Ловушка

          26 мая 1985 года, подставив голову под лучи нещадно палящего полуденного солнца, вдоль по городской улице брёл ужасно чем-то расстроенный молодой человек. Изредка он останавливался и начинал невразумительно что-то бормотать себе под нос, после этого сокрушённо разводил руки в стороны и печально вздыхал. В следующий момент безвольно отпущенные руки хлопались о бёдра и унылое движение по пыльному тротуару возобновлялось. Звали молодого человека Борис Шмельков, и возвращался он из пригородного парка, где в 11.00 у него было назначено рандеву с одной очень милой девушкой. Однако, встреча не состоялась.
          «Нет, ну, что же это такое! — в очередной раз пенял он мысленно на судьбу-злодейку. — Договорились ведь! На полном серьёзе. Никаких недомолвок не было. На первом свидании Дина определённо дала понять, что я ей нравлюсь. Ну, казалось бы, что ещё-то нужно? Второе свидание, это ведь очень важно, второе свидание являет собою несомненный знак согласия на продолжение отношений! И… если она не пришла… значит… значит, для неё наше знакомство ничего не значит… Но почему? Почему мне так не везёт с девушками? Чем я их не устраиваю?»
          На душе было невыносимо скверно. Борис настолько погрузился в собственные переживания, что и по сторонам не смотрел, шёл, куда ноги несли. Очередная разрушительница воздушных замков любви зацепила его существо так глубоко, что вынырнуть из прострации казалось практически невозможным.
          Вроде бы, он куда-то свернул, потом поднялся по каким-то ступеням. И вдруг резко остановился, едва не уткнувшись лбом в дверь. Мысленно ахнув, Шмельков удивлённо посмотрел вокруг и обнаружил, что стоит перед входом в заведение, вывеска которого гласит: «Антикварная лавка». Борис пожал плечами, хмыкнул, затем недовольно скривился и хотел было пойти восвояси, но вдруг подумал, что посетить эту лавку будет совсем нелишним. Во-первых, обзор экспонатов наверняка поможет изменить грустное направление мыслей, а во-вторых, как это ни странно, он и в самом деле интересовался предметами старины, и даже имел тайное намерение однажды обзавестись собственной коллекцией раритетов.
          «Ну… раз уж так получилось, — решил Борис, — надо хоть какую-то пользу для себя извлечь из этого пропащего дня.»
          Внутри лавка была не слишком просторна, зато богато насыщена. Всё полезное пространство здесь оказалось разграничено стеклянными стеллажами, заполненными разнокалиберными статуэтками, часами, подсвечниками, вазами, керамическими чайниками, светильниками, и так далее, и тому подобное. Причём, каждая вещь гордо несла на себе несомненную печать благородной старины.
          Как-то незаметно, потихоньку, Шмельков увлёкся изучением представленных вниманию покупателя предметов. Он, как заворожённый, передвигался вдоль полок и подолгу рассматривал едва ли не каждый экземпляр антикварной продукции. Ещё один посетитель, оказавшийся в лавке одновременно с Борисом, вскоре что-то приобрёл и вышел прочь. Шмельков же буквально потерял счёт времени. Фантазия его разыгралась, и вот, ему уже хотелось иметь в домашней коллекции и эту, и вон ту, и парочку других элегантных предметов. И вообще, от чудесных изделий просто невозможно было оторвать взгляда. Поэтому, когда пожилой антиквар неожиданно возник рядом с ним и задушевно произнёс:
          — Желаете получить консультацию по какому-либо экземпляру, молодой человек? — Шмельков даже вздрогнул. Он смутился, вспомнил, где находится, и поспешно пробормотал, что пока ещё не сделал окончательного выбора. К тому же, сегодня он в основном присматривается и приценивается. А вот в следующий раз — да, в следующий раз он уже обязательно что-нибудь приобретёт!
          — Ну, что ж, — одобрительно покивал головою антиквар, — это очень, очень разумный подход. С толком, с чувством, с расстановкой, именно так и следует относиться к нашему делу. Торопиться здесь не надо! Ни в коем случае... Однако, считаю своим долгом предостеречь: к сожалению, существует некоторая опасность, что приглянувшуюся вам сегодня вещь завтра купит другой коллекционер, и таким образом она окажется потеряна для вас, и, не исключено, навсегда. А подобное происшествие способно весьма и весьма огорчить настоящего любителя старины! Надеюсь, вы меня понимаете?
          Борис согласно закивал головой, затем развёл руки в стороны, громко вздохнул и честно признался, что пока ещё не принадлежит к славной семье собирателей старины, хотя склонность к этому занятию чувствует очень серьёзную.
          Антиквар улыбнулся, добродушно посмотрел на молодого человека и произнёс:
          — Ах, во-от оно как. Ну, тогда совсем другое дело. Тогда я вам вот что посоветую. Сделайте-ка разумный ход — приобретите какую-нибудь вещицу для почина коллекции. Так сказать, для старта. Должен же быть у вас предмет, глядя на который вы в дальнейшем будете с удовлетворением вспоминать, что он является самым первым в вашем солидном собрании, и оттого имеет особую ценность!
          — Верно. — нерешительно улыбнулся Шмельков. — Не могу с вами не согласиться. Только у меня с собой в наличии всего-то десять рублей… и… право же… я чрезвычайно затрудняюсь с выбором. Поэтому… стоит ли?..
          Но его слабая попытка выскользнуть из ситуации без потерь дала осечку, поскольку антиквара уже прельстила надежда сбыть несведущему посетителю хоть какую-нибудь залежалую безделушку. Хозяин чудесных раритетов задумчиво окинул взглядом свои сокровища и лицо его просияло. Сделав прыжок и выхватив откуда-то сверху некую вещицу, антиквар лучезарно улыбаясь протянул её Борису.
          — Вот. — решительно сказал он. — Это как раз то, что нам нужно, практически идеальный вариант, образец бронзового литья в стиле ампир, работы примерно восемнадцатого века. Цена экспоната, на самом деле, несколько превышает имеющуюся у вас сумму… к тому же я обещал придержать его для одного хорошего знакомого… Ну, да ладно, бог с ним! Тем более, знакомого моего что-то давненько не видать, вполне вероятно, по причине прогрессирующего склероза он уже и сам забыл о своей просьбе. — антиквар жизнерадостно хихикнул и тут же показал Борису скорбное лицо. — Да, да, увы, мой друг, увы, такое тоже случается, ведь все мы люди, все мы человеки, а пожилые — особенно! Вита бревис… Однако же, хотя вита и бревис, но дело-то должно двигаться! Оно не терпит застоя. Так что, не вижу смысла придираться к мелочам, и охотно уступлю данный экземпляр всего за десять рублей. Признаюсь, мне будет очень приятно стать вашим помощником в зачинании новой коллекции!
