Смеющаяся гордость рек и озер Глава 3

Смеющаяся гордость рек и озер.
Третья глава
Трудное спасение
Автор: Цзинь Юн
Перевод: Алексей Юрьевич Кузьмин

Первая глава: http://proza.ru/2013/09/07/64
Вторая глава: http://proza.ru/2013/09/12/89

Лао Дэ-нуо снова сказал: «Тогда я спросил шифу:
- Насколько велики сила и мощь «меча отвергающего зло» семейства Линь? Почему клан Цинчэн с таким упорством и тщательностью отрабатывает эту технику?
Отец-наставник не ответил, долго сидел с закрытыми глазами, потом спросил:
- Дэ-нуо, прежде чем ты вступил в мою школу, уже много лет странствовал среди рек и озер, в то время в воинском сообществе  что говорили об уровне боевого мастерства Линь Чжэнь-наня, руководителя охранного бюро «Могущество Фуцзяни»?
Я отвечал:
- Друзья в воинском сообществе говорили, Линь Чжэнь-нань тратит деньги широко, умеет завязывать знакомства, все покупают его покровительство, не упускают случая пройти под его охраной. Но, в конце концов, каково на самом деле его мастерство, я знаю не слишком хорошо.
Шифу сказал:
- Точно! За эти несколько лет охранное бюро «Могущество Фуцзяни» достигло процветания, набрало множество друзей среди рек и озер, чтобы поднять свой престиж. А слыхал ли ты о том, что отец-наставник самого настоятеля Ю, Чан Цин-цзы, в молодости потерпел поражение от техники «меча, отвергающего зло», в исполнении Линь Юань-ту?
Я спросил:
- Линь… Линь Юань-ту? Это что, отец Линь Чжэнь-наня?
Отец-наставник ответил:
- Нет, Линь Юань-ту является дедом Линь Чжень-наню, он основатель охранного бюро «Могущество Фуцзяни». В тот год, когда Линь Юань-ту, используя свои семьдесят две дорожки  «меча, изгоняющего зло», основал охранное бюро, он тогда нигде не имел равных соперников со стороны «черного пути». Он бил их повсюду, и тогда герои «белого пути», видя его могущественный стиль, стали искать с ним встреч, чтобы помериться воинским искусством. По этой-то причине Чан Цин-цзы и потерпел поражение от его техники «меча, отвергающего зло».
Я предположил:
- Исходя из сказанного, «меч, отвергающий зло», необыкновенно силен?
Отец-наставник продолжил:
- Когда Чан Цин-цзы проиграл, обе стороны «запечатали рты, как бутыли», и поэтому в мире мастеров боевых искусств об этом ничего не знали. Чан Цин-цзы и предшественник твоего наставника были хорошими друзьями, в то время предшественнику твоего наставника он сам говорил, что он знает, что будет всю жизнь укорять себя и мучиться от великого позора, но сам не сможет превзойти Линь Юань-ту, и довести до конца свою месть ему не удастся. Предшественник твоего наставника вместе с ним разбирал методы «меча, отвергающего зло», старался помочь ему найти дефекты и слабые стороны в этой технике меча, однако эти техники меча казались абсолютно безупречными. В то время имелось множество людей, тайно пытавшихся разгадать эти непонятные хитрости, внезапно сделавшие этот стиль не имеющим соперников. Они тоже вдвоем тщательно изучали несколько месяцев, но так и не сумели овладеть. В то время я только вошел во врата учения, и был юнцом чуть старше десяти лет, видел это со стороны, разливая чай, но ты сейчас только начал показывать, так я сразу узнал эти методы «меча, отвергающего зло». Ай, летят годы, уплывают, это такое давнее дело».
Линь Пин-чжи был побит братьями из клана Цинчен, без малейшей надежды на сопротивление. Он считал, что боевое искусство, передававшееся в его семье, было полностью ошибочным, только и надеялся, найти просвещенного наставника, и потом отомстить. Но сейчас он услыхал, как Лао Дэ-нуо сказал о могучем стиле его собственного предка Линь Юань-ту, и его невольно затрясло, он подумал: «Оказывается, наш метод «меча, изгоняющего зло», не всегда был таким слабым. В прошлом, главы кланов Цинчэн и горы Хуашань не могли соперничать с ним. Но отчего же отец не смог справиться с малявками – последователями клана Цинчэн? Скорее всего, отец не до конца выучил все хитрости, и не овладел всей силой этого стиля».
 Тут он услышал, что Лао дэ-нуо продолжает: «Я спросил учителя:
- Достопочтенный Чан Цин-цзы впоследствии, осуществил свою месть или нет?
Отец-наставник ответил:
- Проиграв состязание в воинском мастерстве, нет никакой возможности мстить. Тем более, в то время Линь Юань-ту уже многие годы был знаменитым, среди воинских талантов, занимал место достопочтенного героя, достойного преклонения. Чан Цин-цзы тогда еще был только вставшим на путь молодым даосом. Послерожденный малец уступил достопочтенному мастеру, что тут такого? Предшественник твоего наставника советовал ему закончить с этим делом, и не возвращаться к нему. Впоследствии Чан Цин-цзы покинул этот мир в возрасте тридцати шести лет, не было известно, в глубине своего сердца оставил он это дело, или оно его по-прежнему волновало, но тогда все само пришло к печальному концу. Теперь, через несколько десятков лет после этих событий, Ю Цан-хай неожиданно повелел всем братьям-ученикам вместе тренировать эти методы «меча, изгоняющего зло», но зачем? Дэ-нуо, какая тут причина, как ты думаешь?
Я предположил:
- Похоже, что люди в храме Сунфэн изучают технику меча, каждый старается со всей возможной тщательностью, неужели настоятель Ю делает это для того, чтобы причинить бедствия охранному бюро «Могущество Фуцзяни», осуществляя месть за предшествующие поколения?
Отец-наставник произнес:
- Я тоже так думаю. Чан Цин-цзы был надменным и эгоистичным. Поражение от меча Линь Юань-ту – это дело наверняка занозой засело в его душе, скорее всего, он перед смертью завещал Ю Цан-хаю выполнить какой-то приказ. Линь Юань-ту умер раньше Чан Цин-цзы, и, чтобы Ю Цан-хай смог осуществить месть своего учителя, нужно было найти сына Линь Юань-ту – Линь Чжун-сюна. Но, по каким-то причинам, он только сейчас решился взяться за дело. Ю Цан-хай очень скрытный, сначала утверждает план, потом действует, в этот раз клан Цинчэн решил дать охранному бюро «Могущество Фуцзяни» большое сражение.
Я спросил наставника:
- С высоты своего опыта, как вы считаете, кто победит в этом сражении?
Шифу, смеясь, сказал:
- Что касается боевых навыков Ю Цан-хая, то «синюю краску делают из индиго, но она синее» - его мастерство намного выше мастерства его наставника, Чан Цин-цзы. Гунфу Линь Чжень-наня, хотя и сторонним людям до конца неизвестно, вряд ли превосходит его деда. «Одни продвинулись, другие деградировали», к тому же клан Цинчэн готовится во мраке, а охранное бюро «Могущество Фуцзяни» - ярко освещенная мишень, еще и до схватки не дошло, а «Могущество Фуцзяни» уже на семьдесят процентов проиграло. Если Линь Чжэнь-нань заранее узнает об этом, он может пригласить на подмогу Ван Юань-ба - «Золотую саблю из Лояна», тогда еще они могут победить. Дэ-нуо, тебе наверное, хочется посмотреть на это?
Я с радостью вызвался исполнить приказ. Шифу попутно разъяснил мне несколько приемов меча, используемых в клане Цинчэн, чтобы я мог себя защитить».
 Лу Да-ю спросил: «Ух, а шифу откуда знает методы меча клана Цинчэн? А! Точно, в то время, когда Чан Цин-цзы с нашим дедом-наставником разбирали приемы, чтобы использовать методы меча клана Цинчэн против «меча, отвергающего зло», шифу со стороны и это увидал».
Лао Дэ-нуо сказал: «Шестой младший брат-наставник, шифу серьезнейшим образом длительное время изучает боевые искусства, мы, став учениками, должны еще больше стараться. Шифу вновь приказал мне не сметь никому из товарищей об этом говорить, чтобы избежать распространения слухов. Но сяошимэй  все-таки очень хитрая, сумела разведать новости, упросила отца-наставника отправить ее вместе со мной. Мы вдвоем переоделись, стали делать вид, что продаем вино невдалеке от города Фучжоу, каждый день ходили в охранное бюро «Могущество Фуцзяни» на разведку ситуации. Другие не видели, а мы подсмотрели, как Линь Чжэнь-нань учит своего сына Линь Пин-чжи тренироваться с мечом. Сяошимэй смотрела, и только головой качала, да и говорит мне:
- Какие же это методы «меча, отвергающего зло»? Это скорее, «зло, отвергающее меч», это уже просто злое колдовство, этот юный князь  Линь отвергает уже совсем не то и не там, где нужно».
Пока братья из клана Хуашань хохотали, Линь Пинчжи покраснел всем лицом, не находя себе места от стыда, быстро подумал: «Выходит, они давно приходили в наше охранное бюро, подсматривали много раз, а мы и на волосок не почувствовали, это просто невероятно».
 Лао Дэ-нуо продолжил: «Мы вдвоем пробыли в Фучжоу всего несколько дней, как прибыли братья-ученики клана Цинчэн. Первыми приехали Фан Жэнь-чжи и Ю Жэнь-хао. Они вдвоем каждый день топтались в бюро, «давя посуду», мы с сяошимэй боялись с ними столкнуться, и перестали туда ходить.
В один из дней произошла настоящая удача, этот юный князь Линь неожиданно нагрянул к нам с сяошимэй в открытый нами для прикрытия кабачок «Да Бао»  в качестве важного клиента, сяошимэй пришлось подавать вино для их попойки. В это время мы только беспокоились, чтобы они нас не распознали, специально перед тем, как они вошли, переоделись, но, только с ними перекинулись парой слов, сразу узнали, что они необычайно обрадованы. В чем они разбираются, эти пареньки в шелковых штанишках, золотая молодежь, от сумасшедших ничем не отличаются. И тут, как раз в это самое время, совершенно не сговариваясь, к нам в «Да Бао» приезжают в качестве гостей Ю Жэнь-ень и Цзя Жэнь-да из клана Цинчэн».
Лу Да-ю хлопнув ладонью, восхитился: « Второй старший брат-наставник, вы с сяошимэй открыли заведение под названием «Да Бао» - «Большое сокровище» так это была великая радость для всех между четырьмя морями, «торговля является источником богатства, рассветающего до трех великих рек». Да вы в Фуцзяни могли бы стать великими богачами!».
Девушка, смеясь, ответила: «Да что об этом говорить? Второй старший брат уже стал великим богачом, да и я под его хозяйскими заботами, тоже загребла немалую поживу».
Все расхохотались, а Лао Дэ-нуо, смеясь, сказал: «Несмотря на то, что этот молодой князь Линь имел боевое мастерство предельно хилое и заурядное, недостойный даже, чтобы у нашей маленькой младшей сестры-наставницы стать учеником, однако, духом оказался весьма крепок. Этот Ю Жэнь-ень, несчастный сынишка Ю Цан-хая, сослепу стал приставать к сяошимэй, руки протягивал, да и словами оскорблял, так этот молодой князь Линь неожиданно схватился с ним в неравной драке…».
Линь Пин-чжи одновременно и смущался, и гневался, быстро подумал: «Клан Цинчэн заранее все всесторонне обдумал и подготовил нападение на наше охранное бюро, чтобы отомстить за позор предка, потерпевшего поражение в соревновании на мечах. Эти четверо – Фан Жэнь-чжи и другие, уже достигли Фучжоу и были неподалеку. Убей я или не убивай этого Ю Жэнь-еня, ничего бы не изменилось».
Он расстроился, и уже не слушал, как Лао Дэ-нуо рассказывал, как он убил Ю Жэнь-еня, только и слышал, что Лао Дэ-нуо, как скажет фразу, так остальные сразу смеются – конечно, смеются над его неуклюжестью в боевых искусствах, и он пропускал эти слова мимо ушей.
Тут послышалось, как Лао Дэ-нуо сказал: «В этот вечер мы с сяошимэй пошли к охранному бюро «Могущество Фуцзяни» на разведку, и увидели там настоятеля Ю, который уже приехал, и возглавлял более десятка учеников, включая Хоу Жэнь-ина, Хун Жэнь-сюна, и других. Мы боялись быть обнаруженными людьми из клана Цинчэн, смотрели издалека, но видели собственными глазами, как они убивали одного за другим охранников и прислужников в охранном бюро. Со стороны охранного бюро были посланы люди с просьбой о помощи, но они все тоже были убиты, и все трупы были отправлены обратно, это было просто злобное истребление. В это время я подумал:
- Чан Цин-цзы из прошлого поколения клана Цинчэн был побежден Линь Юань-ту в соревновании на мечах, настоятелю Ю, чтобы осуществить свою месть, достаточно было вызвать Линь Чжэнь-наня с сыном на поединок на мечах, он бы победил, и этим все закончилось. Однако, зачем ему понадобилось истреблять их с такой жестокостью? Наверное, чтобы отомстить за Ю Жэнь-еня.
Однако, они всячески старались избегнуть убийства Линь Чжэнь-наня с супругой и Линь Пин-чжи, всячески сберегали этих троих, позволили им покинуть охранное бюро. Едва трое из семейства Линь покинули охранное бюро вместе со всеми, толпой спасаясь бегством, как настоятель Ю уже вступил в него с таким видом, будто он следует в большой зал, чтобы занять кресло великого наставника, можно было подумать, что он решил использовать свой клан Цинчэн, чтобы присвоить себе это охранное бюро «Могущество Фуцзяни».
Лу Да-ю пошутил: «Клан Цинчэн решил сменить профессию, и открыть охранное бюро, а наставник Ю решил стать в нем начальником!». Все опять зашлись в хохоте.
Лао Дэ-нуо продолжил: «Все трое из семейства Линь переоделись, изменив облик, но клан Цинчэн насквозь видел все эти хитрости. Фан Жэнь-чжи, Ю Жэнь-хао и Цзя Жэнь-да втроем получили приказ изловить их. Сяошимэй конечно же, хотела своими глазами посмотреть на события, так что мы последовали за Фань Жэнь-чжи и другими, держась позади. Дойдя до гор к югу от города Фучжоу, в маленькой закусочной, Фан Жэнь-чжи, Ю Жэнь-хао и Цзя Жэнь-да вышли с открытым лицом, и захватили всю троицу семейства Линь.
Сяошимэй мне тут и говорит:
- Молодой князь Линь убил сына настоятеля Ю, заступаясь за меня. Мы не можем позволить ему погибнуть без помощи на наших глазах.
Я изо всех сил ее отговаривал, говорил, что, если мы пустим в дело мечи, не избежать ранений. Цинчэн и Хуашань, оба клана, в хороших отношениях, к тому же и настоятель Ю находится поблизости в Фучжоу, нам нужно «золой посыпать голову, лицо землей натереть» - замаскировать внешность перед столкновением».
Лу Да Ю спросил: «Второй старший брат-наставник умудрен годами, в делах естественно тонок и серьезен, так отчего не отмел благие порывы маленькой младшей сестры?».
Лао Дэ-нуо, смеясь, ответил: «Сяошимэй так энергично взялась выполнять свои благие намерения, если бы второй старший брат захотел воспрепятствовать, то не смог бы отмести. Тогда сяошимэй проникла в кухню, и ударом раскроила голову Цзя Жэнь-да, полилась кровь, тот застонал, и приманил остальных – Фана и Ю. А она в это время, обежав кругом, зашла спереди и спасла молодого князя Линя, и отправила его в бегство».
Лу Да-ю, хлопнув руками, восхитился: «Предельно тонко, абсолютно хитро! А я знаю, сяошимэй не только спасала этого мальца по фамилии Линь. У нее на уме было еще одно соображение, помимо этого. Очень хорошо, очень хорошо!».
Девушка сказала: «Что у меня было за иное намерение? Ты снова собрался какую-нибудь глупость сказать?».
Лу Да-ю снова ввернул шутку: «Я из-за клана Цинчэн терпел палки учителя, сяошимэй в глубине сердца не успокоилась, поэтому отправилась отколошматить этих людей из клана Цинчэн, за меня прогневалась, премного благодарен…». Говоря это, он вытянулся всем телом, и отвесил девушке глубочайший малый поклон со сложением рук.
Девушка прыснула со смеху – настолько его почтительность была сейчас неуместна, смеясь, сказала: «Старший брат Лю Хоу-эр, не нужно много ритуалов».
Тот, что походил на счетовода, смеясь, произнес: «Сяошимэй, поколотила братьев клана Цинчэн именно, чтобы излить свой гнев. Но, ради тебя, или нет, это еще нужно хорошенько обдумать. Ведь палок отца-наставника, не только ты один, Лю Хоу-эр, отведал».
Лао Дэ-нуо, смеясь, сказал: «В этот раз шестой младший брат сказал верно, сяошимэй поколотила этого Цзя Жэнь-да именно, изливая гнев за шестого младшего брата – так она впоследствии и заявила отцу-наставнику, когда он ее об этом спросил».
Лу Да-ю замахал руками, заговорил: «Я… Я недостоин такой заботы, не надо было за меня заступаться, теперь точно получить мне еще десять или восемь палок».
Тот высокий спросил: «Что же, Фан Жэнь-чжи и Ю Жэнь-хао вас не преследовали?».
Девушка ответила: «Как же не преследовали? Но второй старший брат выучил приемы меча клана Цинчэн, как провел прием «полет дикого гуся в глубине ночи», так обоим на скрутке выбил мечи, так, что те к небесам полетели. Только жаль, что в то время второй старший брат черным платком лицо закрыл, Фан и Ю оба так и не узнали, что были разбиты нашим кланом Хуашань».
Лао Дэ-нуо сказал: «Не знают – это лучше всего, в противном случае, снова рассердили бы старших. Если бы я опирался только на чистое мастерство, то мое превосходство над Фаном и Ю, этими двумя, не было бы таким очевидным. Но я внезапно использовал методы меча клана Цинчэн, и сразу же в их технике меча появились изъяны, они перепугались, вот мы и получили преимущество».
Все стали судить да рядить, и все сошлись во мнении, что большой старший брат, когда узнает подробности этого дела, будет необычайно рад.
Тут дождь полился как вино из опрокинутого сосуда, и чем дальше, тем сильнее. Показался разносчик супа с ушками, вбежавший в спасении от дождя, он забежал под навес чайного ресторана, и остался там отдохнуть. Старик, продававший суп с ушками, начал призывно постукивать бамбуковой дощечкой, а из кастрюль начал подымался клубящийся пар.
Братья с горы Хуашань давно были голодны, и их лица приняли радостное выражение, едва они увидали разносчика супа. Лу Да-ю позвал: «Эй, свари нам девять чашек супа с ушками, и куриных яиц добавь». Старик откликнулся: «Да! Слушаюсь!». Открыл крышку кастрюли, набросал ушек в горячий бульон, прошло немного времени, сварил пять чашек супа, и поднес их прямо с пылу с жару.
Вопреки обычному поведению, Лу Да-ю стал очень церемонным, первую чашку поднес второму старшему брату – Лао Дэ-нуо, вторую чашку подал третьему брату – Лян Фа, следующие почтительно преподнес четвертому брату Ши Дай-цзи, пятому брату Гао Гэнь-мину, пятую полагалось оставить самому себе, но он поднес ее девушке, и сказал: «Маленькая младшая сестра, ты вперед покушай». Девушка его обычно высмеивала, называла «Братом-обезьяной», но увидев, как тот подносит ей суп с ушками, только приподнялась, и сказала: «Большое спасибо, старший брат».
Линь Пинчжи, украдкой подглядывая, подумал, что они, скорее всего, очень дисциплинированы, и хотя обычно много смеются, но не смеют пренебрегать правилами старшинства. Лао Дэ-нуо дождался, пока все начнут есть, та девушка тоже дождалась, пока Лу Да-ю и другие тоже получили свой суп, и только тогда начала кушать вместе со всеми. Лян Фа спросил: «Второй старший брат, ты только что говорил, что настоятель Ю занял охранное бюро «Могущество Фуцзяни», и что произошло дальше?».
Лао Дэ-нуо продолжил рассказ: «Сяошимэй спасла молодого хозяина охранного бюро Линя, и хотела втайне следовать за Фан Жэнь-чжи и другими, чтобы потом еще раз попытаться спасти Линь Чжэнь-наня с супругой. Я ее отговорил:
- В тот день Ю Жэнь-ень был непочтителен с тобой, молодой хозяин охранного бюро Линь вступился, защищая справедливость, ты почувствовала себя обязанной ему, спасла его жизнь, и этого достаточно. У клана Цинчэн с охранным бюро «Могущество Фуцзяни» вражда со времен их предков, к чему нам встревать?
Сяошимэй согласилась. Тогда мы вдвоем вернулись в город Фучжоу, и увидали, как около десятка братьев клана Цинчэн в охранном бюро «Могущество Фуцзяни» со всех сторон все тщательно охраняют.
Это было странно. Все люди из охранного бюро уже рассеялись, Линь Чжэнь-нань с супругой тоже ушли, с чего бы это клану Цинчэн соблюдать такую осторожность?
Мы с маленькой младшей сестрой-наставницей были не в состоянии разгадать эту загадку, были весьма удивлены, и решили сходить на разведку. Мы решили, что поскольку братья из клана Цинчен очень тщательно несли охрану, то лучше всего будет пробраться под прикрытием ночи. В сумерках, когда они сменялись перед ужином, мы проникли в огород и там спрятались. Едва проникли в охранное бюро, как увидели множество учеников клана Цинчэн, переворачивающих сумки, и опрокидывающих чемоданы, буравящих стены, и вскрывающих перегородки, создавалось впечатление, что они решили перевернуть все охранное бюро «Могущество Фуцзяни» вверх дном.
Разумеется, в охранном бюро имелось немало припасенных сокровищ – золота, серебра, жемчугов и драгоценных камней, но эти люди, найдя их, тут же бросали в сторону, как нечто несущественное. Тогда я задумался: они явно ищут какую-то очень важную вещь, но что это такое?».
Трое или четверо учеников клана Хуашань в один голос вскрикнули: «Тайный трактат методов меча, отвергающего зло!». Лао Дэ-нуо подтвердил: «Точно! Мы с сяошимей тоже так решили. Поглядев на это, стало очевидно, что они заняли охранное бюро «Могущество Фуцзяни» с целью подвергнуть его тщательнейшему обыску. Было видно, что они полностью заняты работой, устали и утомились, однако было очевидно, что все их труды не принесли успеха».
Лу Да-ю спросил: «Впоследствии они нашли или нет?». Лао Дэ-нуо сказал: «Мы с маленькой младшей сестрой решили, что капля по капле и камень точит, но эти люди из клана Цинчэн искали и здесь и там, вплоть до того, что и отхожее место не упустили, уж и нам с сяошимэй было негде спрятаться, пришлось уходить». Пятый брат Гао Гень-мин сказал: «Второй старший брат-наставник, в этот раз Ю Цан-хай лично выступил, тебе не кажется, что это слишком большие усилия для маленькой проблемы?».
Лао Дэ-нуо молвил: «Отец-наставник настоятеля Ю в прошлом потерпел поражение от Линь Юань-ту с его техникой «меча, отвергающего зло», оказалось, что Линь Чжэнь-нань был непочтительным потомком, опиравшимся на славу своего деда, посторонние об этом не знали. Настоятель Ю если бы позволил своим ученикам в одиночку отправиться на этот разбой, ему бы пришлось чересчур на них надеяться. Он сам выступил во главе, на самом деле он с самого начала лично руководил тренировками меча своих учеников, сначала подготовился, потом выступил, не стоит это считать большими усилиями для маленькой проблемы. Не считая того, что я видел его страстное желание в этот раз лично отправиться в Фучжоу, это была не месть, все указывает на то, что все было сделано ради трактата о мече».
Четверо братьев с уважением спросили: «Второй старший брат, ты в храме Соснового ветра видел, как они все вместе тренируют методы «меча, отвергающего зло», если они уже могут тренировать эти методы, к чему им еще искать трактат о мече? Может быть, они искали какую-то другую вещь?».
Лао Дэ-нуо, покачав головой, ответил: «Не могли. Поскольку настоятель Ю такой возвышенный человек, то, кроме тайн боевых искусств, к чему еще в этом мире он может еще больше стремиться, какая это может быть вещь? Впоследствии, в горах Юшань – Нефритовые горы в провинции Цзянси, мы с сяошимэй опять встретили его. Мы услыхали, что он расспрашивал каждого из братьев, вернувшихся из Чжэцзяна и Гуандуна, едва они возвращались с докладами - сразу каждого спрашивал, нашли они эту вещь, или нет. И по его тревожному лицу было видно, как сгорают его надежды, когда он убеждался, что никто не ничего не нашел».
Ши Дай-цзи все еще не мог поверить, почесав голову, сказал: «Они, совершенно очевидно, владели этими дорожками тренировки меча, зачем им было еще искать трактат по этой технике? Ну не удивительно ли это!». Лао Дэ-нуо ответил: «Четвертый младший брат, ну ты подумай, Линь Юань-ту в те годы мог победить Чан Цин-цзы, разумеется, его техника меча была высочайшей. Но Чан Цин-цзы тогда запомнил и передал только самые простейшие приемы «меча, отвергающего зло», обычные и совершенно не удивительные. К тому же настоятель Ю сейчас своими глазами убедился, что уровень боевого искусства семьи Линь, и отца, и сына, совсем никуда не годится. За этот промежуток времени точно произошло нечто неправильное».
Ши Дай-цзи спросил: «Что неправильное?». Лао Дэ-нуо разъяснил: «Ну конечно, среди методов «меча, отвергающего зло» семейства Линь, имелась одна секретная последовательность, хотя методы меча и непревзойденные, сила и мощь грандиозные, но этот тайный комплекс Линь Чжень-нань до сих пор не доучил».
Ши Дай-цзи подумал немного, кивнув головою, задумчиво вымолвил: «Вот как, оказывается. Если не знаешь секрет техник меча, отец-наставник должен лично словами передать. Линь Юань-ту умер несколько десятилетий назад, даже если найти его гроб, и вытряхнуть оттуда его тело, все равно пользы не будет».
Лао Дэ-нуо сказал: «Секреты меча нашего клана отец-наставник передает изустно, не доверяет письменам, а в других семьях, других школах, не обязательно так».
Ши Дай-цзи спросил: «Второй старший брат-наставник, я все еще не понимаю. Если бы раньше, они захотели найти тайны метода «меча, отвергающего зло», это было бы логично, «знаешь себя, знаешь противника – в ста сражениях будет сто побед». Если нужно победить методы «меча, отвергающего зло», нужно понять, какие секреты в нем содержатся. Но теперь-то клан Цинчэн захватил Линь Чжень-наня с супругой, главный пункт охранного бюро «Могущество Фуцзяни» с филиалами, всех разогнал подчистую, какая еще может быть месть? Даже если считать, что в методах «меча, отвергающего зло» и есть какие-то секреты, к чему им их разыскивать?».
Лао Дэ-нуо спросил: «Четвертый младший брат, каков уровень боевого мастерства клана Цинчэн по сравнению с нашими кланами пяти твердынь?». Ши Дай-цзи ответил: «Я не знаю». Подождав немного, снова сказал: «Опасаюсь, недостаточный?». Лао Дэ-нуо подтвердил: «Верно. Опасаюсь, имеет место недостаточный уровень. Ты подумай, настоятель Ю человек вспыльчивый и гордый, разве он не хочет занять более почетное место в мире мастеров боевых искусств, подняться выше? Если и вправду в семье Линь существуют дополнительные секреты, которые могут превратить заурядные приемы «меча, отвергающего зло» в могучую несокрушимую силу, почему бы он не попытался использовать эти секреты для того, чтобы поднять уровень методов меча своего клана Цинчэн, может такое быть?».
Ши Дай-цзи помедлил немного, внезапно вытянул ладонь, и с силой хлопнул по столу, поднялся и произнес: «Вот теперь понял! Оказывается, Ю Цан-хай хочет сделать методы меча своего клана Цинчэн не имеющими соперников в мире воинских мастеров!».
И как раз в это время на улице послышался шум шагов, толпа людей быстро подошла, с легкой и быстрой походкой, по которой была очевидна их принадлежность к миру людей боевых искусств. Все повернули головы, всматриваясь на улицу, стараясь разглядеть, что творится снаружи, и увидали сквозь густую завесу дождя, что быстро подходят несколько десятков людей. Они все были одеты в промасленные плащи, защищающие от дождя. В это время стало возможным рассмотреть их получше, и оказалось, что это группа монахинь. Их предводительница, старая монахиня огромного роста, остановилась перед чайной, и громким голосом закричала: «Лин-ху Чун , выходи!».
Лао Дэ-нуо, и все, кто увидел эту старую монахиню, сразу узнали преподобную Дин И – Установление Спокойствия, настоятельницу Байюнь-ань - женского монастыря Белых облаков, что в горах Северная Хэншань, младшую сестру-наставницу главы клана северная Хэншань, госпожи-наставницы Дин Сян – Установления Недеяния. Это имя было знаменито не только в клане северная Хэншань. Среди мастеров боевых искусств все с должным почтением относились к ее искусству «трех разделений», поэтому все встали, и почтительно согнулись в глубоком поклоне, следуя ритуалу. Лао Дэ-нуо торжественно произнес: «Счастливы встретить тетушку-наставницу». Госпожа-наставница Дин И мгновенно оглядела лица всех присутствующих, грубым голосом гневно спросила: «Лин-ху Чун где спрятался? Пусть побыстрее ко мне выкатывается!». Звук ее голоса был, пожалуй, немного погрубее даже, чем у многих молодцов-мужчин. Лао Дэ-нуо сказал: «Просвещенная тетушка-наставница, Лин-ху Чун сейчас отсутствует. Младшие братья ожидают его в данном месте, он все еще не прибыл».
