Как долго я тебя искала...

Как долго я тебя искала. Рассказ

Александра Шахмагонова

КАК ДОЛГО Я ТЕБЯ ИСКАЛА!
                Рассказ
       Две подружки вышли из иномарки серебристого цвета и направились к кафе «Лунный Свет», что выделялось яркой вывеской, и было хорошо видно с бульвара Райниса. Подружкам было лет по двадцать. Они сразу привлекли внимание прохожих стройными фигурами и вызывающей, яркой одеждой. Одна – блондинка стриженная коротко по имени Людмила, вторая – с длинными распущенными тёмно-русыми волосами. Её звали Наташей. Наташа была в футболке и в джинсах, а Людмила в топике и коротеньких тоненьких бриджах.
        Вечерело, но на улице было жарко – лето ещё не сдавало своих позиций. Сквозь листву деревьев пробивались лучи закатного солнца, а небо казалось бездонным, и ни облачка не было на нём.
        – Не пойдём в зал. Душно там, – капризно промямлила Людмила. – Давай лучше на веранде посидим.
        Веранда была продолговатой и примыкала к зданию кафе. Зелёная стена ветвей только вблизи оказывалась искусственной, а издали эту декорацию вполне можно было принять за вьющийся хвощ. Ряд столиков тянулся вдоль зелёной стены, второй – вдоль стены капитальной. Столики были аккуратно накрыты. Все чистенько и уютно.
        Девочки пригласили официанта, и Наташа начала заказ:
       – Нам, будьте любезны, два шашлычка, лучше куриных, и кутабы у вас вкусные.
       – А выпить?
       – Только чай.
       Когда официант удалился, Людмила сказала:
       – Так что с тобой приключилось? Ты мне обещала рассказать.
        – Тут такое произошло…
       Людмила вопросительно посмотрела на Наташу, и та, словно нехотя, пояснила:
        – У подружки моей, у Татьяны. Это школьная подруга – ты не знаешь. Был день рождения. Собрала она нас в кафе. Ты тоже не знаешь – по таким не ходишь. Маленькая такая забегаловка в глубине парка. Там мать её работает. Поваром, кажется. Ну и Татьяна на лето туда пристроилась подработать.
        – Что за харчевня?
        – Да ты не слышала. Ты по таким не ходишь.
        – А ты чего пошла? – удивилась Людмила.
        – Учились вместе всё же. Вот и пошла. Ну и Кирилл со мной увязался. Взревновал что ль к одноклассникам… Он ведь на класс старше меня в школе учился.
        – Кирилл, Кирилл – проговорила Людмила. – А, тощий такой, прыщавый волосатик… Помню. Это тот, что через твою маму от армии хочет закосить?
        – Он самый.
        – Ну и что там стряслось? – равнодушно спросила Людмила, уже потеряв интерес к рассказу. – Скоро там шашлык принесут? Жрать так хочется…
       – Людочка.., – укоризненно протянула Наташа. – Меня здесь знают. Мы частенько с папой и пообедать забегаем, да и в выходные всей семьёй заходим.
        – А чо не так? Ну ладно… Когда нам соизволят принести заказанную пищу для её приёма? – деланно спросила Людмила.
         – Да вот, кажется, уже и несут…
        Высокий, стройный молодой человек с бирочкой на пиджаке, на которой было написано «Ахмет», ловко поставил тарелки с шашлыком и разлил чай по изящным стаканчикам.
         – О, всё по-восточному, – резюмировала Людмила.
         – Представь… И кстати, очень вкусно. Сама увидишь… Кстати, гораздо вкуснее, чем там, где была я на дне рождения, – сказала Наташа и, видимо, вспомнив эпизод из фильма «Жестокий романс», прибавила: – Никогда я не была так голодна, как после того званого обеда…
        – Небось, голодна по другому поводу, – хмыкнула Людмила.      
         – Ну что тебя так и тянет хоть чуть-чуть спошлить, – слегка возмутилась Наташа. – Кстати, тем, на что намекаешь, могла я наесться вволю и на всю жизнь.
         – Как это? Не пойму.