          Буквально через мгновение красная купюра благополучно перекочевала из кармана Шмелькова в руки антиквара, прогрохотал кассовый аппарат и всё было кончено.
          — Поздравляю вас, молодой человек, с первой, так сказать, ласточкой! — действительно искренне ликуя, громогласно произнёс тот на прощание. — Желаю успеха! Всегда буду рад видеть, милости прошу!
          Всё произошло настолько быстро, на такой высокой волне благожелательности, что Борис ни спохватиться, ни возразить не сумел — минуту спустя он уже ошеломлённо двигался по улице, сжимая в ладони совершенно ненужный ему предмет, и сожалея, что так бездарно выбросил деньги на ветер. Сумма, конечно, не ахти как велика, но можно было впоследствии истратить её с гораздо большей для себя пользой. Если учесть, к тому же, что купюры отнюдь не падали Шмелькову с небес на голову, а приходили в виде зарплаты за нелёгкий труд, то произошедший в антикварной лавке казус никак не мог добавить хорошего настроения.
          — Да и чёрт с ним! И пропади оно всё пропадом! — вдруг отчаянно махнул рукою Борис, устав, наконец, от грустных мыслей, и решительно ускорил шаг. — Будем считать, что всё, что ни делается, делается к лучшему!..

          — Кирилл, нас ждут великие дела, собирайся немедленно! — в кабинет следователя РОВД Фунтьева заглянул эксперт-криминалист Виленский. — Машина стоит у подъезда.
          — Уно моменто, Вадик… уно моменто. — задумчиво откликнулся молодой брюнет и, аккуратно дописав строчку на листе протокола, поднялся из-за стола. — Эх… как говорится, покой нам только снится. — пробормотал он, с наслаждением потягиваясь. — А что у нас там, за бортом, нынче происходит?
          Заинтересованно выглянув в окно, Фунтьев с огорчением убедился, что там, за бортом, продолжает вовсю хозяйничать сентябрь, и холодный обложной дождь, хотя немного и сбавил обороты, но определённо намерен ткать свою паутину до самого вечера.
          — Чтоб тебе пусто было. — недовольно буркнул Кирилл, зябко поёжившись.
          — Да, да, мой милый друг, я с вами совершенно согласен, в этакую погоду только работать и работать. — улыбнулся Виленский на реакцию своего коллеги. — Все условия, так сказать, благоприятствуют.
          Спустя некоторое время оба забрались в автомобиль, где их уже ожидал неизменно спокойный, словно гладь озера, судмедэксперт Игнатьев. Водитель обернулся, приветственно кивнул, затем включил зажигание. Урча мотором, милицейский УАЗик вырулил со двора на проезжую часть. Минут примерно через пятнадцать, попетляв по унылым, залитым дождём переулкам, машина остановилась возле четвёртого подъезда блочной пятиэтажки по улице Низовой.
          В квартире на втором этаже уже присутствовали участковый инспектор, двое понятых и женщина, оказавшаяся матерью убитого здесь гражданина. Эксперты неторопливо занялись своим привычным делом, а Фунтьев прошёлся и внимательно осмотрел помещения. Ничего особенного, впрочем, он не обнаружил, квартира как квартира, довольно опрятно убранная, с отсутствием следов борьбы или другой подозрительной деятельности. Хозяин, светловолосый молодой человек, сидел в большой комнате на диване, с головой запрокинутой назад. Серого цвета рубашка в области солнечного сплетения была пропитана кровью. Прямо перед ним стоял небольшой лакированный стол, на котором не было ничего, за исключением какого-то странного предмета. Подойдя поближе, Кирилл наклонился, присмотрелся, и понял, что это маленькие песочные часы, колба которых вправлена в искусно изготовленное обрамление на трёх шпильках.
          «Старинная бронза, что ли? — подумал Фунтьев. — Или это так, качественная подделка?»
          Он помедлил, затем вышел в другую комнату, где на стуле возле платяного шкафа сидела с совершенно потерянным видом женщина.
          — Это вы обнаружили убитого? — стараясь произносить слова без ненужного сейчас напора, поинтересовался Кирилл. — Кем он вам приходится?
          — Да. — кивнула она на первый вопрос. И после небольшой паузы добавила: — Боренька мне родной сын.
          — Извините, пожалуйста, что не представился. Кирилл Георгиевич Фунтьев. Следователь Прибрежного РОВД.
          — Нина Петровна Шмелькова. — назвалась женщина. — Пенсионерка.
          — Нина Петровна, расскажите, пожалуйста, как всё произошло.
          Шмелькова судорожно вздохнула.
          — Я к Бореньке часто прихожу. Порядок поддерживаю. Он мальчик хороший, но рассеянный немножко. И уборку делать не любит…
          — То-есть, сын проживает… проживал… отдельно от вас?
          — Да, это квартира моих родителей. Они не так давно умерли. Ну, вот Боренька и унаследовал.
          — И что же вы обнаружили сегодня утром?
          Шмелькова опять судорожно вздохнула и по щекам её потекли слёзы.
          — Во… вошла я в дом… а тут тихо-тихо так… Ну, думаю, где-то Боренька мой гуляет. Приберусь пока, немного. — женщина взглянула на Фунтьева огромными глазами. — И… и вижу… на диване он сидит… а… на груди кровь…
          — У вас, стало быть, свой ключ от квартиры? — уточнил Кирилл.
          — Ну, конечно, — ответила женщина, — мы же… мы же с ним не чужие.
          Она спрятала лицо в ладони и глухо застонала. Фунтьев принёс с кухни стакан воды и попросил Шмелькову выпить несколько глотков.
          — Вы простите, что приходится вас беспокоить в такую минуту, — с сожалением произнёс он, — однако, чем быстрее мы узнаем все обстоятельства произошедшего, тем, возможно, проще будет раскрыть это преступление и, значит, наказать убийцу. По горячим, так сказать, следам.
          — Да, да, конечно. — собралась с силами Нина Петровна. — Вы спрашивайте, пожалуйста.
          — У Бориса были с кем-нибудь конфликты? В быту, на работе? Может, он что-то рассказывал, жаловался?
          Из дальнейшей беседы со Шмельковой следователь узнал, что сын её отличался редкой застенчивостью, избегал шумных компаний, девушек обходил стороной, и в сомнительные дела не ввязывался.
          — Он тихоня у меня. Мамин сынок. — слабо улыбнулась Нина Петровна. — Ума не приложу, за что его могли… так… так… — слёзы вновь побежали по щекам.