Линь Пин-чжи быстро подумал: «Оказывается, их большого старшего брата, о котором они полдня толковали, зовут Лин-ху Чун. У этого человека много проблем, уж не знаю как, но он смог провиниться перед этой старой монахиней». Дин И взглядом прошлась по чайной, стрельнула глазами по лицу девушки, спросила: «Так ты Лин Шань? Что это ты так вырядилась, людей пугаешь?». Девушка, смеясь, ответила: «Есть злые люди, стремящиеся причинить мне неприятности, вот я и изменила облик, чтобы избежать их».
Дин И хмыкнула, и произнесла: «У вас в клане горы Хуашань правила чем дальше, тем свободнее, твой отец попустительствует ученикам, они вовне творят бесчинства, ситуация такова, что в этот раз я сама поднимусь на гору Хуашань, чтобы это обсудить». Лин Шань заволновалась: «Тетушка-наставница, ни в коем случае не ходи. Дашигэ недавно получил от папы  тридцать палок, так, что и ходить не мог. Если ты только папе скажешь, он снова получит палок шестьдесят, разве это его не убьет?».
Дин И отвечала: «Этот скот чем раньше сдохнет, тем лучше. Лин Шань, ты тоже принялась мне в лицо лгать! Как так Лин-ху Чун не мог ходить? Если бы он ходить не мог, то как он сумел мою малолетнюю ученицу украсть?». Едва она выговорила эти слова, как все ученики клана Хуашань в лице переменились. Лин Шань тут же расплакалась, жалобно выговорила: «Тетушка-наставница, не может быть! Дашигэ способен на безрассудные и нелепые поступки, но никогда и в мыслях не посмеет обидеть сестру-наставницу из вашего драгоценного клана. Наверняка, чтобы посеять раздор, его кто-то оклеветал перед лицом тетушки-наставницы».
Дин И громовым голосом сказала: «Ты еще отпираешься? И Гуан - Сияние Достоинства, что передали тебе люди из клана горы Тайшань?». Монахиня средних лет сделала шаг вперед, и ответила: «Братья-наставники из клана горы Тайшань и их даосский наставник Тянь Сун - Небесное Расслабление, были в городке Хэнъян, собственными глазами видели, как старший брат-наставник Лин-ху Чун и младшая сестра-наставница И Линь – Украшение Достоинства, вместе пили вино в одном из питейных заведений. Это заведение называется «Возвращение диких гусей». Младшая сестрица-наставница И Линь была, совершенно очевидно, принуждаема старшим братом-наставником Лин-ху Чуном, не смела не пить, выражение лица... выражение лица страдающее. С ними двумя вместе пившими вино был тот самый... тот самый... не делающий ничего помимо зла Тянь.. Тянь Бо-гуан!». Дин И загодя знала об этом, сейчас второй раз услышав, по-прежнему испытывала ярость, протянув ладонь над столом, ударила тяжелым хлопком, две чашки супа с ушками подпрыгнули, и, издав клацающие звуки, упали на пол, и разбились на мелкие осколки.
У младших братьев с горы Хуашань на лицах было крайнее смущение. Лин Шань только жалобно капала слезами, катящимися из глаз направо и налево, дрожащим голосом сказала: «Они наверняка врут, к тому же... возможно, что дядюшка-наставник Тянь Сун обознался». Дин И громовым голосом сказала: «Даос Тянь Сун из клана горы Тайшань, что, такой человек, который может обознаться? Как можешь ты опять городить подобную чушь? Лин-ху Чун такой скот, неожиданно вступил в кампанию с таким последователем зла, как Тянь Бо-гуан, куда еще ниже можно пасть? Ваш учитель этого телка не контролирует, но меня обвести не так просто. Этот «десять тысяч ли одиноко идущий Тянь Бо-гуан» - проклятие рек и озер, старая монахиня не знала в Поднебесной большего зла. Только дошли до меня известия, что прямо сейчас, Тянь Бо-гуан с Лин-ху Чуном принудили И Линь уйти! Я... я... если их не найду... Сказав это, она всхлипнула, качнулась, вздохнув, сказала: «Ай, И Линь такое дитя, И Линь такое дитя!».
Сердца бешено заколотились у всех учеников клана Хуашань, все разом подумали: «Дашигэ затащил девушку-монахиню из клана северная Хэншань в питейное заведение, заставил пить вино, разрушил репутацию человека, покинувшего семью, уже это огромное нарушение правил, да еще свел знакомство с таким человеком, как Тянь Бо-гуан, это еще более скверно». После долгого молчания, Лао дэ-нуо только и смог вымолвить: «Тетушка-наставница, боюсь, что Лин-ху Чун и Тянь Бо-гуан встретились совершенно случайно, они вовсе не знакомы. Старший брат-наставник Лин-ху Чун эти несколько дней упивался до великого опьянения, пристрастился к зелью, это он спьяну, сделал не осознанно...».
Дин И по-прежнему гневалась: «Упился вином – «три разделения» его протрезвит, что за большой человек, что такого преступника нельзя рассечь?». Лао Дэ-нуо сказал: «Да, Да! Но только не знаем, Лин-ху Чун в какое место прибудет, племянницы-наставницы могут подождать, мы скоро его отыщем, за обвинения ответит по справедливости, сначала пошлем его к тетушке-наставнице упасть в ноги, стучать головой, приносить извинения, потом пошлем с докладом к нашему отцу-наставнику для наложения тяжелого наказания».
Дин И гневно произнесла: «Я что, собираюсь вместо вас следить за вашим старшим братом-наставником?». Неожиданно вытянула руку, схватила Лин Шань за запястье. У Лин Шань на запястье как железный обруч сомкнулся. Она испуганно вскрикнула: «А!», дрожащим голосом произнесла: «Те... тетушка-наставница!».
Дин И закричала: «Вы, клан Хуашань, захватили мою И Линь. Я в ответ тоже захватываю ученицу из вашего клана Хуашань. Вы отпустите мою И Линь и вернете ее мне, тогда я тоже отпущу Лин Шань!». Развернулась, и повела ее. Лин Шань только почувствовала, как верхняя часть ее тела будто онемела, тело было как чужое, она в оцепенении вышла за ней на улицу.
Лао Дэ-нуо и Лян Фа одновременно вскочили, преградив путь госпоже-наставнице Дин И. Лао Дэ-нуо, склонившись в поклоне, произнес: «Тетушка-наставница, мой старший брат-наставник провинился перед тетушкой-наставницей, он виноват, рассердил тетушку-наставницу. Однако к этому делу маленькая младшая сестра совершенно непричастна, просим тетушку-наставницу поднять вверх драгоценные руки».
Дин И вскричала: «Хорошо, так я подниму драгоценные руки!». Подняла правое предплечье, и мощно двинула поперек. Лао Дэ-нуо и Лян Фа только почувствовали как бы порыв сильнейшего ветра, прошедший через них, их энергия-ци закрылась, тела стали как чужие, и они полетели назад. Лао Дэ-нуо спиной влетел в двери закусочной, находящейся напротив чайного ресторана, раздался треск, и одна из дверей раскололась на две части. Лян Фа полетел иначе – прямо на коромысло торговца супом с ушками. Было ясно, что он сейчас столкнется с коромыслом, в кастрюлях которого бурлил кипяток, обольется всем телом, и не сможет избежать тяжелых ожогов. Но тот старик, продававший суп с ушками, вытянул левую руку, и придержал Лян Фа за спину, так, что Лян Фа твердо встал в ровном и устойчивом положении. Госпожа-наставница Дин И повернула голову, вгляделась в старика, продававшего суп с ушками, и произнесла: «Оказывается, это ты!».
Тот старик, смеясь, ответил: «Ошибки нет, это я! Госпожа-наставница, не разобравшись, слишком разгневалась». Дин И сказала: «Что ты имеешь в виду?».
В это время на улице появились двое людей, держащих раскрытые промасленные зонты от дождя, и несущих фонари, они шли быстрым шагом и выкрикивали: «Здесь ли находятся святые монахини из клана северная Хэншань?».
Дин И ответила: «Не достойны таких именований, Дин И с горы Хэншань здесь. Уважаемые кем будете?». Те двое быстро приблизились, и стало возможным разглядеть написанные на их фонарях два красных иероглифа: «Дворец Лю».
Шедший первым сказал: «Ничтожные получили приказ от нашего учителя, пригласить тетушку-наставницу Дин И, и ее уважаемых сестер, всех вместе прибыть, не побрезговать, ничтожные приготовили вегетарианское угощение. Недостойные не получили известий с горы северная Хэншань, не смогли встретить за городской чертой, приносим извинения, приносим извинения». Говоря это, он склонялся в поклоне, следуя ритуалу.
Дин И ответила: «Не нужно так много ритуала. Двое уважаемых – ученики третьего господина Лю, не так ли?». Человек отвечал: «Да. Недостойный – Сян Да-нянь, это мой младший брат-наставник Ми Вэй-и, просим тетушку-наставницу». Говоря это, они оба согнулись в церемониальном поклоне. Дин И, видя, что эти двое – Сян и Ми предельно вежливы, приняла предложение: «Хорошо, мы прямо сейчас прибудем во дворец третьего господина Лю с визитом вежливости».
Сян Да-нянь, покосившись на Лян Фа и других, спросил: «Эти уважаемые кем являются?». Лян Фа сказал: «Перед Вами Лян Фа из клана горы Хуашань». Сян Да-нянь обрадовано сказал: «Оказывается, это третий старший брат Лян из клана горы Хуашань, давно почитаем ваше героическое имя, просим уважаемых совместно прибыть в наше ничтожное жилище. Наш отец-наставник велел нам приглашать всех достойных героев и молодцов, так как прибывших много, предельно неудобно, не хотим прогневать друзей, всех просим прибыть». Лао Дэ-нуо вышел вперед, сказал: «Мы изначально собирались встретиться с большим старшим братом-наставником, а потом совместно отправиться к третьему дядюшке-наставнику Лю с поздравлениями». Сян Да-нянь произнес: «Этот господин не иначе как второй брат Лао. Наш отец-наставник часто называет братьев-наставников, учеников главы клана горы Хуашань, дядюшку-наставника Юэ , настоящими героями, а старшего брата-наставника Лин-ху Чуна величает выдающимся героическим талантом. Хоть старший брат-наставник Лин-ху Чун пока не прибыл, вы все можете явиться вперед, это все равно». Лао Дэ-нуо подумал: «Сяошимэй уведена Дин И, похоже, что она не намерена ее отпускать. Нам остается только идти вместе с ними».
Сказал: «Принимаем приглашение». Сян Да-нянь пригласил: «Присутствующие затрудняли себя долгим путешествием, достигли горы южная Хэншань, стали драгоценным украшением для нашего праздника, к чему еще говорить слова вежливости? Просим! Просим!».
Дин И, указав на человека, продававшего суп с ушками, сказала: «Этого господина вы тоже приглашаете?». Сян Да-нянь бросил на старика короткий взгляд, внезапно вспомнил, склонившись в поклоне, произнес: «Оказывается, это пожаловал дядюшка-наставник Хэ с горы Еньданшань – Озера диких гусей. Это в самом деле, упущение в ритуале, просим, просим дядюшку-наставника Хэ пожаловать в наше скромное жилище».
Он догадался, что этот старик, продававший суп с ушками, был знаменитый мастер с юга провинции Чжецзян, с горы Еньданшань – «Озеро диких гусей» по имени Хэ Сань-ци. Этот человек с детства продавал суп с ушками, чтобы заработать на жизнь, а когда овладел воинским искусством, по-прежнему продолжал носить коромысло с супом, путешествуя по рекам и озерам. Это коромысло стало его опознавательным знаком. Хотя он целиком посвятил себя боевому искусству, но ему нравилось довольствоваться малым, как он привык жить с малых лет. Люди, знающие толк в боевых искусствах, все его уважали. В Поднебесной на рынках и в переулках миллионы людей продают суп с ушками, но, чтобы продавец супа был еще и мастером боевых искусств, то это только Хэ Сань-ци.
Хэ Сань-ци хохотнул, и объявил: «Разумеется, принимаю приглашение». Подошел к столу, собирая чашки из-под супа. Лао Дэ-нуо сказал: «Недостойный «перед глазами не заметил гору Тайшань», прошу извинений у достопочтенного».
Хэ Сань-ци, засмеявшись, сказал: «Не виню, не виню. Вы были моими дорогими клиентами, отведали моего супа с ушками, это мое пропитание, как я могу вас винить? Девять чашек супа, по десять веней за чашку, всего выходит девяносто вэней». Сказав, протянул левую ладонь. Лао Дэ-нуо смутился, не зная шутит Хэ Сань-ци или нет. Дин И сказала: «Съел суп, так плати деньги-то, Хэ Сань-ци второй раз не будет просить с учтивостью». Хэ Сань-ци, смеясь, согласился: «Точно, с детства знаю, сначала тряхни мошной, станешь хорошим другом – буду давать в долг без разговоров». Лао Дэ-нуо сказал: «Слушаюсь, слушаюсь!». Однако не осмелился дать больше, отсчитал девяносто медяков, двумя руками преподнес в глубоком поклоне. Хэ Сань-ци взял, обернувшись к Дин И, вытянул руку, сказал: «Ты разбила две моих чашки для супа, две вместе с супом, всего четырнадцать вэней, давай, плати». Дин И рассмеялась, сказала: «Чертенок, у людей, ушедших от мира, деньги вымогаешь. И Гуан, заплати ему». И Гуан отсчитала четырнадцать вэней, также преподнесла двумя руками. Хэ Сань-ци собрался, навесил свои припасы на бамбуковый шест, поднял коромысло, и сказал «Пошли!».
Сян Да-нянь сказал чайному мастеру: «Оплату за чай потом всю сосчитаешь, получишь в бухгалтерии дворца третьего господина Лю». Чайный мастер засмеялся: «Шутить изволите, это гости третьего господина Лю, шутить изволите, мы их всегда просим-недопросимся, шутить изволите, какие могут быть деньги за чай?».
Сян Да-нянь разделил принесенные зонтики между гостями, первым пошел указывать дорогу. Дин И, ведя за собой молодую девушку из клана Хуашань по имени Лин Шань, шла плечом к плечу с Хэ Сань-ци. Остальные ученики кланов Хэншань и Хуашань следовали позади.
Линь Пин-чжи подумал: «Я попал в такие далекие края, вот бы еще посмотреть, можно ли проникнуть во дворец Лю Чжэн-фэна». В это время толпа людей уже сворачивала за угол улицы, увидал, что они уходят в северном направлении, невзирая на сильный дождь, вышел из-под кровли.
Прошли три длинные улицы, и увидели по левую сторону большое здание, перед входом горели четыре больших фонаря, около десятка людей держали в руках фонари, некоторые держали раскрытые зонты, усердно принимая гостей. Дин И, Хэ Сань-ци и остальные, пришедшие вместе, вошли внутрь, и стали удаляться, но еще множество гостей подходили с обоих концов улицы.
Линь Пин-чжи набрался храбрости, вошел в двери. Как раз в это время в двери входили две группы героев-удальцов рек и озер, которых ученики господина Лю усердно приглашали пройти внутрь. Линь Пин-чжи, не говоря ни слова, прошел за ними. Принимающие решили, что он тоже гость, прибывший с поздравлениями, с улыбками принимали гостей, говоря: «Пожалуйста проходите, примите чай». Пройдя в большой зал, услышал людской гомон, около двух сотен людей сидели в разных местах, порознь беседовали и смеялись. Линь Пин-чжи в сердце принял решение, смекнув: «Тут так много людей, никто не будет меня опасаться, нужно найти этих злобных последователей клана Цинчэн, возможно удастся разведать, где находятся мои родители». Сел за маленький столик в укромном уголке зала, скоро кто-то из домашних принес ему зеленый чай, сладкую выпечку и горячее полотенце.
Он осмотрелся, увидел группу монахинь с горы северная Хэншань, сидящих вокруг одного из столов слева и наискосок от него, группу учеников с горы Хуашань, сидящих вокруг стола, стоящего рядом с ними. Та молодая девушка Лин Шань тоже сидела там, но уже без Дин И. Значит, Дин И и Хэ Сань-ци находились в отдельном помещении. Линь Пин-чжи просматривал стол за столом, и вдруг его сердце екнуло, в горле забила горячая кровь – он увидел Фан Жэнь-чжи и Ю Жэнь-хао, сидящих вместе с группой людей вокруг двух сдвинутых впритык столов. Было очевидно, что они все ученики клана Цинчэн, но его отца и матери среди них не было, и непонятно было, где они сейчас содержались.
 Линь Пин-чжи снова испытал горечь и гнев, снова встревожился, испугавшись, что родители уже пострадали от жестоких рук. Однако решил только пересесть поближе, украдкой послушать их разговоры, разузнать побольше и потом еще раз все обдумать. Достаточно легко пролез туда, понимая, что если хоть немного осмелится сделать безрассудные глупости, то будет раскрыт Фан Жэнь-чжи и другими, тогда не только с побоями выкинут вон, но и убить могут.
Как раз в этот момент в дверях возникло беспорядочное движение, несколько человек в зеленой одежде, неся две половинки дверей, спешно вошли в помещение. На дверных досках лежали двое людей, накрытых белой тканью, на ткани обильно проступала свежая кровь. Все присутствующие в зале, едва увидели, спешно приблизились посмотреть.
Раздались голоса: «Они из клана горы Тайшань!». «Даос Тянь Сун из клана Тайшань тяжело ранен, а второй-то кто?». «Это ученик главы фракции Тайшань даоса Тянь Мэна, по фамилии Чи, он не умер ли?». «Умер, ты посмотри, саблей рассечен от груди до спины, кто бы тут не умер?».
Пробиваясь через беспорядочно горланящую густую толпу, погибшего и раненого перенесли в задние покои, но достаточно много людей устремилось следом. В большом зале все одновременно обсуждали это событие: «Даос Тянь Сун - мастер клана Тайшань, кто же так осмелел, что внезапно решил его изрубить?» «Если смог даоса Тянь Суна ранить, разумеется, это был мастер с более высоким уровнем боевого искусства. Искусство высокое, храбрость большая, что же тут удивительного!».
Пока в главном зале все судачили, Сян Да-нянь быстро вошел внутрь, подошел к группе братьев из клана Хуашань, сидящих на своих местах вокруг стола, и обратился к Лао Дэ-нуо: «Старший брат-наставник Лао, мой отец-наставник зовет тебя». Лао Дэ-нуо ответил: «Слушаюсь!», поднялся, и вслед за ним отправился во внутренние покои. Пройдя длинную галерею, пришли в украшенный цветами большой зал. Там он увидел на возвышении сдвинутые в ряд пять кресел великих наставников, четыре из которых были пусты, только на кресле с восточной стороны сидел краснолицый даос богатырского телосложения. Лао Дэ-нуо знал, что эти пять кресел великих наставников предназначены для руководителей школ фехтования на мечах пяти твердынь. Руководители четырех школ – горы Суншань, горы южная Хэншань, горы Хуашань, и горы северная Хэншань не прибыли, а тот краснолицый даос, стало быть, являлся даосом Тянь Мэнем, руководителем клана горы Тайшань. По обоим сторонам зала сидели около девяти десятков патриархов сообщества боевых искусств. Дин И из клана горы северная Хэншань, Ю Цан-хай их клана Цинчэн, чжэнаньский Хэ Сань-ци с горы Еньданшань тоже были среди них.
Чуть ниже пяти кресел, на кресле хозяина сидел, выглядевший как богач, одетый в шелковый халат цвета соевого соуса, очень толстый и очень невысокий человек средних лет. Разумеется, это был хозяин – Лю Чжэн-фэн. Лао Дэ-нуо сначала отвесил церемониальный поклон хозяину – Лю Чжэн-фэну, затем поклонился даосу Тянь Мэну, сказав: «Младший брат клана Хуашань Лао Дэ-нуо кланяется дядюшке-наставнику Тянь Мэну».
Тянь Мэнь, со свирепым выражением на лице, как будто готовый взорваться от гнева, с огромной силой хлопнул левой ладонью по поручню кресла, и заорал: «Где Лин-ху Чун?». Звук был таким громким, как будто среди пустоты небес внезапно грянул гром. В большом зале, который был весьма далеко, все тут же услышали его громоподобный голос, и это вызвало в зале всеобщее оживление. Молодая девушка Лин Шань испуганно произнесла: «Третий старший брат-наставник, они опять ищут большого старшего брата!». Лян Фа покачал головой, но ничего не сказал, прошло некоторое время, и он прошептал: «Все держитесь поувереннее! В этом зале собралось множество героев со всех дорог Поднебесной, нельзя позволять им глядеть с пренебрежением на наш клан Хуашань».
Линь Пин-чжи подумал: «Опять они ищут Линь-ху Чуна. Этот старик Линь-ху Чун действительно мастер попадать в неприятные ситуации».
Лао Дэ-нуо был оглушен ревом даоса Тянь Мэня, в котором была собрана вся его злость и раздражение, он тут же рухнул на колени, и только оказавшись в этом положении, сказал: «Просветленный дядюшка-наставник, старший брат-наставник Лин-ху и недостойный позжерожденный, путешествовали вместе, разлучились в городке Хэнъян, условились встретиться в городе Хэншань, вместе посетить дворец господина Лю для поздравлений. Если он не прибудет сегодня, предполагаю, что обязательно прибудет завтра».
Даос Тянь Мэнь гневно произнес: «Он еще осмелиться прибыть? Он осмелится прибыть? Лин-ху Чун является учеником главы твоего клана Хуашань, всегда считался личностью, принадлежащей к вратам истинного учения. Но он неожиданно прибег к коварному развратному похищению, вместе с известным развратником, не делающим ничего помимо зла, великим преступником Тянь Бо-гуаном, что он в конце, концов, делает?» Лао Дэ-нуо сказал: «Из того, что известно младшему брату, большой старший брат и Тянь Бо-гуан изначально незнакомы. Большой старший брат обычно любит чрезмерно выпить, скорее всего, не знал, что перед ним Тянь Бо-гуан, случайно встретился с ним во время попойки». Даос Тянь Мэнь топнул ногой, вскочил с места, гневно произнес: «Ты еще смеешь говорить глупости, заступаться за это собачье отродье Лин-ху Чуна. Тянь Сунь младший брат-наставник, ты... ты скажи ему, кем ты был ранен? Лин-ху Чуном или Тянь Бо-гуаном?».
На западной стороне зала лежали две дверные доски. На одной из них лежало мертвое тело, на другой лежал длиннобородый даос, с мертвенно-бледным лицом, на усах обильно пролилась свежая кровь, он шепотом выговорил: «Сегодня с утра... я... я и сподвижник-наставник Чи в Хэнъяне... «Возвращение диких гусей»... заведение, увидали Лин-ху Чуна... и еще Тянь Бо-гуана и малолетнюю монахиню...». Договорив до этого места, зашелся в одышке, не в силах продолжать говорить дальше.
Лю Чжэн-фэн попросил: «Старший брат-даос Тянь Сунь, ты более не повторяй рассказанного, а то что ты раньше сказал, я слышал, и для всех передам». Повернув голову, обратился к Лао Дэ-нуо: «Уважаемый сподвижник Лао, ты и уважаемый сподвижник Лин-ху вместе проделали длинный путь, прибыли ко мне с поздравлениями. Я с огромным уважением отношусь к старшему брату-наставнику Юэ и всем уважаемым сподвижникам. Но не могу понять, каким образом уважаемый сподвижник Лин-ху связался с этим подлецом Тянь Бо-гуаном - мы должны провести расследование. В случае, если уважаемый сподвижник Лин-ху действительно непричем, мы по-прежнему остаемся единой семьей школ фехтования на мечах пяти твердынь. Конечно, мы хорошенько посоветуем ему в следующий раз...».
Даос Тянь Мэнь гневно перебил: «Какие еще хорошие советы! Главное – это пострадавшие, вот с чем надо разобраться!». Лю Чжэн-фэн сказал: «Старший брат-наставник Юэ  очень строго следит за дисциплиной среди «вошедших во врата» . Среди рек и озер клан Хуашань этим и славен, только в этот раз уважаемый сподвижник Лин-ху сделал нечто слишком особенное». Даос Тянь Мэнь гневно сказал: «Ты все еще зовешь его «уважаемый сподвижник»? Уважаемый, уважаемый, уважаемый, уважаемая он задница!».
Однако едва он договорил последнее слово, как почувствовал, что перед госпожой-наставницей Дин И и монашками ругаться неприлично, нельзя избежать ошибки, ведь он сам является членом уважаемого клана, однако сказанное есть сказанное, и уже нет способов вернуть. Он хмыкнул, сдержал свой гнев, перевел дыхание, и сел в своем кресле великого наставника.
Лао Дэ-нуо произнес: «Дядюшка-наставник Лю, с этим делом в конце концов как-то надо разобраться, придется просить дядюшку-наставника дать драгоценное сообщение». Лю Чжэн-фэн сказал: «Вот что говорил старший брат-даос Тянь Сун: сегодня с раннего утра, он и уважаемый сподвижник Чи Бай-чэн, ученик старшего брата-даоса Тянь Мэня поднялись в питейное заведение, и увидели сидящих там троих людей за обильной едой и выпивкой. Эти трое людей как раз и были – преступный развратник Тянь Бо-гуан, уважаемый сподвижник Лин-ху, а также высокая сестра госпожи-наставницы Дин И, маленькая наставница И Линь. Даос Тянь Сун, сначала едва взглянул, сразу стало даже и глядеть неудобно, эти трое ему были не знакомы, только по крою одежды признал он, что один является учеником клана Хуашань, а другая ученицей клана северная Хэншань.
Госпожа-наставница Дин И, ты не гневайся, сподвижница-наставница И Линь уведена силой, была не свободна, это было ясно и очевидно. Старший брат-даос Тянь Сун говорит, что этот Тянь Бо-гуан является парнем лет тридцати с небольшим, одет в пеструю одежду, но он тогда еще не знал кто он такой, а потом услыхал, что уважаемый сподвижник Лин-ху сказал:
- Старший брат Тянь, хоть твое искусство легкости цингун совершенно отдельно стоит в Поднебесной, но после этого знакомства твое невезение превзошло твою удачу, хоть искусство легкости и высокое, а убежать не смог. 
Он только назвал фамилию Тянь, и также упомянул об особом в Поднебесной искусстве легкости, стало очевидным, что это и есть «десять тысяч ли одиноко идущий Тянь Бо-гуан». Старший брат-даос Тянь Сун является врагом всякого зла, он увидал, что трое людей за одним столом вместе пьют вино, разумеется, его сердце воспламенилось».
Лао Де-нуо откликнулся: «Точно!», а сам подумал: «В питейном заведении «Возвращение диких гусей» три человека вместе пьют вино, один из них известный очевидный преступник-развратник, одна – ушедшая от семьи и мира маленькая монашка, а еще один – большой старший брат нашего клана Хуашань, и это уже ни в какие ворота не лезет».
Лю Чжэн-фэн продолжил: «Он услышал, что тот Тянь Бо-гуан сказал:
- Я Тянь Бо-гуан, иду, куда захочу, пересек всю Поднебесную, где можно опасаться чего-то большего? Эта маленькая монашка, мы с ней так или иначе увиделись бы, и я пригласил бы ее сопроводить, чтобы...».
Лю Чжэн-фэн договорил до этого места, Лао Дэ-нуо посмотрел на него, снова вгляделся в даоса Тянь Суна, и на лице его отразилось недоверие. Лю Чжэн-фэн тут же спохватился, сказал: «Старший брат-даос Тянь Сун тяжело ранен, сам не может сказать все связно и внятно, я его немного дополняю, но общий смысл не подвергаю искажению. Старший брат-даос Тянь Сун, так это или нет?». Тянь Сун сказал: «Верно... точно так... нет ошибки, нет ... нет ошибки!». Лю Чжэн-фэн сказал: «В это время уважаемый сподвижник Чи Бай-чэн не вытерпел, хлопнув по столу, начал ругаться:
- Ты преступный развратник Тянь Бо-гуан? Среди сообщества мастеров боевых искусств каждый с радостью хочет убить тебя, и ты еще не стыдишься здесь хвастаться, что, умереть не терпится?
Выхватил клинок, вступил в бой, и к несчастью, был замертво сражен Тянь Бо-гуаном. Молодой герой, погиб от руки коварного убийцы, воистину жаль. Старший брат-даос Тянь Сун выступил сразу за ним, он взращивает рыцарский дух, тут же решил убить преступника, вступил в схватку, и более ста выпадов уже было сделано, когда он упустил сосредоточенность духа, и сразу Тянь Бо-гуан применил подлый прием, рубанул его саблей по груди. В это время уважаемый сподвижник Лин-ху Чун по-прежнему продолжал сидеть вместе с этим преступником-развратником Тянь Бо-гуаном, и пить вино, невзирая на то, что наши фракции меча пяти твердынь заключили союз. Это очень расстраивает старшего брата-даоса Тянь Мэня, особенно это». Даос Тянь Мэнь гневно сказал: «Какой еще союз пяти твердынь! Эх! Эх! Мы, люди, изучающие боевые искусства, имеем свои границы, и четкое разделение, с этим развратным преступником... с этим развратным преступником...». Он рассердился так, что кровь ударила ему в лицо, усы встопорщились, и в этот момент за дверьми раздался чей-то голос: «Отец-наставник, ученик должен доложить о срочном деле».
Даос Тянь Мэнь, едва услыхал голос своего ученика, тут же ответил: «Входи! Что за дело?». Внутрь вошел очень энергичный молодец лет тридцати с небольшим, сперва поклонился хозяину, Лю Чжэн-фэну, затем всем присутствующим патриархам, потом развернулся к даосу Тянь Мэну, и доложил: «Отец-наставник, дядюшка-наставник Тянь Бай передает последние известия: в Хэнъяне ученики нашего клана под его руководством проводят облаву на двух преступников-развратников Тянь Бо-гуана и Линь-ху Чуна, но все еще не напали на след...».
