Повесть о Рюрике и Скъёльдунгах

Пусть так!
Но через много, много лет
Всё будет славиться Вадим;
И грозным именем твоим
Народы устрашат князей,
Как тенью вольности своей.
Михаил Лермонтов
 «Последний сын вольности»

I
              В те далекие времена, когда на Западе правил христианнейший король Хлодвиг Ленивый, сын Дагобера Клотеровича Меровингского, а Ромейской державой на юге правил басилевс Констант, сын Константина Ираклиевича, в понтификат святого папы Мартина  жил-был на дальнем Севере конунг Ингьяльд, сын Энунда Ингварсона, который правил Свейской Державой. Был он властен и родовит, ибо род его, как говорили, происходил от языческого бога Фрейра.
              Когда Ингьяльд-конунг воссел на столе отца своего, то дал обет увеличить державу свою вполовину. Тогда же он обманом заманил к себе многих местных правителей и умертвил их, и стал править их землями. С тех пор того Ингьяльда-конунга стали прозывать Кованым.
              Ингьяльд Коварный за свою долгую жизнь убил еще многих могучих конунгов, завлекая их в западню обещанием мира.  Тем временем подросла у Ингьяльда-конунга дочь Аса, во всем похожая на отца. С её помощью он надеялся продолжить свое дело и стать единодержавным конунгом над всем Севером.

II
              Здесь начинается история о тех конунгах, что звались Ильвинги и правили племенем данов, слывя потомками Одина.
              Жил-был Харальд-конунг по прозванию Старый, сын вальдара Хродмунда Щедрого, сына Хродгара и Вальхтеов, о которых сказывается в саге о Беовульфе. Конунг Харальд Старый был женат на деве Хильде с острова Буяна, дочери Хейдрика Волчья Шкура  и могучей владычицы Адель Слензянской. И было у Харальда-конуга и Хильды Буянской  два сына – Хальвдан Храбрый и Гудрёд. Хальвдан-конунг слыл величайшим воителем, за что и получил своё прозвание. А Ингьяльд Коварный выдал свою дочь за того Гудрёда, который правил в Сконэ. Аса Ингьяльдовна  возбудила в муже зависть против старшего брата Хальвдана-конунга. И случилось так, что Гудрёд-конунг убил Храброго Хальвдана и захватил его владения. После этого Аса измыслила погубить и собственного мужа и совершила задуманное. Все земли данов оказались под властью отца и дочери Инглингов.

III
              Надобно теперь сказать, что у Хальвдана Храброго остался сын, которого звали Ивар Ильвинг. Не многие даны захотели терпеть власть Ингьяльда и его Коварной дочери. Они собрались под стяги Ивара-конунга, и тот с большим войском двинулся на Свейскую Державу.  Тогда и сами свеи изменили Инглингам. Все бросили Игьяльда и Асу, со всех сторон обложили их враги, и не было им путей к спасению. Ингьяльд и Аса боялись, что оставшиеся верными им люди выдадут их Ивару-конугу, чтобы спасти свои собственные жизни, ибо господа всегда подавали своим слугам пример предательства, коварства и вероломства. Не доверяя никому, но страшась всех, Ингьяльд и Аса напоили слуг своих допьяна, а потом подожгли палаты. Все, кто находились внутри, и даже сам конунг с дочерью, сгорели насмерть. Но дым от грандиозного погребального костра разнес по миру вечную славу гордым правителям  Севера.
             
IV
              После смерти Ингьяльда Коварного Свейская Держава ушла из рук Инглингов. Ивар-конунг Хальвдансон Ильвинг подчинил себе всю Свейскую Державу. Он был так же правителем всей Данской Державы и большей части Страны Саксов. И в течение своей долгой жизни завладел Ивар-конунг и всей Восточной Державой, где жили племена куршей и эстов, и даже славянские племена Виндляндии платили ему дань. За то Ивар-конунг и получил в памяти потомков прозвание Широкие Объятия. От его рода произошли конунги датчан, шведов и руси, те, которые были единовластными правителями в своих странах.


V
              Хальвданом Скъёльдунгом звали одного конунга, что правил племенем ютов. Был он сыном славянского витязя Боргара и владычицы морской Сольвейг, дочери Амлета, принца Датского, и Офелии, дочери ярла Полония. О том сказывается в трагедии великого английского скальда Вильяма Шекспира. Тот принц Амлет  был внуком могучего конунга Хрёрика Дробителя Колец и потомком Скъёльда, сына древнего Одина. Юты, как и прочие племена и народы, попали в Широкие Объятия Ивара-конунга.
              Хрёриком (Hr;rekr) звали сына Хальвдана Скъёльдунга, по-датски его имя звучало как R;rik, и был он тезкой последнего короля вестготов Родериха (Родриго) Бальдунгена на другом краю Европы – в далекой и жаркой Испании. Хрёрик Скъёльдунг носил прозвище Метатель Колец (sl;ngvanbaugi) за то, что щедро и даже порой расточительно одарял своих приближенных драгоценными кольцами, тогда как его пращур – Хрёрик Дробитель одарял своих людей лишь  кусками раздробленных колец.   Хрёрик Метатель был великий воин, ходивший походами на куршей и  вендов и бравший с них богатые дани. Сказывают, что Хрёрик Метатель Колец посватался к дочери Ивара Широкие Объятия – Ауд, которая была мудрее многих мужей своего времени, за что и получила прозвание Мудрая. Ивар-конунг был против этого союза. А брат Хрёрика – Хельги смертельно завидовал брату, поелику сам хотел быть мужем Ауд Мудрой.
              И вот Ивар-конунг обратился за помощью к завистливому Хельги Скъёльдунгу и подговорил его убить брата. Хрёрик Метатель Колец пал жертвой заговора, устроенного  родным братом и тестем. 
              Ауд Мудрая,  как гласит предание, вместе с новорожденным сыном Харальдом бежала от гнева и самодурства отца далеко на восток, за Варяжское море. Она достигла великого озера Нево и устья той реки, в которой утоп князь Волх Словенович.