         – А очень просто… Когда всё закончилось, вышли мы в парк, а там – хоть глаз коли. Одна аллея, правда, более или менее освещена, но по ней кругаля давать – минут сорок. Кирилл заныл, мол, выбрала твоя подружка задворки. И стал опасливо озираться. Я ещё подзадорила: «Испугался что ль?» Он возразил, и направился в сторону аллеи. И тут на меня что-то нашло. Говорю ему, мол, напрямик короче. Правда, там фонарей раз два и обчёлся. А попасть нам надо было к автостоянке. Кирилл на своём драндулете меня привёз, чтоб я могла выпить чуть-чуть.
         – Ну и… Сдрейфил что ль?
         – Не сразу… Настроение у меня было весёлое, чуть насмешливое. Я посмотрела на фонарный столб, вокруг которого вилась мошкара, ну и стала подкалывать. Ты, мол, такой же, как эти мошки… Поближе к фонарю тянутся – темноты боятся. И смело пошла по короткой аллейке. Он что-то проворчал, но последовал за мной. А я подняла голову вверх и замерла очарованная августовским звёздным небом… Дымился млечный путь. Так хотелось закричать что-то красивое, чтоб весь мир слышал… Но не от того, что Кирилл был рядом. Он меня всегда чем-то отталкивал – это уж я маме повинуясь с ним ходила.
        – И чего ж ты кричала?
        – Ах, луна, укажи мне любимого, кто со мною по жизни пойдёт, света лунного неистребимого волшебство меня властно зовёт…
       – Это чьё же? – спросила Людмила.
        – А ничьё. Сама придумала…
       – Тогда же?
        – Сейчас… А тогда было не до поэзии. Мы ступили на тёмную аллею, где лишь несколько фонарей прятались в сочной зелени листвы. Выстроились вдоль дорожки клёны. Кажется клёны – во тьме не разобрать. Тишина… Только гравий зашуршал под ногами. Я ещё сказала тогда, что здесь, наверное, осенью просто великолепно… Полюбоваться золотом листвы, пошуршать опавшими листьями. А Кирилл всё что-то твердил о большой аллее, по которой надо было пойти. Я снова пристыдила его. И тогда он, что-то бурча себе под нос, пошёл следом. Так и брели мы по дорожке, и ничто не предвещало беды. Аккуратно подстриженные кустарники сливались в какие-то тёмные панно, деревья за ними казались причудливыми чудовищами. Кирилл постепенно успокоился и даже остановил меня, повернул к себе и потянулся, чтобы поцеловать. Но в этот момент до нас отчётливо донеслись чьи-то развязные голоса, смех и даже солёные словечки. Впереди на фоне дальнего фонаря обозначили чьи-то тени. Шли три человека. Покашливания выдавали заядлых курильщиков – этих потенциальных самоубийц. Кирилл предложил вернуться назад, к кафе, и я ощутила дрожь в его руках…
        – Дрожь – это хорошо, – пошловато резюмировала Наташа.
         – Не та была дрожь. Впрочем, судя, по тому, что графий зашуршал отчётливее и резче, незнакомцы нас заметили, и возвращаться было поздно. Кирилл всё же сказал, что надо бежать от греха, но через какие-то секунды три довольно упитанных парня оказались возле нас, и один из них зашёл на тропку, перекрывая нам путь назад. Началось обычное: «Слышь, ты, волосатик, закурить дай!». Кирилл вежливо ответил, что не курит. «Куда ему, и так в чём душа держится, – донеслось в ответ и тут же: – Ну раз не куришь, так тёлкой поделись… Надо ж как-то нас уважить!» Я почувствовала, что меня кто-то крепко взял за руку. «Отпустите её, – оторопело пробормотал Кирилл, – отпустите», – и визгливый голос выдал его ужас, что ещё более раззадорило бандитов. Все трое расхохотались. Один, схватив Кирилла за шиворот, спросил: «Жить хочешь?». «Вы что? Вы что? – завопил Кирилл. – Отпустите немедленно!» А у меня, признаться, слова в горле застряли.
        – Перепугалась? – спросила Людмила.
        – Удивительно, но перепугалась я почему-то за него. Решила, что эти держиморды поглумиться над парнем хотят, унизить его при девушке. Не думала я, что….
        – Что?
        – Что, что, – сказала Наташа: – Не сразу поняла, что у них на уме! Но когда парень, державший Кирилла за шиворот, наотмашь ударил его по лицу и рявкнул: «Дуй отсюда, прыщ поганый!» мне стало по-настоящему срашно уже за себя.
        – И что же Кирилл? Ответил хоть?