          Кирилл вздохнул. Н-да. Тихоня. Ну, в принципе, может быть, и тихоня. Вполне может быть. Но чтобы нарваться на нож, да ещё в собственной квартире, надо всё-таки как следует постараться.
          — Ответьте, пожалуйста, на такой вопрос. — задумчиво проговорил он после паузы. — Вот эти песочные часы… там, на столе… они, случайно, не семейная ваша реликвия?
          — Нет, что вы. — удивлённо откликнулась Шмелькова. — Я их первый раз в жизни вижу.
          — Вот как! — поднял брови следователь. — Скажите, а вы не находите странным, что в такой момент на столе оказалась не газета, например, или журнал, не книга, не кружка с чаем, не пачка сигарет, в конце концов? То-есть, не что-то привычное в быту, обиходное, а почему-то… песочные часы! Словно какой-то намёк. Вам не кажется?
          Нина Петровна жалко улыбнулась и пожала плечами.
          — С вашего разрешения, я приобщу эти часы к другим уликам. Не возражаете? Кто знает, на них вполне могут оказаться некие биологические, равно как и химические вещества. Вдруг это станет подсказкой в расследовании? Вряд ли стоит исключать подобную возможность.
          — Пожалуйста. — ответила женщина. — Да они мне и ни к чему. Забирайте.
          Песочные часы были соответствующим образом упакованы в присутствии понятых и следствие продолжило раскручивать свою неспешную пружину дальше.
          К тому моменту, когда все необходимые мероприятия были закончены и Фунтьев вернулся в родной кабинет, он уже знал, что на месте происшествия не обнаружено ни единой улики. Вообще ничего, проливающего хоть слабый свет на разгадку случившегося. Опрошенные жильцы соседних квартир, равно как и любопытные старушки на скамье у подъезда, никого постороннего не видели, ничего подозрительного не слышали, и даже рассказать про Бориса Шмелькова чего-либо настораживающего не смогли. Парень был прямо-таки идеальным соседом. Или просто не успел ещё проявить себя с плохой стороны.
          — Ну, что же, ладно, разберёмся! — самоуверенно произнёс Кирилл.
          И утром следующего дня отправился на местную деревообрабатыващую фабрику, где работал Шмельков.
          После беседы с руководством и коллегами Бориса выяснилось, что на производстве он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Сменные задания выполнял в срок, человеком был дисциплинированным, бесконфликтным.
          «Просто образец для подражания, да и только. — недоверчиво покачал головою Фунтьев. — И захочешь — не найдёшь к чему придраться. На удивление сознательный гражданин оказался. Кому и зачем понадобилось такого убивать, непонятно.»
          Спустя несколько дней расследования Кирилл с огорчением констатировал — сколь-нибудь серьёзных подвижек нет. Данные, предоставленные экспертом-криминалистом и судмедэкспертом, оказались малопродуктивными. Встречи со знакомыми и приятелями Бориса также не прибавили полезной информации к уже известному. И, стало быть, очередной «висяк» обретал вполне зримые очертания прямо на глазах.
          По прошествии трёх с половиной недель в списке текущей работы убийство Бориса Шмелькова закономерно отошло на задний план, поскольку имелись и более перспективные дела. Се ля ви, куда деваться. Фунтьев, конечно, продолжал размышлять о загадочном преступлении, предпринимал кое-какие следственные мероприятия, но всё больше убеждался, что раскрыть эту историю сходу — нереально. А значит, надо было набираться терпения. Вдруг со временем что-то где-то «просочится». Умение ждать — одна из добродетелей настоящего профессионала.
          Однажды, в середине октября, по возвращении с работы домой, Кирилл вдруг, ни с того, ни с сего, вспомнил про песочные часы и озаботился этой темой. Неторопливо поужинав, он расположился в своём любимом стареньком кресле, закурил сигарету и стал размышлять, ну а всё же, всё же, почему сия вещица оказалась столь демонстративно явленой на месте преступления? Чистая случайность? А если нет?
          «Вообще, не убийца ли её оставил, а? Навроде тайного послания. Неизвестно, правда, кому… Да уж не тебе ли? — подтрунил над собою Фунтьев. — Чтобы было чем занять свои мозги на досуге. А?»
          Он выдохнул последнее облачко дыма и раздавил окурок в пепельнице. Однако, совсем скверно дело оборачивается. Ухватиться не за что. А когда ухватиться не за что, поневоле начинаешь бегать вокруг да около, в основном с нулевым результатом и мыслями о чём-то побочном. А ведь главная загадка заключается в том, зачем и кому вообще могло понадобиться лишать жизни тихого, скромного парня, который ни единой душе не причинил вреда, причём совершить убийство настолько аккуратно, что это само по себе вызывает удивление и понимание — тут определённо не «бытовуха» какая-нибудь, тут, скорее всего, шпионская история проглядывает…
          Проглядывать-то, вроде, проглядывает, да никак проглянуть не может. Вот не трудись Борис на заурядной деревообрабатывающей фабрике обыкновенным станочником, глядишь, что-нибудь этакое ещё и взбрело бы в больную следовательскую голову. Но вокруг чего могла закрутиться подобная история здесь? Вокруг тайны изготовления стратегической трёхслойной фанеры, или секретного гнутоклееного приклада для автоматического оружия?.. Что молчите? Смешно?.. Конечно, смешно! И нелепо. Поэтому, при всём к нему уважении, роль иностранного агента Шмелькову явно не подходит.
          И, стало быть, долой все эти глупости. Берём мочало и начинаем с начала, возвращаемся к загадке песочных часов. Итак, зачем они там были нужны? За-чем? Неужели Шмельков, аки дитя несмышлёное, вот так и сидел себе возле столика, да забавлялся, глядя на то, как песочек сыплется? Что ни говори, а не самое умное занятие для взрослого человека… Но почему бы, собственно говоря, и нет? Ну, вот такой он был индивидуум. С очень особенными тараканами в голове. И всё тут. И отстаньте от него. Не надо больше гадать на кофейной гуще.
          Может, и не надо. Только, видите ли… слишком причудливая картинка в итоге получается — ни одно предположение не желает в неё вписываться никаким боком. Впрочем, нет. Существует ведь ещё самая, пожалуй, неприятная версия, которая, в свете всего проанализированного материала, представляется теперь наиболее вероятной, а именно — убийство, совершённое по ошибке. Где-то там, у кого-то, произошёл сбой, в результате чего некие весьма и весьма серьёзные криминальные персонажи приняли нашего Бориса за другого человека. И парень пострадал за чужие грехи. Вот такая незадача. Ему отчаянно не повезло. Следователю Фунтьеву, кстати говоря, тоже. Поскольку в таком случае от жертвы к убийцам нет и быть не может никаких ниточек. И раскрытие данного преступления находится под очень большим вопросом в принципе. Должно воистину произойти некое чудо, чтобы следственная машина сдвинулась с мёртвой точки.