VI
              Надо теперь сказать, что по брегам Волхова жили племена словенские. Ратибором Русичем звался князь, правивший словенами. А стол его стоял во граде Любша. Будучи храбрым и благородным мужем, истинным сыном своего племени, князь Ратибор принял у себя изгнанницу и обещал защищать её и её ребенка. В благодарность Ауд Мудрая стала женой князя Ратибора, и родились у них сын Рандвер и дочь Теодезинда.
              Ивар Широкие Объятия решил отправиться в поход на словенские земли, желая покорить князя Ратибора и заставить словен платить ему дань, как это делали готы, даны, саксы, юты, англы, свеи, эсты, курши, венды и прочие норманны. С того времени началась затяжная война между жителями северных фьордов и восточных лесов. Но Ивара-конуга застигла сильная буря в Финском заливе и могучий правитель Севера утоп в морской пучине. Случилось это во времена, когда на Западе после битвы при Тертри стал править христианнейший король Теодорих Хлодвигович Меровингский, внук славного короля Дагобера, а на юге Ромейской державой правил басилевс Юстиниан Константинович, внук императора Константа, последний из Ираклейской династии, в понтификат святого папы Сергия.
              Сказывают, что как только князь Ратибор узнал о печальной гибели своего тестя, то сразу вместе с женой Ауд  Мудрой, сыновьями - приемным Харальдом и родным Рандвером, и дочерью Теодезиндой - отправился за море взять под руку свою всю державу Ивара Широкие Объятия. 
              Князь Ратибор, которого норманны прозвали Радбодом-коунгом, собрал вокруг себя остатки дружины Ивара-конунга и повел их в буйный набег на земли Фризии, подвластной франкам, и разграбил крупный торговый город Дорстад, что между Утрехтом и Тилем. В Утрехте тогда проповедовал Евангелие  епископ Виллиброрд из Нортумбрии со своей соратницей Ирминой Д,Эран, дочерью святого Теодарда Маастрихтского.
              Этот поход принес Радбоду славу могучего конунга, удачливого и многодружинного. Весь Север подчинился ему и его супруге. Поселились они в Бирке, богатом торговом городище недалеко от Упсалы Свейской, на полпути от Дании до словенских земель. 
              Через пять лет Радброд повторил свой набег на Дорстад, чем приобрел еще большую славу и почет, и укрепил свою власть над Севером. Святой епископ Виллиброрд предложил тогда Радбоду принять крещение и стать вассалом франкских королей с титулом герцога Фрисляндского. Но Радбод нахально отказался, заявив, что он вольный славянский князь, а славяне никогда не были ни чьими слугами, но сами себе господами. Однако, чтобы замириться с франками Радбод согласился выдать свою дочь Теодезинду  за Гримоальда, одного из внуков Ирмины Д,Эран, сына её дочери Плектруды Гугобертовны Эранской и майордома Пипина Геристальского, победителя при Тертри. Этот брак должен был охранить франков от набегов норманнов, а Радбоду принес признание в качестве владетеля Фризии.
              Двадцать лет минуло с тех пор. Сказать надо, что Харальд Скъёльдунг, сын Хрёрика Метателя Колец, хотя князь Ратибор воспитывал его с самого детства, не очень жаловал отчима. Сильнее всего Харальда обижало то, что мать его Ауд Мудрая больше любила чужого мужика, чем его, родного сына. Со временем эта затаённая неприязнь перешла и на сводного брата Харальда - Рандвера, которого по вполне естественным причинам Ратибор любил больше пасынка. Харальд чувствовал себя чужим в семье Ратибора и Ауд, брошенным и преданным матерью, которая и про сына была готова забыть, лишь бы Ратибор оставался с нею. Порой она сама просила Ратибора приложить мужскую руку к воспитанию Харальда, что тот с охотой и делал, пользуясь своим правом сильного, но, прикрываясь целями воспитания, что вызывало жгучую ненависть в Харальде, который с определенного возраста стал сознавать, что принадлежит к роду Скъёльдунгов, более древнему и благородному, чем род князей Словенских. А потому с горькой обидой Харальд терпел над собою власть случайного выскочки. Так к личной зависти и неприязни добавились родовая гордость, самолюбие и жажда власти. Харальд был наследником Ютландии, родовыми вождями которой были  Скъёльдунги, в их числе и отец Харальда - Хрёрик Метатель Колец. Это та часть державы деда Ивара, на которую Харальд мог рассчитывать без опасения. Но родовые владения Ильвингов в Дании, Готланде, Сконэ и Инглингов в Швеции предстояло поделить с Рандвером, вторым внуком Ивара и сыном Ратибора. Сам не желая подобного раздела, но мечтая о единодержавии, Харальд немало опасался, что отчим, чтобы доставить всю державу одному своему сыну, убьёт его, последнего Скъёльдунга, как Ивар убил его отца Хрёрика. Этот исход семейной истории был тем более вероятен, что наступило время, когда Харальд  вошел в возраст мужеский.
              15 лет от роду Харальд покинул дом матери и отчима и совершил свой первый викингский поход с дружиной верных сверстников.  За доблесть, которую он проявил, в стычке с предводителем морских разбойником Ротто, Харальда прозывали Боевой Зуб (Гильдетанд). После этого первого и удачного похода он стал заявлять свои права на всё наследие своего деда Ивара Широкие Объятия. Сначала на Готланде, потом в Сконэ, а затем в землях данов и ютов Харальда Боезуба признали конунгом.
              Стал Радбод-конунг задумываться над тем, что останется ему и его сыну Рандверу, если Харальд возьмет себе всё наследие деда. И решил, что следует создавать собственную державу.
              В то же время умер зять Радбода-конунга Гримоальд Геристальский, майордом Нейстрии. Теодезинда Фризская осталась вдовою. Так нарушился мир, долившийся уже 20 лет к ряду. Место майордома Нейстрии захватил тогда честолюбивый Рагенфред. Извлек он из монастыря инока Даниила (в миру Хильперика), урожденного Меровинга, сына  короля Хильдерика, сына короля Хлодвига Ленивого, сына короля Дагобера, и провозгласил его королем франков. Рагенфред послал в Бирку лучших людей просить могучего и  славного Радбода-конунга прибыть во Фризию, принять её под руку свою и освободить от гнета франков. Сам же Рагенфред рассчитывал с помощью славянского князя сокрушить могущество Геристальского дома. С охотой откликнулся Радборд на призыв и помчался в Дорстад. 
              В лето 716 по христианскому исчислению Регенфрид и Радбод пошли походом на Кельн, столицу Австразии, которой тогда правила пфальцграфиня Плектруда Эранская, вдова Пепина Геристальского, мать покойного Гримоальда и здравствующего Карла Геристальского, которого тогда еще никто не называл Молотом (Martellus). Плектруда потерпела поражение от славян и норманнов под стенами своей столицы, зато сын её под Амблевом, что недалече от Монмеди в Арденнах наголову разгромил Регинфреда. Поелику и Радбоду пришлось отступить из Кёльна.
              Через год Карл Геристальский, приобретавший славу лучшего полководца Европы, нанес еще одно поражение майордому Нейстрии - под Венси, что в Камбрези. Этим удачным походом Карл Геристальский окончательно нарушил всякую связь между Нействией и Фризией. Каждый из двух его противников оказался предоставлен сам себе. Регинфрид стал искать себе новых союзников  в Аквитании и нашел их в лице герцога Эда Великого, сына Лупа Гасконского, как будто даже происходившего от Кароберта Аквитанского, брата короля Дагобера Меровингского. А вот Радбоду-конунгу негде было найти союзников.
              В лето 719 по христианскому исчислению Карл Геристальский совершил победоносный поход во Фризию и тогда славянский князь и герцог Фрисляндский Ратибор, которого франки называли Радбодом, принял смерть свою. О дочери же его Теодезинде, вдове Гримоальда Геристальского, больше не говориться в этой повести.  Так завершилась первая попытка норманнов основать собственное герцогство в Европе.