Лао Дэ-нуо неожиданно для себя услыхал, что собственного старшего брата-наставника включили в один ряд «преступников-развратников», с огромной силой почувствовал потерю лица, но ведь большой старший брат совершенно точно был вместе с Тянь Бо-гуаном, что с этим поделать?». Тут этот брат-ученик клана Тайшань продолжил: «Но за границей города Хэнъян было обнаружено мертвое тело с колотой раной в подбрюшье, нанесенной длинным мечом. Это рана мечом нанесена этим преступником-развратником Лин-ху Чуном...». Даос Тянь Мэнь быстро спросил: «Кто убитый?». Человек обвел глазами присутствующих, остановил взгляд на Ю Цан-хае, и произнес: «Это ученик дядюшки-наставника Ю, сначала мы не знали, кто он, лишь когда доставили тело в город Хэншань, только тогда некоторые люди его опознали, оказалось, что это Луо Жэнь-цзе – старший брат-наставник Луо...». «А!» - издал стон Ю Цан-хай, вскочил с места, испуганно спросил: «Точно Жэнь-цзе? Где труп?».
За дверями сразу послышался голос: «Здесь!». Ю Цан-хай взял себя в руки, хотя и услыхал известие о смерти, к тому же убитый был одним из «Ин-сюн-хао-цзе» «героев-рыцарей», четырех талантов фракции Цинчэн, однако по-прежнему не изменился в лице, и недрогнувшим голосом сказал: «Уважаемый сподвижник Фан Лао, принесите тело сюда». Человек за дверьми ответил: «Слушаюсь!». Двое людей вошли внутрь, неся дверную створку. Один из двух был учеником клана южная Хэншань, другой – учеником клана Цинчэн. На дверной створке лежал труп, пронзенный в подбрюшье острым мечом.
Смертельный пронзающий удар мечом был нанесен в низ живота, наискосок и снизу вверх. Меч трех локтей длины торчал из тела чуть менее чем на один локоть, а его кончик явно дошел до глотки. Ясно было, что именно этот меч и послужил причиной смерти, это был очень жестокий пронзающий удар, направленный снизу вверх, в сообществе мастеров боевых искусств такой удар встречался редко.
«Лин-ху Чун, Лин-ху Чун, эх, Лин-ху Чун, ты... ты весьма жестокий мастер» – пробормотал Ю Цан-хай. Тот ученик из клана горы Тайшань произнес: «Дядюшка-наставник Тянь Бай прислал людей с донесением, сообщает, что он продолжает облаву на двух преступников-развратников, и было бы лучше всего, если бы двое из присутствующих здесь наставников прибыли на подмогу». «Я иду!» - одновременно вскричали Дин И и Ю Цан-хай.
Как раз в это время, за дверями послышался приближающийся нежный голосок: «Учительница, я вернулась!». Дин И изменилась в лице, закричала: «И Линь, это ты? А ну, мигом давай катись сюда!».
Глаза всех присутствующих оказались прикованными к дверному проему, всем не терпелось увидеть, что это за маленькая монашка, которую похитили два законченных злодея-развратника, пившие с ней вино в питейном заведении, какова она из себя, в конце концов. Двери распахнулись, и все присутствующие распахнули глаза – маленькая монашка осторожно прошла в украшенный цветами зал. Оказалось, что она обликом чиста и цвет лица цветущий, и она на самом деле обладает совершенной красотой. На вид ей было лет шестнадцать – семнадцать, телосложение изящное, хотя она и была целиком обернута в просторную и длинную буддийскую ризу, но одежда по-прежнему не могла скрыть прелестный и грациозный облик. Она прошла, и встала перед Дин И, глубоко поклонилась, сказала «Шифу...» едва произнесла эти два иероглифа, неожиданно всхлипнула: «Ва...», и зашлась в плаче. Дин И со спокойным лицом сказала: «Ты сделала... ты сделала хороший поступок? Как тебе удалось прийти?».
И Линь плача, сказала: «Шифу, дицзы  в этот раз... в этот раз еще чуть-чуть, и никогда бы уже не увидала достопочтенную наставницу». Голос, которым она произнесла эти слова, был совершенно очаровательный, она схватилась своими маленькими тоненькими ручками за рукава одеяния Дин И – ручки оказались белыми, как будто прозрачными. Какждый из увидевших ее в своем сердце невольно задумался: «Как такая красавица могла уйти в монахини?».
Ю Цан-хай, только бросил на нее один взгляд, и больше смотреть не стал, снова уставился на острый меч, торчащий из мертвого тела Луо Жэнь-цзе. Он глядел на темно-синие шелковые кисти, висящие на рукоятке меча, и на выбитые на клинке около рукоятки пять иероглифов: «Хуашань Лин-ху Чун». Он обвел глазами вокруг, увидал на поясе у Лао Дэ-нуо точно такой же меч, с такими же темно-синими шелковыми кистями. Внезапно он приблизился к нему вплотную, быстро вытянул левую руку, растопыренными пальцами ткнул ему в глаза. Пальцы были стремительны, словно ветер, мгновенно прикоснулись к его векам. Лао Дэ-нуо перепугался, быстро применил прием «поднимающийся огонь достигает неба», поднял обе руки для защиты. Ю Цан-хай издал ледяной смешок, левой рукой очертил маленький кружок, и поймал его пальцы в свою ладонь, затем его правая рука метнулась вперед, раздался звук стали, трущейся о дерево, и он выхватил длинный меч, висящий на поясе у Лао Дэ-нуо.
У Лао Дэ-нуо обе руки оказались захвачены, он рванул ими вниз, но его противник стоял непоколебимо. Острие меча приблизилось к горлу Лао дэ-нуо, и он испуганно прохрипел: «Не стоит обо мне так беспокоиться!».
Ю Цан-хай глядел на клинок, разглядывая выгравированные пять иероглифов «Хуашань Лао Дэ-нуо». Размер иероглифов был точно таким же, как и на другом мече. Он опустил запястье, так, что острие меча оказалось направленным в подбрюшье Лао Дэ-нуо, и мрачным голосом произнес: «Этот укол мечом косо снизу вверх, как называется такой прием в вашем драгоценном клане Хуашань?». У Лао Дэ-нуо холодный пот закапал со лба, он дрожащим голосом вымолвил «У нас в клане горы Хуашань нет... нет такого приема фехтования мечом». Ю Цан-хай быстро поразмыслил: «Что касается этого приема, которым был убит Жэнь-цзе, укол мечом вошел в подбрюшье, кончик дошел до глотки, трудно представить, чтобы Линь-ху Чун провел этот удар из положения сверху, что за обратный укол снизу вверх? Опять-таки, после того, как он убил человека, почему не извлек меч, специально оставил доказательство? Не иначе как хотел спровоцировать войну?».
Неожиданно он услыхал, как И Линь говорит: «Дядюшка-наставник Ю, Лин-ху дагэ - большой старший брат Лин-ху, скорее всего этот прием вовсе не из техники меча горы Хуашань взял».
Ю Цан-хай развернулся всем корпусом, его лицо как будто инеем покрылось, обратившись к госпоже-наставнице Дин И, произнес: «Госпожа-наставница, ты расслышала, как твоя высокая ученица, как она назвала этого злодея-преступника?».
Дин И сердито ответила: «Что у меня, ушей нет? Ты приди в себя». Она, услыхав, как И Линь назвала Линь-ху Чуна «Лин-ху дагэ», сразу в сердце своем рассердилась, Ю Цан-хай должен был бы только немного подождать произносить эти слова, она уже открыла было рот, чтобы громко отчитать ученицу, но он, как назло, уже первый об этом сказал, да к тому же не слишком учтиво, вот она наоборот, стала защищать свою ученицу, говоря: «Ну, сказала она по привычке, что тут такого? Мы, кланы фехтования на мечах пяти твердынь, связаны в союз, все члены пяти кланов друг другу братья и сестры, что тут удивительного?».
Ю Цан-хай засмеявшись, сказал: «Хорошо, хорошо!». Усилил внутреннее дыхание в «киноварном поле» , и, выведя внутреннюю силу через левую руку, заставил Лао Дэ-нуо отлететь прочь. Раздался звук «Пэн», он тяжело столкнулся со стеной, с потолка комнаты с шуршанием посыпалась зола, пыль, и сухая глина. Ю Цан-хай вскричал: «Ах, вот ты какой, думаешь, я тебя за твои поступки хвалить должен? Всю дорогу чертовой украдкой шпионил за мной, что ты замышлял?».
У Лао Дэ-нуо, после такого толчка и соударения, пять плотных и шесть полых органов все как наизнанку вывернуло, вытянув руку, он изо всех сил держался за стену, чтобы не упасть, но чувствовал, что колени онемели и размякли, как вымоченные в черном уксусе. Он хотел сесть у стены на пол, но, напрягая все силы, сумел удержаться на ногах. Услыхав, как Ю Цан-хай ему выговаривает, мысленно сказал сам себе: «Оказывается, когда мы с сяошимэй втайне шли по их следам, шпионя за ними, этот обладающий огромной хитростью и коварством коротышка-даос с самого начала нас учуял».
Дин И велела: «И Линь, пошли со мной, подробно и ясно расскажи учительнице, как ты сплоховала, и была ими захвачена». Говоря это, она взяла ее за руку, и повела наружу из зала. Все присутствующие прекрасно понимали, что такая красивая монашка, попав в руки этого закоренелого преступника-развратника, любителя сорвать цветок, никак не могла защитить свою непорочность. Предстояло обсудить многие деликатные вопросы, которые нельзя открывать посторонним, поэтому госпожа-наставница Дин И собиралась увести ее в безлюдное место, и там тщательно все выяснить. Неожиданно метнулась зеленая тень, Ю Цан-хай оказался перед дверьми, преградил им путь, сказав: «Это дело касается двух человеческих жизней, лучше попросить маленькую наставницу И Линь говорить в этом помещении». Он подождал, подождал, и снова сказал: «Уважаемый сподвижник Чи Бай-чэн является человеком из кланов фехтования на мечах пяти твердынь. В пяти кланах все являются братьями, даже если Линь-ху Чун их убивает, и клан горы Тайшань может против этого не возражать. А вот моего ученика Луо Жэнь-цзе я не разрешаю именовать братом с этим Линь-ху Чуном».
Характер у Дин И был весьма яростный, в обычные дни даже большая старшая сестра Дин Цзин, руководительница клана сестра-наставница Дин Сянь – все с почтением относились к ее технике «трех разделений». Как ей было позволить Ю Цан-хаю так преграждать ей путь, колоть словами? После его речей, обе ее тончайшие ивовые брови выпрямились и встопорщились. Лю Чжэн-фэн всегда знал, что Дин И крайне раздражительна и вспыльчива, увидев, как встопорщились ее брови, предугадал, что сейчас начнется поединок. Она и Ю Цан-хай сейчас среди сообщества мастеров боевого искусства оба являются мастерами высокого уровня, если они начнут битву, переполох будет немалый. Он быстро шагнул вперед, до земли согнулся в поклоне со сложением рук, произнес: «Оба драгоценноприбывших в убогое жилище Лю, вы оба здесь драгоценные гости, оказали огромную честь моему ничтожному лицу, не стоит ранить и сердить друг друга. Лю хочет позаботиться обо всех без исключения, прошу обоих уважаемых не винить его». Говоря это, он непрерывно проболжал кланяться. Дин И хмыкнула, усмехнулась, и сказала: «Третий господин Лю говорит смешные слова. Я-то каким образом могла рассердить этого даосского пастыря, коровьего погонялу , что я ему сделала? Он не дает мне пройти, так я назло ему хочу идти. Если бы он не загораживал мне путь, я бы наоборот, захотела остаться».
Ю Цан-хай тоже побаивался Дин И, если ввязаться с ней в поединок, вовсе не обязательно победишь, к тому же ее сестра-наставница Дин Сянь вступится за нее. Его уровень боевого искусства высокий, однако, если все обдумать, то даже если он сегодня победит Дин И, то руководительница их клана этого так не оставит, это оскорбит весь клан северная Хэншань, и последующие неприятности будут неистощимы. Так что он тоже посмеялся «ха-ха» и сказал: «Ничтожный даос только надеется, что маленькая наставница И Линь даст пояснения всем присутствующим. Ю Цан-хай разве такой человек, который может осмелится преградить путь настоятельнице женской обители «Белых облаков» из клана северная Хэншань?». Сказав это, качнулся всем телом, и вернувшись, уселся на свое место.
Госпожа-наставница Дин И сказала: «Ты это знаешь, и ладно». Взяла И Линь за руку, и тоже вернулась. Заняв свое место, спросила: «В тот день, когда ты нас потеряла, что, в конце концов, произошло?». Она очень боялась, что И Линь по малолетству и незнанию, расскажет и такие неприличные подробности, котрые могут опозорить их школу. Помедлив, она добавила: «Говори только о самом важном, о несущественных делах будь немногословна». И Линь согласно ответила: «Слушаюсь! Дицзы не будет нарушать указания наставницы, только этот Тянь Бо-гуан такой плохой человек, такой плохой человек... он...он...он...». Дин И, кивнув головой, сказала: «Верно. Ты не трать слова, я все знаю. Я обязательно убью этих двух злостных преступников, Тянь Бо-гуана и Линь-ху Чуна, даже если они только дунули на тебя».
И Линь широко раскрыла свои чистые, сияющие чудесным цветом глаза, на ее лице появилось выражение величайшего удивления, она сказала: «Большого старшего брата Лин-ху? Он... Он...».
Неожиданно из ее глаз хлынули слезы, она, всхлипывая, произнесла: «Он... он уже мертв!». Все слышавшие это, вздрогнули. Даос Тянь Мэнь, услышал, что Лин-ху Чун мертв, и его гнев тут же угас, он громко спросил: «Как он был убит, и кто же это убил его?». И Линь ответила: «Как раз вот этот...
... этот... плохой человек из клана Цинчэн». Вытянув руку, она указала на мертвого Луо Жэн-цзе. Ю Цан-хай невольно почувствовал, что она говорит правду, в сердце сказал себе: «Оказывается, этот злой дурень Линь-ху Чун все-таки убит Жэнь-цзе. По ее словам, они одновременно встретили свой конец. Сынок Жэнь-цзе, я всегда знал, что ты особенный, оказывается, ты не уронил могучее имя нашего клана Цинчэн». Он посмотрел на И Линь. и сказал с ледяной усмешкой: «Вы в пяти кланах меча все, значит, хорошие люди, а мы из клана Цинчен, значит – плохие?». И Линь, роняя слезы, сказала: «Я... я не знаю, дядюшка-наставник Ю, я не про тебя говорила, я только сказала – он». Сказав, снова показала на труп Луо Жэнь-цзе.
Дин И сказала Ю Цан-хаю: «Ты зачем своей злостью запугиваешь ребенка? И Линь, не бойся, этот человек не сможет причинить тебе вреда, ты спокойно говори все. Шифу здесь, кто осмелится мешать тебе?». Говоря, она сверкнула взглядом на Ю Цан-хая.
Ю Цан-хай произнес: «Покинувшие семью, ушедшие от мирской суеты, не лгут. Маленькая наставница, ты можешь поклясться именем бодхисатвы Гуанъинь?». Он боялся, что И Линь, приняв указания наставницы, расскажет про Луо Жэнь-цзе нечто совсем непереносимое. То, что его ученик и Лин-ху Чун одновременно убили друг друга, не подтверждено свидетелями, лучше заставить И Линь отказаться от ее слов.
И Линь сказала: «В присутствии наставницы я, несомненно, не осмелюсь лгать». Обернувшись, встала на колени, скрестила руки, нахмурившись, произнесла: «Ученица И Линь, перед наставницей и уважаемыми наставниками твердо заявляет, что решительно не смеет произнести ни полфразы, ни полслова неправды. Бодисатва Гуанъинь духом объемлет все, дает милость, проверяет и контролирует». Все присутствующие, услыхав как искренне она говорит, и, увидев ее облик, который невозможно было не пожалеть, разом исполнились сочуствия к ней.
Некий чернобородый книжник, который все это время тихо сидел в стороне, не проронив ни слова, в этот раз вставил свои слова: «Маленькая наставница сейчас поклялась, мы будем ей доверять». Дин И сказала: «Коровий нос, даосский погоняла, ты слыхал? Слышал, что сказал господин Вэнь, какой тут может быть обман?». Она знала, что фамилия этого бородатого книжника – Вэнь, все звали его «господин Вэнь», а вот как его имя, она совершенно не знала, только знала, что он из Шаньнаня - из провинции Шэньси. Он был честным и справедливым судьей, да еще и выдающимся мастером нажимать и бить по точкам на теле человека – врачом и бойцом. Все люди стреляли глазами по лицу И Линь, и, видя эту прелестную свидетельницу, честную и спокойную, подобную чистой жемчужине и драгоценной яшме, не имеющей изъянов, даже Ю Цан-хай тоже подумал: «Похоже, что эта маленькая монахиня не может говорить неправду». В украшеном цветами зале установилась полная тишина, не нарушаемая ни единым звуком, и в это время И Линь начала свой рассказ:
«Вчера после полудня, я, следуя за шифу и сестрами-наставницами, направлялась в городок Хэнъян. В пути нас настиг дождь, когда мы спускались с перевала, моя нога поскользнулась, вытянув руку, я оперлась о склон горы, и полностью испачкала руку в жидкой глине и зеленом мхе. Спустившись по склону горы, я подошла к горному ручью вымыть руки, но в этот момент неожиданно обнаружила, что рядом с моим отражением в воде есть еще одно мужское отражение. Я испугалась, собиралась встать, но ощутила боль в спине, это он нажал на точки движения энергии. Я сильно перепугалась, хотела позвать наставницу, чтобы она спасла меня, но и звука не смогла издать. Тот человек схватил меня, прошел несколько чжанов, и вошел в горную пещеру. Я до ужаса препугалась, да как назло и двинуться не могла, и не могла издать и звука. Прошло довольно много времени, услышала трех сестер-наставниц, по отдельности звавших меня из разных мест:
- И Линь, И Линь, ты где?
Тот человек только рассмеялся, шепотом сказал:
- Если они это место найдут, я и их тоже схвачу!
Трое уважаемых сестер-наставниц поискали в этом районе, и в скором времени ушли.
Прошло достаточно много времени, тот человек услыхал, что три уважаемые сестры-наставницы ушли достаточно далеко, и тогда он хлопками открыл точки, вернув мне возможность двигаться . Я побежала к выходу из пещеры, но откуда мне было знать, что у этого человека «шэнфа» – методы тела – по сравнению с моими намного быстрее? Я бросилась наружу, но и представить не могла, что он уже стоит в проеме пещеры, и я головой ударилась в его грудь. Он расхохотался:
- Ну ты как, уже убежала?
Я тут же отпрыгнула назад, выхватила меч, собралась уколоть его, но подумала, что этот человек не ранил и не причинил мне вреда, ушедшие из семьи люди должны быть милосердны, как можно его тяжело ранив, лишать жизни? В нашем буддийском учении убивать живущих является первым запретом, поэтому я не стала его прокалывать. Я сказала:
- Ты зачем меня захватил? Снова не дашь мне пройти, я этим мечом могу ... уколом ранить тебя.
Тот человек только рассмеялся:
- Маленькая наставница, твое сердце доброе. Ты из милосердия не убьяшь меня, так или нет?
Я ответила:
- У меня к тебе «нет вражды нет мести», к чему мне тебя убивать?
Тот человек произнес:
- Это очень хорошо, давай сядем и поговорим.
Я сказала:
- Шифу и сестры-наставницы ищут меня, -
и еще добавила:
- Наставница не велела мне разговаривать с посторонними мужчинами.
Тот человек произнес:
- Ты все это время разговариваешь, скажешь на несколько фраз больше, скажешь на несколько фраз меньше, какая разница?
Я предупредила:
- Скорее дай пройти, знаешь ты или нет, что моя наставница очень суровая и могучая? Она самым серьезным образом, если увидит, что ты такой непочтительный, может тебе обе ноги укоротить.
Он сказал:
- Если ты захочешь укоротить мне обе ноги, то я могу позволить тебе ударить. Что касается твоей наставницы, то она такая старая, для меня совсем не аппетитная...»
Дин И закричала: «Глупый бред! Это безумные слова, запомни это в сердце своем».
Присутствующие мудро стерпели, только удерживаемые авторитетом госпожи-наставницы Дин И, кто бы смог осмелиться хоть чуточку улыбнуться, каждый с величайшим трудом, но сдерживался.
И Линь сказала: «Ну, он говорил такого рода слова». Дин И произнесла: «Достаточно, такие безумные слова, они не слишком важны, не стоит повторять, ты только расскажи, как вы столкнулись с Лин-ху Чуном из клана горы Хуашань». И Линь ответила: «Слушаюсь. Этот человек снова говорил много таких слов, и не давал мне выйти, говорил, что я... мое тело красивое, хотел, чтобы я спала вместе с ним...».
Дин И заорала: «Закрой рот! Ты что, совсем маленький ребенок, не можешь иными словами объяснить, эти слова по другому сказать?». И Лин сказала: «Это он сказал, а я ему не отвечала, и я вместе с ним не спала...».
Дин И еще громче заорала: «Закрой рот!». Но как раз в это время, принесший труп Луо Жэнь-цзе ученик клана Цинчэн не смог больше терпеть, не выдержал, и, в конце концов, расхохотался. Дин И пришла в великий гнев, схватила со столика чашку чая, размахнулась, и полная чашка горячего чая выплеснулась, направляемая внутренней силой - это было тайным мастерством, передающимся внутри клана северная Хэншань - и быстро, и метко. Тот ученик не успел уклониться, и горячий чай вылился ему прямо в лицо, только и послышались жалобные стоны от боли.
Ю Цан-хай возмутился: «Твой ученик говорить может, а моему ученику и посмеяться нельзя? Довольно грубо и дерзко!». Госпожа-наставница Дин И искоса взглянув на него, сказала: «Дин И с горы северная Хэншань груба и дерзка вот уже несколько десятков лет, ты только сегодня узнал?».
Говоря это, подняла пустую чашку, явно собираясь метнуть ее в Ю Цан-хая. Ю Цан-хай тоже не хотел на нее смотреть, наооборот, отвернулся. Госпожа-наставница Дин И, видя, что в этот раз он стоит с видом, будто имеет поддержку, к тому же, зная уровень боевого мастерства главы клана Цинчэн, тоже не осмелилась создавать прецендент, медленно-медленно опустила чашку, и обратилась к И Линь: «Говори дальше! Ну а эти не имеющие ценности слова, впредь избегай многословно пересказывать».
И Линь ответила: «Да. Наставница, я хотела выйти из пещеры, но этот человек постоянно мне препятствовал, было видно, что небо темнеет, я в глубине сердца начинала отчаиваться, и, выставив меч, нанесла ему укол. Шифу, дицзы не нарушала запрета на убийство, на самом деле не хотела его убивать, только хотела напугать его. Я использовала прием «золотая игла преодолевает разбойников», не ожидала, что он протянет ко мне левую руку, и схватит меня за... за мое тело, я испугалась, отскочила в сторону, и он отобрал меч из моей правой руки. У этого человека воинское искусство очень мощное и свирепое, он взял правой рукой меч за рукоятку, а большим и указательными пальцами левой руки зажал кончик меча, легко потянул, вдруг раздался треск, он оторвал от моего меча кусок, укоротив его более чем на вершок». Дин И спросила: «Оторвал кусок более вершка длиной?». И Линь ответила: «Да!».
Дин И и даос Тянь Мэнь переглянулись, разом подумав: «Если бы этот Тянь Бо-гуан сломал меч посередине, это было бы вовсе не удивительно, но, только силой двух пальцев оторвать вершок от совершенного стального меча, сила пальцев реально редкая». Даос Тянь Мэнь поднял руку, вытянул длинный меч с пояса одного из своих учеников, двумя пальцами зажал кончик меча, легко потянул, раздался звон – он отломил кончик, и укоротил меч на один вершок. Спросил: «Таким образом?».
И Линь ответила: «Да. Оказывается, дядюшка-наставник тоже так умеет!». Даос Тянь Мэнь вздохнул, вложил укороченный меч в ножны ученика, левой рукой хлопнул по столику, и вбил оторванный кусок в столешницу, так, что  поверхность осталась абсолютно ровной.  И Линь восхищенно сказала: «Дядюшка-наставник мастер такого высокого уровня, я думаю, что злой человек Тянь Бо-гуан наверняка так не умеет!». Внезапно она огорчилась, опустила веки, легко всхлипнула, и сказала: «Ай, к сожалению дядюшки-наставника тогда там не было, в противном случае большой старший брат Лин-ху не получил бы таких тяжелых ранений».
Даос Тянь Мэнь сказал: «Какие еще тяжелые ранения? Ты ли не говорила, что он уже мертв?». И Линь сказала: «Верно. Только из-за того, что большой старший брат Лин-ху получил тяжелые ранения, его смог убить этот злой человек Луо Жэнь-цзе из клана Цинчэн. Ю Цан-хай, услыхав, что она называет Тянь Бо-гуана «злым человеком», и точно так же называет «злым человеком» его собственного ученика, получается, что последователи фракции Цинчен связываются с этим очевидным преступником-развратником, Тянь Бо-гуаном, и обсуждается вместе с его отвратительным именем, невольно еще раз издал звук «эх».
Присутствующие увидали, как из прекрасных глаз И Линь покатились тяжелые слезы, было очевидно, что она вот-вот расплачется в полный голос, в этот момент кто мог ее не пожалеть! Даос Тянь Мэнь, Лю Чжэн-фэн, господин Вэнь, Хэ Сань-ци – все умудренные наставники невольно прониклись к ней жалостью и любовью, если бы она не была ушедшей из семьи монахиней, то многие хотели бы вытянув руку, похлопать ее по спинке, погладить по головке, приласкать и утешить. И Линь, вытянув рукав одежды, вытирала слезы, захлебываясь от рыданий, сказала: «Этот злой человек Тянь Бо-гуан начал преследовать меня, вытянув руки, схватил за одежду. Я оборонялась, толкая его ладонями, но он схватил обе моих руки. Как раз в этот момент, внезапно послышался смех какого-то человека, стоящего снаружи пещеры. Смех повторился три раза и затих, а потом снова трижды послышались звуки смеха. Тянь Бо-гуан строгим голосом спросил:
- Кто это? - но человек снаружи только рассмеялся еще три раза. Тянь Бо-гуан начал ругаться:
- Сейчас познакомимся, я тебя за край земли закину. Большой дедушка Тянь выйдет, так ты можешь с жизнью расстаться!
Тот человек только снова рассмеялся три раза. Тянь Бо-гуан не обращая на него внимания, снова начал рвать меня за одежду, а человек снаружи снова начал смеяться. Тот человек своим смехом довел Тянь Бо-гуана до бешенства, я решила, что сейчас он придет спасать меня. Но незнакомец знал, что Тянь Бо-гуан могуч и свиреп, не осмеливался войти в пещеру, лишь безостановочно смеялся снаружи. Тянь Бо-гуан стал ругаться, разрывая рот, нажал мне на обездвиживающие точки, зарычав, вырвался наружу, но тот человек успел заранее спрятаться. Тянь Бо-гуан некоторое время искал его, но не нашел, сразу вернулся ко мне. Неизвестный снова расхохотался снаружи от пещеры. Мне это показалось забавным, и я тоже не смогла удержаться от смеха».
Госпожа-наставница Дин И бросила на нее взгляд, стала выговаривать: «Стоя на перевале между жизнью и смертью, нехватало тебе еще и смеяться?». И Линь слегка покраснела, сказала: «Да, ученица тоже думает, что нельзя смеяться, только в тот момент об этом не знала, взяла да и рассмеялась. Тянь Бо-гуан приник к земле, осторожно пополз к выходу из пещеры, ожидая, когда тот человек еще раз рассмеется, чтобы выскочить к нему. Но человек снаружи от пещеры был очень осторожен, однако, все же было немного слышно его дыхание, Тянь Бо-гуан шаг за шагом подходил к выходу, и я подумала, что, если он схватит его, быть беде. Увидав, что Тянь Бо-гуан уже вот-вот выпрыгнет наружу, я начала кричать:
- Берегись, он выходит!
Тот человек трижды рассмеялся с дальнего расстояния, и прокричал:
- Большое спасибо, он все равно не сможет догнать меня. Его «искусство легкого тела» – циншэнь гунфу  никуда не годится».
Все присутствующие разом подумали, что Тянь Бо-гуан зовется «десять тысяч ли одиноко идущий» его искусство легкого тела известно, давно знаменито среди рек и озер, а тот человек неожиданно сказал, что «его циншэнь гунфу никуда не годится», значит он специально хотел его разозлить.
И Линь продолжила: «Этот злой человек Тянь Бо-гуан внезапно вернулся, несколько раз очень сильно нажал некоторые точки на моем лице, мне стало очень больно кричать и говорить громким голосом, он выскочил наружу, и стал звать:
- Собачий преступник, а ну, давай померяемся искусством легкого тела!
Но не знал, что на этот раз попадется на уловку. Оказывается, тот человек заранее спрятался поблизости от входа в пещеру, когда Тянь Бо-гуан выскочил, он тут же вошел, и шепотом сказал мне:
- Не бойся, я пришел тебя спасти. Какие точки он тебе нажимал?
Я сказала:
- На правом плече, и в центре спины, похоже, что это точки «Цзянь Чжэнь» и «Да Чжуй»! Ты кем являешься?
Он сказал:
- Освобожу точки, тогда говори.
Вытянув руку, он восстановил мне кровообращание в точках «Цзянь Чжэнь» и «Да Чжуй» .
Наверное, я неправильно определила положение точек, хотя он и с силой промассировал названные точки, но движение ко мне до конца не вернулось. Услышав, что Тянь Бо-гуан кричит и ревет, возвращаясь обратно, я сказала:
- Убегай быстрее, он возвращается, он захочет тебя убить.
Он ответил:
- Кланы меча пяти твердынь едины энергией, связаны поддержкой. Младшая сестра-наставница попала в беду, как можно не спасти?».
Дин И спросила: «Так он тоже из кланов меча пяти твердынь?».

