Человек предполагает, Бог располагает

Могучий государь король английский Генрих Пятый мечом своим приобрел для наследника своего две короны: английскую и французскую. Наследник был слишком мал, чтобы начать самостоятельно царствовать, после смерти отца ему будет всего восемь месяцев. По настоянию умирающего Генриха V младенец был торжественно коронован в Винчестере. С этим король-отец отошел в мир иной. Править страной стал Генрих VI. Хотя о каком правлении могла идти речь, если король еще ел, припав губами к соску кормилицы. Государственные вопросы будут решать регент. Им стал брат умершего короля герцог Бедфордский. Ему предстояло заняться окончательным завоеванием Франции. И, казалось, что все благоприятствует Англии. Выиграна битва при Вернеле. Молодой король Генрих VI коронован французской короной в Париже. Претендент на французский престол, сын умершего французского короля Карл не мог противостоять Бедфорду. У него просто не было ни сил, ни средств, чтобы вести войну. Но обстоятельства скоро переменились. Благодаря появлению Жанны д’Арк Орлеан был освобожден от осады французами. Взятие Жанны в плен и ее сожжение еще более испортило дела англичан. Умирает Бедфорд, и исчезает всякая надежда удержать за Англией французскую корону. Английские полководцы стали терпеть постоянно поражения. В 1444 году со-стоялось перемирие. Английского короля женят на Маргарите, дочери графа Анжуйского Ренэ. Надежда этим браком сохранить за Англией, кроме Анжу и Мэна, Гиень и Нормандию не оправдалась, перемирие нарушено. Потеряны все земли во Франции, остался один Кале. Англичане возвращаются в Англию.
Король, достигнув совершеннолетия, привыкнув к постоянной опеке, не способен был самостоятельно решать государственные дела. Он был достаточно образованным человеком: прекрасно знал французский язык и латынь, любил историю. Чрезвычайно набожный, добрый, наивный, слабый физически и трусливый человек. Он ненавидел войны и единственный из английских королей никогда не участвовал в сражениях.

Древо царственного рода
Искривилось, почему-то?
Измельчала ли порода
В эти тяжкие минуты?

Ветви две так постарались…
Злобы каждая полна.
Гневом листья наливались,
И пошла меж них война!

С переменным шло успехом,
Побеждал то тот, то тот….
Шла война, а не потеха –
И погиб древнейший род!

Кто знает, по какому пути пошла б история Англии, не будь у нее такой правитель? Мало того, что он был физически слабым, но и страдал внезапно приходящими периодами душевного расстройства, с возрастом все более учащающимися. Генриху VI Ланкастеру, относящемуся к старшей ветви Плантагенетов, было 32 года, когда произошел первый приступ помрачения рассудка. Король никого не узнавал, начинал прятаться от своих близких. Расширенными от страха глазами он следил за ужасными оскаленными ртами окружающих. Королевский совет, собравшийся по этому поводу, решил, что помешательство будет долгим и что король не в состоянии исполнять обязанности монарха. Необходимо было назначить протектора Англии. Выбор пал на одного из самых влиятельных лордов Англии – Ричарда, герцога Йоркского, из младшей ветви могущественного рода Плантагенетов. Королева Маргарита, жена короля Генриха, женщина умная и волевая, понимала, что герцог Йорк при затянувшейся болезни ее мужа может и узурпировать власть. Опасения сочетались с ненавистью, которую испытывала королева к умному и опасному вельможе. Причиной ненависти было то, что тот слишком открыто показывал, как мало он считается с мнением королевы Маргариты. Долго пришлось ждать королеве смещения регента. Потребовался почти год, пока не исчезли все признаки душевного расстройства короля. Случилось это к Рождеству 1454 года и было расценено как благоприятный знак, посланный свыше! Долго просила и настаивала королева мужа, чтобы тот удалил Йорка из королевского совета. Наконец, король сдался. Злорадным взглядам сопровождала Маргарита фигуру уходящего неприятного ей человека. Йорк гордо удалился. Кто знал тогда, что этот, по существу, частный конфликт выльется в беспрецедентную в истории кровавую борьбу двух ветвей королевского рода, названную потом войной «Роз». Поначалу ничто об этом не свидетельствовало. Ричард Йорк никаких претензий на престол не предъявлял. Даже тогда, когда между ним и королем возникли первые военные столкновения, в ходе которых в плен был захвачен король. Вместо того чтобы диктовать свои условия, герцог, стоя на коленях, молил короля о прощении. Король милостиво простил родственника и возвратил ему свою монаршую милость. Но уже через год, когда по настоянию королевы, Ричард Йорк был в очередной раз удален от двора, он заявил о своих законных правах на английский престол. Такой вызов не мог остаться безнаказанным, и король Генрих VI собрал войско и направил его против Йорка. Начались военные схватки между домами Лан-кастеров и Йорков. Проходили они с попеременным успехом. Но видимо королю не везло, и в 1459 году он вновь был пленен. Теперь уже о «молении» герцога Йорка не могло быть и речи. Королю для освобождения из плена были поставлены жесткие условия. Его права на престол до смерти сохранялись, но с ограничением объема их королевским советом, большинство которого занимали йоркцы, а возглавил его вновь Ричард Йорк. Герцогу показалось этого мало, он потребовал соглашения о признании его наследником престола в обход сына короля Эдуарда, которому на ту пору исполнилось 6 лет. Это требование было утверждено английским парламентом. Король был бессилен, что-либо изменить. Слабую руку короля сменила рука королевы Маргариты, вставшей на защиту прав своего сына. Она сама возглавила войско, составленное из сторонников Ланкастеров. 30 декабря 1460 года в битве при Уэйкфилде герцог Йорк погиб, его войско было разбито. Маргарита приказала отсечь голову погибшего герцога и выставить ее на стене города Йорка в назидание мятежным баронам. Толпа горожан, присутствовавшая при этом, безмолвствовала.
Не зная ничего о гибели отца, старший сын его Эдуард собирал вблизи границ с Уэльсом войско, чтобы отправить его на помощь отцу. Огромного роста и такой же силы красивый мужчина проявил недюжинные организаторские способности. Сформированное войско он повел по направлению к Лондону. С ним рядом находился и младший брат Ричард Глостер, из которого позднее будет сформирован облик чудовища и физического, и духовного. Но об этом – ниже! Первое боевое крещение представители дома Йорков приняли при Мортимер Кроссе. Небольшой отряд ланкастерцев был разбит. Радости по этому поводу у Эдуарда Йорка не было. Он понимал, что предстояло встретиться с основными силами ланкастерцев. 17 февраля 1461 года, к полудню, когда тучи укрыли за собою диск солнца и с небес стал накрапывать мелкий холодный дождь, две армии сошлись.
Валлиец встретился с валлий-цем,
А бритт британца бьет и гнет.
Что только на земле творится?
Так, меж родами бой идет!