        – Куда там! Рванул через кусты прямиком с диким воплем: «Помогите!». Я тоже закричала, но только и выговорила «Помоги…», как мне заткнули рот чьи-то вонючие, пропитанные табаком лапы, ну и, конечно, такие же отвратительные, но уже другие лапы ухватили меня… Я укусила вонючую лапу и снова крикнула. Но тут уж получила пощёчину, от которой свалилась как подкошенная. Думала, будут бить, но меня схватили за руки и поволокли в сторону от аллеи.
        – А Кирилл?    
        Наташа только усмехнулась. И продолжила:
        – Не знаю, чем бы всё это кончилось, только, словно тень, метнулась со стороны аллейки, и я услышала глухой удар, вскрик и шум, который обычно издаёт брошенный на землю мешок с отрубями.
        – Ты и это знаешь?
        – Не придирайся… Читала где-то… Тут же вскрикнул кто-то другой, а третий взвыл от боли, словно его резали на части и сквозь вой цедил, мол руку сломаешь, руку сломаешь. Тут я и услышала голос своего спасителя: «Не только поломаю, но руки вам всем повыдёргиваю, да и ещё кое что…». Двое бросились бежать, но один оказался в плену, а спаситель мой крикнул: «Если ещё что задумаете, кореш ваш точно без руки останется! Кыш отсюда. А он у меня покуда в заложниках останется».
        – Чудеса? – протянула Людмила, давно уже забывшая о шашлыке и слушавшая, рассказ.
        – Действительно, чудеса. Спаситель мой сказал, что проводит до выхода из парка, а уж потом и этого заложничка отпустит. Вёл он его, заломив руку за спину, в весьма колоритном положении, а тот и пикнуть боялся. Когда вышли на освещённое фонарями место, увидела и обидчика своего – с бритым черепом и отвратительным лицом, обезображенным синячишем. Спаситель мой был светловолос, высок ростом, под спортивным костюмом чувствовалось крепкое сильное тело. Приметив тельняшку, я поинтересовалась: «Вы моряк?». «Десантник!» – ответил он и прибавил: – Повезло вам, девушка. Как же это вы одна, по парку. Я не хотела пояснять, что случилось, но хулиган процедил: «Да не одна она была, а с волосатиком каким-то. Дёрнул он от нас, только и видели». «Ты лучше помолчи», – грубо оборвал его десантник. Но тот начал клянчить: «Отпусти, а…» Мы уже подходили к арке, за которой шумела улица. Мелькнула впереди офицерская фуражка. «Пшёл вон! – сказал десантник и сильно ударил хулигана в спину, подталкивая к кустам. Тот растянулся на обочине, но тут же вскочил и скрылся в темноте. – Разбираться с этой падалью – себе дороже. Передушил бы всех! Ну да ладно, – продолжал, успокаиваясь, мой спаситель. – Вас то куда проводить?» Я сказала, что до автостоянки. Но там машины Кирилла не оказалась. Избавитель понял это по моему ищущему взгляду и предложил: – До метро всё же провожу… А вы красивая. Такую и спасти не грех!». Ну я, конечно, отозвалась, мол, а некрасивых разве не надо спасать? Он смутился и буркнул, мол, это так, к слову. Всех надо спасать, да было бы кому. Я заговорила о фильме «Ворошиловский стрелок», который мне, как ты знаешь, очень нравится. Действительно, побольше бы таких людей, как тот герой литературный, а особенно, как встретившийся мне – реальный.
        Людмила слушала молча, потом спросила:
        – Ну а дальше?
        – Дошли до метро, он попрощался, и я отправилась домой. Что же ещё может быть?
        – И даже не познакомились?
        – Я сказала ему своё имя, он тоже назвался… Константин.
        – Костик, значит…
       – Константин Дмитриевич! Курсант Рязанского десантного. Теперь уж на четвёртом курсе, на выпускном. В отпуске он был. А по парку пробежки делал, чтоб спортивную форму не терять.
        – По ночам? – усомнилась Людмила.
        – Просто в этот день к друзьям ездил, вернулся поздно, вот и добегался до темноты…
       – Слушай! Это ж судьба! – воскликнула Людмила.
        – Не понимаю? – с интересом переспросила Наташа.