VII
              Когда Харальд Боезуб услыхал, что  отчим его нашел свою погибель в болотах далекой Фрисляндии, напал он на молодого свейского конунга Рандвера, брата своего сводного. Пал Рандвер-конунг в битве, а Харальд Боезуб подчинил своей власти древнюю Упсалу. Было Рандверу-конунгу не более 30 лет от роду. Так вот случилось, что Харальд Боезуб стал одним из величайших богатырей древности и могучим правителем Севера. Мать свою Ауд Мудрую, дочь Ивара Широкие Объятия, через которую он получил наследие своего деда, Харальд захватил в Бирке и до самой смерти её держал при себе.
              Сказать надо, что у  Рандвера-конунг и его жены Асы остался сын по имени Сигурд, которого со временем  станут называть Кольцо (Ринг). Пророчицы предсказывали ему судьбу величайшего из конунгов. Рос он великодушным и разумным, но, когда отец его погиб в битве с Харальдом Гильдетандом,  Сигурд был лишен всякого наследства и вместе с матерью принужден был покинуть Бирку. Из-за этой вот несправедливости и началась непримиримая вражда между дядей и племянником.
              Как гласят предания старины глубокой, своим наследником в словенских землях князь Ратибор  оставил своего племянника Рёгнвальда, сына своей  сестры Полисти и её мужа Радбарда. Князь Рёгнвальд Словенский принял у себя в Любше вдову своего двоюродного брата Рандвера-конунга Асу и её сына Сигурда.   
              На землях  своего двоюродного дяди Рёгнвальда изгнанник Сигурд Кольцо основал новый город, который  впоследствии будет назван Ладогой. Случилось это через год после свержения на Западе христианнейшего короля Хильдерика Ленивого, сына Хильперика (в иночестве Даниила), потомка святого Хлодвига Меровингского, и на втором году понтификата папы Стефана, предавшего древнюю династию.
              Харальд Боевой Зуб обратился тогда за помочью к племенам кривичей, живших по брегам реки Великой, и к могучему кагану северных скифов Вольге Святославичу, покрителю Хазарии. Вольга со своей верной дружинушкой напал на Ладогу, предав её кривичскокому князю Огню. Случилось это за два года до успения святого понтифика Павла в Риме, в правление Ромейской державой басилевса Константина Копронима, зятя Вольги Хазарского, а на Западе – Пипина Короткого, сына Карла Мартелла Геристальского.
              Это был последний успешный поход могучего кагана Вольги. Он пал в единоборстве с Сигурдом Кольцо и тот обрел громкозвучную славу.  С той поры началось его возвышение. А Харальд Гильдетанд чуял близость смерти, но не хотел умирать как трусливый простолюдин, но как воин – в бою и с оружием в руках, подобно своему союзнику Вольге. Хитрый датский витязь Старкард, воспитатель Сигурда Ринга, зная, как Харальд-конунг чтит древние воинские обычаи, предложил ему отложить решающую битву на 7 зим, чтобы противники могли подготовиться. Харальд Боезуб не посмел нарушить обычай, хотя и боялся, что умрет в течение этого срока. А хитрый Старкард на это и надеялся.
              За последовавшие за тем перемирием 7 долгих зим  Сигурд Ринг совершил много подвигов и приобрел громкую славу, разнесшуюся по всему Северу. Он женился на деве Альвхильде, дочери Гандальва, сына Альвгейра из рода Альва Старого. К нему примкнули многие храбрые и знаменитые витязи, бороздившие на своих ладьях бурные волны Варяжского моря. Харальд же конунг совсем стал плох, почти ослеп и расслабленно лежал в постели так, что его приближенные, в их числе и фрисляндский витязь Убби, уже составили заговор, чтобы задушить его и отдаться под власть Сигурда-конунга. Но тут славянская воительница Висма из ободритского племени вендов обратилась к прославленному герою с пророческим словом, которым женщины еще во времена Августа-кесаря поднимали мужей своих на борьбу за свободу Германии против  римских захватчиков. И поднялся со смертного одра старый Харальд-конунг Боезуб из рода Скъёльдунгов, сын Хрёрика Метателя Колец и Ауд Мудрой Ивардоттер из рода Ильвингов, и решил, что  окончит свои дни как подобает королю и воину. И собралось к нему великое множество воинов со всего Севера и растянулись корабли его от Зеландии до самого Сконэ, так что по ним можно было пройти через Зундский пролив, будто по раскачивающемуся мосту. А ежели так, то кораблей должно было быть не меньше трех тысяч. На них было 100 000 витязей из Норвегии, Дании, Фризии и Виндляндии, прием славяне-венды составляли почти половину войска. 
              Флот Сигурда Кольцо несколько уступал флоту дяди и состоял из 2 ; тысяч кораблей. На них было 87 тысяч  витязей из Норвегии, Швеции, Эстляндии, Аустрики и с Готланда, причем больше половины составляли словене ильменские. Корабли Сигурда стояли у берегов Готланда. Битва разыгралась и на море, и на суше – на Бравальских полях Готского острова. И не бывало на Севере прежде таких битв, ибо в ней  решалась судьба трех народов. И сравниться ней могла только битва в Ронсевальском ущелье, в которой пал Неистовый Роланд. И обе эти битвы прославились в веках, в песнях и преданиях народных. И как позднее писал Саксон Грамматик, казалось, что сами стихии сошлись на последнюю битву, в которой должен был погибнуть весь мир. Так случилось, что Бравальская битва стала свершением той схватки между Иваром Широкие Объятия и Ратибором Словенским, которая не состоялась из-за случайной гибели данского конунга.
              Князь Рёгнвальд сошелся в схватке с витязем Убби и погиб от его меча. Старкард, пестун Сигурда-конунга, отрубил Висме-воительнице руку, державшую стяг Харальда-конунга. Стяг Боезуба пал в лужу крови. Следом палицей Дюка Винда был сражен и сам Харальд-конунг. Когда Сигурд Ринг увидел это, он приказал трубить отбой и предложил уцелевшим витязям Харальда мир. Скъёльдунги уже тогда умели сражаться до смерти или до победы, за что их дружины именовались русью, но теперь старший сын Харальда Боезуба - Эйстейн решил признать поражение и принять условия Сигурда Ринга, обещая своим соратникам, что хитростью и коварством он добьется большего, чем его отец доблестью и благородством. Это решение обернулось для Скъёльдунгов 80 зимами изгнания, а Эйстейна Харальдсона с той поры прозвали Коварным.
              Поутру, когда рассвело, Сигурд-конунг велел найти труп дяди, убрать его по старинному обычаю, положить в ладью, убить коня старого конунга, и поскольку седла не могли найти, то конунг Сигурд бросил в ладью своё собственное, дабы старый конунг мог выбирать плыть ли ему в Вальгаллу на ладье, или ехать к Одину верхом, а свиту его должны были составить все те 70 000 славных витязей, которые пали в Бравалльской битве с обеих сторон. Затем был насыпан огромный курган, и началась великая тризна по могучему герою Севера, павшему в бою в возрасте 85 лет, правившему с 15-летнего возраста  в течение 70 лет.

VIII
              Сигурд Ринг, сын Рандвера Словенского после Бравальской битвы стал править всем Севером (Northamanniae) с титулом короля (rex), каковым его величали могучие и бесстрашные франки. И, как и предсказывали при его рождении, стал он величайшим витязем и конунгом после Сигурда Волсунга Убийцы Фафнира. Стол Сигурда Ринга  располагался в Бирке – сопернице древней Упсалы на Свейском берегу. Альвхильдой звали жену короля Сигурда Ринга. Была она дочерью Гандальва, сына Альвгейра-конунга, сына Альва Старого. И родила королева Альвхильда своему мужу и королю троих сыновей  - Ярмерика, Готфрида и Сигурда по прозванию Змей-в-Глузу и двух дочерей - Асу и Ауд.
              И как для Бравальской битвы собралось множество воинственных витязей, жаждавших славы и богатства - почитай 120 000 душ с обеих сторон, - а скудная земля Севера не могла прокормить всю эту толпу лихих и голодных людей, то после победы новому королю Сигурду надлежало всех их пристроить, одарить и утихомирить, чтобы не нарушали они покоя королевства.
              Часть охочих до воинских подвигов и добычи витязей отправилось в Аустрики. Был среди них некий изгнанник из Варны, что на побережье Осло-фьорда, Бравлин Скъёльдунг. И как после Бравальской битвы, в которой пал князь Словенский Рёгнвальд, у словен ильменских больше не было собственного правителя, они избрали Бравлина своим князем. Через 8 зим после Бравальской битвы он убил князя Огня, освободил Ладогу и покорил и само племя  кривичей. 
              Но мало было шведским витязям. Сокровищами и приключениями манили их южные дали. И повел князь Бравлин своих удалых и лихих витязей вниз по пути из Варяг в Греки. И прозывашася та свейская рать по-скандинавски русью (rups), попросту «дружиною». И спустишеся по Волхову через Ильмень, далее по Ловати, волоком добравшись до Днепра, и далее по всему его течению добрались до самого Черного моря  и побережья древней Тавриды, где обрушились на древний град Херсонес. Разграбив его, русы пошли далее, опустошая все южное побережье Тавриды до самой Керчи. На пути им встретилась крепость Сурож (Судак, Сугдея). 10 дней руссы осаждали её, а на 11-й ворвались в город и предали его грабежу и огню. Сам князь Бравлин разграбил храм св. Софии с ракой покойного святого епископа Стефана. Но тут его разбил паралич. Испугавшись гнева Господня, Бравлин  сначала велел вернуть все награбленное, а потом поелику деятельное раскаяние не помогало в излечении недуга, принял искупительное крещение у епископа Филарета, преемника св. Стефана. После крещения в святой купели немощь оставила словенского князя, и он поспешил удалиться из Тавриды в Киев,  где сила христианского Бога еще не была явлена в таком величии.  Чудо это случилось в лето 802-е  по христианскому исчислению.
              Именно из-за великих чудес, тайн и загадок, которыми была полна Восточная Страна (Аустрики) не всем воинам Севера хотелось отправляться в страну глухих лесов и могучих рек, а потому большая часть их оставалось в Швеции и Дании и не находила себе места. А чтобы они не тревожила покой мирных подданных короля Сигурда, он требовал от словен и кривичей все больше и больше даней, чтобы одарять своих неустроенных воинов.
              Иная часть охочих до воинской славы и наград воинов Севера отправились по бурному Северному морю искать себе счастья на Западе. Сыновья короля Сигурда Ринга - Готфрид и Сигурд Змей-в-Глазу – возглавили тот первый поход норманнов на Запад. И первой на их пути лежала туманная Англия. Воинственных и безжалостных людей, пришедших из северных городов – виков, чтобы грабить и убивать, англичане, а потом и все европейцы стали назвать викингами. Так в лето 787 по христианскому исчислению, через 15 лет после Бравальской битвы, для целой Европы началась новая эпоха. После этого  в лето 793 по исчислению, принятому у  христиан, в 8-й день июня месяца монастырь св. Кутберта на острове Линдисфарн у брегов Нортумбрии пал под напором этих страшных людей с Севера,  готовых  к смерти, так же как и к победе.  И с тех пор в течение трех долгих веков земля Англии истекала кровью, а небо её озарялось пожарами от безжалостной свирепости викингов.   