Навалены горою трупы,
И кровь течет из свежих ран,
Какие угрызений путы,
Коль от победы, словно пьян.

Королевские войска и на этот раз разгромили мятежников. Те бежали. И началась расправа над побежденными. Казни непокорных длились больше месяца. Земли казненных конфисковывались в пользу победителей. Маргарита, опьяненная успехом и полученной властью, отдавала приказы от имени своего безумного мужа. Но в мире все не вечно. Лондон, прослышав о многочисленных расправах над сторонниками Йорков и, опасаясь испытать на себе тяжелую руку королевы Маргариты, решил не открывать ей ворота города. Лондон свою королеву не пустил! Попытки взять столицу штурмом не увенчались успехом. Засевшие в Лондоне сторонники Йорков на совете, торопясь, недолго обсуждая, решили, что своими действиями Генрих Ланкастер утратил право на престол. Между тем, разбитый в бою, но живой и невредимый принц Эдуард собирал армию. На помощь к нему пришел один из самых могущественных феодалов, граф Ричард Уорвик Невилл.
В конце марта 1461 года, когда поля, покрылись сочной зеленой травой и украсились множеством цветов, когда начали цвести вишни, на поле боя сошлись войска Ланкастеров и Йорков. Давно Англия не видела такого количества бойцов с одной и другой стороны. 120 тысяч бойцов устремились друг на друга. Сеча была ужасной. Рассвирепевшие воины добивали павших, пленных не брали. А ведь это сражались англичане с англичанами. Королевские войска были разбиты. Генрих и Маргарита Ланкастеры бежали в Шотландию. Победа герцогу Йорку Эдуарду обошлась дорогой ценой. Более двадцати тысяч лучших его бойцов погибли на поле боя. После этой побе-ды Эдуард был коронован в Вестминстерском аббатстве. На престол взошел первый король из династии Йорков – Эдуард IV.
В 1465 году Эдуардом был пленен Генрих VI и помещен в Тауэр. Чтобы у читателя не сложилось превратного представления об этом замке, следует знать, что в нем находились и покои, в которых пребывали особы накануне возведения их на королевский престол. Поэтому пребывание плененного безумного короля хоть и не отличалось роскошью, но вполне было терпимым. Не следует Тауэр путать с иными замками, главное назначение которых заключалось в защите от врага, где удобствам проживания уделяли немного внимания.

Предвидеть людям не дано,
И все же следует предвидеть,
Хотя бы то, что суждено:
Любить ли, ненавидеть?