          На другой день, с утра пораньше, Кирилл сбегал в комнату для хранения вещдоков и забрал оттуда песочные часы, «с целью проверки и уточнения некоторых нюансов». Он поставил перед собой задачу как следует изучить безделушку, напрячь мозги и, если повезёт, измыслить по данной теме какую-нибудь потенциально плодотворную идейку.
          Разумеется, возможности обосноваться со всеми удобствами за столом в своём кабинете и беспрепятственно повертеть в руках часы ему не дали — последовал выезд на очередное происшествие, после которого надо было срочно «лопатить» работу, не доведённую до ума позавчера и накануне. Так, одно за другим, миновал день, и только на самом его излёте, уже перед уходом домой, усталый Фунтьев, складывая документы в сейф, вдруг с недоумением обнаружил там песочные часы, и запоздало вспомнил, что не далее как сегодня намеревался их детально изучить.
          Кирилл всплеснул руками и досадливо чертыхнулся. Задерживаться в опостылевшем кабинете ещё какое-то время ему совсем не улыбалось. Надеяться на завтра тоже не стоило, поскольку завтра, скорее всего, повторится та же самая история. И тогда, ощущая себя в безвыходном цейтноте, Фунтьев решил забрать вещдок домой, хотя, по идее, так поступать не полагалось.
          «Но, в конце концов, это же не пистолет, и не нож! — оправдался он мысленно перед начальством. — Завтра верну на место. Как штык!»
          Переступив порог своей холостяцкой квартиры, Фунтьев неожиданно остро ощутил, как же он устал за день! Вот, вроде, ничего особенного не делал, дрова не рубил, уголь не кидал, чугун не таскал, а поди ж ты — всё тело ноет ноем!
          Фунтьев без особого настроения пожевал бутерброды с сыром, запил деликатесы грузинским чаем, и поскорее улёгся на диван, поближе к телевизору, любимому чёрно-белому «Рекорду». Да так, под звуки его динамиков, и отключился. Даже сон какой-то маловразумительный успел посмотреть перед тем, как вновь открыть глаза.
          За окном стемнело. По голубому экрану скакали на лошадях всадники в костюмах мушкетёров. Фунтьев заинтересовался, зевнул и, устроившись поудобнее, вознамерился отдать должное кинофильму. И вдруг нечаянно вспомнил про оставшиеся в прихожей, в сумке, песочные часы.
          «Ага. — подумал он. — Кстати. Вот тебе и достойное развлечение на сон грядущий. Зря, что ли, домой их тащил, надрывался.»
          Расположившись на кухне, за столом, Кирилл некоторое время вертел в руках изделие неведомого мастера. Судя по весу, никакой бронзой от часов даже не пахло. Собственно, экспертиза уже определила, что обрамление скомпоновано из алюминиевых деталей. Другое дело, насколько тщательно и умело оно было затем обработано! Художник, похоже, вложил в эту работу частичку своей души.
          «Ну, ладно. Ну, хорошо. — отдав должное чужому таланту, хмуро подумал Фунтьев. — Тут всё ясно, игрушка действительно симпатичная, не спорю. Но что мне это даёт? Что я вообще надеялся обнаружить?»
          Он поставил часы перед собою на стол и принялся следить, как песок тонкой тёмной струйкой убегает через сужение из верхней в нижнюю часть колбы. Зрелищем это назвать было никак невозможно. Зато сие действо абсолютно не мешало размышлять. Чем Кирилл и занялся, не отрывая взгляда от песочной ниточки.
          «Вот точно так же и он, Шмельков, сидел в свой последний день, взирая на эти часы. Тоже, наверное, о чём-то думал, мечтал. А потом в его комнату вошёл убийца. Непонятно откуда и каким образом. Действовал злодей очень быстро и умело. Шмельков даже не отреагировал никак. Не вскочил, не вскрикнул. Ну, даже если и успел что-то предпринять, это ни в чём не выразилось. Один точный удар ножом в сердце и — всё кончено… Чёрт его знает, уснул он, что ли, этот Шмельков? Почему не сопротивлялся? Или он хорошо знал убийцу и совершенно не ожидал от него подвоха? Что же это за ситуация такая непонятная? — песок в верхней части колбы закончился и Фунтьев аккуратно перевернул часы. — Так. Прошло пять минут. Вот и период их работы определён. Больше из этих часов ничего выжать не получится, за исключением глупых домыслов… Открыть бы сейчас форточку да с размаху швырнуть безделушку в ночную тьму… — Кирилл подумал о возможных последствиях подобного поступка и улыбнулся. — Да нет, шучу, конечно. Завтра верну «важный» вещдок в комнату для хранения. Под роспись. Всё, как положено. И будем считать, что фокус не удался, факир был пьян... — Фунтьев с трудом подавил зевок и передумал: — Факир был уставшим и очень хотел спать. Так оно точнее.»
          Струйка песка, за которой он продолжал по инерции следить, оборвалась во второй раз и, уже всё для себя на сегодня решив, Кирилл машинально перевернул часы…
          Яркая вспышка оказалась настолько неожиданной, что в первый момент Фунтьев просто оторопел и растерянно захлопал глазами, пытаясь хоть что-то сообразить. Через некоторое время зрение более-менее восстановилось, однако то, что предстало его взору, оказалось абсолютно невероятным.
          Это был берег моря. А то, что ударило по глазам яркой вспышкой, являлось всего лишь результатом мгновенного перехода из полутёмной комнаты в ослепительно солнечный летний день, похоже, где-то в тропиках. Воздух здесь был напоён дивными ароматами, он звучал музыкой ритмично набегавшего на прибрежный песок прибоя. Впрочем, отмечая в сознании эти и другие подробности, взглядом Фунтьев оказался мгновенно прикован совсем к другому зрелищу. Там, впереди, метрах в пятнадцати от места, где он находился, медленно шла к воде черноволосая, смуглая девушка в костюме праматери Евы. Вот она обернулась, призывно махнула рукой и что-то крикнула… Кирилл мог бы поклясться, что этим птичьим наречием совершенно не владеет, и, однако же, каким-то невероятным образом он понял всё сказанное:
          — Рикардо! Догоняй! Чего ты ждёшь? Ну? Скорее!