И Линь произнесла: «Шифу, это как раз и был большой старший брат Лин-ху Чун – Лин-ху дагэ». Дин И с даосом Тянь Мэнем, Ю Цан-хай, Хэ Сань-ци, господин Вэнь, Лю Чжэн-фэн и множество других издали звук «О!». Лао Дэ-нуо издал глубокий и длинный вздох. Среди присутствующих уже многие догадывались, что это был Лин-ху Чун, но только ждали, когда И Линь лично поведает об этом, чтобы точно убедиться. И Линь сказала: «Было слышно, как рев Тянь Бо-гуана постепенно приближался. Лин-ху дагэ сказал:
- Обиделся!
Схватил меня в охапку, вытащил из пещеры, спрятал в зарослях травы. Едва мы спрятались, Тянь Бо-гуан вбежал в пещеру, и не нашел меня там. Тут он сильно разозлился, начал, разрывая рот, извергать проклятия, ругался такими плохими словами, что я даже не могла понять, что это означает. Он подхватил мой сломаный меч , и стал беспорядочно рубить заросли травы, к счастью, в тот вечер лил сильный дождь, луна и звезды не светили, он не мог нас увидеть, но предполагал, что мы не могли уйти далеко, наверняка спрятались где-то поблизости, поэтому рубил без передышки. Один раз едва не случилось ужасное, один удар меча пронесся у моей головы на расстоянии нескольких вершков. Он рубил, извергая страшную ругань, рубанул впереди, и пошел искать другой дорогой. Неожиданно в этот момент мне на лицо стали капать горячие дождинки – «ди-ди-ди» - одна за другой, и тут же я почувствовала волны отвратительного запаха свежей крови. Я испугалась, шепотом спросила:
- Ты ранен?
Лин-ху дагэ рукой прикрыл мне рот, прошло некоторое время, стало слышно, что шум от рубящего траву Тянь Бо-гуана раздается все дальше и дальше, только тогда он шепнул:
- Пустяки.
Убрал руку, однако горячая кровь все больше и больше лилась мне на лицо. Я сказала:
- Ты очень сильно ранен, нужно несмедленно хорошенько остановить кровь. У меня есть «Небесный аромат, склеивающий разрывы».
Он ответил:
- Не шуми, этот подлец почует любое движение! – и рукой сжал края своей раны.
Прошло немного времени, Тянь Бо-гуан снова прибежал обратно, и закричал:
- Ха-ха! Оказывается вот вы где, я вас вижу! А ну, вставайте!

