Игра в аду

1.

        Гамма и альфа распад, собственно и наука, мало волновали девушку, химия и физика ее не занимала, больше всего ее волновал лес. Итог к любви к лесу – это уход из города на природу, дабы там жить себе без печали.
     Толстые стены избы звали ее нежно, она испытала шок, когда протянула руки навстречу рассвету, встав с постели в пять утра, чтобы слышать лишь только свое сердце.
      Маруся поела картошку с грибами, запила все зеленым чаем, а после вышла к ледяной избушке, дабы около нее созерцать костер, что пылал ярко и люто, разнося пепел по всему снежному двору.
    Маруся была худой девочкой, лет двадцати семи, с черными волосами и узкими губами, в ней было что-то от шаманки, в особенности, когда она стала от счастья извиваться своим тельцем, при этом посылая свой импульс стоящему рядом с нею Евгению, что был влюблен в нее уже не первый год.
- Я посылаю тебе сигнал, Женя, - запищала она, - что чуешь? Запах моих волос, а может быть, чуешь что-то иное? Может мой внутренний мир тебя волнует?
- Чую, что в штанах у меня шевелится что-то смутное, - сказал ей Женя, - мне хочется взять тебя, милая моя пташка, но не буду этого делать, я же кавалер все-таки.
- Да, это я тебя так возбуждаю на расстоянии, видишь, как я могу, - ответила ему Маруся и улыбнулась, - вот такая я ведьма, ха-ха!
Женя же ответил ей кратко:
- Деревья мои во мне спят,
Я ношу их с собой день и ночь,
Я видел в них стаю вечных сов.
- Мой брат, как же мы легки, земли-то не ощущаю уже под ногами, - смеялась Маруся, - вот что такое жить в лесу! Это все равно, что сесть в ракету и мчать без устали путями неизведанными по родной Вселенной.
   Тут наши герои стали кружить вокруг ледяного домика, но им не хочется идти спать, ибо кровати совсем не дадут им тепла. Там куски льда, не кровати. Тела они не ощущают, их манят воздушные сны, где есть ощущение того, что и тел-то уже никаких нет. Дни и ночи не имеют значения. Все теперь иное, даже огонь, что горит себе на всю катушку. В нем ощущается сотня миллионов миров, ведь в каждом пламени можно разглядеть нечто такое, от чего уж совсем невозможно уснуть. Лес их радовал.

2.

       Женя видит, как по ночному селу едет машина. Фары словно два глаза демона. Фырчит ужасающе она, словно дикобраз. А это наводит на мысль: все это ему снится. Видимый мир он воспринимает как чужак. В нем есть нечто такое, что противостоит этому объективному миру. Наука его не волнует потому, что все видимое ему не нужно и даром.
     Парень отводит глаз от этого чудовища под названием машина: звуки задыхаются, шум мотора расплывается в морозной ночи. У него уже и губы пересохли, пахнет таежными звездами, за спиной Маруся произносит заклинания, вызывает духов огня, пытается с ними найти общий язык. Язычница какая-то эта Маруся.
    Маруся зажгла свечу и ушла гулять одна в темный лес, навстречу ей вышел волк и засмеялся, может быть, все дело в том, что сейчас девушка приятно удивлена тем, что волк ей даже пасть не показал, а все потому, что пропал в ней страх к животным.
     Волк адски усмехнулся, протянул лапу, забавно пожал ей худую руку, завыл на луну, а после удалился вглубь леса, зовя молодую и красивую за собою. Свеча горит в ее руке, теперь путь хоть каплю да освещен, но вот через пару шагов огромный слой снега. Падает Марусю в сугроб, свеча затухает. Вот что значит лес зимой. Ни минуты тут нельзя ей быть, ибо за стволами сосен ей видятся демоны с миллионами глаз, а в этих их глаза она видит снова костер и Женю, что застыл в позе сфинкса, созерцая свой мир, который никогда не будет слит с миром видимым. 
    В лесу сосны шептали о долгих бессонных ночах, молитвой призывала Маруся своего ангела-хранителя, ибо ей стало казаться, что она на другой планете, что теперь она никогда уже не найдет дорогу домой, что навеки окажется здесь, так и не увидев своего жилища.
     Она шла по хрупкому снегу, слышно было, как падают поломанные снегом ветки, как звенят звезды над ее головой. Этой морозной ночью ей хочется найти дорогу домой. Но где ее дом? Кто скажет, кто поможет девушке в этом нелегком вопросе? Она все пыталась вспомнить о своем доме, о тропе, что завела ее в чащу, но в памяти были обрывки костра, ледяного домика, но там совсем не было Жени и даже не было ее любимой собаки, с которой она постоянно спала во всех зимних передрягах. 