          Более того — Фунтьев вдруг ответил девушке на чистейшем русском языке, но слова его тут же преобразовались в иностранную речь:
          — Иду! Бегу, любимая!
          «Любимая?» А ведь верно! Хотя он видел эту смугляночку первый раз в жизни, Кирилл почувствовал, что любит её. Да ещё как!
          Он вскочил на ноги, тут же обнаружив на себе полное отсутствие одежды, и встревоженно огляделся, однако, зрителей поблизости не оказалось.
          «Очень хорошо. Впрочем, какие пустяки! — счастливо засмеялся Фунтьев и, стараясь не выказывать нетерпения, направился вдогонку за прелестной незнакомкой… которую, тем не менее, звали Розита. — Откуда я это взял? — мгновенно спохватился Кирилл. — Что, чёрт побери, со мной вообще происходит?!»
          Сознание сейчас причудливо двоилось, словно одновременно Фунтьев являлся и самим собою, и кем-то ещё. Разумнее всего, конечно, было бы немедленно остановиться и тщательно проанализировать ситуацию, после чего, исходя из принятых решений, начинать выполнение соответствующих моменту следственных мероприятий. В конце концов, на то он и специалист... Но маленькая обнажённая женщина, вон там, на кромке прибоя, так замечательно смеялась, неудержимо притягивая к себе все его мысли, что Кирилл просто не мог сопротивляться соблазну, да, откровенно говоря, и не хотел, невзирая на строгие моральные принципы, которых обычно старался придерживаться в жизни. Он просто вдруг представил себе, как возьмёт сейчас Розиту на руки, войдёт с ней в тёплую воду, неглубоко, по грудь, и там они займутся любовью на всю возможную катушку. А поскольку он до сих пор ещё оставался холостяком, отчитываться впоследствии за аморальное поведение ему ни перед кем не придётся, что очень важно!
          Он догнал бредущую по кромке прибоя девушку, ухватил за плечо и развернул лицом к себе. Некоторое время они ласкали друг друга взглядами, потом уста их слились в сладчайшем поцелуе. Хоп! — и Розита оказалась на руках у Кирилла. Всё произошло настолько естественно, словно подобное действие он совершал уже не в первый раз. Будто бы нехотя, Фунтьев нарочито неспешно двинулся в воду, стараясь по максимуму продлить и впитать в себя очарование минуты.
          «Ну, когда ещё такое повторится, а? Когда? Да и повторится ли вообще? Дурак бы я был, если бы не воспользовался возможностью…»
          И тут кто-то выключил свет.
          Фунтьев замер с открытым ртом, ничего не понимая. А затем, постепенно, из окружающей мглы начали проступать знакомые очертания предметов, находящихся в пределах его родной кухоньки.
          — Ах, ты ж… трах-тибидох-тибидохович. — медленно выговорил Кирилл, обводя ошалелым взглядом знакомые до самых мелких дефектов стены. — Серия вторая, возвращение блудного попугая в любимый садок!
          Где-то далеко, на периферии сознания, потихоньку таяло сказочное видение — карие глаза Розиты, смотревшие на него с такой любящей преданностью, что Фунтьев не выдержал и застонал, схватившись за голову:
          — Ммм! На самом интересном месте кино оборвали, заразы!
          Впрочем, пару минут спустя к нему вернулась способность мыслить здраво, чем Кирилл и не замедлил воспользоваться.
          На столе стояли песочные часы. А говоря точнее — загадочный прибор, с помощью которого, оказывается, можно было мгновенно переноситься из реальности в сказку.
          «Похоже, принцип его работы основан на элементарном гипнозе. — немного подумав, сделал заключение Фунтьев. — То-есть, сидишь, значится, вот так, смотришь на струйку бегущего песка, и в какой-то момент — хлоп! — отключаешься. Правда, специалисты-гипнотизёры, насколько я помню, усыпляют своих клиентов с помощью маятника… Но какая, по сути, разница? — Кирилл покачал головою. — Н-да-а… Надо же, как интересно. Хитрая вещица! И, главное, становится понятным теперь, чем занимался незадолго до своей гибели Борис Шмельков. Парень как раз путешествовал в волшебных грёзах. Поэтому и не среагировал на появление убийцы, и умер, скорее всего, даже не осознав этого, мысленно находясь невесть где, в объятьях какой-нибудь роковой красотки. Счастливчик. Если, конечно, можно так выразиться.»
          И тут Фунтьев вдруг отчётливо понял, что возвращать песочные часы в комнату для хранения вещдоков он ни в коем случае не должен. Теперь это было бы абсолютно противоестественно. Потому что, во-первых, он, как работник внутренних органов, имеет полное право самолично разобраться с проблемой загадочного прибора, а во-вторых… если действие часов неизменно настроено на подобную, скажем так, эротическую тематику, то… О-о!
          Кирилл пристально посмотрел на магический предмет и в глазах его замерцали искорки предвкушения.
          «Дурак бы я был, если бы не…»
          Работа следователя, конечно, достаточно интересна, но в то же время полным-полна рутины. Впрочем, как и вообще вся наша жизнь. Не так уж много происходит в ней ярких, запоминающихся событий, способных расцветить и украсить серое полотно бытия. Фунтьев, в свои двадцать пять, уже успел в этом убедиться. Поэтому возможность внести в размеренный порядок существования что-то необычное, новое, захватывала дух. С большим трудом Кирилл удержался от соблазна сразу же сделать попытку повторного «захода на цель», чтобы, так сказать, досмотреть «прерванное кино».
          «Остынь, дружок. Остынь! Поспешишь — людей насмешишь. Хорошенького — понемножку. Поздно уже.  Завтра на работу, а ты усталый. Понимать надо!» — с трудом уговорил он себя и начал готовиться ко сну.

          Весь следующий день Фунтьев жил в предвкушении события, которое было запланировано им на вечер, а именно — возвращения на волшебный берег моря в компанию прекрасной Розиты.
          «Вот интересно, — размышлял Кирилл (кстати, в ущерб своим профессиональным обязанностям), — попаду я на то же самое место, что и накануне, или, учитывая миновавшие сутки, мы встретимся с ней уже при других обстоятельствах? Вопрос. В любом случае сегодня-то я не стану раскачиваться слишком долго. Если я всё правильно понимаю, гипноз действует в течение тех пяти минут, пока сыплется песок. Значит, следует уложиться в строго отведённый временной отрезок. — Фунтьев подумал и усмехнулся. — Ну, и нормально, мне, кстати, больше и не требуется, ничего лишнего, точно по мужскому заказу. — в голову тут же полезли сладкие фантазии. Однако, вовремя спохватившись, Кирилл одёрнул себя: — Алё, фраер! Эка ты размечтался. А работу кто будет работать? Пушкин, что ли?»