IX
              Теперь сказать надо о том, что стало со Скъёльдунгами – потомками Харальда Боезуба и Хрёрика Метателя Колец. Эйстейном звали сына Харальда Гильдетанда. Лишен он был наследственных владений в Ютландии, где Сигурд Ринг посадил ярлом брата своей жены Альвхильды - Али, сына Гандальва. Тогда Эйстейн Харальдсон нашел убежище среди балтийских славян в Виндляндии и отсюда стал плести коварные заговоры против короля Сигурда и его ярлов, за что и получил в народе прозвище Коварный. Вместе со своим родичем Витне Эйстейн Коварный убил Сигурдова ярла в Ютландии Али Гандальвсона ,  но не сумел воспользоваться плодами своего коварства, поелику сын Али Хамунд-конунг вооружился против виндов. Когда те под предводительством 7 князей вторглись в Ютладнию, чтобы вернуть трон Эйстейну,  Хамунд-конунг разбил славянских князей и взял с них большую дань . 
              Князь Вышан (Вилчан) возглавил тогда славян. Переправившись через пролив Малый Бельт, он захватил остров Фюн, где разбил войско самого короля Сигурда Ринга. Королевский сын Ярмерик и две дочери Аса и Ауд были пленены славянами. Королевские дочери были проданы как рабыни, но одна из них – Аса - нашла себе мужа среди саксов - герцога Видукинда . Так сложился союз между Сигурдом Кольцо и саксонскими владетелями.
              А в это время короли новой франкской династии – потомки Пипина Геристальского – покоряли своей власти некогда свободную Германию, свершая дело, которое не под силу было даже самим римским кесарям. Франки, шедшие с юга, и даны, шедшие с севера, непременно должны были столкнуться на пустошах Нижней Саксонии.
              Франкский король Карл, которого тогда еще никто не называл Великим, кроме придворных льстецов,  вознамерился покорить саксов, хранивших дикую привязанность  к язычеству. Во главе отчаянной борьбы саксов за свою свободу стоял герцог Видукинд, зять короля Сигурда Кольцо, которого франки именовали Зигфридом. Союз данов и саксов против франкской напасти был вполне естественным. 10 лет герцог Видукинд сражался против паладинов короля Карла, пока не был разбит и в лето 782 по христианскому исчислению не нашел  убежища у тестя за Эльбой. 
              Ненависть к саксам и данам сделала из балтийских славян – ободритов и виндов – столь же естественных союзников франков. Ободриты усердно помогали франкам в подавлении многочисленных восстаний саксов, то и дело вспыхивавших по обоим берегам Эльбы. После победы на Фюне славяне захватили всю Ютландию, в руках Сигурда Корльцо осталась только Зеландия. Сигурд-конунг послал в Данию своих сыновей  - Сигурда Змея и Готфрида. Они освободили свое отечество, изгнали славян из Ютландии, и заставили их впредь платить дань . Братья Сигурд Змей и Готфрид изловили Эйстейна Коварного и расправились с ним. Никакие хитрость и коварство не спасли его так же, как и Ингьяльда, конунга Свейского, прежде него.
              Что касается королевича Ярмерика, то он в общей сложности 15 лет провел в плену в Виндляндии, однако в лето 795 по христианскому исчислению сумел бежать в Саксонию, где тогда разрозилось восстание против Карла Великого. Славянский князь Висмар (Вышан) бросился с дружиной преследовать Ярмерика, надеясь соединиться с воинством короля франков.  Ярмерик прежде него успел достигнуть саксонских пределов  и устроить своему преследователю засаду на Эльбе в местечке Хлиуни. Саксы напалаи на Вышана и расправились с ним по-своему. Когда король карл, находившийся в то время в Бардовике на противоположном берегу Эльбы, узнал о случившемся, он тотчас поспешил в Хлиуни, но нашел там только изрубленные тела князя Вышана и его дружины. Ярмекрик же вернулся после того к своему отцу.
             Вот как случилось, что Скъёльдунгам не удалось вернуть себе власть над своею отчиной. Зато кровная вражда еще глубже пролегла между обоими древними родами. И так широко раскинулись объятия правнука Ивара-конунга Ильвинга, что одной рукой Сигурд Ринг  касался глухих лесов, окружавших озеро Ильмень, а другой - зеленеющих лугов Йоркшира.
              Великий конунг Севера Сигурд Ринг умер в лето, когда римский понтифик Лев короновал Карла, короля франков, императором Запада. Сигурд Ринг правил Севером с 52-летнего возраста в течение 28 лет. После смерти конунга его держава разделилась. Ярмерик-королевич умер прежде отца, но осталось по нему три сына. Старший сын Эйрик взял себе Свейское государство, но правил им и жил недолго. Средний сын Хвитсерк женился на Демунде Бравлиновне, дочери князя Словенского, и наследовал ему, когда тот отправился в поход на греков. Хвитсерк стал править Восточными Странами (Аустррики) еще при жизни своего отца и деда.   Третий сын Ярмерика-королевича Хемминг был еще молод, а потому Датская держава досталась его дяде, среднему сыну покойного короля Сигурда Ринга – Готфриду, могучему  викингу.
              Король Готфрид поставил стол свой в Хедебю, что в Ютландии, в том месте, где впоследствии возникнет город Шлезвиг, и решил отвоевать у императора Карла Саксонию. Война началась в лето 804 по христианскому летоисчислению. В лето 808 Готфрид напал на ближайших союзников императора – ободритов и разрушил их город Рёрик, на месте которого впоследствии возникнет Любек. Князь ободритов Дражко, сын Вышана,  бежал в Саксонию, а его брат князь Годолюб был схвачен королем Готфридом и повешен в стольном граде своего племени. Сила и могущество славных ободритов и виндов были сломлены, их торговле нанесен непоправимый ущерб, многие жители были уведены в  датский полон. После этой победы произошло возвышение Шлейского града – Хедебю.
              Хальвданом Скъёльдунгом звался сын Эйстейна Коварного и внук Харальда Боезуба. Он продолжал  мужественно сражаться с Ильвингами, мстя им за смерть своего отца. От его руки погиб и племянник короля Готфрида – Рёгенвальд, сын Сигурда Змея-в-Глазу, надежда и гордость всего рода Ильвингов. 
              Король Готфрид не оставлял своих захватнических планов. Его происками пал жертвой заговора князь ободритов Дражко, стоило тому только вернутся в Рёрик. Через два лета король Готфрид собрал флот из 200 кораблей и воинство из 10 000 витязей и совершил дерзкий набег на Фризию, мстя за гибель в её болотных низменностях своего деда Рандвера Ратиборовича. Готфрид покинул Фрисляндию, только получив откуп в 100 фунтов серебра.
              Карл Великий собрал тогда флот, чтобы отомстить Готфриду за буйный набег, но в тот день, когда франки  уже готовы были сняться с якоря, императору доложили, что король Готфрид, сын Сигурда Ринга, сам пал жертвой заговора. Он правил Севером всего 10 лет и погиб 45 лет от роду. Во главе заговора стоял молодой племянник короля Хемминг, младший сын королевича Ярмерика. Он-то и стал новым королем Севера. Убиенный король Готфрид имел женою сестру герцога Вате, и было у них трое сынов - Хорик, прозванного Харандом,  Олав и Рейнефрид. Трое королевичей бежали в Швецию, где правил тогда сын Эйрика-конунга Бьёрн.
              Хемминг, новый датский король, заключил с императором Карлом мир и утвердил границу Датского королевства по реке Эйдер. Благодаря этому договору Скъёльдунги, долгие годы находившие убежище у союзников франков – ободритов, - получили возможность вернуться в родную Ютландию после почти 40 лет изгнания. Случилось это в лето  811 по христианскому летоисчислению.

Х
              Славомиром звали того князя, который княжил у ободритов. Был он третьим сыном князя Вышана. И была у него племянница красоты неописуемой по имени Висма, мудрее которой не было во всем славянском племени. Была она дочерью князя Годолюба, повешенного королем Готфридом три года назад при взятии города  Рерика. Дед её, князь Вышан, пал в засаде, устроенной королевичем Ярмериком, отцом Хемминга. Прадедом её был князь вендов Ариберт Второй, сын Ванды Краковой, дочери Василисы Премудрой Царевны-Лягушки, которая быда дочерью Кощея Бессмертного, сына Василисы Светозаровны Золотой Косы и Змея Горыныча.   