Когда я услыхала, что Тянь Бо-гуан нас обнаружил, мое сердце наполнилось горечью, я уже собралась вставать, только ноги меня не послушались...».
Госпожа-наставница Дин И произнесла: «Ты догадалась, что Тянь Бо-гуан вас обманывал. Он не видел вас».
И Линь спросила: «Точно. Шифу, но ведь в это время вас там тоже не было, как вы узнали?».
Дин И ответила: «Разве тут трудно догадаться? Если бы он вас увидел, подошел бы, и зарубил Лин-ху Чуна одним ударом меча, к чему ему нужно было кричать? Но, видно, этот малец Лин-ху Чун не заметил подвоха». И Линь, покачав головой, возразила: «Нет, большой старший брат Лин-ху тоже догадался. Он вытянув руку, прикрыл мне рот, испугавшись, что я от страха закричу. Тянь Бо-гуан поорал немного, не услышал ничего в ответ, снова начал рубить траву, разыскивая нас. Лин-ху дагэ дождался, пока тот ушел достаточно далеко, шепотом произнес:
- Младшая сестра-наставница, если мы вытерпим до середины пятой стражи, то кровь и энергия в твоих заблокированных точках потихоньку восстановят движение, и я смогу дать тебе убежать. Но этот подлец Тянь Бо-гуан обязательно снова придет, и я боюсь еще раз нам уже не уйти. Придется нам рискнуть, и спрятаться в пещере.