        – Чего ж тут не понимать? Не случайно же он оказался в нужном месте и в нужный час. Конечно, за военных нынче выходить не модно. Но послушала я тебя и подумала: что лучше? Муж торгаш по имени менеджер или там коммерсант, который бросит тебя, как только почует для себя опасность, или настоящий мужик! Тот, кто за тебя глотку перегрызёт, – теперь стала распаляться Людмила, а когда она распалялась, не слишком литературные словечки делались основой лексикона.
        Обе девочки были из небедных семей. Отец Людмилы владел фирмой, а отец Наташи работал в правительстве Москвы. Правда, он пришёл туда, прослужив немало в войсках и даже отличившись где-то, о чём свидетельствовали награды, но упорно молчал он сам.
         – Кстати, мой папа был против этого Кирилла, особенно после того, как мама начала помогать его матушке с отмазкой от армии, – рассказала Наташа. – Эта мадам, тётя Люда «первая сплетница с первого этажа», как у нас её зовут в подъезде, всё про всех всегда знает и однажды наговорила маме моей, что отец, впрочем, ладно – не будем.
        – Я через подъезд живу – сказала Людмила – и то слышала, что эта «такая вот разэтакая под колпаком», – ещё одна её кликуха, которая, правда звучит грубее, но я щажу твои уши, наплела на твоего папу, будто у него любовниц вагон и маленькая тележка. Но… Согласна. Это не наше дело. Так что «баба Люда»?
        – Явилась днями тут, напомнить про какие-то документы для военкомата, да на отца нарвалась. Ему то я всё рассказала в подробностях. Он ей и заявил, что больше не желает знать её. И ты знаешь, что услышал в ответ? Мол, что вы хотели, чтоб Кирюша порезанный теперь лежал, как тот студент, о котором по телеку говорили? Нечего было по ночам где не надо бродить. Правильно сделал, что спасся.
        – А отец?
        – Выдворил её из квартиры, забрал у мамы какие-то справки, порвал их и тут же позвонил Военкому – они где-то вместе служили. Так что Кирилл уже повестку получил. Скоро будут делать из него человека! – рассказала Наташа.
         – Ну а Костик? – спросила Людмила.
         – Что Костик? – на глазах у Наташи появились слёзы. – Где я его теперь его найду?
         – Может, отец поможет?      
         – Куда там… Мама ни в какую не хочет, чтобы я даже думала о военном. Спорили, ругались позавчера, да так и ни к чему не пришли… Отец даже в неплановую командировку уехал… Да ещё на выходные… Мама сейчас опять будет думать не весть что.
        Между тем, принесли кутабы. Людмиле понравились эти штуковины, чем-то напоминающие чебуреки, но гораздо более тонко исполненные и вкусные.
        У Наташи зазвонил мобильный телефон.
        – Да, мир меняется на глазах, – задумчиво проговорила Людмила. – Мужики превращаются в нечто, и всё реже и реже встречаются такие, как этот твой Костя.
        – Если б мой был! – печально сказала Наташа.
        – А эти так и остались безнаказанными? – поинтересовалась Людмила. – Вы бы хоть в милицию заявили.
        – А что толку? Что им предъявишь?
        – Налицо попытка изнасилования…
       – Это ещё надо доказать. А то, что с ними Костик сделал, и доказывать не надо – у одного рука, по-моему, сломана, у другого – челюсть. Тут как бы его не привлекли. У нас ведь все эти дела шиворот навыворот. Злостным убийцам жизнь даруют, а уж таких хулиганов и вообще под защиту возьмут с их-то «телесными повреждениями».      
        – Остаётся уповать на Бога?! – то ли спрашивая, то ли утверждая, с сарказмом сказала Людмила.
        – Не надо иронии, – возразила Наташа. – Воздаяния получают все, просто не обо всех случаях мы знаем. Кстати, помнишь: несколько лет назад случилась трагедия в аквапарке?
       – Помню, но не вижу связи.
       – У папы был в гостях один монах – его, кстати, бывший сослуживец. Ну и я спросила, за что, мол, такое наказание тем, кто пострадал в этом самом аквапарке? И знаешь, что он мне ответил?
        – Что же? – с интересов спросила Людмила.
        – А знаешь, Наташенька, в какой день произошла трагедия? Она случилась на девятый день трагедии в метро! Ну, взрыв был в туннели на Павелецкой, – напомнила Наташа. – И ещё… Какой-то был престольный праздник, связанный с поминовением. Сейчас не припомню. Вот монах тот и сказал, что не гоже, мол, в такой день праздники устраивать. Всю Москву трагедия в метро потрясла. Можно же было как-то воздержаться от всяких там увеселительных мероприятий.