              Хемминг, новый кроль Датский, решил, что ежели женится на славянской княжне из древнего рода, а старший из Скъёльдунгов – застарелых соперников Ильвингов – Анулон, сын Хальвдана, внук Эйстейна Коварного, правнук Харальда Боезуба, женится на двоюродной сестре короля - Аслауг, дочери Сигурда Змея, это укрепит дружбу между всеми северными племенами и заставит забыть родовые распри. Не к добру Хемминг замыслил эти браки. Ведь известно было, что старший сын Сигурда Змея и брат Аслауг  – Рёгенвальд пал от руки отца Анулонова – Хальвдана, а отец и дядя короля Хемминга были виновниками смерти отца и деда княжны Висмы. И хотя король Готфрид сам пал от руки своего племянника, Висме Годолюбовне все равно не по душе был брак с датским принцем. И сказала она тогда Анулону Скъёльдунгу, что скорее умрет и пожертвует всеми сокровищами Севера, чем выйдет замуж за ненавистного Хемминга. И тогда сговорились Анулон и Висма отправить тайных посланцев в Швецию, сказать сыновьям короля Готфрида, что король Хемминг собирает пир многолюдный.
              Олав и Хорик, сыны короля Готфрида, неожиданно явились из шведского изгнания, когда множество гостей со всего Севера уже собрались на пир великий  в Хедебю. И убили они кузена Хемминга, убийцу их отца, и захватили королевский стол. Расстроились все прежние брачные планы и сменились непримиримой враждою. Анулон Скъёльдунг отказался брать в жены Аслауг Сигурдоттер, чем нанес деве и отцу её несмываемое оскорбление. Вместо неё решил он взять за себя Висму Годолюбовну, а за это дядя её, князь Славомир, должен был в очередной раз дать Скъёлдунгам укрытие  в земле ободритов.
              Сигурд Змей-в-Глазу, достойный наследник своего отца  Сигурда Кольцо, будучи оскорблен до самых глубин его суровой норманнской души, собрал немалое воинство и пошел войной на Скъёльдунгов и славян, мстя за честь свою и дочери своей Аслауг. И была эта распря подобна той, что сотрясала Север во времена Сигурда Ринга и Харальда Гильдетанда. Претенденты последовали древнему обычаю и разрешили брачный спор в открытой, но кровавой сече. Счел Сигурд Змей свои корабли, и оказалось на них 12 тысяч непобедимых воинов, а у Анулона Хальвдансона было в полтора раза больше. Завязалась жестокая битва  и, говорят, что в ней погибло 11 тысяч славных викингов. И пали оба предводителя, причем, говорят, что Сигурда Змея сразил никому неведомый старик кривой на один глаз, а Анулона Скъёльдунга сразила некая воинствующая дева на белом коне с развивающимися по ветру золотыми волосами.
              С гибелью Сигурда Змея закатилась звезда его дома, и сын его Рагнар, с младенческих лет должен был испытать участь безотцовщины, и поступить на службу к королю Хорику, называемому Хорандом, простым дружинником. Со временем гордый и неукротимы нрав урожденного Ильвинга дал о себе знать, и Рагнар за убийство начальника принужден был отправиться в изгнание и разделить все превратности судьбы морского разбойника. К тому времени его уже стали называть Рагнар Кожаные Штаны (Лодброк), и это имя заставляло трепетать от ужаса жителей Франции и Англии. В лето 845-е по христианскому исчислению Париж пал перед его дружиной. Древние саги прославили его, как одного из величайших героев Севера, но в своей жизни он был лишен главного – малейшей  надежды когда-нибудь вернуться на Родину. 
               Скъёльдунги победили в сражении против Ильвингов, восстановив свою честь, попранную после Бравальской битвы. Хельги звался сын Олава Дёглинга, сына Хринга,  сына Олейва, сына Дага II, сына Оли, сына Дага I, сына Скули, сына Тюгги, сына Ёвура, сына Хиля, сына Гюльви, сына Грама, сына Рэсира, сына Тэнгиля, сына Дага Могучего, который был сыном Альвиг Мудрой из Хольмгарда и Хальвдана Старого. Этот Хельги смело сражался в войске Сигурда Змея, за что и получил прозвище Смелый.
              Хельги Смелый вместе с уцелевшей дружиной Ильвингов поневоле признал за победившими Скъёльдунгами право на верховную власть над всем Севером. Тогда же Хельги Смелый не побоялся и другого - взять в жены обесчещенную Аслауг, дочь павшего конунга Сигурда Змея-в-Глазу. Их сыном был Сигурд Олень.
              Регинфрид, брат павшего Анулона, стал новым вождем  Скъёльдунгов. Княжна Висма предложила ему взять её в жены и тем исполнить обещание, данное ей покойным его братом. Но Регинфрид надменно отказал славянской княжне, нанеся ей позорное оскорбление. Тогда Висму Годолюбовну взял в жены третий Скъёльдунг – хитрый Хемминг. И от безвыходности гордая княжна согласилась на этот брак. И родился у них старший сын Хервиг, называвшийся Харальдом, и другой сын, получивший родовое имя Скъёльдунгов – Хрёрик (Hroerek), но все называли его Рёрик (Rorik). Вот какие события сопровождали появление на свет этого ребенка, чьё имя должно было затмить славу его предка Ивара Широкие Объятия.