И Линь довела рассказ до этого места, и в этот момент господин Вэнь, Хэ Сань-ци, Лю Чжэн-фэн втроем, «не сговариваясь, а вместе», ударили ладонями. Господин Вэнь сказал: «Хорошо – и смело, и умно!». И Линь сказала: «Когда я услышала, что нужно снова вернуться в горную пещеру, то очень испугалась, но в это время я уже полностью преклонялась перед большим старшим братом Лин-ху Чуном, раз он так сказал, значит, это правильно, согласилась:
- Хорошо!
Он снова взял меня в охапку, и понес внутрь пещеры, положил меня наземь. Я сказала:
- У меня в кармане одежды есть «Небесный аромат, склеивающий разрывы», это волшебное лекарство для лечения ран, прошу тебя... прошу тебя, вынь его, и смажь свою рану.
Он ответил:
- Сейчас будет неудобно взять, подождем, пока твои руки и ноги смогут двигаться, тогда сама дашь его мне.
Он отрезал мечом рукав от своей одежды, обмотал левое плечо. Только тогда я догадалась, оказывается, он защищал меня, когда спрятал в траве, Тянь Бо-гуан рубанул его мечом по плечу, он ничуть не двинулся, ни малейшего звука не испустил, и Тянь Бо-гуан не смог ничего почувствовать в кромешной мгле. Я так и не могла понять, как это может быть неудобно взять лекарство...
...»
Дин И хмыкнула, проговорила: «В таком случае, Лин-ху Чун – наоборот, настоящий человек и благородный муж». И Линь широко распахнула свои прелесные глаза, на ее лице отразилось удивление, она произнесла: «Лин-ху дагэ, разумеется, хороший человек. Хоть мы и не были знакомы, он, вопреки ожиданиям, не заботился о своей безопасности, заслонил собой, чтобы спасти меня.
Ю Цан-хай ледяным тоном осведомился: «Хотя вы с ним ранее не были знакомы, он, скорее всего, уже видел твое лицо, иначе с чего это он проникся к тебе такой симпатией?». В его словах подразумевалось, что Лин-ху Чун не щадил себя только ради ее редкой, необыкновенной красоты. И Линь ответила: «Нет, он сказал, что ранее не видел меня. Лин-ху дагэ точно не мог мне соврать, абсолютно точно не мог!». Эти несколько фраз были произнесены абсолютно уверенно, хотя и мягким теплым голоском, но «срубить гвоздь, разрезать железо» – абсолютно категорично по смыслу. Все присутствующие были тронуты ее чистотой и искренностью, прониклись к ней глубоким доверием. Ю Цан Хай в сердце своем подумал: «Этот мерзавец Лин-ху Чун смел до безумия, «неба не боится, земли не страшится», бесчинствует и творит злые дела. Если не из-за ее красоты, то тогда точно хотел в единоборстве одолеть Тянь Бо-гуана, прославиться среди сообщества мастеров боевых искусств.
И Линь продолжила: «Лин-ху дагэ, после того, как сам себе хорошенько перевязавязал рану, снова растер мне точки на спине и плече, разогнав кровь. Прошло немного времени, и снаружи от пещеры снова послышалось «вжик-вжик-вжик» - все ближе и ближе, это Тянь Бо-гуан размахивая мечом, и беспорядочно рубя траву, подошел ко входу в пещеру.
Мое сердце стало сильно колотиться, едва я услышала, как он вошел в пещеру, сел на землю, и замер. Я затаила вдохи и выдохи, и тонкой струйке дыхания не позволяла выйти изо рта. Внезапно в этот моментв в моем плече возникла острая боль, и я невольно не сдержала тихого стона. В этот момент как раз и случилась беда – Тянь Бо-гуан расхохотался, и громко топая, направился ко мне. Большой старший брат Лин-ху сидел в сторонке на корточках, по-прежнему без движения. Тянь Бо-гуан, смеясь, сказал:
- Маленькая шелковистая овечка, оказывается, ты все еще прячешься в пещере.
Вытянул руку, стараясь поймать меня, но тут послышался звук «чи» – это Лин-ху Чун атаковал его уколом меча. Тянь Бо-гуан бул ошеломлен, сломаный меч был выбит из его руки, и упал наземь. К сожалению, Лин-ху дагэ не собирался убивать его этим ударом, Тянь Бо-гуан быстро отпрыгнул назад, выхватил с пояса саблю, и бросился вперед, рубя Лин-ху Чуна. Раздался звон, сабля сшибалась с мечом, двое начали схватку. Они оба не видели друг друга, «чжэн-чжэн-чжэн» - рубили друг друга, и через несколько схваток оба отпрыгнули назад. Я только слышала шум их дыхания, и до смерти боялась.
Даос Тянь Мэнь, вставил вопрос: «Лин-ху Чун, когда с ним дрался, сколько раз схватывался?». И Линь отвечала: «Ученица в тот момент голову потеряла от страха, на самом деле не знаю, как долго они дрались. Только вот послышалось, как Тянь Бо-гуан сказал:
- А-ха, ты из школы горы Хуашань! Методы меча горы Хуашань не могут со мной соперничать. Как тебя звать?
Лин-ху дагэ отвечал:
- Кланы меча пяти твердынь едины энергией, связаны поддержкой. И школа горы Хуашань хороша, и школа горы северная Хэншань хороша, все они такому преступнику-развратнику как ты – противники...
Он не успел договорить, как Тянь Бо-гуан снова ринулся в атаку, оказывается, он хотел выманить Лин-ху Чуна на разговор, чтобы точно определить его местоположение. двое несколько раз сшиблись в схватке, большой старший брат Лин-ху издал звук «а», снова получив ранение. Тянь Бо-гуан, смеясь, сказал:
- Я же говорил тебе, что методы меча клана Хуашань мне не соперники, даже если бы сюда пришел собственной персоной твой отец-наставник, и он бы меня не одолел, - но Лин-ху дагэ уже не обращал на него внимания.
Раньше боль пронзила мое плечо, значит, каналы прохождения энергии в плече раскрылись, а теперь заболели каналы энергии в центре спины, я постепенно, отталкиваясь, приподнялась, вытянув руку, стала наощупь искать свой сломанный меч. Лин-ху дагэ услыхал, что я двигаюсь, и очень обрадовался:
- Твои каналы энергии раскрылись, скорее беги, беги скорее!
Я ответила:
Старший брат-наставник из клана Хуашань, мы вместе с тобой одолеем этого злодея!
Он сказал:
- Уходи побыстрей! Мы и вдвоем, объединив усилия, все равно не сможем его победить.
Тянь Бо-гуан, рассмеялся:
- Ты понял, это уже хорошо! Зачем тебе напрасно самому отдавать свою жизнь? Эй, я просто восхищаюсь тобой, ты настоящий герой, и хороший китайский парень, как тебя зовут?
Большой старший брат Лин-ху ответил:
- Ты спрашиваешь мою уважаемую фамилию и большое имя, конечно, нужно было сразу тебе сказать, к этому не было помех, но ты так непочтительно задал вопрос, Лаоцзы не будет обращать на тебя внимания.
Наставница, ведь Лин-ху дагэ вовсе не является его отцом , почему же он называл себя «Старым мудрецом», как ты считаешь, разве это не смешно?».
Дин И, хмыкнув, сказала: «Это принятые на рынках, у колодцев, простонародные грубые слова, это вовсе не настоящий «отец», не «Старый мудрец», не философ Лаоцзы!».
И Линь ответила: «А, вот как, оказывается. Потом Лин-ху дагэ сказал:
- Младшая сестра-наставница, скорее отправляйся в город Хэншань, там много моих друзей, предполагаю, что этот злодей-преступник не осмелится искать тебя в Хэншани.
Я ему и говорю:
- Если я уйду, он тебя убьет, что же делать?
Большой старший брат Лин-ху ответил:
- Он не сможет меня убить! Я его задержу, а ты быстрее уходи! Ай-йо!
Раздался двойной треск, сабля сшиблась с мечом, и Лин-ху дагэ получил еще одно ранение. Он очень заволновался, закричал:
- Ты все не ушла, так я буду тебя оскорблять!
В этот момент я нашарила свой сломанный меч, крикнула:
- Нас двое, он один, мы его побьем!
Тянь Бо-гуан рассмеялся:
- Опять ничего не выйдет! Тянь Бо-гуан одной саблей может победить оба клана - и Хуашань, и северную Хэншань.
Лин-ху дагэ и правда, начал меня ругать:
- Ничего не пониманиющая маленькая монашка, ты просто глупа до мозга костей, все еще не сбежала! Если сейчас не уйдешь, то в следующий раз, как встречу тебя, то все уши тебе оторву!
Тянь Бо-гуан рассмеялся:
- Эта маленькая монашка жалеет меня, не хочет уходить!
Лин-ху дагэ разволновался, закричал:
- Ты уходишь или нет, в конце концов?
Я ответила:
- Не ухожу!
- Большой старший брат Лин-ху сказал:
- Раз ты не уходишь, так я буду ругать твоего учителя! Дин Сянь, эта старая монахиня, эта старая глупица, выучила тебя такой маленькой дурочкой.
Я ответила:
- Дин Сянь не моя наставница!
Он продолжил:
- Хорошо, так я госпожу-наставницу Дин Цзин отругаю!
 А я отвечаю:
- Тетушка-наставница Дин Цзин тоже не моя учительница!
Он сказал:
- Тьфу! Ты все еще не ушла! Так я буду ругать эту старую тупицу Дин И...».
Дин И так изменилась в лице, что даже смотреть стало тяжело.