        – Ну, это уж лишнее, – возразила Людмила. – Каждый день кто-то гибнет, разбивается. Что ж теперь каждый день в трауре ходить.
        – Каждый день не надо. Но я полагаю, что иногда следует воздерживаться от всякого рода гулянок. Помнишь: в Минске была трагедия – подавили молодых ребят, возвращающихся с дискотеки. Так вот дискотека проводилась на Святую Троицу, причем в каком-то там заведении, построенном на месте разрушенного при Хрущеве Святого Храма. Наш знакомый монах сказал, что ни у кого из погибших не было крестиков на шее. А в «Хромой лошади» трагедия произошла, между прочим, в годовщину смерти Патриарха Алексия Второго. Как раз ровно год прошёл, и в Москве, между прочим, в тот день служба была – Храм Елоховский битком забит. По телевизору показывали. А в «Хромой лошади» чем занимались? Произнести стыдно. И это, к тому же в пост! Но зато потом те, кто даже не сопоставил дату случившегося с траурным днём ухода из жизни Предстоятеля Русской Православной Церкви, упрекали Жириновского, что он праздновал юбилей партии в день траура по погибшим в этой самой «лошади», которые уж веселились в пост и траурный день так, что, небось, и жириновцам не снилось.
         – Да, подруга моя хорошая, с тобой страшно разговаривать. Часом нынче не пост? – спросила Людмила.
         – Нет. Успенский пост через несколько дней начинается, – сообщила Наташа.
         – Скажи честно, ты постишься?
         – Стараюсь, очень стараюсь. С тех пор, как спас меня Костик, среды и пятницы выдерживаю.
         – Не понимаю?
         – Среда и пятница – постные дни. А сегодня у нас воскресенье… Так что можем не ограничивать себя в выборе блюд. Кстати, что ещё закажем? – спросила Наташа у подруги.
        – Знаешь, давай ещё по кутабе – очень мне понравились – ну, и чай жасминовый.
        Наташа сделала заказ и неожиданно откровенно сказала:
        – Знаешь, с некоторых пор я, конечно, не без влияния отца стала читать утреннюю и вечернюю молитвы. Иногда забываю. Но вот в том день, когда со мной едва не случилась беда, точно помню: молилась.
        – Что-то я тебя не узнаю. В мистику ударилась?
        – Не шути. Это не шутки. Мой отец прошёл горючую точку. Бабушка каждый день молилась, каждый день… А после того, как его легко ранили, и мама стала молиться. И я за него Бога просила, что б вернулся невредим. И больше – ни царапины. В боевой обстановке многие, как он говорил, Бога вспоминают. И с теми, кто искренне приходит к Богу, как правило, ничего не случается. Но только искренне!..
        – Что-то мы уклонились от темы. А ты бы попросила, чтобы Бог даровал тебе встречу с Константином?! – молвила Людмила, причем, уже с меньшей иронией, можно сказать, почти серьёзно.
        – Всё как-то неловко было о таком просить, но, признаюсь, сегодня просила об этом в молитве. Просто сил нет, как хочется его увидеть…
       – Неужто любовь с первого взгляда?
        – Да уж, с какого там взгляда. Он же спас меня. Ещё неизвестно, чем бы всё кончилось. Изнасиловали бы, да убили. Ну да ничего, они своё получат.      
        – От кого же?
        – Зло без воздаяния не остаётся! Особенно теперь! – твёрдо заявила Наташа. – Просто мы не всегда о том знаем.         
        – Почему «особенно теперь»?
        – Время такое. Происходит разделение добра и зла. Люди грешные не переживут изменения на Земле, которые являются отражением изменений в Пространстве. Если бы люди теперь, когда знания доступны всем, когда в бытие Божье не верят только слепцы, поняли, наконец, что за всё содеянное неизбежна ответственность, многие бы переменились и не совершали дурных поступков. Но, увы, люди верят в безнаказанность и совершают подлости. А ведь безнаказанность – очередное заблуждение человека. Почитай книги академика Маслова. В них ясно сказано, что в Пространстве всё связано причинно-следственными связями, что наказание (обратная сторона ответственности) не может наступить немедленно, но оно обязательно будет!