X
              Людовик Благочестивый, новый император Запада, сын почившего Карла Великого, в лето 814 по христианскому летоисчислению стал за Скъёльдунгов. Он поручил своему легату графу Балдрику организовать поход на Данию, чтобы вернуть трон сыновьям Хальвдана. Сыновья короля Готфрида действительно были изгнаны из Ютландии и укрылись на островах у своего дяди, герцога Вате. Об одном из них - Олаве - больше не говориться в этой повести. 
              Зато сказать надобно о Висме Годолюбовне, питавшей ярую ненависть к Регинфриду Скъёльдунгу, которому предстояло стать теперь королем данов. Сговорилась она с самым младшим, четвертым сыном Хальвдана - Харальдом по прозвищу Клак (Ворон) – и порешили они, что если власть не может достаться Хеммингу, то пускай она лучше достанется Харальду, чем Регинфриду. Снова Висма пожертвовала своим будущим ради тщеславия, но такая уж это была лютая женщина. Младшие братья вместе изгнали старшего Регинфрида, и Харальд Клак единолично был провозглашен королем данов. Его старший брат Хемминг по мудрому совету жены своей Висмы за большой откуп согласился уступить старшинство младшему брату. Регинфрид же, изгнанный Харальдом Клаком, принужден был заняться морским разбоем.
              Харальд Ворон, новый король Дании, объявил себя вассалом императора Людовика и в качестве вассала поехал на общеимперский сейм в Падерборне, что в Саксонии. Но стоило ему только покинуть страну, как Хорик, сын короля Готфрида, укрывавшийся в это время на острове Фюн, вернулся в Данию и вновь  стал полновластным королем данов.
              Так началась упорная борьба между  сыновьями короля Готфрида Ильвинга, сына Сигурда Кольцо, и правнуками Харальда Боезуба. В лета 816-817 по христианскому летоисчислению Харальд Клак жил в Саксонии, и ждал подходящего времени, когда император Людовик сумеет оказать ему помощь. В лето 819 по христианскому летоисчислению Харальду Клаку удалось вновь занять трон Ютландии. А сыновья короля Готфрида снова отправились в изгнание во Фризию к тамошнему владетелю Хетелю Хегелингу, воспитаннику их дяди, герцога Вате.
              В следующее лето 30 норманнских дружин под предводительством Регинфрида, сына Хальвдана Скъёльдунга и брата короля Харальда Клака, совершили хищнический набег на берега Франции и 300 миль прошли вдоль берега, разоряя все на своем пути. Они захватили так много пленников, что не смогли погрузить их всех на корабли, а потому отпустили на волю.
              Рейнефрид, сын короля Готфрида, в 5-й год правления Харальда Клака Данией пошел на него войной, но неудачно, ибо Харальд одержал победу, а сам Рейнефрид пал в битве. Было Рейнефриду Готфридсону всего 24 года от роду. Несмотря, однако, на эту победу  король Харальд чувствовал, что сгущаются над Севером черные тучи, грозящие всему его дому великими бедствиями, ибо сильны были сыновья короля Готфрида и грозили изгнать его с Родины. Страшным ударом стало для короля известие, что император Людовик послал к сыновьям Готфрида своих графов Теотария и Хродмунда. Недобрым знаком для Скъёльдунгов были эти переговоры. Чтобы предупредить беду король Харальд Клак в мае 826 года по христианскому летоисчислению отправился со всем своим двором в Ингельхайм на сейм к светлейшему императору Людовику Благочестивому, своему великодушному сюзерену,  чтобы тот удостоил его своей помощью, дабы он мог защитить свое королевство от ненависти и вражды к нему других конунгов Севера.  На тот же сейм отправились и послы сыновей Готфрида, чтобы заключить с императором  мирный договор и вернуть себе трон. Велика была опасность для короля Харальда утратить благосклонность императора, особенно ввиду буйных набегов, которые позволял себе изгнанный из Дании морской конунг Регинфрид, брат королевский.  Однако о нем больше не говориться в этой повести.
              Чтобы император не отвернулся от него, король Харальд Клак решил совершить поступок исключительный - принять святое крещение вместе с женой, старшим сыном Готфридом и племянниками Хервигом и Хрёриком, сынами своего брата Хемминга, и всеми своими спутниками числом около 400 душ. Харальд Клак справедливо полагал, что принятие христианства укрепит дружбу с императором и христианский народ с большей охотой придет на помощь к нему и его сторонникам в том случае, если и император, и король будут чтить одного Бога. Таинство свершилось в Майнце в октябре месяце того же года в соборе святого Альбана. Император Людовик самолично воспринял датского короля из крестильной купели и облачил его в белые крестильные одежды; восприемницей датской королевы стала императрица Юдита,  восприемником королевича Готфрида – старший сын императора Лотарь, король Итальянский, восприемником принца Хервига - средний сын императора Пипин, король Аквитанский, а восприемником юного Хрёрика стал двадцатилетний  Людовик, только что провозглашенный королем Баварским, в будущем король Немецкий. Тогда молодой Немецкий король отметил острый взгляд, горевший в глазах датского принца, и предрек, что того ждет трудная жизнь, полная упорной борьбы и горькой печали. Ибо нельзя пронзительно взирать на мир, понимать его устройство и  оставаться счастливым человеком.   
              Благочестивый же император Людовик наградил своего крестника огромными дарами: плащом, украшенным драгоценностями, мечом с роскошной отделкой, который император раньше носил сам, налокотниками и поясом, венцом и золотыми шпорами, а также златоткаными одеяниями. Императрица Юдита так же щедро одарила  жену короля Харальда. Но главное, что было ему  даровано - одно графство во Фризии, которое называлось Рустринген, чтобы в случае необходимости он вместе с домом своим и верной дружиной (sine hus true vaering) мог там укрыться. Рустринген лежал между Северным морем и западным берегом Везера там, где впоследствии возникнет город Норденхам.  Брат короля – Хемминг, отец крестившихся Хервига и Хрёрика, получил в лен от императора остров Вальхерен в устье Шельды, на котором впоследствии возникнет город Фленсбург, чтобы Хемминг противостоял морским разбойникам.  Сын короля – Готфрид получил в качестве бенефиция фрисландский город Дорстад, дабы оборонять его от викингов. 
              Когда император уже собрался отпустить Харальда назад в его королевство, чтобы тот, укрепленный его помощью, правил им к вящей славе Господней, он начал со всем тщанием искать, не найдется ли какой-нибудь муж святого благочестия, который бы мог отправиться вместе с королем, постоянно находиться при нем и стать для него и его людей наставником в христианском учении. Таким святым мужем стал монах Корвейского монастыря Ансгарий. При поддержке новообращенного короля Харальда он рассчитывал распространить Свет Истины по всему Северу.
              Харальд Ворон и Ансгарий по возвращению в Данию встретили упорное сопротивление язычников. В следующее лето после своего крещения в Майнце Харальд Клак был окончательно изгнан из Дании сыновьями Готфрида, и вот как это случилось: жила в Ирландии прекрасная Хильда, дочь короля Хагена Свирепого, сына Зигебанда, внука Гере и Уты, как о том поется в старинной песне о Кудруне. И решил к ней свататься герцог Хетель Фрисландский, у которого жил Датский изгнанник Хоранд Ильвинг, сын короля Готфрида. Помог он своему благородному покровителю добыть невесту, и за то был награжден целым королевством. Фризы и даны-изгнанники снарядились в поход и отвоевали Данию у Харальда Клака, и с той поры он более уже не возвращался на Родину, а поселился в своем ленном графстве Рустринген, дарованном императором Людовиком.
              Однако Скъёльдунги не оставили надежд вернуть себе Датский трон. Через год после изгнания они соединились со Свирепым королем Ирландии Хагеном, у которого Хегелинги похитили прекрасную дочь Хельгу, и совершили набег на земли, подвластные Хетелю Фрисландскому и Хорику Датскому. Этот викингский поход был первым, в котором участвовал 13-летний племянник короля Харальда Рёрик Скъёльдунг. Однако поход не увенчался успехом для Скъёльдунгов - Хаген Ирландский, как поется в старинной песне о Кудруне, предпочел замириться с Хетелем Хегелингом, сочтя, что достойнее зятя ему не нацйти во всем христианском мире.
              Харальд Ворон, живя в изгнании в Рустрингене, всячески заботился о процветании своего рода. Он вступил в брачный союз с Дёглингами и выдал дочь свою Тюррни Воронову за Сигурда Оленя, сына Хельги Смелого и Аслауг Ильвингской, которая была дочерью Сигурда Змея-в-Глазу. Со временем у Сигурда Оленя и Тюррни Вороновой дщери родилось двое детей, в равной степени потомков Ильвингов и Скъёльдунгов, – Рагнхильд и Готхорм.
              Так спустя 17 лет после великой распри, в которой пали Сигурд Змей Ильвинг и Анулон Скъёльдунг, оба рода примирились. И хотя вражда между другими ветвями рода Ильвингов и Скъёльдунгами продолжалась, однако Скъёльдунги из поколения в поколение все больше набирали сил.