          Сердито нахмурившись, он постарался взять себя в руки и, насколько это было возможно, сосредоточился на служебных обязанностях. Жаль, время от этого не стало менее тягучим, и к концу рабочего дня Кирилл буквально истомился. Контору Фунтьев покинул так шустро, словно птица ринулась на свободу из открытой клетки. И сразу задышалось легче, поскольку теперь-то он уже неуклонно двигался к заветной цели. Главный вопрос, который сейчас овладел всеми его мыслями — получится, или нет? Не является ли вчерашний экскурс случайностью, что может уже никогда не повториться? И вообще, не выдумал ли Фунтьев иллюзию на пустом месте?
          Дома, игнорируя все привычные занятия, он сразу устроился за кухонным столом — эксперимент следовало повторить в аналогичных условиях. Волнуясь, как молодожён в первую брачную ночь, «завёл» часы. Песочная струйка побежала в отверстие, а Кирилл уставился на неё, словно заворожённый. Истекли пять минут. Часы были мгновенно перевёрнуты. Напряжение возросло неизмеримо. Фунтьев буквально ел взглядом тонкую ниточку песка. Ещё минута. Вторая. Третья. Четвёртая. Ну! Песок закончился. Сердце дрогнуло. Кирилл перевернул часы… Сработало! Через мгновение он ощутил воздействие месмерова таинства.
          Понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы сориентироваться в пространстве и с восторгом понять — на сей раз Фунтьев угадал стопроцентно точно. То, к чему он мысленно так стремился, уже имело место быть. Он лежал нагишом, похоже, на охапке сена, прикрытой какой-то тканью, а верхом на нём восседала… Розита? Ну, а кто же ещё! Соитие их происходило, кажется, в сарае… или на конюшне? Здесь было чертовски темно, (ночь снаружи, что ли?) поэтому Кирилл напрасно потратил бы время, пытаясь разглядеть окружающие подробности. Впрочем, он особо и не стремился, было не до этого, страсть двух любовников как раз подходила к кульминационной точке. Розита уже начинала мучительно стонать, всё ускоряя прыжки на древке Кирилла, соответственно и удачливый путешественник внутренне обмирал от предвкушения сладострастного взрыва. Спустя несколько мгновений он зарычал и задёргался навстречу движениям Розиты, тут же подхватившей эстафету восторга у любимого. Задыхаясь от неописуемой благодарности, Фунтьев гладил ладонями упругие бёдра девушки и — летел! Летел в экстазе сквозь сияющие пространства космоса!
          — Ещё, Розита, ещё! — умоляюще восклицал он. — Продолжай, не останавливайся!
          Но тут в слаженном процессе что-то нарушилось. Девушка, точно споткнувшись, вдруг прекратила свои движения и замерла. Фунтьев в нетерпении завибрировал было сам, но Розита поспешно соскочила с него и отпрянула в сторону.
          — Ка-ак? Как ты меня назвал, мерзавец? — раздался её негодующий голос. — Какая такая Розита, а?!
          И только сейчас Кирилл окончательно понял, что же настораживало его всё это время — в темноте смутно были видны светлые волосы девушки! А Розита, насколько он мог теперь припомнить, являлась жгучей брюнеткой. Значит, несоответствие ему вовсе не померещилось, и в партнёршах Кирилла нынче оказалась совсем другая, неизвестная ему дамочка!
          «Ай-я-яй. — благодушно, не без лёгкого сожаления, подумал Фунтьев. — И снова хорошее кино обрывается на интересном месте. Что ты будешь делать! Закономерность, однако. Хорошо хоть первая серия удалась.»
          Загадочная блондинка, между тем, копошилась где-то рядом, в темноте сарая, не то спешно натягивая платье, не то вытаскивая припрятанные до поры вилы.
          «Сколько там у нас прошло времени? — невольно озаботился Фунтьев. — Не пора ли возвращаться обратно? Все свои дела я тут уже поделал. Чего ещё?.. Или я ошибся в предположениях и гипноз может длиться дольше пяти минут? Ах, как это будет некстати в сложившихся обстоятельствах!»
          Но не успел Кирилл как следует напугаться возможных последствий, а возврат на родимую кухню уже состоялся, и что бы там ни планировала в его отношении незнакомка, Фунтьева это теперь не волновало — он с облегчением увидел перед собой столешницу, и стоящие на ней песочные часы.
          — Оп-па! — довольно выдохнул Кирилл и не смог удержаться от смеха, радуясь и своему удачному приключению, и благополучному возвращению домой. — Но ведь какая девушка, братцы! Какой восторг! Это же просто песня!
          Он вскочил на ноги и карикатурно изобразил несколько танцевальных па. Его буквально распирало от положительных эмоций. Оно и понятно, ведь если каждый день по первому требованию получать от магических часов подобные подарочки, то можно позволить себе и кувыркаться, и на голове скакать от счастья!
          «А главное, я могу тут же, не сходя с места, снова отправиться на свидание к какой-нибудь милашке! — взбудораженно подумал Фунтьев. — А то и не к одной! Лишь бы удавалось быстро ориентироваться в обстановке и не разводить с ними всяких там китайских церемоний. Действовать надо ласково, но настойчиво, и стараться сразу вести дело к постели!»
          Принцип работы песочных часов был отныне предельно ясен. Магический предмет оказался невероятно ценным подарком судьбы. Принцип поведения в предполагаемых обстоятельствах тоже не вызывал вопросов. Всё, вроде бы, окончательно стало на свои места.
          «Однако, весьма и весьма мудро я поступил, догадавшись изъять эти часики с места преступления! — радовался теперь Фунтьев, снова поудобнее устраиваясь на стуле и вперивая взгляд в бегущую струйку песка. — Как удачно всё получилось, как удачно. Это ведь сколько милых девушек я смогу навестить в обозримом будущем! Обалде-еть!»
          Да, жизнь отныне обещала множество приятных, ни к чему не обязывающих, встреч. Лишь бы силёнок хватило. Кирилл перевернул часы и мысленно стал настраиваться на предстоящие ему сейчас ласковые, но настойчивые действия в отношении очередной красавицы.
