Вадим

Зазвонил телефон, она взяла трубку, он что-то бормотал на том конце провода. Какие-то незначительные слова приветствия, она выловила лишь самые важные слова: «Предупреди, когда приедешь, чтобы я знал». Это был зов. Это был его зов, она давно не слышала такого его голоса. Может быть ему было грустно, может быть уныло, может быть не сложилось с другими женщинами, но он ее звал, она чувствовала это на каком-то животном уровне. Она его всегда чувствовала каким-то непонятным ей чувством, которое открывалось только с ним. Она знала, что скорее всего не поедет, но в глубине души хотела и ждала еще его зова, но она хотела, чтобы звал он только ее…Вы бы ее спросили: «Ты что, все бросишь и поедешь к нему? Ты бросишь всю свою устроенную жизнь? Богатого мужа? Своих детей? Ради чего? Ради того, что ему, бедному сейчас без тебя так печально?» Нет, ни ради этого, а ради того, чтобы почувствовать себя дикой самкой. Она хорошо помнила это ощущение. Она чувствовала себя с ним бабой. Ни интеллектуалкой, как с некоторыми из своих знакомых мужчин, ни бизнесвумен, как сейчас было модно, а самкой. В его логове. И в этом была жизнь. Она тут подумала, что, может это чувство и возможно при таких редких встречах и его свободной одинокой жизни. Потому что если бы он был женат, обеспечен, накормлен и одет, он бы просто стал домашним животным, а чем бы он тогда отличался от многих других таких же? Но тогда и жить с ним невозможно. А с кем же ей тогда жить, если одна она жить просто не умеет? Не приспособлена, она никогда не оставалась одинокой женщиной и не хотела ею быть…
Она загрустила. Она грустила и жалела о своей молодости, молодости, когда она побежала бы на его зов, не раздумывая, сразу, как загипнотизированная. А сейчас она сидит и взвешивает всякие «но», моральные принципы и измеряет ценности…Она насквозь напичкана этими моралями и нормами. Но ведь от общества и окружения никуда не денешься. Ведь она прекрасно помнит, как боялась, что ребенок окажется от него, а не от мужа. Это был такой страх и стресс, что другого такого она уже не переживет.
В комнату вошел сын. Она посмотрела на него с любовью и подумала: «А ведь я стала такая осторожная из-за детей». Она набрала такой знакомый и любимый номер и сказала : «Я не приеду больше никогда!». И быстро положила трубку, чтобы не передумать.
Потом встала, оделась, быстро вышла из дома, что-то сказав сквозь зубы детям. Он знал это и ждал ее.

Когда они встретились, она испытала счастье. Это было простое бабье счастье, мурашки бежали по ее телу, все тело как будто вздымалось навстречу к нему и в тоже время отталкивало его. Это двойственное чувство всегда присутствовало в ее страсти.Оно было запредельным, над всеми делами и желаниями и чувствами и осознаваниями, оно было надо всем, как трансовое состояние верующего, который испытал трансендентное чувство. И оно было у нее только с Вадимом. "Это любовь", - пронеслась быстрая мысль в ее голове. И не о чем было больше думать, надо было насладиться мигом сполна.

...Когда она пришла домой, ей было абсолютно все равно, что и кто ей скажет и спросит. Она даже не придумала, что соврет, просто знала, что скажет правду. Но всегда, когда были такие моменты, ее никто ни о чем не спрашивал.Она даже засмеялась этому.

Дети спали, муж сидел за компьютером. "Неужели ему все равно?"- подумала она.В ней заговорила застарелая обида. "А не от обиды лия это все делаю?"- вдруг спросила она себя.И на нее нахлынули воспоминания. Муж ее был примерным мужем, то есть, он зарабатывал, покупал ей по праздникам подарки, когда надо, возил ее с детьми, куда ей нужно, ничего особенного от нее не требовал, кроме стандартного секса 2-3 раза в неделю, иногда реже. Ну и иногда какой-нибудь особенный салат на ужин.А ей все времяхотелось разделить с ним что-то такое особенное, что, казалось, у нее есть, а у него нет. Ей хотелось поделиться...

Она сидела в корридоре на красивом кожаном диване и плакала. Наверное, это были слезы за все годы их довольно долгой и успешной семейной жизни.