Да вот беда, Любовь слепа…
Рождены ненавистью тайны
И ступит в дом врага стопа
Нежданно, не случайно…

Кто мог предполагать, что Эдуард Йорк, не только хорошо владеющий мечом, станет покровителем образования и различных искусств, строителем величественных соборов. Новый король любил роскошь и развлечения, был он также далеко не равнодушен к женскому полу. Могучего телосложения красавец король пользовался успехом среди женщин. Всем при дворе короля хорошо были известны имена его любовниц. Внешне все шло, как и должно идти в спокойном мирном королевстве, все усмирены, недовольные в замках своих отсиживаются. Только спокойствие это – только внешнее. Опасность располагалась совсем рядом и была настолько открытой, что не заметить ее просто было невозможно. И исходила она от двух самых близких лиц, которые к власти Эдуарда привели. Один из них был Ричард Невилл, граф Уорвик. Вторым был средний брат короля Кларенс.
Случилось, что граф Уорвик Невилл, тот самый, без помощи которого едва ли бы удалось Йорку получить королевский трон, вел переговоры с Людовиком XI в Париже о браке своего монарха с герцогиней Савойской, родственницей французского короля. В разгар переговоров Ричард Невилл узнает о заявлении короля, что он уже женат на Елизавете Вудвилл. Это заявление потрясло графа Уорвика. Мало того, что он показался не в лучшем свете при дворе французского короля, но разве Эдуарду Йорку было неизвестно о том, что все родственники Вудвилл являлись сторонниками Ланкастеров? И теперь они были приближены к особе короля, оттеснив его, са-мого графа Невилла! Уорвик был взбешен. Он обдумывает план мести. Он еще покажет, как следует ценить друзей! На кого опереться в борьбе с королем? Кто жаждет власти? Искать и не следует, это – Кларенс, только что женившийся на его дочери Изабелле. Не слишком умен, любитель выпить. Такого можно всегда держать в руках.
И в 1469 году Уорвик поднимает восстание в Линкольншире. Цель – посадить зятя своего Кларенса Йорка на престол. Естественно, в этой борьбе принимает участие и сам герцог Кларенс. Ничего не подозревающий Эдуард захвачен заговорщиками и отстранен от власти. Кларенс уже считает себя царствующей особой и пытается управлять страной. Но возложить на себя английскую корону он так и не сумел. Вмешались крупные феодалы из партии Йорков. Под их давлением да еще под угрозой высадки на берега Англии герцога Бургундского, короля Эдуарда пришлось освободить. Формально и граф Уорвик, и герцог Кларенс примирились с королем, и каждый из них отправился в свои владения. Примирение с удалением из активной политической жизни не устраивало Ричарда Невилла. Не прошло и года, как в том же Линкольншире вновь вспыхнул мятеж. Мятежники потерпели поражение и вынуждены были, спасаясь, бежать во Францию, где уже давно находилась жена Генриха VI Ланкастера – Маргарита Анжуйская. Беглецы вступили в сговор с нею.
Наступил сентябрь 1470 года. Уборка урожая на полях закончена. Сам урожай засыпан в закрома. Англия готовится к зиме. И в это время в Плимуте высаживаются «триумвират», поддержанный французскими войсками.
Ночной мрак окутал землю. От Темзы тянет холодным туманом, превращающимся в мельчайшую водяную пыль. Зябко поеживаются часовые на стенах Тауэра. У главных ворот замка останавливается черная карета. Не разглядеть, кто в ней? Глухие, но настойчивые удары дверного молотка. Так требовательно может стучать лишь тот, кто обладает правом. И все же, старший из стражи, стоящий у ворот, спрашивает: «Кто?»
Ответ звучит требовательно: «Герцог Йоркский Кларенс! Открывай!»
Время на размышления мало. Стража знает, что герцог Кларенс – брат короля. С ним шутки коротки. По правилу, установленному с незапамятных времен, положено впускать посетителей по указу, подписанному королем. Но в последние годы это правило почти забыто. Так часто сменяются правители. Опять же, и королевский совет, и парламент не раз нарушали этот указ. Стража поднимает ворота, в просвет их вкатывается карета. Из нее выходят трое мужчин и одна женщина. Лиц при свете мигающего факела не рассмотреть. Но огромная фигура Кларенса знакома страже.
«Коменданта!» – требовательно говорит герцог.
Несколько минут, и отвешивая глубокий поклон, появляется комендант, серый невзрачный мужчина в свободно наброшенном на плечи плаще. Да ведь это родственник самой королевы, маркиз Дорсет.