          «Пять минут, пять минут, это много или мало? — от удовольствия он чуть было не замурлыкал себе под нос популярную некогда песенку. — Н-да… А вообще-то, конечно, времени на всё про всё отпущено прямо-таки в обрез. Здесь изготовители прибора явно не подрассчитали, а то и просто поскупились. Следовало бы, как мне кажется, предусмотреть некоторые дополнительные функции…»
          Тут Кирилл погрузился в теоретические размышления о возможности дальнейшего усовершенствования прибора. Однако, довести рассуждения до логического конца не получилось. Подоспел второй переворот часов, итогом которого стал настолько страшный грохот, внезапно раздавшийся над головою, что Фунтьев ахнул, инстинктивно пригнулся и бросился бежать неизвестно куда, почти сразу же столкнувшись с неким персонажем, который, изрыгнув многоэтажный матерок, больно вцепился железными пальцами и принялся трясти экспериментатора за плечи.
          — А ну, стоя-ать! Стоять, сучий потрох! Куда рванул? Ни шагу назад, мать твою перемать!
          Увы и ах, место, куда перенёсся Фунтьев на сей раз, представляло собой отнюдь не заветный сарай, и даже не конюшню. Это были окопы! Перед Кириллом же бесновался командир в фуражке с красной звёздочкой на околыше. Где-то рядом, в опасной близости то и дело рвались снаряды, земля вздрагивала под ногами, в воздухе клубилась пыль вперемешку с дымом. Шёл бой, и от Фунтьева, оказывается, требовалось сейчас ни более, ни менее, как во что бы то ни стало удерживать позицию.
          — Ты понял меня, боец, или нет? — приблизив испачканное копотью и кровью лицо, проорал командир. — Понял? Ну, всё! Если увижу, что опять побежал — сразу пристрелю!
          Одуревший от грохота взрывов, подскакивающей земли и резкой вони пороховых газов, Фунтьев машинально кивал, хлопая глазами и пытаясь взять в толк, что же это такое происходит на белом свете.
          — Поднять оружие и — марш на точку! — рявкнул командир, страшно оскалив зубы.
          Кирилл глянул себе под ноги и увидел, что возле вдребезги разбитых сапог его лежит старенькая, с изрядно потёртым прикладом, винтовка. Он быстро нагнулся, схватил оружие, крикнул дурным голосом:
          — Есть! — и вознамерился уже куда-то там бежать, чтобы занять какое-то там своё место, но в этот момент с чудовищным скрежетом на окоп накатился вражеский танк. И командир, и Фунтьев, не сговариваясь, рванули в разные стороны. Причём Кирилл улепётывал так быстро, что не сумел вписаться в поворот и воткнулся головой в глиняный откос, после чего ошалело сполз на дно траншеи. Неловко развернувшись, он увидел, как, мелькая блестящими траками, страшно возвышаясь над окопом, на него ползёт железная махина танка.
          «Немецкий! — отстранённо, с крайним удивлением подумал Фунтьев. — Это что же… это я на ту войну попал, что ли? Он же меня сейчас раздавит. Надо… надо куда-то убегать…»
           Кирилл поспешно и нелепо грёб ослабевшими руками из-под себя землю, почти не двигаясь с места, но не понимал этого, заворожённо глядя, как чёрная гора металла, обрушивая стенки траншеи, придвигается всё ближе и ближе. Вот танк уже завис над Фунтьевым, и в нос тому шибануло острой вонью раскалённого машинного масла и бензина. С бруствера окопа на голову и за шиворот посыпалась земля, раздался пронзительный скрежет траков и…
          С диким криком Кирилл подскочил с табурета и побежал куда-то вбок.
          Опамятовался он спустя некоторое время в туалетной комнате, где в отчаянии пытался втиснуть своё тело в узкое пространство под чугунной ванной. Спохватившись, Кирилл нервно хихикнул и осторожно выполз из сомнительного укрытия. Поднялся на трясущиеся ноги, открыл водопроводный кран и жадно припал к струе холодной воды. Затем облил себе голову и пошатываясь вернулся на кухню. Обшарил её диким взглядом.
          «Так вот мы, оказывается, какие затейники! — со злостью подумал Фунтьев, увидев на столе песочные часы. — Ясно-ясно. — он сплюнул. — А ведь какое хорошее было начало! И всё только для того, чтобы жертва как следует заглотнула наживку, и, возомнивши о своём счастливом будущем, поплатилась за это жизнью! Ах ты, з-зараза!»
          Он готов был схватить коварное устройство и что есть силы шмякнуть об пол. Однако, страшное напряжение постепенно отпускало, и на смену ему возвращалась способность мыслить логически. С трудом удерживаясь от принятия резких решений, Фунтьев достал из холодильника початую бутылку водки и сделал несколько глотков из горлышка, после чего вяло опустился на табурет.
          «А в общем-то… с какой стати я решил, что мне на самом деле угрожала опасность? — вдруг подумал он. — Это же всего лишь навсего гипноз, то-есть, самообман. Моё тело всё время находилось тут, на кухне. А ТАМ… Там, дальше, по ходу пьесы, я мог бы, наверное, со смехом взобраться на этот самый танк, что есть силы заорать в люк и напугать немецких танкистов своим бесшабашным видом до полусмерти. Сновидение, оно сновидение и есть.»
          «Ну, что же. Тогда давай, отправляйся назад, и покажи им всем козу!» — ехидно посоветовал внутренний голос.
          «Да нет проблем! — расхрабрился Фунтьев. — Просто теперь надо быть готовым к любой неожиданности и активно включать в работу мозги, а не только «мущинский агрегат». Вот и всё. — Кирилл вздохнул и покачал головою. — А вообще, жаль, конечно… я-то, глупец, раскатал губу на серию эротических забав, а тут такое… Хорошо ещё — не обделался. Вот уж приятное получилось бы возвращеньице на базу!.. Н-да. Оказывается, приборчик-то гораздо сложнее задуман. Вон как мотанул меня в сороковые военные годы, любо-дорого посмотреть! Прямо машина времени, да и только.»
          Фунтьев сидел, неприязненно поглядывал на песочные часы и продолжал задаваться главным вопросом — всё-таки, погиб бы он под гусеницами танка, или нет? А? По логике вещей, не должен был. Нет, не должен был… Однако…
          — Опа! — вдруг непроизвольно вырвалось у Кирилла. Он медленно поднялся на ноги и уставился невидящим взглядом в пространство перед собой. — Нет, ну, теперь всё понятно. Да-да-да. Всё абсолютно ясно. Вот она, разгадка таинственного убийства гражданина Шмелькова. Финита ля комедия, господа присяжные заседатели, дело раскрыто! Заявляю вам со всей ответственностью, что парня зарезали не ЗДЕСЬ, а ТАМ, по ту сторону реальности! И вот поэтому-то ни одного следа убийцы на месте преступления найдено не было, хотя уж кто-кто, а Вадим Виленский, опытный эксперт-криминалист, даже пылинки подозрительной не упустил бы, за это я ручаюсь. Но в том-то и загвоздка, что не могло остаться этой пылинки ЗДЕСЬ, у нас! Трагическое событие произошло ТАМ, и следы его остались ТАМ же. А ТУДА, при всём нашем желании, попасть мы не сможем.
