Черныш в городе. Глава 5

        …Я помню тёмный осенний вечер. Страшный диагноз врача; астма – кота вон. Она сказала это таким железным неотвратимым голосом, что у меня спёрло дыхание, и остановилось сердце. Говорят, словами можно убить и воскресить. Так вот, она меня убила. Моего бесценного, безмерно любимого кота должны были отнять у меня из за какой-то астмы…
                …Я в глаза, как в траву погляжу
                И: Спасибо за всё… - я скажу.
                Мой бездельник, прекрасный бездельник
                Ты дороже мне славы и денег…
         В конце концов мы решили отвезти его к бабушке в Иглаково через 3-и дня. 3-и дня я безутешно плакал. Успокаивался, но только видел кота, сразу брал его на руки, гладил его шерсть, и снова плакал. Я так плакал, будто через три дня он умрёт. И я больше не увижу его никогда.
         Наверно поэтому через полтора года у меня родились строчки:
             …Пусть вспомнят о тебе поэты,
             И пусть дыхание сопрёт.
             Последний кот моей планеты
             Сегодня на заре умрёт…
         …Осенний вечер. Редкий снег, частые дожди. Ноябрь. Всё серое чёрное, коричневоё. Такие цвета невольно наводят на мысль о коте.
         Этот маленький бриллиант, который родился не огранённый людьми, и потому был чёрный. Ему были открыты многие тайны мира, которые он тщательно хранил, под молчанием и одиночеством, многие языки, которыми не владели люди, и только мне удавалось пробиться сквозь его молчание и безразличие, и открыть шкатулку его мыслей и чувств. Он был маленьким миром, в котором была хитро спрятана огромная вселенная. Некем не открытый, даже не узнанной до конца, которого должна была отобрать глупая, но жестокая болезнь.
         …Помню, я хотел писать чернилами. Перья у меня были, но чернил не было. И наконец, когда я их достал и нёс домой переполненный счастьем и предвкушением счастья, вытаскивая телефон на улице, я выронил её на асфальт. Стекло мгновенно разлетелось, и огромные чёрные пятна неотвратимо увеличивались на весеннем тёплом асфальте. Моя радость в секунду сменилась ужасом, и быстро утекала с чернилами. Я из последних сил сдерживал себя, чтобы не разрыдаться прямо на улице. Но мои губы всё кривились и кривились, и я закрыл их рукой.
         Я пришёл домой. Кроме кота никого нет. Я разразился дикой истерикой, кричал; « Черныш, ну зачем я это сделал, Черныш... », безутешно выл, бросал вещи на пол, топал ногами, падал, бил кулаками подушки, пол и стены, дико кричал…
                …Ты меня и любил и терпел
                И мурлыканьем на ночь мне пел.
                Мой бездельник, мой добрый бездельник
                Ты дороже мне славы и денег…
         Кот лежал на светлом  диване. Он просто лежал, то прикрывая глаза, то открывая, следя за мной. Он внимательно ловил ушами каждый мой крик, обдумывая, как поступить в данной ситуации. Он как тонкий психолог долго слушал больного, не перебивая его вопли, а потом, когда я начал успокаиваться, я взял его на руки и стал тихо шептать ему « Черныш, что же я сделал Черныш… ». А он посмотрел на меня своими светлыми глазами, словно говорил; « Да это всё ерунда, не стоит расстраиваться из-за таких мелочей… ».
А сам молчал. Свет его глаз тихо лился в моё сердце, и успокаивал его, смывая чёрную горечь прохладным рудниковым светом. Молчание. Нечто не может так открыть друг друга, как молчание.
             …Он улыбается при свете,
             И сам становится как свет.
             Один на маленькой планете.
             Один на множество планет…
         …Мы смотрели друг другу в глаза, и открывались друг другу. Медленно, и совершенно честно, потому что душа – это глаза…
         …Итак, мы стали пихать кота в сумку, но он выворачивался уз рук, царапался, выскакивал и мяукал. Я просил маму хоть ещё на пару дней оставить его у нас. Мама была неумолима. Наконец общими усилиями кот трепыхался в сумке. Он не хотел уходить. Для всех стало драмой перевозка кота.
         …Ночь, кот оглушительно мяукает в сумке, заглушая лёгкую музыку такси. А я ощупываю свёрток в кармане. В нём лежит маленькая деревянная шкатулка, в которой небольшая овальная светло-зелёная брошка с отломанной иголкой. Её недавно подарил мне друг, собиратель камней, и я везу её Чернышу на счастье. Почему то я думаю, что в этой брошке заключено счастье. Наверное потому, что она мне очень нравится.
                …У каждого кота
                Должна быть своя звезда.
                Чтоб, освещая тьму
                Дарила надежду ему…
         Мы доезжаем. Гавкает Дик на цепи, кот еще больше напуган, и буквально бесится в сумке. Мы входим в большой дом бабушки. Как только мы выпустили кота он побежал за кресло. Глаза его были напуганы, сам он мелко дрожал. Я положил брошку в бабушкин комод. Мы долго гостили у неё, а я почти всё время был с котом. Мне было страшно за него.
         Потом мы начали уходить. Как только мы перешагнули за порог зимний ветер и снег со тьмой стали говорить о чём то смертельно страшном, и тьма стала как бездна отделять меня всё дальше и дальше от него.
                …Но как не тянулись друг к другу
                Сквозь вечную чёрную вьюгу,
                Сквозь солнечный свет и пески
                Не могли дотянуть руки...
         Когда я пришёл домой, мне показался дом чужим и холодным. Неужели больше никогда два зелёных огня не пробегут в темноте. Неужели не единого « мяу » больше не услышит этот дом. Я  не мог заснуть. Я тихо плакал, в своей кровати, думая о бедном коте. От моего сердца оторвали кусок, который был невозможно далеко. Всю ночь я не спал. Заснул я лишь под утро, с каплями слёз на щеках, а во сне мне снился чёрный кот с белой грудью, белами концами лап, белым животом, и белым перевёрнутым сердцем на
лице…