Капли дождя

«Безумных лет угасшее веселье»
Пушкин.

       Дуня встала рано утром и решила пойти в собор, чтобы застрелиться в знак протеста, ведь мировое правительство дало знать о том, что обеими руками поддерживает клонирование человека для того, чтобы сделать мир еще более предсказуемым и стерильным. Она люто ненавидела этот закон, ведь тогда она уже не будет жить в своем любимом и неповторимом мире, который так вскружил ей голову. Клоны не будут иметь родителей, не будут знать свои имена, не будут старыми, будут молодыми, и делать все то, что им вложили в головы ученые, что служат правительству верой и правдой. Клоны будут пылать ненавистью ко всему тому, что было до них. Они будут смотреть со злобой на старых и больных людей, которых сейчас полным-полно, но в скором времени, мир будет принадлежать клонам, которые устроят на земле глобальный террор. Клоны виртуальные сидели в ноутбуках и вещали в эфир гадости, дабы люди были злыми и ссорились постоянно из-за новостей.

      Она на исповеди сказала попу, чтобы тот молился за ее душу, ибо она вот-вот убьет себя. Она показала на иконы, что висели на стенах и плакала. Поп утер платком ее слезы.
- Они никого не спасут, - молвила она с грустью, - это просто куски дерева. Виртуальный мир убьет соборы. Книги убьют храмы.
- Не скажи! – возразил поп, - эти иконы спасли меня: когда я болел, то молился Богу и мне было так здорово на душе от того, что они есть часть того иллюзорного мира и времени, которое пройдет. Солнце сияло за окном уже во всей своей красе. Вот тебе и просто куски дерева! Ты еще не в теме, что книги - это не жизнь, а ловушка. Гюго почитала бы!

        Дева бодрым шагом идет к бункеру, что находится возле моря, и там ей приходится терпеть свою скорбь, ведь только что в США приняли закон о клонировании человека. Козы неподалеку бегали по скалам, а моряки, что плыли на лодке внизу, пели себе под нос песенки про то, как меленький мальчик по стройке гулял, а потом он к звездам улетел тихонечко. В бункере было тихо, она спала на лежанке и видела сны про новую Америку, там все молятся и не едят ЛСД. Там лишь чудесные люди живут, без лжи и греха. В той Америке не знают люди о боли, ведь они с доброй душой идут в храм на молитву. Не курят, не пьют, не едят мясо.

       Девушка в бункере решила ночевать, поела шоколада, попила чай из термоса и скорбь превратилась в нереальность. Теперь она не раскаивалась, что родилась на свет. Она решила побежать за козами, чтобы жадно пить молоко из вымени. «О, мне словно восемь лет, я словно бы новая девочка, а старой больше нет на свете. Траур меня не волнует. Траур не мой конек. Боль ужасает меня и притягивает. Промискуитет уже устарел. Сейчас мода на однополые браки. Детей делают в специальных бутылях, в инкубаторах специальных. Концлагерь электронный прям какой-то!». Вот, что написала она черным маркером на одной из стальных стен бункера. Да, ей хотелось узнать, что же за идея в ее голове держится так крепко. Она догнала коз у самого обрыва. С ними она восхищалась синевой моря, ибо теперь они стали не разлей вода. Коз она подоила прямо в свою стальную чашку, которую всегда носила в рюкзаке. Она всматривалась в глубину моря, едва можно было увидеть там крабов на дне, а вот прямо на ее глазах плыли миллионы медуз, таких ярких и немых. Решение созрело ночевать тут. Уже вечер, но сна не было, но это и было так притягательно, ведь звезды скоро покажутся, а там уж и утро, а потом что делать? В глубине моря валяются обломки самолета, но кто его сбил?

        Дуня разделась, нырнула со скалы в море, она доплыла до середины бухты, а после решила начать новую жизнь. Начала нырять на дно, но там было так глубоко, что не смогла она достичь дна. Еле выползла на темный берег и забылась на время во сне, а под утро увидела на берегу сундук, который принесли сюда пираты, что приплыли сюда на лодке с корабля, что стоял около северного маяка. В нем лежала голова короля. То были счастливые глаза и полные светлых надежд очертания низкого лба и яростных скул. Из сундука еще выполз зеленый змий, он был гибкий и невероятно яркий. Она бросила сапог с правой ноги в него, но промахнулась. После этого из сундука она достала корону, банку абсента и картину Ван Гога.