          В воздухе повисла тишина. Все точки над «i» были расставлены.
          Фунтьев почувствовал бегущий по спине холодок. Значит, он исчез из-под гусениц танка буквально за секунды до смерти. Вовремя. А если нет… Вот загадка была бы для следственной группы — на собственной кухне обнаружен неизвестно каким образом всмятку раздавленный человек! Чертовщина, да и только!
          Кирилл взял со стола бутылку с водкой и выпил ещё несколько глотков, затем поморщился, крякнул и мрачно воззрился на песочные часы.
          «Ловушка. Хитроумная адская машина. Может быть, она забавлялась со Шмельковым гораздо дольше, чем со мной, как знать. Не исключено даже, что Борис успел твёрдо уверовать в полную безопасность своих приключений, какими бы там они у него ни были. Но почему-то кажется мне, что недолго музыка играла... — Фунтьев наморщил лоб. — Есть, правда, ещё один вариант. Кто знает, не являлся ли он азартным игроком? Вдруг он нарочно рисковал, ходил по краю пропасти, уже зная всё коварство приборчика? Не исключено? Не исключено… Н-да, думай теперь, что хочешь, да толку-то…»
          Кирилл задумчиво перевёл взгляд в окно. Снаружи смеркалось.
          — А адские машины, между прочим, положено обезвреживать. — твёрдо сказал он самому себе и словно бы ещё кому-то, строгому, неподкупному. —  Надеюсь, этот факт не подлежит сомнению?
          Следующим утром Фунтьев отправился на службу пораньше, непривычной дорогой. Было уже достаточно светло и он без особых затруднений достиг намеченной цели. Спустя пятнадцать минут, оставив за спиной лесопосадки по краю посёлка, он вошёл на территорию стройки, обнесённой по периметру бетонным забором. На одном из участков забор образовывал собой букву «П». Вот в это-то углубление Кирилл с размаху и забросил песочные часы, ожидая чего угодно, в том числе и взрыва. Но нет, не произошло никакого катаклизма. Стеклянная колбочка разлетелась вдребезги, песок рассыпался по земле. Вот и всё. Фунтьев поднял с земли отлетевшее в сторону псевдобронзовое обрамление, мельком осмотрел его и швырнул в котлован с грязной водою.
          «За утерю вверенного мне вещдока получу, конечно, нагоняй. Зато теперь чья-то жизнь уже точно не закончится в результате знакомства с этой проклятой ловушкой!»
          Некоторое время Кирилл постоял возле котлована, наблюдая, как от места падения предмета по воде расходятся круги. Затем, когда он уже совсем было собрался отсюда отчаливать, за спиной вдруг раздался ехидный голос:
          — И чем это мы здесь занимаемся? А?
          Фунтьев чуть не подскочил от неожиданности. Он резко обернулся. Прямо перед ним стоял невысокий, но жилистый мужчина в поношеной телогрейке. Светлые глаза его насторожённо обшаривали лицо Кирилла.
          — В чём дело, гражданин? — сурово произнёс Фунтьев, удивляясь тому, насколько неслышно подобрался к нему этот человек.
          — Кто гражданин? Я — гражданин? — вдруг взвился неизвестный и как-то неприятно задёргал руками. — Это ты здесь гражданин, понял? А я здесь охранником работаю! Понял? И вот я ещё раз спрашиваю — чем ты тут занимаешься, на территории объекта? Приглядываешь, чего можно утащить? А?
          Кирилл взял себя в руки.
          — Так. — спокойно сказал он. — Давайте-ка немного сбавим обороты, товарищ. Я — следователь райотдела милиции. — из кармана было извлечено удостоверение и предъявлено бдительному охраннику. — На территории стройки нахожусь по служебной необходимости. Ещё вопросы будут?
          Охранник внимательно изучил документ и лицо его помягчело.
          — Вона чего. — протянул он понимающе. — Тогда извиняюсь. — он развёл руки в стороны и пояснил: — У нас тут недавно целых десять мешков цемента умыкнули. Да, главное, ловко так, никто и не чухнулся. Так мы теперь смотрим в оба!
          «Ага. — подумал Кирилл. — Как оно обычно и бывает. Пока не обворуют, никто и не чухнется. А потом, конечно, начинают усиленно бдить! Да ещё и к милиции беспочвенные претензии предъявляют.»
          Фунтьев уже хотел было произнести на этот счёт какую-нибудь сакраментальную фразу, но не успел, потому как от воды неожиданно послышались странные звуки. Одновременно с охранником повернув головы, оба увидели, что на поверхность её из глубины поднимаются воздушные пузыри и гулко лопаются.
          — Что это? — с недоумением спросил охранник. — Так вы здесь из-за этого? — вдруг догадался он и взглянул на Кирилла круглыми глазами. — Там что… утопленник? — ещё более округлились его глаза. — Ма-ать честная…
          — Давайте-ка без паники… — успел произнести Фунтьев.
          И в следующий момент до них донёсся протяжный, преувеличенно громкий звук, от  которого интеллигентный человек поморщился и сказал бы:
          — Фу-у, как некультурно! Ай-я-яй!
          Тут же в воздухе разлился сильный неприятный запах.
          Брезгливо скривив лицо, охранник воскликнул:
          — Там что, больной бегемот, что ли, утонул?
          — Кто надо, тот и утонул. — пробормотал Кирилл, невольно отступая на несколько шагов назад. — Следствие разберётся. А вас попрошу не распространять тут никаких слухов! — строго взглянул он на охранника.
          — Больно надо. — обиженно хмыкнул мужчина.
          Зеленоватая мутная вода в котловане скоро успокоилась. И, в общем-то, больше здесь делать было нечего. Фунтьев переступил с ноги на ногу, сплюнул, повернулся и быстро зашагал прочь.
          «Складывается впечатление, будто напоследок Кто-то демонстративно выразил мне полное своё презрение. — закуривая на ходу сигарету, неожиданно подумал он. — Или я чрезмерно мнителен? — Кирилл внезапно разозлился. — Да пошли вы все к чёртовой бабушке! Других дел у меня, что ли, нет, кроме как о всякой мистической дребедени размышлять!»
          Других дел у следователя РОВД Фунтьева Кирилла Георгиевича было действительно много, что правда, то правда.