          
XI
              Теперь надо сказать, что монах Корвейского монастыря Ансгарий, прибывший на Север вместе с новообращенным королем Готфридом, после изгнания его из Дании не удалился из той земли, но добрался до Бирки на шведском берегу и в течение 10 лет обрел здесь немало последователей. Среди них был и человек по имени Херигар, он был  ярлом в Бирке. Бьёрном звали того конунга, который правил тогда в Швеции. Был он сыном Эйрика, сына королевича Ярмерика, сына короля Сигурда Ринга.  Конунг Бьёрн основал город, который называется у Кургана, за это его и прозвали Бьёрн Курганнный. С ним был скальд Браги Бодассон, воспевавший его деяния. Он был первым поэтом Северных земель. Когда он умер, многие язычники стали почитать его как бога. Был у конунга так же и брат Энунд, но за буйный нрав и невоздержанность, был он изгнан из Швеции и нашел приют в Дании у короля Хорика (Хоранда). Под управлением Бьёрна Курганного Швеция и столица её Бирка богатела, получая дань от словен, и торгуя с ними. 
              Король Хорик, между тем, верный урокам своего отца Готфрида, вознамерился восстановить былую славу державы Ивара Широкие Объятия и своего деда Сигурда Кольцо. В лето 837 по христианскому летоисчислению король Хорик даже послал к императору Людовику Благочестивому требование, чтобы Империя отказалась от сюзеренитета над ободритами. Из-за этой вот наглости и началась новая война между данами и франками. При этом на стороне данов выступали все балтийские славяне – не только ободриты, но и велеты.
              Король Хорик, называемый Хоранд, в то же лето сумел умалить власть и славу конунга Бьёрна Курганного, мирно правившего в Бирке уже четверть века. Вот как это случилось: как уже говорилось жил в Дании брат Бьёрна-конунга - Энунд, за буйный нрав изгнанный из Швеции, ревностный язычник и почитатель Одина. И вот он собрал 11 кораблей шведских изгнанников и еще 10 кораблей собственно датских викингов, жаждавших славы и богатства. Всех их вела ненависть к христианству, которое распространял в Швеции епископ Ансгарий. Энунд явился под стенами Бирки со своими  кораблями. Шведы не стали сражаться с викингами, а согласились принять у себя Энунда. Тогда Свейское государство разделилось между братьями, и миссии епископа Ансгария на Севере пришел конец. Он принужден был бежать и продолжить дело Христово в Гамбурге. Ярл Херигар  и племянник епископа Нитхад были убиты викингами Энунда.
              Жена и дочь ярла Херигара – ревностные христианки Фридебурга и Катла – бежали от разъяренных викингов под защиту и покровительство крещеного сеньора Дорстада Готфрида, сына Харальда Ворона. Тогда же он и взял графиню Фридебургу себе в жены, и со временем  родилось от этого брака двое детей,  – Готфрид и Зигфрид.
              И другое событие произошло в то лето - почил с миром старший брат короля Харальда Клака Хемминг Скъёльдунг, сын Хальвдана, правнук Харальда Боезуба, сеньор острова Вальхерен, что в Зеландии. Наследником его стал старший сын Хервиг, называвшийся Харальдом.
             Королю Хорику, называемому Хорандом, тем временем, как будто, улыбалась удача - он превращался в могучего правителя Севера, каким был его дед Сигурд Ринг. На его глазах рушилась империя, созданная Карлом Великим. Её постоянно терзали безжалостные морские разбойники - викинги, не подчинявшиеся никому кроме своих дружинных вождей. В лето 840 по христианскому летоисчислению смерть пришла за Благочестивым императором Людовиком. После его смерти империя разделилась между тремя его сыновьями – Лотарем, Людовиком Немецким и Карлом Лысым, причем  титул императора достался старшему Лотарю.
              Однако между братьями встала распря страшная, завершившаяся в  лето 841 по христианскому счислению в 25 день июня месяца битвой при Фонтенуа, в которой Людовик Немецкий и Карл Лысый  нанесли жестокое поражение императору Лотарю.  С этой битвы началось разделение империи Карля Великого и образование государств Франции и Германии. В той битве изгнанный король Харальд Клак, граф Рустрингенский, с племянниками Хервигом и Рёриком сражался в войсках своего сюзерена – императора Лотаря. Однако императору показалось, что норманны сражались недостаточно доблестно. А проистекало это нерадение, как полагал император Лотарь, из особой склонности Рёрика Скъёльдунга к своему крестному отцу – королю Людовику Немецкому. Поелику, именно норманнов  император винил в  собственном поражении, но покуда шла война с братьями, он нуждался в их услугах и страшился их открытой враждебности. 
              Спустя два года сыновья Людовика Благочестивого примирились между собой и заключили в городе Вердене договор о разделе отчины. С тех пор у императора Лотаря окончательно отпала всякая надобность в норманнской дружине бывшего короля Харальда. Лотарь открыто обвинил конунга, его сыновей и племянников в измене, предательски схватил Харальда и Рёрика, и заточил в темницу, а у Готфрида и Хервига  отнял Дорстад и Вальхерен. Всю Фрисляндию император отдал в лен врагу Скъёльдунгов - герцогу Хетелю из рода Хегелингов, который был женат на Хильде Ирландской, как уже было сказано у этой повести. 
              Гнусные обвинения и подлость императора до глубины души уязвили благородного Рёрика, которому шел только 28 год. Через год ему удалось бежать из заточенья и найти убежище у своего крестного отца короля Людовика Немецкого.


XII
              В то лето - 845 по христианскому счислению - король Хорик Датский, называемый Хоранд, собрал огромное воинство числом более 34 тысяч викингов на 600 боевых кораблях и с этим несметным воинством  явился под стенами Гамбурга. Нападение было так стремительно и вероломно, что жители не успели изготовиться к защите. Епископ Ансгарий хотел, было, выдержать осаду с горожанами, но натиск викингов сломил всякое сопротивление. Ансгарий со священниками бежал из города, не успев даже захватить своего плаща, но унося мощи святых угодников. Множество жителей Гамбурга было убито. Люди нигде не могли найти убежища, норманны врывались в святые места и убивали всех, кто искал защиты за стенами монастырей и под сводом церквей. Разграбление города продолжалось два дня, а на третий викинги подожгли то, что осталось и удалились с добычей. В том пожаре сгорел монастырь, дивная церковь, построенная епископом и богатая библиотека, собранная им.
              Король Людовик Немецкий выступил с войском против датского короля Хорика. Рёрик Скъёльдунг был в немецком воинстве и больше других рвался в бой с врагом своего рода. Немцы одержал над датчанами решительную победу, и заставили их убраться с берегов Эльбы восвояси. У Скъёльдунгов появилась надежда на возвращение трона. Страшась этого, сын короля Готфрида Ильвинга остудил свой захватнический пыл и отправил посольство в Падерборн просить у короля Людовика мира. Король Хорик даже обещал, что будет содействовать распространению христианства в Дании, чем сильно укрепил дружбу с королем Немецким.
              В следующее лето в темнице императора Лотаря тихо скончался неудачливый датский король-изганник Харальд Клак. Было ему 51 год от роду, из которых 10 лет он был королем Дании, 17 лет прожил в изгнании, а последние два года жизни провел в темнице. Его печальная судьба грозила теперь всему дому Скъёльдунгов, поелику ни на одного Каролинга в деле возвращения датского трона надеется было нельзя. Вот как случилось, что  Рёрик-конунг оставался не у дел и смирно  жил во владениях Немецкого короля среди саксов, тогда как Хорик укрепился на  датском троне и замирился с покровителем Рёрика – Людовиком Немецким, а Фрисляндские бенефиции Скъёльдунгов, дарованные императором Людовиком Благочестивым, управлялись герцогом Хетелем. Двое детей было у него от прекраной Хильдф Ирландской. Красавицу дочь звали Кудруной Прекрасной, и воспитывалась она при Датском дворе. Как ни красива была Хильда Ирландская, жена Хетеля, но кудруна была еще много красивее её. Оттого-то и добивались её любви самые знатные князья.
              После замирения Немецкого и Датского королей скиталец Ансгарий, которому было только 46 лет от роду, получил от короля Людовика Бременскую епархию и стал часто ездить в Хедебю к королю Хорику. Он заслужил его расположение, как прежде расположение конунга Бьёрна Курганного, так что Хорик даже позволил построить в Хедебю христианскую церковь. Это случилось в лето 849 по христианскому летоисчислению.
              Рёрик-конунг  таил обиду на императора Лотаря несколько лет. Чашу терпения переполнилась, когда Хервиг Скъёльдунг, старший брат Рёрика, посватался к Кудруне Прекрасной, но получил унизительный отказ. Витязи Севера не привыкли прощать подобных обид, вот почему в лето 850 по христианскому счислению Рёрик-конунг набрал целое войско норманнов и множество судов и напал на Фрисляндию, как о том поется в старинной песне о Кудруне. Викинги, плывя вверх по Рейну и Валле,  захватили город Дорстад и опустошили остров Бетуве и другие места в окрестностях. А поскольку император Лотарь не мог изгнать захватчика без ущерба для своих людей, то с согласия совета и при посредничестве Кудруны Хегелинг принял 35-летнего морского конунга в свои вассалы и дал ему Дорстад и другие графства на том условии, что Рёрик должен будет противостоять пиратским рейдам данов. Старший брат Рёрика Хервиг Скъёльдунг вернул себе отцовский лен в Зеландии и получил в жены Кудруну Прекрасную. Так все Рейнские низовые земли были разделены между Хегелингами и Скъёльдунгами.
              Вот как случилось, что Рёрик-конунг стал герцогом Фрисландским и был признан всеми Скъёльдунгами старшим не по праву первородства, а по родовой доблести. Своему кузену Готфриду, старшему сыну покойного короля изгнанника Харальда Клака, Рёрик наделил графство Рустиринген. Старшинство Рёрика признала так же дочь короля Тюррни Воронова, вдова Сигурда Оленя.   
              Два лета минуло с той поры. Император Лотарь таил страшную злобу и личную ненависть против Рёрика-конунга. Наконец, император изыскал возможность отомстить своему новоявленному вассалу. Зигфридом звали того морского конунга, который в 844 году по христианскому летоисчислению напал со своими викингами на Астурийский берег, но король Рамиро Бермудес заставил их отступитьот града Корунья. Тогда викинги обрушили свою ярость на мавров, владевших Испанией. Поднявшись вверх по Гвадалквивиру  в 223 году хиджры, в правление эмира Абдураххмана ибн-аль-Хакима они захватили и разграбили цвкетущую Севилью. И хотя язычники были изгнаны из Андалусии, они сумели овладеть долиной Лиссабона, после чего предводителя викингов Зигфрида во всем христианском мире стали величать королем Мавританским, ибо со своей дружиной провел он в землях, населенных маврами, 14 лет. Он ходил походами в земли, населенные ромеями, и в Александрию Египетскую, а в 230 году хиджры Зигфрид Мавр напал на Зеландию. Хервиг Скъёльдунг, называемый Харальдом, с женою Кудруной Прекрасной и малолетними детьми принужден был укрыться во владениях своего тестя Хетеля Хегелинга. Тогда император Лотарь обвинил сеньора Вальхеренского в измене, а преданные императору Лотарингские графы предательски умертвили доверившегося им Хервига, называемого Харальдом. Старшему сыну Хеминга Скъёльдунга и Висмы Годолюбовны было 39 лет от роду. Хельги звался  малолетний сын убиенного Скъёльдунга. Осталась у Хервига Зеландского еще и малолетняя дочь, сестра Хельги, именем Ефанда. Среди вероломных убийц Хервига Скъёльдунга, называемого Харальдом, были герцог Хетель, престарелый герцог Вате из Штурмена, Морунг из Вайлеса, Ирольт, доблестный витязь, и, наконец, Хильда Ирландская, со своей стороны, обещала щедро наградить всех убийц своего ненавистного зятя.  В деле был немало замешан и Хорик Датский, называемый Хорандом.
              После предательского убийства сеньора Вальхеренского Хегелинги отвоевали у Зигфрида Мавра всю Зеландию. Но подлое коварство не принесло Хегелингам удачи. Людвигом звали того предводителя норманнов, который вместе со своей свирепой женою Херлиндой в месяце июне 24 дня лета 843 по христианскому исчислению захватил город Нант на Луаре, убил епископа и вырезал всех жителей, искавших спасения в стенах  кафедрального собора. С того времени норманны прочно обосновались на острове Нуармутье в устье Луары. У Людвига и Херлинды Норманнских был сын  Хартмут, который тоже сватался к Кудруне Прекрасной, и, так же как и прочие женихи, получил высокомерный отказ. Людвиг и Хартмут обрадовались вести, что Хетель Хегелинг был совсем поглощен войной с Зигфридом Мавританским. Пока Лоторингские графы были заняты в Зеландии, Хартмут совершил викингский набег на земли Хегелингов во Фрисляндии и захватил в плен Кудруну Прекрасную. Герцог Хетель попытался отбить дочь, но пал в страшной битве с  норманнами на острове Вульпенсанд в устье Шельды. С горем и позором  вернулись Хегелинги домой. Император Лотарь нанес последний удар по могуществу Хегелингов, столь усердно служивших ему в деле убийства Хервига Скъёльдунга, называемого Харальдом. Император отнял у Ортвина Хегелинга наследство покойного отца его Хетеля и передал всю Нидерландскую марку своему приближенному графу Генриху.
              Зато предательская смерть одного из Скъёльдунгов заставила весь род еще сильнее сплотиться вокруг Рёрика, который теперь был был самым старшим из внуков Хальвдана, правнуков Харальда Боезуба. Рёрик взял на воспитание своих племянников - Хельги и Ефанду, - отца которых вероломно убили, а мать похитили. Бабка их Хильда, вдова Хетеля, не посмела навлекать на себя еще больший гнев Скъёльдунгов, удерживая у себя детей. В обмен на них Рёрик обещал не мстить Хегелингам за убийство брата, зная, что истинным виновником его гибели был сам император Лотарь. Однако Скъёльдунги, не имели сил сражаться против императора, поелику выступили против старинного врага их рода - короля Хорика Датского, называемого Хорандом. Рёрик-конунг сразил его в битве. Случилось это в лето 854 по христианскому летоисчислению. Королю Хорику было в то время уже 59 лет от роду, из которых 33 года он был королем Дании.
              Так спустя почти полвека Рюрик Фрисляндский сумел отомстить сыну короля Готфрида за повешение своего деда князя Годолюба в стольном граде славян-ободритов Велиграде, который датчане называли Рерик.
              Королю Хорику наследовал его сын Хорик Младший. Последнего окружали ярые язычники, во главе которых стоял граф Хедебю – Хови. Однако очень скоро он впал в немилость у нового короля и был заменен графом Бургхардом, который был советником прежнего короля.
              В сентябре 855 года по христианскому летоисчислению почил и император Лотарь, худший сын Благочестивого императора Людовика. Монахам Прюмского монастыря, где приключилась смерть императора, стоило немалого труда спасти его душу из жадных когтей бесов. Императору Лотарю наследовали его сыновья - Людовик II с титулом императора и короля Итальянского и  Лотарь II с титулом короля Лотарингского. Последний отныне был сеньором Рёрика-конунга, перед которым теперь трепетал весь Север. 

