Про караваны

В который раз, закрывая глаза, я чувствую, как на небе остается недосказанный судьбой привкус горячего песка. Неизведанное солнечное тепло копошится в моем теле каждое утро, каждый восход солнца, будто зверь, учуявший свою стаю, скрежещет по телесной оболочке, скулит, гавкает, а ближе к полудню обреченно затихает, свернувшись в странный восьмиобразный жгут между сердцем, животом, опоясав лёгкие, отравляя весь воздух своим пряным запахом. Бывает так, что мне снятся караваны. С конца ноября по середину февраля. Караваны приходят со стороны моря, я чувствую это по их сухим от соли ртам. Темные, тяжелые ткани их одеяний, нежно собирают в своих складках песок, расчерчивают подолами дюны и шипят на ветру. Неясными очертаниями, под черной оболочкой плащей, я вижу крупные очертания отесанных, вставленных в резную оправу драгоценных камней. Они несут на себе сокровищницу, не с целью доказать свое богатство, в пустыне оно ни к чему, не с целью украсить и преобразить себя, иначе бы они не прятали это под одеждой, но с неиссякаемым трепетом и верой, словно в этих украшениях храниться судьба, нужный ветер, подземный компас направленный на все существующие в мире оазисы, словно в этих камнях хранятся их прошлые жизни, лики, защищающие на бескрайнем пути пустыни. Меня не берут в караван, я слишком бела и чужда для их глаз, но мне разрешают идти по их следам, пока ветер не затирает их в беспамятстве. Мне разрешают помнить поутру их сладко-соленый запах, уносить каждый раз из сна в сон очертания драгоценных амулетов. Иногда, осенью, до первых снов и запахов, я ощущаю как на вечных балконных сквозняках, неоткуда взявшееся воспоминания песка, начинает греть стопы, просачиваясь сквозь пальцы, поднимаясь по икре…В который раз закрывая глаза, мне чудиться будто зовет меня песок.