Маркиз, увидев перед собою брата короля, зная его скверный характер, ни о чем расспрашивать не стал, не потребовал он и бумаг, поясняющих появление таких неожиданных гостей. Впрочем, Кларенс не давал времени на осмысление происходящего, сказав: «Веди нас к Генриху Плантагенету! Страже не следует сопровождать нас!»
Долго следуют по узким галереям и коридорам, освещаемых факелом, который держит комендант крепости, идущий впереди. Подходят к массивным деревянным дверям.
«Открывай! – властно говорит Кларенс.
Два поворота огромного ключа, дверь открывается и приехавшие входят в небольшую с низким потолком комнату. Их встречает настоянный на испарениях человеческого тела запах и специфического для Тауэра «аромата» вековых камней стен, впитавших в себя ужас и страдания массы людей.
На кровати полуодетым сидит Генрих Плантагенет. На лице его при свете факела видно неподдельное выражение ужаса. Он еще долго не может успокоиться, уткнув лицо свое в грудь прибывшей женщины и громко плача. На лицах пришедших мужчин видны гримасы брезгливости.
Кларенс говорит резко: «Собирайтесь, Ваше Величество, ваши подданные ждут Вас!»
Лондон встречает Генриха Плантагенета вооруженными отрядами, становящимися под его знамена. Эдуард IV Йорк бежит во Фландрию, к герцогу Бургундскому Карлу Смелому. С ним вместе и самый младший из ветви Йорков – Ричард, ставший после становления старшего брата Эдуарда королем, герцогом Глостером. Ричард всегда благоговел перед старшим братом, перед его силой, красотой, мужественностью. Он был для него недосягаемым идеалом.
В этой части происходящих событий, с которым мы знакомимся, и намека нет на коварство Ричарда Глостера, о котором говорят хроники того времени. Он – любящий брат и верный товарищ, не оставивший Эдуарда в трудную минуту и отправившийся в изгнание без всяких надежд на возвращение. Иное дело поведение среднего брата Кларенса, восставшего против старшего. Чем он руководствовался, встав на сторону Ланкастеров?
Но Англии далеко до мира. Не прошло и восьми месяцев, как Эдуард и сопровождающий его герцог Ричард Глостер высаживаются при поддержке бургундцев и без боя овладевают Лондоном. Как ни удивительно, но ворота города ему открыл брат графа Уорвика архиепископ Йоркский. Две тысячи воинов, с которыми Эдуард прибыл из Бургундии, за два дня пребывания в Лондоне значительно увеличиваются. Здесь в Лондоне Эдуард захватил злополучного Генриха VI, отправляя его вновь в Тауэр. В битвах при Барнете и при Тьюксбери Эдуард окончательно расправляется с врагами. Кларенс предает своего тестя, переходя на сторону брата. В бою граф Уорвик гибнет. Окруженная врагами, взята в плен королева Маргарита. Сын ее Эдуард, достигший восемнадцатилетия, гибнет в бою. Генрих Ланкастер задушен в Тауэре. Эдуард отвоевывает свою корону. Предатель Уорвика получает полное прощение брата, хотя король продолжает относиться к Кларенсу с подозрением.
Вроде бы мир должен воцариться в Англии, освещаемой огнем пожарищ и истекающей кровью ее уставших от бесчисленных битв жителей. Но не может Кларенс обходиться без конфликтов. Теперь конфликт возникает между ним и младшим Йорком – Ричардом Глостером. Спор между ними идет из-за дележа наследства погибшего Уорвика. Оба брата были женаты на сестрах – дочерях покойного графа. Кто отхватит больше от богатств погибшего тестя, прозванного «Делателем королей». Король поддержал того, кто никогда не изменял ему, находился рядом в тяжелые для него минуты, иными сло-вами – Ричарда. Когда умерла жена Кларенса Изабелла, Кларенс стал просить руки наследницы Бургундского герцогства. Марии. Эдуард IV запретил это делать брату. Тот ослушался, и был заключен в Тауэр. Через два года он будет казнен. По преданию его утопили в бочке вина – мальвазии. Смерть странная, но едва ли почетная.
В разгаре своей бурной деятельности Эдуард умирает, объявив регентом при малолетнем его сыне Эдуарде V того, кому он доверял более всего – Ричарду Глостеру.
И Ричард делает первый шаг, достойный уважения. Он присягает в верности царственному племяннику, которому только исполнилось 12 лет.
Вот та обстановка, вот те обстоятельства, которые сделали Ричарда Глостера, по сути, правителем Англии. Между троном и герцогом Йорком стоят двое несовершеннолетних мальчиков. Придет время, и их, и всех других мертвых, навешают на Ричарда Глостера.