И Линь торопливо заговорила: «Шифу, ты не сердись, Лин-ху дагэ желал мне добра, вовсе не хотел на самом деле ругать тебя. Я сказала:
- Я, разумеется, глупая, но не потому, что меня так обучала наставница!
В этот момент Тянь Бо-гуан, обманом приблизился ко мне, вытянул руку, и ткнул в меня пальцем. Я в кромешной тьме стала беспорядочно размахиваясь, вслепую рубить мечом, преследуя его. Большой старший брат Лин-ху закричал:
- Я уже сказал так много обидных слов, буду ругать твоего учителя, ты что, не боишься?
Я ответила:
- Ты не ругайся, мы вместе уйдем!
Лин-ху дагэ сказал:
- Ты тут стоишь рядом со мной, связываешь меня по рукам и ногам, я не могу использовать самые мощные техники меча школы горы Хуашань, ты отойдешь, мне будет легче убить этого злодея.
Тянь Бо-гуан расхохотался:
- Ты к этой маленькой монахине отнесся с такой сердечностью и дружелюбием, только жаль, что она так и не узнает твоего имени.
Я подумала, что этот упрек злодея вполне справедлив, сразу спросила:
- Старший брат-наставник из клана Хуашань, так как тебя все-таки зовут? Я вернусь к своей наставнице на гору северная Хэншань, расскажу, что ты спас мою жизнь.
Лин-ху дагэ сказал:
- Быстрее уходи, уходи быстрее! К чему тратишь так много слов? Моя фамилия Лао, зовут Лао Дэ-нуо!».
Лао Дэ-нуо, дослушав до этих слов, невольно содрогнулся: «К чему бы это большой старший брат-наставник прикрылся моим именем?». Господин Вэнь, кивнув головою, молвил: «Этот Лин-ху Чун, делая доброе дело, скрыл свое настоящее имя, оказывается, в нем живет дух нашего рыцарского пути». Госпожа-наставница Дин И, бросив взгляд на Лао Дэ-нуо, сказала, обращаясь сама к себе: «Этот Лин-ху Чун весьма непочтителен, если осмелился ругать меня, эх, скорее всего, он боялся, что я потом ему отомщу, решил свалить свою вину на чужую голову», она внимательно всмотрелась в Лао Дэ-нуо, и изрекла: «Эй, в этой горной пещере, когда меня обзывали старой тупицей, так это ты был, или нет?». Лао Дэ-нуо, быстро согнувшись в поклоне, ответил: «Нет, нет! Ученик не осмелится!». Лю Чжэн-фэн, улыбнувшись, произнес: «Госпожа-наставница Дин И, Лин-ху Чун, прикрываясь именем своего младшего брата-наставника Лао Дэ-нуо, имел разумную причину. Уважаемый племянник Лао владеет искусством того же учителя, хотя по рангу и ниже, но года уже немалые, борода уже столь велика, он вполне может быть дедушкой для племянницы-наставницы И Линь».
Дин И будто внезапно прозрела, только сейчас поняла, что Лин-ху Чун сделал это, заботясь о репутации И Линь. В то время в горной пещере стояла тьма кромешная, лицом к лицу нельзя было разглядеть друг друга. И Линь после освобождения, скажи она, что ее освободил Лао Дэ-нуо из клана Хуашань, а этот человек ведь был иссохшимся стариком - посторонним это не дало бы пищи для пересудов и досужих разговоров. Это было сделано не только для того, чтобы оградить непорочное имя И Линь, но и чтобы оградить великое имя всего клана горы северная Хэншань. Когда она подумала об этом, на ее лице невольно проскользнула тончайшая улыбка, кивнув головою, она промолвила: «Этот малец все продумал. И Линь, а что же дальше?».
И Линь продолжила рассказ: «В это время я по-прежнему не соглашалась уйти, я сказала:
- Большой старший брат Лао, ты подвергаешься риску, чтобы спасти меня, разве я могу, встретив опасность, первой убежать?
Если моя наставница узнает, что я так несправедливо бросила тебя, точно меня убьет. Шифу постоянно поучает нас, что хотя наш клан северная Хэншань полностью состоит из женской половины, мы разделяем рыцарские идеалы, и не можем в этом уступать мужчинам – сынам племени Хань».
Дин И, ударив ладонью, произнесла: «Хорошо, хорошо, правильно сказано! Мы, люди, изучающие боевые искусства, если не будем пестовать чувство справедливости, дух рек и озер – то уж лучше умереть, не важно, мужчина ты или женщина – это все равно».
Люди, увидев, какой у нее был доблесный вид, когда она говорила эти несколько слов, равно подумали: «Энергия этой старой монахини ни в коем случае не уступает «носящим усы и брови» - она не уступит никому из мужчин».
И Линь продолжила: «Однако большой старший брат Лин-ху продолжал жутко ругаться, сказав такие слова:
- Подлая дура, маленькая монахиня, ты здесь тянешь время, соришь словами, не даешь мне применить не имеющие соперников в Поднебесной методы меча клана горы Хуашань, я из-за этого гибну, точно отдам свою душу в руки Тянь Бо-гуану. Вы с Тянь Бо-гуаном заодно, нарочно заманили меня в ловушку. Мне, Лао Дэ-нуо, сегодня не повезло, вышел за дверь – встретил монахиню, к тому же эта отказавшаяся от сыновей, отказавшаяся от внуков, отказавшуюся, мать его, от восьмидесяти поколений потомков подлая маленькая монахиня губит мудреца Лаоцзы, оставляет беззащитным, ибо «нет твердынь, которые нельзя разрушить». А ведь есть у меня предельно хитроумные, удивительные, обладающие огромной силой техники меча, да только боюсь, стремительный ветер моего меча заденет эту монахиню, унесет ее жизнь, никак не могу применить. Давай, давай, Тянь Бо-гуан, заруби меня своей саблей, я старик, сегодня примирился со своей судьбой».
Все люди, слушая, как И Линь старательно и четко выговаривая своим чистым и звонким, нежным голоском передает грубые и вульгарные, нахальные слова Лин-ху Чуна, не смогли сдержать тончайшей улыбки.
А она все продолжала: «Когда я слышала, что он говорит, хотя и понимала, что он ругает меня не по настоящему, но подумала, что мое боевое искусство предельно низкое, и я ему не могу помочь, напротив, в связываю его по рукам и ногам, не даю возможности использовать предельно хитроумные методы меча горы Хуашань».
Дин И, хмыкнув, произнесла: «Этот малец горазд врать! Его техника меча горы Хуашань не превосходит того, что он применял, как он мог говорить, что она несравненна в Поднебесной?».
И Линь продолжила: «Шифу, он старался запугать Тянь Бо-гуана, подзадоривал его, чтобы тому было нелегко отступить. Я слышала, что он, чем больше ругается, тем больше свирипеет, только и сказала:
- Большой старший брат Лао, я ухожу! Может, потом еще свидимся.
Он заругался: «Катись, мать твою, уродливое утиное яйцо, чем дальше от меня укатишься, тем лучше! Увидишь монахиню, в азартных играх не избежать проигрыша, я раньше тебя не видал, и потом век бы тебя не видать. Лаоцзы больше всего любит на деньги играть, к чему мне еще на тебя смотреть?».
Дин И пришла в великий гнев, «ударив по столу, выпрямилась», сурово молвила: «Этот малец вовсе не дурак! И в это время ты все еще не ушла?». И Линь ответила: «Я испугалась, что рассержу его, только вышла из пещеры, сразу услышала доносящийся оттуда громкий лязг клинков. Я подумала, что если злодей Тянь Бо-гуан победит, то он снова может меня поймать, а если победит этот мнимый «большой старший брат Лао», то, увидев меня, ему «не избежать проигрыша в азартных играх», поэтому я, стиснув зубы, собралась с силами, чтобы поторопиться, хотела догнать почитаемую наставницу, просить тебя отправиться на подмогу, проучить этого злодея Тянь Бо-гуана. Дин И издала звук «эн», и покивала головой.
Неожиданно И Линь спросила: «Шифу, большой старший брат Лин-ху впоследствии «по несчастью потерял жизнь», это не из-за того ли... что увидел меня, и это принесло ему неудачу?».
Дин И гневно ответила: «Да что это значит, «увидел монахиню – не избежать проигрыша в азартных играх», да это все глупый бред, как этому можно верить? Здесь такое множество людей, и все видят нас, наставницу и последовательницу, трудно представить, что каждый из них потерял удачу?».
Все, кто это слышал, не сдержали улыбок на лице, однако смеяться в голос никто не посмел. И Линь продолжила свой рассказ: «Я мчалась до рассвета, и уже увидела городок Хэнъян, решила собрать сведения, скорее всего, в Хэнъяне смогу увидеть наставницу, но могла ли я знать, что Тянь Бо-гуан снова нагонит меня. Едва я его увидела, как мои ноги ослабли, не смогла пробежать и нескольких шагов, и вот, опять ему попалась. Я решила, что раз он уже настиг меня здесь, то большой старший брат Лао точно уже убит им в горной пещере, в сердце почувствовала невыразимую печаль. Тянь Бо-гуан, видя, что вокруг движется множество людей, не осмелился быть ко мне непочтительным. и сказал:
- Будешь послушной – я тебя не трону. Но если заупрямишься, не будешь меня слушаться, я в тот же миг сорву с тебя всю одежду, и все прохожие будут смеяться над тобой.
Я перепугалась, не осмелилась сопротивляться, и вслед за ним вошла в город.
Придя к тому питейному заведению под названием «Возвращение диких гусей», он сказал:
- Маленькая наставница, ты ... ты с виду совершенная красавица, "рыбу заставишь занырнуть, а гуся опуститься на землю". Это заведение «Возвращение диких гусей» как раз для тебя открывали. Сейчас мы поднимемся и напьемся допьяна, хорошенько вместе повеселимся.
Я ответила:
- Люди, ушедшие из семьи, не едят скоромного и не пьют вина, это правило нашей обители «Белых облаков».
Он сказал:
- У вас в обители «Белых облаков» так много правил, неужели вы и вправду их все соблюдаете? Подожди, я заставлю тебя нарушить ваши запреты. Что там за чистые правила и запреты, все это только обман людей. Твоя наставница... твоя наставница...».
Она договорила до этого места и замерла, бросив тайком взгляд на Дин И, и не осмеливаясь говорить дальше. Дин И сказала: «Тебе не нужно повторять глупости, которые говорил этот злодей, ты рассказывай, что дальше-то было?».
И Линь ответила: «Слушаюсь. После этого я и говорю:
- Ты вздор несешь, моя наставница никогда не пряталась, тайком не пила вина, не ела собачатину!».
Все, как услышали, не смогли сдержать смеха. И Линь, хотя и не повторила слов Тянь Бо-гуана, но из ее ответа все поняли, что Тянь Бо-гуан клеветал на Дин И, что она «прячется, украдкой пьет вино и ест собачатину». Дин И помрачнела, в сердце своем подумала: «Это дитя и в самом деле, что видит, то и говорит, в словах не знает, как уклониться от запретного».
И Линь продолжила: «Злодей схватил меня за полу одежды, и пригрозил:
- Если ты не поднимешься со мной в компании выпить вина, так я твою одежду изорву.
Мне ничего не оставалось, пришлось подняться вместе с ним. Этот злодей заказал вина и закусок, он и в правду плохой, я же говорила, что ем только вегетарианское, а он назло заказал говядину, свинину, курицу и утку, рыбу и креветки, и тому подобную скоромную пищу. Он сказал, что если я не буду есть, он в клочки порвет на мне всю одежду. Шифу, я сказала, что ничего есть не буду, буддистам запрещено есть мясо, я почувствовала, что не смогу нарушить запрет. Этот злой человек хочет разорвать мою одежду, это конечно, плохо, но это не вина ученика. Как раз в этот момент в питейное заведение поднялся еще один человек, с висящим на поясе длинным мечом. У него было пепельно-бледное лицо, все тело было залито кровью, он, заметив нас, подсел к нашему столу, не говоря ни слова, одним духом выпил стоявшую передо мной чашку с вином. Он сам себе налил еще одну чашку, поднял ее к Тянь Бо-гуану, сказал:
- Прошу!
И мне сказал:
- Прошу! – и снова выпил досуха. Я как услышала его голос, невольно и испугалась, и обрадовалась, оказывается, он как раз и был тем самым «большим старшим братом Лао», спасшим меня в горной пещере. Спасибо Небу, спасибо Земле, он не был убит Тянь Бо-гуаном, только все его тело было в разных местах залито кровью. Он, чтобы спасти меня, получил на самом деле не легкие ранения.
Тянь Бо-гуан внимательно оглядел его сверху донизу, и сказал:
- Это ты!
- Это я! - ответил его собеседник.
Тянь Бо-гуан показал ему выпрямленный вверх большой палец, похвалил:
- Отличный китайский парень!
Его собеседник тоже показал большой палец, и похвалил:
- Отличное владение саблей!
Оба они принялись хохотать и смеяться, и вместе выпили по чашке вина. Я была очень удивлена, они вдвоем вчера так ожесточенно дрались, с чего бы это теперь стали друзьями?
Этот человек не умер, я очень этому обрадовалась, но раз он оказался другом этого злодея Тянь Бо-гуана, то ученица снова начала беспокоиться.
Тянь Бо-гуан сказал:
- Ты не Лао Дэ-нуо! Лао Дэ-нуо – это протухший старик, разве он похож на тебя, такого молодого и изящного?
Я украдкой поглядела на этого человека, ему было всего лет двадцать с небольшим, оказывается, то, что он вчера говорил, «я, старик, проживший множество лет», и все в таком роде, все это было для того, чтобы обмануть Тянь Бо-гуана. Этот человек усмехнулся, сказал:
- Я не Лао Дэ-нуо.
Тянь Бо-гуан ударил ладонью по столу, заговорил:
- Точно, ты же Хуашаньский Лин-ху Чун, известная личность среди рек и озер.
Большой старший брат Лин-ху наконец признался, рассмеявшись, ответил:
- Разве осмелюсь! Лин-ху Чун побит тобой, даже и смотреть смешно.
Тянь Бо-гуан сказал:
- Не подрались бы – не познакомились, ну так что, будем друзьями? Старший брат Лин-ху, ты только посмотри на эту прелестную маленькую монашку, подчиненый уступает ее тебе. «Наслаждайся красоткой, забудь о друге», разве я очереди не соблюдаю?».
Дин И лицом аж позеленела, только промолвила: «Этих злодеев необходимо убить, обязательно нужно убить!». И Линь едва не заплакав, произнесла: «Шифу, Лин-ху дагэ неожиданно принялся меня ругать, он сказал:
- Да у этой маленькой монашки в лице ни кровинки, точно каждый день ест только овощи и соевый творог, да на нее смотреть невозможно. Старший брат Тянь, я всегда, как встречу монашку, так сразу рассержусь, прямо хочется убить всех монашек в Поднебесной!
Тянь Бо-гуан спросил:
- Это отчего же?
Лин-ху дагэ отвечает:
- Без утайки скажу старшему брату Тяню, у младшего брата есть одно постоянное пристрастие - играть на деньги люблю больше жизни, только увижу, как мечут кости, карты, фишки, так уже и фамилию свою забываю. Но, если встречу монахиню, то в этот день как раз не играю, сколько не играй – все проиграешь, это постоянная неприятность. Да и не только я один – в клане горы Хуашань у всех старших и младших братьев, у каждого – то же самое. Поэтому мы, ученики клана Хуашань, как повстречаем из клана северная Хэншань тетушку-наставницу, племянницу-наставницу, старшую и младшую сестру-наставницу, хоть на лице и сохраняем предельное уважение, но в сердце не обходимся, чтоб не обругать за неудачу!».