       Девица снова пошла плавать, ведь солнце в зените, жарит неимоверно, ей так плохо от жары. Луна ее не манит, лишь солнце. Девушка выплыла на берег, и показалось ей все это сном: клоны, однополые браки, электронные концлагеря и прочие знаки конца времен, постмодерна, так сказать. Она обрела уют в душе. Теперь она решила взбежать на самую высокую скалу, что была за ее спиной, и когда она поднялась на вершину горы, то там увидела паренька, что чистил картошку у костра.
- Хоп! – крикнул он ей весело.
- Привет, крошка! – ответила она ему.
- Добро пожаловать в мой астральный  городок! Сколько всего произошло со мной безумного в этом городке – не счесть! Ты бы только знала! На моей груди двадцать татуировок. Это сердца, в которых вписаны имена тех, кто был мною любим. Снять футболку, может быть, хочешь взглянуть?
- Совсем не интересно, похабник ты эдакий! – холодно ответила девушка.
- Да что ты понимаешь! – взревел вдруг он, бросая картошку в котел, - ты просто не видишь романтику во всем, что нас окружает! Вот летний вечерок, вот сочинения Фромма лежат в моем рюкзаке. Я тут много чего рисовал, когда жил на побережье. А ты даже не хочешь взглянуть на мои татуировки. Обижаешь!
     Он вытянул из рюкзака холсты, на которых масляными красками были штрихи сделаны тонкими слоями.
- Вот дети в футбол играют у якорей, видишь их пятна на футболках? А вот птички сидят на столиках в кафе, они черны и пахнут малиной. Еще можешь увидеть шторы в театре, где громила играет на скрипке, а публика дышит парами чайного дерева. Алмазная штора. Содом порождает идею, что соитие грех.
- Ого, да ты можешь выходить из «тела», ты не всегда сидишь в «голове»! – восхитилась им Дуня.
- Еще бы! – усмехнулся он, и предложил ей поесть картошки из котла, - мой мир наполнен лишь кошмарной красотой и тяжестью небытия. Я в этой реальности как загнанная лошадь. Даю тебе руку лишь для того, чтобы ты поняла, что жизненный мираж вампиричен. Вот север манит меня. Сияние! Глаза ангелов. Западные соборы, кристаллики льда, медведи, волки. Гномы, эльфы, шерстяные просторы Сибири. Эх, я бы исписал белой краской весь двор, в котором ты живешь. Жаль, что мы раньше не встретились. Я бы написал на асфальте белой краской «Киска, я люблю тебя, прошу тебя, знай это!». Я бы исписал все стены домов и подъезда этими признаниями.
- А я бы глядела с балкона на эти твои надписи и думала о том, что ты полный придурок, - скорбно ответила ему Дуня, - тоже мне, поклонник! Этот мир – ад. Твой гребешок на голове меня не тешит. Ты просто шут! Фаллическая стерильность тебе знакома?
- Я же ненавижу современный мир, понимаешь ли, - ответил ей весело парень, - я в городе жить не могу! Там я как-то глядел на людей с балкона. И ясно понял, что все они словно фигурки игроков. Они беззвучно мечутся по освещенному полю, словно фигурки на экране телевизора. Они как рыбы за стеклом экрана. Футбол это у них называется или как там еще, да все они детки из бутылей.
- Ох, и ты туда…- трогательным голосом протянула Дуня, - ты зачем мне про них говоришь? Думаешь, что сможешь спасти мир и сделать его краше? Ты просто клоун. Красота спасет мир?
- А то! Я слышал новость про клонов, так вот, у них там ни отца, ни матери нет. Все друг другу принадлежат. Брака вовсе нет, ибо все там спят со всеми. Страсти и любви там нет. Ледяная кровь.  Ни старости, ни болезни, мир там устойчив и стабилен, нормален и сер. Виртуальная реальность во главе угла. Бредовый рассказ кретина, вот что есть современный мир.
  Дуня захлопала в ладоши и спросила:
- Кто ты, хлопец? Читал Генона? Дугина? Молодец!
- Мишка-волк, вот кто! Я отказываюсь служить вселенской инерции, – ответил он ей.
- Волк, мы как капли дождя, может быть, сольемся, а может быть, и нет.      
      
      Они смотрели на огромное море: такое необъятное, синий простор. Месяц светит и холодит землю. «Хорошо бы еще, чтобы рядом был наш общий друг» - грустно шептала Дуня. Сашка лежал в спальнике и в своей руке держал чашку чая, а она всматривалась в его выражение лица, пыталась понять, о чем он думал в тот миг. Потом она сказала ему:
- Утром чуть было не вышел несчастный случай у меня. Тогда были последние минуты жизни. Я так ощущала. Вся жизнь как на ладони пронеслась. Они были  такими интенсивными, что вложенный в пистолет патрон, не выдержал давления вечности. Я его спряталась за икону Богоматери. А иначе бы он зашел мне прямиком в висок, вызвав бурю чувств на прощание с великой идеей. Силу третью хочу открыть в себе.     

     Дуня увлеклась своими мыслями о чудесном рае и грозно посмотрела на звезды, которые забавлялись тем, что кидали камешки в воду и считали, сколько прыжков по воде сделают они. Сашка спал, во сне видел русалок. Она спустилась к морю, где уперлась руками в камень, на котором сидел краб. Дуня посмотрела ему в глаза. Вскрикнула. Ей показалось, что краб сказал ей о том, что мечта всей ее жизни  – это поиск небытия. Эта мечта так сильно томит ее душу, так сильно, что ей не мил белый свет, что суицид будет верным решением проблемы. Она разбудила Сашу.
- Эй, проснись, волк! Я тут совсем сошла с ума. Запуталась. Вижу во всем проблему. Даже жизнь превратила в проблему. Какого лешего!
- Чего ты?
- Ты хочешь понять суть бытия? Высшего бытия. Без лжи и зла. Тотальное бытие. Высшее я свое обрести хочешь?
- А то!
- Докажи же это на деле!
- Как?
- Создай огонь на этих камнях.
- С удовольствием!
- Но перед этим полетай над пляжем
- Как скажешь, королева, мне не сложно.

     После этого случая Волк перестал одиноко бродить по горам. Теперь он проводил время в Париже, где фотографировал около Эйфелевой башни местных барышень. Он стал фотографом. Сделал свои выставки. Там и камни в ночи, и огонь в печи, там и звездопад даже есть, одним словом, Волк теперь мастер фотографии и теперь все знают, что она за пару сотен долларов снимет вас так, как никто другой не сможет этого сделать. Ликует, сидя в кафе, пьет абсент, думает о ней, но она далеко от него.

     А вот Дуня после этого случая стала рисовать картины, в которых клоны заполнили города и теперь они уничтожают людей, которые родились натуральным способом, то есть от отца и матери. После эти картины она все сожгла. Поняла, что все суета сует. В этом нет смысла. Это все попса. Постмодерн. Кали-юга. Их черт попутал, ибо он и она совсем не знали, что станет после того, как они сольются телами и не только той одинокой ночью, когда даже луна становится ярко-красной.