Безумец в латах, кажется, устал
От битв, в которых рубятся родные и друзья,
И смерть, не раз клинком своим достав
Сорочки сердца Глостера,
твердит под нос: «Нельзя!»

Вот общее описание положения дел в английском королевстве. Остается решить вопрос: какова вина того, кого Шекспир сделал олицетворением зла и коварства в своей трагедии: «Ричард III».
Время не сняло обвинений, поскольку изложение обстоятельств, прозвучавшее выше, полностью соответствует историческим событиям. Остается решить, в чем конкретно состояла вина Ричарда Глостера, известного под именем короля Ричарда III.
Обвинение продолжает настаивать на том, что Глостер давно замыслил узурпировать власть и все свои действия посвятил этому, показав себя отъявленным злодеем, предавшим веру, изменивший присяге и предавшим забвению честь рыцаря. Он обвиняется в убийстве короля Генриха VI Ланкастера во время его заточения в Тауэре, обвиняется в убийстве принца Эдуарда, сына вышеупомянутого Ланкастера. Он обвиняется в убийстве брата своего герцога Кларенса. Он обвиняется в убийстве племянников своих Эдуарда V и герцога Йорка. Он обвиняется в убийстве жены своей Анны, дочери графа Уо-рвика.
Необходимо выслушать и защиту, от лица которой выступает автор. Защита Ричарда III Глостера не отметает прочь самих фактов преступлений, совершенных за период «Войны Роз», хотя история той же Англии имеет немало фактов убийства царственных особ, а убийств лиц, рангом ниже, не счесть. Следует факты показывать, не искажая их в чью-то пользу, а разобраться, кому были они выгодны. Вспомните о презумпции невиновности… Кто видел? Кто слышал? Кому выгодно подобное освещение событий?
Но, прежде чем начать исследование пунктов обвинения, защита обращает внимание на, то, что замыслить заранее цепь тяжких преступлений, изложенных обвинением, предполагает наличие особенного изощренного ума, чтобы, совершая их, не обратить внимания на себя, как исполнителя в ближайшее время от момента их совершения. А он, Ричард Глостер, судя по всему, был человеком заурядным, делающим ошибки, к тому же, еще и немалые. Спросите себя, как можно было рассчитать цепь событий наперед, если он был только одиннадцатым ребенком герцога Ричарда Йоркского и Цецилии, дочери герцога Уэстморлендского, и четвертым сыном в семье. Да и герцогом Глостерским он стал только за добрую и преданную службу своему брату Эдуарду IV. И облик Ричарда III был совсем не таким, как его изображают. Не было ни горба, ни сухой руки, не был он и хромым, не был уродом. Таким его сделали враги по замыслу Тюдоров. Немало сделал для усиления отрицательного воздействия образа известный драматург Уильям Шекспир.