Дин И пришла в великий гнев, размахнулась, и закатила Лао Дэ-нуо звонкую пощечину. Она двинула рукой и быстро, и сильно, так, что Лао Дэ-нуо не смог уклониться, только почувствовал, как его мозг всколыхнулся, все закружилось и замелькало перед глазами, он едва не полетел кувырком.



Примечания:
  «шифу» - отец-наставник.

  «Воинское сообщество» - «У Линь». «У» - «воинский», «Линь» - «лес», «многочисленное собрание». «Лес воинов», в смысле «многочисленное сообщество воинов».

  «Дорожки» – связки, последовательности приемов.

  Сяошимэй. Маленькая младшая сестра-наставница. То есть – самая последняя по старшинству ученица в клане.

  «Юный князь Линь». «Гунцзы» - также можно перевести и «сын князя» и «молодой господин», но это не титул.

  «Да Бао»  - «Великое сокровище».

  Лин-ху Чун. Обычно китайская фамилия записывается одним иероглифом, а имя – двумя. Но бывает, что фамилия состоит из двух иероглифов, а имя – из одного.
  «недавно получил от папы тридцать палок». «Деде» - переводится как «папа» - она родная дочь отца-наставника клана.

  «Дядюшка-наставник Юэ» - так здесь именуется глава клана горы Хуашань.

  «Наставник Юэ» - глава клана Хуашань.

  Среди «вошедших во врата» - Среди своих учеников.

  «Шифу, дицзы в этот раз...» она называет свою наставницу дословно «Отец-наставник», а себя – «младшим братом», «учеником», что говорит о строгости и замкнутости их чисто женской общины, но в русском переводе мы будем все же употреблять женский род, чтобы не запутаться.

  В «киноварном поле» - в низу живота. Имеется в виду мистическое учение, что энергия концентрируется в области «Дань Тянь» - «киноварном поле».

  «Коровий нос» - презрительное именование даосов буддистами.

  «хлопками открыл точки, вернув мне возможность двигаться» -легендарное искусство управления течением энергии, оно не подтверждается научными фактами, но является постоянным атрибутом рыцарских романов и народных сказаний.

 
  Циншэнь гунфу. Умение прыгать в высоту, бегать, взбираться, карабкаться, перебираться через препятствия, бесшумно передвигаться, падать с высоты, ходить и бегать на дальние дистанции и прочие навыки, связанные с движением. Имелись и реальные методы подобной тренировки, и приобретающие совершенно сказочные черты народные легенды и литературные сюжеты.

  «Вытянув руку, он восстановил мне кровообращание в точках «Цзянь Чжэнь» и «Да Чжуй». Речь идет о сказочных, чудесных навыках управления жизненной энергией и кровью человека через нажатие на активные точки. Это волшебное умение прочно вошло в фольклор и является неотъемлемой чертой романов жанра у-ся.

  «Он подхватил мой сломанный меч» – оружие Тянь Бо-гуана – короткая сабля, не достает до земли. Меч, даже укороченый, длиннее и удобнее для того, чтобы рубить траву, вынуждая затаившихся беглецов испугаться и обнаружить себя. Это применение стратагемы «Бить по траве, чтобы вспугнуть змею».

  «Наставница, ведь Лин-ху дагэ вовсе не является его отцом, почему же он называл себя «Старым мудрецом», как ты считаешь, разве это не смешно?». Она не понимает, что это грубое оскорбление. «Лаоцзы» имеет смысл «старый мудрец», «отец», но здесь использовалось как ругательство.

----------------------------------------------

Дорогие читатели! Я с огромным удовольствием перевожу для вас этот культовый роман классика китайской литературы Цзинь Юна.
Вы можете прочесть мои переводы и мои собственные книги на этом сервере совершенно бесплатно. Порекомендуйте мои страницы друзьям.

Для тех, кто хочет изучать китайский язык, я выкладываю много обучающих материалов по китайскому языку и культуре в сообществе "Веер и меч" Вконтакте.
Сообщество В контакте: Веер и меч. http://vk.com/club58815721

С огромным уважением,
Алексей Юрьевич Кузьмин.