Новый день

              J.D.               


              Дождь сентября кропил стекло окна мелким бисером холодной влаги. Темнело. Я знал, что расставшись с ней утром, вечером увижу её вновь, но я в очередной раз не мог не лепить её образ из своих фантазий. Кто она, эта маленькая белокурая фея моей беспутной неприкаянной жизни? Её имя связывает её с солнечным Римом – древним Римом и непобедимым Солнцем, а её род уводит мысли в спесивое шляхтское прошлое Смутного времени. Но рядом с ней нет смуты – напротив, войдя в мой странный запутанный и больной мир, она всё расставила по местам, исцелила мои язвы бальзамами и чудодейственными травными отварами. Если Бог даёт человеку Ангела Хранителя, то им для меня стала она.
           Кто-то из моих знакомых однажды заметил – невостребованность для мужчины – страшная проблема. Трудно с этим не согласится, особенно, когда тихое отчаяние безысходной бесперспективности, унынием скорби изматывает тебя десятилетия. Когда все твои усилия разбиваются о стену невезения и провалы в жизненных начинаниях ставят на тебе клеймо неудачника. Не помогает ничего, ни молитвы ни алкоголь. Но вот, словно бы, Кто-то, Кто создаёт архитектуру наших судеб, решает, что с тебя хватит, и говорит самой чудесной женщине на Земле: полюби его. И что-то происходит в её сердце. Ей становится жалко тебя, потом пусто без тебя, потом она рассматривает в тебе то, что покрыто ржавой пылью твоих невзгод, но то, что единственно живо в тебе желанием любви. И она оттирает эту пыль с твоего сердца и сердце начинает петь. Сначала тихо, сквозь боль и аритмию воспоминаний, затем громче и стройнее, и вот оно уже слагает стихи, за словом слово, обретая в них гимн красоте своей спасительницы, оду своему, общему с нею, счастью. И стихи эти так же прекрасны, как и она и так же наполнены новой жизнью, как неповторима и совершенна радость этой новой жизни.
             Что будет сегодня вечером? Странный вопрос, когда на столе в канделябрах новые свечи и бутылка старого сухого пурпурного, как мантия кардинала, вина. Вы спросите, причём здесь Ватикан? И я отвечу, что до встречи с моей пани Февронией, я все настойчивее думал о монашестве и все отчётливее понимал, что никогда не смогу быть монахом. В самом деле, какой монах из масона, если, конечно, он ни митрополит Филарет Московский и ни папа Франциск I… И вот сейчас я совершаю священный ритуал – готовлю ужин. Часы пробили половину седьмого, скоро в двери повернется ключ, и её звонкие каблучки застучат на лестнице в коридоре, затем она окликнет меня по имени и раздвинув портьеры в холле, войдет в мой уют, легким жестом сбросив пальто на спинку старого плетёного кресла перед камином. Я склонюсь  к её рукам в поцелуе и она прижмет мою голову к своей груди. Боже, как я люблю её, как я люблю её хрустальное сердце, сияющее любовью и негой!
            Отужинав мы сядем на диванчик напротив камина и обнявшись будем долго и тихо смотреть на огонь под ненавязчивые звуки лаунж-радио.  Ее голос, похожий на звон розовых льдинок, будет ласково усыплять стройными фразами из её, наших дневных дел, но я не засну, ведь целый день я готовил себя к тому великому делу, тому теургическому деланию, что возможно только, когда два сердца бьются в унисон и два тела сливаются в единое, на вибрирующих любовью волнах ласк. Мы уснем лишь под утро, чтоб проснуться в новый, полный величия и надежды день.

Дмитрий Подгорнов

17.09.13