Да истину извлечь не просто
Из хаоса минувшего времен.
Был Ричард небольшого роста,
И горб отсутствовал на нем.

Черты лица открыты ясны,
Не виден демонизма след,
Уродств его искать напрасно,
А все наветы – чистый бред!

Представим одну из темных непроглядных ночей. Королевские покои замка Тауэр тускло освещены сальной свечей. На ложе лежит, укрывшись одеялом, двенадцатилетний мальчик. Это – принц Эдуард, старший сын умершего короля Эдуарда IV Йорка. Он спит. Напротив королевского ложа стоит кровать меньших размеров. На ней спит младший брат принца Эдуарда. Время за полночь, считающееся почему-то самым удобным для действия темных сил, в том числе и убийц. У противоположной от входной двери стене бесшумно поднимается квадрат пола, прикрывающий потайной ход, ведущий в помещение нижнего этажа. Из него поднимается темная огромная фигура. Движения ее легки и неторопливы. Длинное лицо, обрамленное клоками седых волос, бесстрастно. Он подходит к кровати, наклоняется. Несколько судорожных движений, и тело принца вытягивается, становится неподвижным. Глаза, еще не успевшие потускнеть, неподвижно смотрят в потолок. Казалось, что убийство совершено бесшумно, но судороги погибающего старшего мальчика разбудили младшего. Он вскакивает с постели, пытается бежать. Но огромные руки схватывают его, правая рука тянется к тонкой шейке младшего принца. Легкий вскрик, и жизнь отлетает. Убийца берет со стола свечу и направляется к лазу, впустившего его в королевские покои. Дверца, прикрывающая лаз, опускается. Некоторое время видна полоска света. С каждым мгновением она становится уже, и, наконец, исчезает. Непроглядная темнота овладевает покоями.
В убийстве принцев обвиняют их дядю, регента, назначенного королем Эдуардом IV, отцом принцев. Но нарисованную нами картину гибели принцев нельзя признать списанной с реальных событий.
Где свидетельства тому, что принцы были убиты в период правления Глостера? И были ли они убиты вообще? Тогда так стремительно развивались события, что о принцах, возможно, только говорили те, кто был в самой гуще происходящего. Около 200 лет прошло с той поры, и в течение всего этого времени никто не говорил о принцах. Вспомнили о них тогда, когда стали проводить земляные работы в Тауэре. Было это в 1674 году, во времена царствования короля Карла II Стюарта. Под фундаментом лестницы, ведущей в королевские апартаменты, на глубине 10 футов были найдены человеческие кости. Рабочие особого внимания на них не обратили, свалив их на кучу строительного мусора. Пролежали они там довольно долго, пока слух о них не достиг ушей самого короля Карла II. Тот, предположив, что это были останки двух принцев, приказал поместить их в мраморный гроб и захоронить в Вестминстерском аббатстве, где хоронили царствующих особ. Странно, что приказ короля ждал четыре года своего исполнения. Срок от возможной гибели принцев до обнаружения неизвестных останков составил 191 год, срок весьма солидный для идентификации, да еще при тех научных и технических возможностях. Время от времени к этим останках обращались любопытствующие особы, но получить разрешение на их исследование от руководства монастыря было невозможно. И только в 1933 году, иными словами через 450 лет, эти останки были осмотрены медиком профессором Райтом. Им и было дано заключение, которое стало считаться официальным. Хотя у современных ученых такое заключение может вызвать только улыбку. Можно еще согласиться с тем, что эти кости принадлежали мальчикам 12 и 10 лет. Но то, что они находились в родстве и были умерщвлены, можно считать за попытку подогнать находку под официальную историографию.
У защиты Глостера более серьезные аргументы, говорящие о том, что к исчезновению царственных детей их дядя Ричард III не имеет никакого отношения. Бесспорен только факт их нахождения в Тауэре перед коронованием одного из принцев – Эдуарда V, которому на верность присягал Ричард, герцог Глостерский, но коронование так и не состоялось. В вину дяди принцев можно поставить не выполнение им присяги. Само помещение мальчиков могло диктоваться попыткой регента оторвать детей от матери и ее родственников из рода Вудвиллов, чтобы их не использовали для достижения своих целей сторонники Ланкастерской ветви рода Плантагенетов. И этот период мирным никак не назовешь. Борьба между Йорками и Ланкастерами за власть еще более ужесточилась. При этом наиболее активными оказались сторонники Ланкастеров. Вудвиллы не ожидали прибытия Ричарда Глостера, которого Протектором назвал сам умирающий король, чему было множество свидетелей. Сын королевы Елизаветы от первого брака, маркиз Дорсет, комендант Тауэра, захватил монетный двор и немалые сокровища, накопленные покойным королем. Имя Протектора совершенно не упоминалось в официальных документах тех дней. Все распоряжения отдавались от имени королевы. Об этом узнал Ричард Глостер, находясь на севере Англии. Ему пришлось поспешить и начать действовать решительно. По пути он захватил обоз короля, арестовал Ричарда Грея, дядю Эдуарда V по материнской линии, двух придворных, лорда Риверса. Эти действия вызвали панику в Лондоне. Королева Елизавета с дочерьми и младшим сыном, гер-цогом Йорком, укрылась за стенами Вестминстерского аббатства. 4 мая Ричард Глостер со старшим сыном короля Эдуардом V прибывает в Лондон. Поселились они во дворце Лондонского епископа. Королевский совет подтвердил должность Ричарда Глостера. Начались приготовления к коронации короля, которая была намечена на 22 июня. В ожидании ее, по традиции, юного короля перевели в Тауэр. А дальше события стали принимать странный характер. 10 июня собирается королевский совет. Что на нем обсуждалось, неизвестно. Известно только, что ранним утром Ричард Глостер срочно направляет в Йорк гонца с просьбой немедленно прислать военное подкрепление. Королева, ее родственники и приближенные собираются убить его и герцога Бекингема. Действительно ли существовал такой заговор? Следует признать, да такой заговор существовал. Ричарду Глостеру пришлось про-явить решительность и быстроту действий, чтобы овладеть ситуацией.