        – И хулиганы, напавшие на тебя, будут наказаны? – с сомнением спросила Людмила.
        – Конечно… А ты думала как? Другое дело, что мы можем узнать о том, а можем и не узнать. Мне папа рассказывал один интересный случай, хотя, правда, и немного трагичный. Немного, потому что он не повлёк гибели. Один его знакомый написал песню, посвящённую выдающемуся герою войны, вечер памяти которого проводился зимой, в ненастнейшую погоды. И вот он, несмотря на то, что чувствовал себя неважнецки, отправился на вечер и исполнил её сам, потому что не нашёл исполнителя, который бы поехал в небольшой клуб спеть за так. Там были слова, которые рифмовались как-то иначе, но имели смысл такой: «Пусть вас хранит Покров Пресвятой Богородицы», причём повторялись, как молитва в каждом припеве по нескольку раз. Спел. И один человек заявил в конце вечере, что всё, мол, было превосходно, если бы, дословно повторяю, «не поповские бредни» вот этого исполнителя. На следующий день говоривший на совершенно ровном месте упал и получил двойной перелом ноги. Случайность?
        – Конечно, – уверенно сказала Людмила.
        – Согласна. Это случай. Но ты знаешь, что такое случай?
        – Что же?
        – Случай это псевдоним Бога, когда Он не желает называть Своё Имя... – пояснила Наташа.
        – Здорово сказано. Надо взять на вооружение.
        – Так что все катастрофы, все происшествия можно причислить к случаям, которые вовсе не случайны, а катастрофы техногенного характера стали такими частыми явлениями, что мы просто не можем не размышлять над их причинами, причём причинами, прежде всего, духовными. А ведь комиссии по расследованию происшествий ищут, прежде всего, как раз не то, что надо бы искать.
        – Тема бесконечна, но не пора ли нам закругляться? – спросила Людмила. – Да, ты что-то говорила о книге академика Маслова. Ты можешь дать мне почитать.
        – Конечно, и буду рада, если прочтёшь. И запомни! Каждая случайность – вполне закономерна. Мы все под Богом ходим, только, порою, нам Бог даёт не то, что мы просим, а то, что считает нужным дать. Каждый человек на земле просто обязан осознать своё предназначение, и выполнять то, ради чего он и живёт на земле… Вот мой папа…
       Договорить Наташа не успела, потому что запел приятную мелодию мобильный телефон, и она воскликнув:
       – Лёгок на помине, – ответила на звонок: – Да, папочка, слушаю. Ты где? Я то, я в Лунном свете с Людкой… Ну, да, конечно, с Людмилой… Ты заедешь за мной? Хорошо, подождём.
        – Отец звонил? – спросила Людмила, хотя это и так было ясно. – Ну что он решил: поможет тебе найти Константина.
        – А как? Если б я хоть фамилию знала.
        – Знаешь. Думаю я, думаю: может это тоже, как ты говоришь, случай. Спасительный для тебя. Как можно сейчас замуж за лейтенанта выходить? Оклад меньше, чем у водителя трамвая или автобуса, квартиры – нет… Так что не суди ты строго своих родителей. А парня хорошего ещё встретишь.
        – Не надо мне другого, – сказала Наташа. – Вчера, когда папа мне хитровато подмигнул перед отъездом, я подумала, что он на моей стороне, но…
       – Не суди строго, он же о тебе думает. Не суди,  – она оборвалась на полуфразе, и Наташа увидела удивление, которое мгновенно нарисовалось на лице подруги. – Вот это, да, – только и прошептала она.      
        Наташа даже не успела понять, в чём дело. Она услышала голос отца:
        – Вот она, красавица!
        Наташа обернулась. Рядом с отцом стоял высокий бравый курсант. Голубой берет, тельняшка, четыре нашивки на рукаве, знак парашютиста – всё это мгновенно объял её взгляд, потому что она не решилась направить его, этот взгляд – в глаза тому, кого привёз отец. Перед ней стоял Константин с прекрасным букетом цветов и бесконечно счастливым лицом:
        – Между прочим, он сам ко мне подошёл, едва я в училище беседу с курсантами закончил и о подвиге его рассказал. Ну и начальник отпустил в увольнение, – пояснил отец Наташи.
        – Я тебя так долго искал! – прошептал Константин. 
        – А как долго я тебя искала! – в тон ему ответила Наташа.