Сизарь

Эта история началась с элементарной забывчивости.
Уходя из дома, мы оставили открытым на микропроветривание окно в кухне. Вернулись усталые. Мама и дочка прошли в кухню, а я опустилась в кресло в зале и взяла в руки пульт от телевизора.
В следующую секунду мамин крик вихрем поднял меня с кресла и принёс в кухню.
- Ой, птица! Как она так?!
Между рамой и приоткрытой створкой окна прочно застрял молодой сизарь. То ли не рассчитал угол полёта, то ли порывом ветра снесло , а он, пытаясь удержаться, попал в щель. Возможно, в плачевном положении птица оказалась и просто из любопытства: нельзя ли чем-то поживиться в доме.
Голова и половина киля с расправленным крылом и лапой торчала в помещение. Остальная часть тела находилась за окном. Сизарь был явно молод и испуган тем, что не имел возможности пошевелиться. Вполне могло быть, что сидел он так не первый час, и все мышцы его лёгкого маленького тельца затекли.
Сельские жители не очень жалуют голубей, справедливо считая разбойниками и дармоедами. Во-первых, избавляться от насекомых эти птицы не помогают. А ещё, живя бок о бок с людьми и воронами, научились грабить огороды. Подобно воронам, голуби способны выбрать из земли семена растений, например, гороха. Оккупируя крыши домов и размножаясь, голуби загаживают их помётом. Поэтому с ними ведётся беспощадная борьба. Люди выживают их с крыш всеми средствами. И если попадает бедолага в их руки, это очень часто – законная добыча кошки.
Я ласково заговорила с птицей и медленно, без резких движений, приблизилась к окну. Попыталась немного отжать створку. Но всё было тщетно: застрял молодой дуралей намертво. Тогда я аккуратно взяла в ладонь ту часть тела, что торчала внутрь, и начала осторожно приподнимать птицу кверху, к тому месту, где расстояние между рамой и створкой было шире.
Сизарь не шелохнулся, даже головой не дёрнул в сторону, когда я прикоснулась к нему. В его глазах не было страха. Он будто покорно ждал разрешения своей участи.
Когда тело птицы было высвобождено, и я сумела вынести руку с ним за окно, он по-прежнему не шелохнулся в моей руке. Он не пытался освободиться. Словно боясь навредить себе лишним движением ещё больше, не издал ни звука и не пытался клюнуть руку, державшую его осторожно, но крепко.  Сизарь молча внимательно смотрел на меня круглыми своими глазищами. Прямо в душу смотрел. И сердце моё дрогнуло: голубь настолько доверял мне, настолько верил, что я не причиню ему зла, что обмануть его ожидание мне, большой и сильной, было бы стыдно.
И ещё два фактора сыграли свою роль: шёл четверг Страстной недели, и уже был в моей жизни пронзительный по силе и чувствам рассказ Рафаила «Мой Вовка».
Я отвела руку вниз и с силой подбросила голубя вверх, чтобы у него была возможность расправить затёкшие крылья и полететь.
Он взмыл вверх и приземлился на крышу соседской бани. Несколько минут, вытянув шею, он смотрел на меня в окно. Будто благодарил и прощался. А потом уковылял по своим птичьим делам, оставив мне на память две царапины на запястье, полученные от соприкосновения с фурнитурой окна.