13 июня в Тауэре состоялось заседание Совета. На нем Ричард обвинил своего старого друга, лорда Гастингса, вместе с другими в заговоре в пользу королевы. По требованию Глостера Гастингса казнили немедленно.
Вот тут у Ричарда возможно и возникло желание короновать самого себя. Он понял, что, короновав Эдуарда V, он подписывает себе смертный приговор. В лучшем случае коронация принца предвещает неизбежную борьбу за власть. Мало того, становится реальной фигурой второй принц, герцог Йоркский, раз он находится рядом со своей матерью. По настоянию Протектора, архиепископ Кентерберийский убедил королеву выдать младшего сына герцога Йорка, чтобы перевести его в Тауэр.
22 июня в день коронации некий доктор Шоу выступил с публичной проповедью, в которой объявил детей королевы незаконнорожденными на том основании, что до этого брака Эдуард состоял в не расторгнутом браке с Элеонорой Батлер, дочерью графа Шрусбери. Нашелся и свидетель – епископ Батский Джон Стилингтон, который клятвенно заявил, что он сам совершал церемонию бракосочетания Эдуарда с леди Элеонорой. Таким образом, Эдуард IV был объявлен двоеженцем, а его дети – лишенными прав на престол. Чтобы остудить разгоряченные головы борющихся, 25 июля парламент принимает постановление, объявляющее брак Эдуарда IV и Елизаветы Вудвилл недействительным. Основанием для этого явилось слово, данное королем Эдуардом леди Элеоноре Батлер. Современному человеку не понять, как могло слово короля, данное им при жизни, иметь силу закона после его смерти, если король с Елизаветой прожили тринадцать лет, и никто законность этого брака не оспаривал. Наверное, нужно, ко всему, родиться англичанином, чтобы покориться такому постановлению Парламента. Как бы то ни было, коронация Эдуарда V, не начавшись, была прекращена.
Двоюродный брат Ричарда Глостера – герцог Бекингем от имени парламента обратился к Ричарду с просьбой принять английскую корону. Ричард отказался. На следующий день уже целая делегация во главе с тем же Бекингемом прибывает с той же просьбой. Ричард с библией в руках и выражением удивления на лице, отрицательно покачивал головой, выражая колебания. И только тогда, когда прозвучала угроза поискать короля в другом месте, «заставила» Ричарда ответить согласием. 6 июля Ричард и его жена Анна были коронованы.
Но вернемся к принцам, поскольку события среди взрослых как сторонников Йорков, так и Ланкастеров продолжались стремительно развиваться, а о них словно забыли. Ну, словно принцев и не бывало. И действительно, дети уже ни чем не могли повредить Ричарду III, как теперь стали называть Глостера. Мало того, убийство их делало положение нового короля крайне затруднительным. О том, что принцы в период короткого правления Ричарда оставались живыми, говорит хотя бы тот факт, что когда в феврале 1484 года вышла из своего убежища Елизавета, вдовствующая королева, вместе с дочерьми, из ее уст не прозвучало ни слова обвинения по поводу исчезновения ее сыновей. Ну, не странно ли? Ну, зачем было Ричарду убивать принцев, объявленных парламентом неза-коннорожденными, они становились неопасными, лишенными прав на престол. Убийство малолетних принцев было бы началом возникновения молвы о незаконности правления Глостера.
Кому было выгодно убийство Эдуарда V и его младшего брата, так только Генриху VII. Граф Ричмонд, ставший английским королем под этим именем после гибели Ричарда Глостера, обладал слишком шаткими правами на престол. Это он с целью утверждения своей законности появления на английском престоле женился на дочери Эдуарда IV. Это он назвал своего первенца Артуром, именем древнего, известного всему миру короля бриттов. Это им была запущена в ход версия избавления Англии от тирана Ричарда III. И для обоснования этой версии Ричарду стали приписывать смерти, к которым он никакого отношения не имел.
Убедительно ли прозвучала версия защиты времени, ре-шать придется суду. А сама защита переходит к очередному пункту обвинения Глостера – убийству своей жены Анны, совершенное якобы для того, чтобы иметь возможность жениться на Елизавете. Обвинение забывает тот факт, что королева Анна болела открытой формой туберкулеза легких. Женщина так исхудала, что представляла собою то, что принято в народе называть словами – «кожа да кости». Запавшие глаза, почему-то из серых ставшие голубыми, заострившиеся нос и под-бородок, щеки, прилипшие к зубам, лоб высокий с бисеринками пота и прилипшими кончиками волос. Вот внешний облик королевы. К этому следовало бы добавить надсадный кашель, заканчивающийся тем, что больная прикладывала ко рту кусок белой ткани, и когда отнимала его, то на нем были видны небольшие свежие пятна крови. Зачем было Ричарду убивать ту, которая у всех на глазах стремительно угасала? Переходим к Кларенсу, обвиненному королем Эдуардом IV в государственной измене, заключенного в Тауэр и приговоренного королев-ским Советом к казни. В исполнении приговора обвиняют Глостера. К тому же обвиняют в необычной форме его – утоплении в бочке с мальвазией, как назывался сорт вина.
Так хочется представить образно большую залу в Тауэре, мрачную, с низким потолком, слабо освященной смоляными факелами. Из мебели – массивный дубовый стол и два таких же стула без спинок. В стороне у стены стоит огромная бочка с мальвазией. За столом сидят братья, перед ними стоят массивные деревянные кружки с вином. Что-то, напоминающее прощальную пирушку, без гостей, без единого человека, способного вмешаться в то, что происходило сейчас между братьями. Знал ли Кларенс о том, что он приговорен, а напротив его сидит «палач». Вероятно, нет. Разве может представить Кларенс младшего брата, значительно уступающего ему в весе, силе, росте, наконец, собирающегося поднять его тело и бросить в бочку. Защита тоже не может этого представить, хотя ее заставляют это сделать. Удесятеряет силу человека гнев. Ищем то, что его могло возбудить? Только одно: наследство, полученное через жен обоих от погибшего графа Уорвика. Ну, вот, кажется, повод найден! Только он разрешен много ранее старшим братом обоих, королем Эдуардом. Но, что поделать, если уже очень хочется найти предлог для ссоры. Итак… Сильно подвыпивший Кларенс обращается к брату, сощурив глаза, выпятив вперед нижнюю губу и покачивая указательным пальцем: «Знаю я тебя шельму… Ты всегда исподтишка, как змея подбираешься… Как тебе удалось убедить Эдуарда, что он без размышлений принял твою позицию? Ты же знаешь, что дележ был несправедлив. Изабелла была ближе Ричарду Уорвику, ты сам ведь знаешь…»
