдокия прилегла  на диван.  Скучающая от невнимания хозяйки   Клепашка  запрыгнула ей на живот и стала устраиваться поудобнее.

- Кыш, не балуй, Клёпа! – скинула она животинку на пол и уставилась в потолок. – Господи, когда я последний раз его белила, не помню… А  обои? Эти от прошлых хозяев в наследство достались. Обрыдли до чёртиков! Подруга  Ленка пятый год ремонт своей двушки делает: дорого! Скоро закончит, праздник устроит, пригласила, опять траты: надо подарок купить на «новоселье»…
         
Дуськины грустные мысли перебили позывные домофона: муж с работы приехал! Она открыла дверь и засуетилась на кухне у кастрюли, а он вбежал и неожиданно с порога потребовал:

- Евдакейкя, достань-ка мне сапоги старые и куртку, поеду за город с металлоискателем, земля оттаяла, клады ждут!

Сердце Дуськи ёкнуло, но виду она не подала. Пока муж хлебал щи, она сбегала на помойку, разворошила баулы, вынула, что требовалось, вернулась, поставила в прихожей сапоги, на них пристроила видавшую виды куртку. Фу, обошлось.

- Слышь, Герашка, - крикнула она мужу,- я тут старые вещи племянникам отдала,   Алёнка днём приезжала, может, чё ещё поносят в деревне-то?

- Ну, отдала, так отдала,- жующим ртом ответил он ей.

- А это чё такое, - споткнулась она о железяку, - опять с помойки в дом притащил?!

Герман  вышел в прихожую,  вытер ладонью губы, потом вытер о брюки руки и довольно сообщил супруге:

- Да идиот какой-то вентилятор выбросил, а он, представляешь, рабочий!

Евдокия «вякать» по  поводу  очередного помойного « экспоната»  не стала по причине  взрывоопасности характера мужа, и со словами «Круговорот вещей в природе!» взяла вентилятор за решетчатую «голову» и вынесла на балкон.

Там  уже ступить было некуда от  трофеев мужниного помойного «кладоискательства». Тесня и громоздя друг друга,  на узком обшарпанном пространстве  были свалены в кучу  холодильник «Апшерон»,  два кинескопа от цветного телевизора первого поколения,  ржавая стиральная машинка образца 70-х, швейная машинка, магнитофон «Романтика - 204», детская ванночка и два эмалированных тазика из-под краски. Вентилятору нашлось место возле газовой плиты с оторванной дверкой.
               
                ******

 Вечером две студентки возвращались с вузовских лекций к хозяйке на квартиру.

- Знаешь, Оль,- мечтательно произнесла худенькая девушка,-  я когда закончу «кулёк», организую выставку «Модные тренды эпохи коммунизма в провинции». У меня от прабабки сундук остался, там столько забавных вещей: манишки разные, платья с рюхами и оборками, пеньюары,  есть даже пальто джерси…

- Смотри,Даша,- перебила её подруга, кажется, в экспонатах у тебя проблем не будет.

 Они остановились у раскрытого баула, из которого выглядывал подол платья цвета беж.

- Такого  в твоём сундуке точно нет!

 Она смело потянула вверх вопросительный знак вешалки. Платье выросло из чрева баула и ожило от дуновения ветра.

- А вдруг с покойника?!- испугалась Даша.

- В таких платьях не умирают! – ободрила подругу Олька. – Глянь, оно на плечиках, прям из магазина, ни разу не надёванное…

- Это шёлк или крепдешин? А фасон! Такое платье и Бриджит Бардо бы надела! Макси! Пиджак! Какая тонкая работа!-  девчата рассматривали вещь, словно были на
выставке, а не на помойке.

Мимо, с остановки шли, возвращаясь домой с работы, люди и с удивлением оглядывались на странных девушек. Проехал на стареньком  Москвиче Герман с металлоискателем. На секунду его взгляд выхватил из привычного ландшафта бежевое платье на вешалке и двух пацанок, его  рассматривающих.

 «Где-то я такое платье видел, - подумалось ему,- точно, вспомнил:  в прошлом веке, в ресторане,  кажется,  на Евдакее. Надо спросить, чего она его не надевает?»

Он свернул за угол, переключил скорость, а вместе с ней и мысли: «Надо поторопиться, успеть засветло. Туда же, где в прошлый раз он нашёл пуговицу от военной формы австрийского солдата и обломок позолоченной чайной ложечки». Что-то он найдёт и сегодня, чуйка его никогда не обманывала.

А Дуся, избавившись от хлама в гардеробе, стала настраиваться на ремонт спальни...