3.

       Ее дом манил, но, в конце-то концов, что сейчас значил для нее тот дом, что остался черт знает где? Ее дом – это лес и точка. Не стоит пытаться жить прошлым. Коль ты в лесу, так будь добр исполнить завет леса, а это значит, снова стать собой и слышать биение своего сердца.
     Маруся села на сугроб и осмотрелась. На нее смотрели вековые сосны, тишина тут была такая, что казалось, что это и есть край ее надежды, ибо тут мыслей не было ни о чем суетном абсолютно. Вот и пришла она к тому, что снега научили ее тому, что планета земля есть для нее дом. Она крикнула свой языческий мотив: «Весь мир мой дом, вся Вселенная!». И вот пустая опушка вся в снегу, Маруся, разглядывая сонную луну, что лила свой свет на ветки деревьев, понимала, что заблудилась. Без боли и страдания лила она свой вечный свет на эти леса, что стояли под огромным океаном, что был покрыт звездами, мерцающими в унисон пульсу земли. 
    Женя же сидел у догорающего костра, и ему казалось, что вот он на дне вулкана, что вот Помпея, а он баловник судьбы, что забросила его в самое сердце вулкана. Ему бы попить водички, все горло пересохло, совсем пустыней повеяло от снежного пейзажа ему на миг. Он зажмурил глаза и увидел перед глазами птиц, что щебетали себе бесконечно, носясь от одной сосны к другой. От холода его тело испытывало неимоверную радость, он понимал, что воображение может исцелить тело. Мол, ты не в холодном лесу, а в самом сердце Азии, где караваны верблюдов идут вслед за бедуинами на рынок, где можно будет продать тряпки или обменять их на бусы и серьги для своих любимых.
      Маруся же шептала лесу о том, что во снах она часто гуляет под луной по берегу моря, она вся омытая мятным дождем, а в руках ее блестит сабля, которой она рубит все свои связи с обществом. Женя же заплатил своим вниманием ей за то, что она позвала его на эту полянку, где могут произойти чудеса, ведь все этой зимней ночью может произойти. Вот из-за тучки вышла луна, струи ее лились на землю. Лед сковал реки, но Женя шел к берегу, думая о том, что бытие не есть благо.
       Вот и лед, вот и бедный свет, что бьет из его фонарика, тело его лежит на льду, теперь ему видится мир спящих рыб, что лежат себе уютно на дне. Падает с неба звездочка, гремит комета, летящая над миром, залаяла собака в селе, стало страшно, ведь теперь дом исчез, мысли о доме уже не греют. «Это все от ума, но мыслю, следовательно существую. Точка, а не пространство!» - подумал Женя, ощутив, что от холода его руки стали белыми.      
    В лесу шли ветры по верхушкам деревьям лютые. От них холодом веяло. Малый хотел было протянуть руки навстречу ветрам, но лед сковал его, потонул вроде как мальчишка, но вот на берегу стоит Маруся, ее взгляд направлен на погибающего друга, ей теперь все ясно: спасать надо парня, чтобы после этого с ним уничтожить статуи Будд.
- Мой внутренний мир крепок, - крикнул Женя, увидев девушку на берегу, - спаси сама себя, а я и сам справлюсь, не стоит волноваться обо мне.
     Но Маруся вытащила его из ловушки, в которую он сам забрался, теперь же ему хотелось ее отблагодарить. Он признался, что думал, что уже погибает навеки, но все-таки не все так просто вышло, он храм свой хранил, а потому и не смог погибнуть.

4.