– Ты глуп, Кларенс! Ты всегда был непроходимо глуп. Как тебе пришла в голову мысль свергнуть с престола Эдуарда? Ты рассчитывал на силу нашего тестя, забыв, что вопросы решаются поддержкой парламента и королевского совета?.. Ты был глуп, таким ты и остался… Ну, скажи, кто тебя надоумил искать руки Марии Бургундской? Ведь тебе старший брат запретил это делать? А ты даже не понял почему?
– Это ты у нас самый умный, куда уж мне… Скажи, а что я должен был делать после того, как Изабелла умерла? Не искать жену?..
– Искать одно дело, но пытаться получить с женитьбой военную силу бургундского герцога Карла Смелого означало бы – решить в пользу свою и обретение английского престола…
– Это ты, наверное, сумел подобное вложить в голову Эдуарда? Это по твоей милости я сижу в Тауэре?.. Как же я тебя ненавижу, если бы ты знал?.. Своими руками задушил бы…
– А ты попробуй! Сейчас нас тут двое. Никто не помешает… Впрочем, давай решим вопрос полюбовно. Дуэль. На мечах. Победитель забирает все имущество графа Уорвика и получает прощение короля!
– Ну, нет… Я знаю, что ты лучше меня владеешь оружием… сам сатана помогает тебе…
– Я предоставляю право выбора тебе… Выбирай то, что ты считаешь приемлемым …
– А что выбирать, давай устроим состязание, в котором оружием будет служить мальвазия.
Ричард Глостер скривился. Он знал, что Кларенс никому и никогда не уступал на пирах по количеству поглощаемого вина.
Кларенс: «Что, струсил?.. А я готов… И ходить далеко не нужно, бочка с вином рядом, кружки – на столе.
Кларенс знал, что Глостер был умеренным в употреблении спиртного, а поэтому несказанно удивился, когда услышал ответ Ричарда: «Ну, что ж, хоть я уступаю тебе в этом виде состязаний, но готов согласиться, полагаясь на защиту Господа…».
– Лучше, скажи – дьявола! – сказал Кларенс, взяв в руки кружки и направляясь к бочке. Описывать, как поглощали вино родные братья, ставшие врагами, я не собираюсь. Пили много. Кларенс чувствовал себя великолепно, лицо его покраснело, он хохотал над братом, у которого каждая порция вина вызывала позывы на рвоту. Ричард крепился, заставляя себя пить ставшую ненавистной отраву, называемую мальвазией. Лицо его поражало резкой бледностью. Но вот, после очередной кружки, голова Ричарда качнулась, и он со стуком опустил ее на стол. Кларенс дико хохотал, повторяя многократно: «Земли Уорвика – мои! … За это надо выпить! Он залпом влил в свой бездонный желудок еще кружку вина, сильно раскачиваясь на ногах. Потом сел на скамью, широко расставил локти и долго, не мигая, смотрел на бесчувственное тело брата. Постепенно хмель разобрал его настолько, что он, в свою очередь, уронил голову на стол, и оглушительно захрапел. Он не видел, как поднялся его младший брат, как долго стоял в углу комнаты, освобождая желудок. Потом, вылив на голову кружку вина, и, вытирая ее рукавом кафтана, позвал стражу.
Когда двое стражников появились на его зов, он сказал, указывая на тело Кларенса: «Он или мертв, или близок к смерти. Опустите тело его в бочку с мальвазией, там он получит то, к чему всегда стремился».
Стражники подняли с трудом грузное тело герцога Кларенса, понесли его к бочке и бросили в вино головой вниз.
– Теперь подите прочь! – приказал Глостер и, когда дверь за стражей закрылась, подошел к бочке и накрыл ее сверху крышкой.
– Следует сказать Эдуарду, что наш братец, будучи здорово пьяный, свалился в бочку с вином, когда пытался набрать его в кружку!
Может, Генриху Тюдору, ставшему королем Англии, такое историческое видение смерти герцога Кларенса казалось самым прекрасным, для объяснения узурпации власти им самим? Он становился «спасителем Англии от чудовища, убийствами близких, достигнувшего королевской власти».
Труден путь к познанию истины, но установить ее в случае смерти герцога Кларенса не представляется возможным. Скорее всего, был исполнен приговор, вынесенный Кларенсу королевским советом Англии. Дворян такого высокого положения обезглавливали на эшафоте, но делали это на территории самого Тауэра. А поэтому к смерти брата Ричард Глостер был абсолютно не причастен. Также герцог Глостер не имел никакого отношения к удушению сумасшедшего короля Генриха VI. Правил Англией Эдуард IV, только в руках короля была жизнь безумного короля. Каким бы ни был жестоким Ричард Глостер, но опуститься до выполнения роли палача он не мог.
Так, что выходит, все знакомое человеческому обществу, – заказ талантливому драматургу. Его можно выразить словами:

– Где черное пятно, оставь его,
А белое пусть станет черным.
Талантливой рукой коснись всего,
Чтоб Глостер стал страшнее черта.

Да красок черных не жалей,
Все светлые должны исчезнуть,
Слезу над «жертвами» пролей,
Чтоб видели: писатель честный.

Ну, что тебя учить,
Все должно сделать аккуратно,
Чтоб и комар не мог бы нос свой подточить,
Событий ход не смог бы стать обратным…

Впрочем, война «Алой и Белой Розы» привела к полному уничтожения всех мужчин обеих ветвей знаменитого рода Плантагенетов, как Ланкастеров, так и Йорков. Это дало возможность Генриху Тюдору, графу Ричмондскому, усесться на английский королевский трон. Правда, главное, чем прославился победитель Ричарда Третьего, так это – небывалой скупостью. Он же, желая укрепить свои права на королевский престол, приказал создать круглый стол по образцу круглого стола легендарного короля Артура, и сыну своему дал такое же имя, Но Артур Тюдор умер молодым, следовательно, затея Генриха не удалась. И Авалон, по-прежнему, скрывают постоянные густые туманы. Люди уходят в неведомое, а суд времени продолжается.