     Костер сделали у избушки ледяной и сидят, болтают, смеются, пьют чай, жадным глотками, ибо согреваются, теперь они словно пираты, которым надо найти свой корабль, дабы плыть на нем к острову сокровищ.
- Слушай, панк, я жаркая ведь, горю ведь, - сказала Маруся, - ты бы простился с миром, ибо мир во зле лежит. Что тебе еще остается, верно?
- Верно, - ответил мигом Женя, - я сражение веду с этим миром языческим, который хочет захлопнуть меня в свой капкан бытийный.
- Вот и я говорю, что твой дом в самом тебе и вся земля для тебя колыбель, - успокоила его Маруся, - может быть, ты бы смог отречься от всего земного, чтобы понять все небесное. Ну же, давай, сделай шаг навстречу беспредельности.
   Евгений закрыл свои очи и промолвил:
- Я жду смерти, она моя единственна любовница, может быть, я жажду ее потому, что хочу за пределы видимого мира. В любом случае, окончательная смерть, а потом и воскрешение произойдет.
    Мария протянула руку Жене и поцеловала его ледяными губами в щеку. «Ты мой единственный друг!» - нежно прошептала она ему, а метель закружила их в тот же миг, и они взлетели над соснами, лесом, уносила метель их прочь туда, где будет иное небо и иная земля, где будет все совсем иное.
- Мария, а ты помнишь тот день, когда мы целовались, лежа на твоем диване? – спросил вдруг Женя в полете, когда они пролетали на деревней.
- Конечно, помню, любимый, - ответила Мария, - как же не помнить ту ночь! Вначале мы лежали и пили чай, а после я при поцелуе вливала свою порцию чая в твой рот, а после ты делал также. Как нам было хорошо! Мы выпили целый чайник таким образом. Твое тело горело, оно было словно раскаленный камень. Знаешь, ощущалось, что мы не просто тела, а что мы одно тело. Я даже поняла такую мысль: мы есть одно тело, что тебе даже не стоит и в меня входить, чтобы это понять. Ведь я горю, ты горишь, в наших жилах течет зима, мы совсем обезумели друг от друга. Ты лижешь мне грудь, я пытаюсь не вздыхать, а очень хочется, мне порой хочется быть японкой, которая все делает осознанно, даже в самые интенсивные моменты. Так вот, твой язык коснулся моего соска, он набух, но все происходит в темноте, поэтому я могу лишь передать тебе свои ощущения тела и чувств на тот момент. Оба соска набухли и ноют, очень хочется, чтобы ты вошел в меня, но я медлю, мне хочется растянуть удовольствие до самого утра. Предвкушение перед великой битвой, так сказать. Это было начало великой любви, которая может оставить след, но главное – это чтобы мы сердцем не старели, даже если через год расстанемся. Важно, чтобы мы любили друг друга хоть миг, а все остальное не важно.
       Женя решил вспомнить еще один эпизод, он ощутил слова Маруси как некие символы, что ведут его в подземелье подсознания. Маруся молчала. Ждала, что друг вспомнит ту ночь.
- Мы потом уж никогда и не виделись, - произнес он весело, - я тогда так и не мог понять твой мир, ведь ты ждала меня всю жизнь, сменив передо мной пару десятков мальчишек, я словно бы был тебе в награду за пятнадцать лет одиночества. Твое тело такое худое, маленькая грудь, но страсть в тебе бродит, а это самое главное. В тебе есть огонь, а потому мы и смогли сойтись на время. Завтра будь что будет. В любом случае, не принимаю этого мира! 
Маруся ответила же ему на эти слова:
- Ты уникален, мой мир есть и твой мир. Давай не будем ничего делить. Мы вместе строим свой мир. Ни каких тайн между нами не будет. Ты пойми, что я ощущаю сейчас тебя таким же, как и в день нашей разлуки, что была в том году. Вот ты стоишь весь во льду со мной в этих снегах, но я помню лазурный берег Северного моря, где мы ездили по берегу на попутках. Мы ели сыр и батон, пили чай, но нам было легко дышать одним воздухом на двоих. Жабы нас не будили ночами, когда мы спали у болот. Мишки носили нам мед, когда мы спали в их берлоге. Волки дали нам свежего мяса. Звезды роняли на нас лучи, чтобы мы осознали себя не частью их, ведь они погаснут навеки рано или поздно. Я могу выйти из языческого описания мира.
     Маруся понимала то, что те дни прошли, что теперь ее совсем не сможет удовлетворить воспоминание о том времени. Она протянула руки навстречу северному ветру и произнесла весело:
- Я уже паруса своей шхуны надула, чтобы плыть за пределы всего, что мы видим глазами, а там суметь приблизиться к острову, где живут герои, которые бросили вызов року. А после войти с ними на Олимп и выбросить оттуда богов, что пьют абсент, смотрят на грешную землю, роняют слюни на пол. Мы великаны, страны за миг пересекаем, мы для этого мира бесполезны, мы в классики играем и бисер, а олимпийские боги для нас сборище мегаломанов и придурков с манией величия. Так что молчите все, ибо лишь я знаю правду! Мне нет дела до всех вас: торгаши, цари, тираны, императоры, жрецы, клерикалы!