XIII
              Олавом звали того конунга, что правил в Швеции. Был он сыном конунга Бьёрна Курганного и делил власть над той страной вместе с дядей Энундом, как прежде сам Энунд-конунг делил власть с братом своим Бьёрном Курганным. Стол Энунда-конунга  располагался в Упсале, древнем языческом святилище Шведской державы, а Олав-конунг сидел в Бирке. Покуда Рерик-конунг, хотя и был крещен еще в детстве, однако  деяниями своими  будто язва разъедал христианское благочестие,  душа воспитанного в язычестве Олава-конунга, как и душа его отца, стремилась к Свету, а потому в лето 852 по христианскому летоисчислению Олав-конунг дозволил епископу Ансгарию вернуться в Швецию и восстановить церковь в Бирке. Викарием Бременского епископа в Бирке стал племянник его – Эримберт. Так Свет Истины продолжил распространятся по Северу.

XIV
              В некотором царстве, в некотором государстве, что лежало на востоке от Варяжского моря, жил-был хакан Хвитсерк Ильвинг, сын королевича Ярмерика, сына славного и могучего короля Севера (Northamanniae) Сигурда (Зигфрида) Кольцо (Ринга), сына Рандвера-конунга, сына Ауд Мудрой Ильвингоской и князя Ратибора Русича, который был внуком легендарного князя вендов Ивана Покати-Гороха и Марьи Моревны прекрасной королевны. Еще при жизни деда Сигурда Ринга, Хвитсерк, женившийся на Демунде Бравлиновне, наследовал князю Словенскому и получил в удел все Восточные страны (Аустрики). Был Хвитсерк сильным и могущественным конунгом, он принял титул Хакан и владел всем великим Путем из Варяг в Греки с Ладогой и Киевом. Хакан Хвитсерк посылал своих послов по всему миру, чтобы завязать дружбу с императорами Востока, где правил басилевс Феофил, сын Михаила Аморейского, и Запада, где правил сын Карла Великого Людовик Благочестивый. Шведская дружина, которая окружала хакана Хвитсерка, звалась росами и под этим дружинным именем, а не под наименованием свеев, люди хакана являлись в Константинополь и Ингельхайм, а славные деяния русского правителя воспевал для потомков первый русский поэт Ингелот.
              Из первого русского посольства в Европу  послы хакана -  Мирослав Бездольный, Игнелот и Дражко Белая Рубашка - привезли Ученого кота-баюна Дагобера Клотеровича Меровингского, который, озлобившись, раздрал белую грудь хакану Хвитсерку. Тут и смерть пришла за ним на 39 году его правления, после чего распался Русский каганат. Киевщина отпала и стала платить дань степным хазарам.
              Унною звали дочь хакана Хвитсерка. Была она замужем за знатным ладожским купцом Гостомыслом Ратимировичем, сыном Василисы Хохамим, что значит премудрая, кторая была дочерью Чудо-Юдо Законного кагана хазарского, сына Белославы Микулишны и Хорива Кагановича, внука Микулы Селяниновича и Салтыка Ставрульевича, который был внуком Марьи Додоновны Премудрой, внучки легендарного Светозара Антского и княгини Любинки.  И был у Гостомысла и Унны Хвитсерковны сын Аскольд-княжич, и был к нему приставлен дядька Дражко Белая Рубашка Сорочинская Шапка из бывших конюхов. Потом померла княгиня Унна, и остался Аскольд сиротою. Думает Гостомысл: не то сына женить, не то самому женится? Вздумал сам женится. Взял за себя молодую ведьму Адвинду, и сделалась она в доме полной хозяйкою, а Аскольду злою мачехою. От этого брака у Гостомысла родилась дочь, которой дали имя Леда.  Пожил Гостомысл с молодой женою Адвиндою еще несколько времени да заболел. В позднейшей песни великого русского скальда Михаила Лермонтова об этом поется так:
Собрались люди мудрые
Вокруг постели Гостомысловой.
Смерть над ним летает коршуном!
Но, махнувши слабою рукою,
Говорит он речь друзьям своим:
«Ах, вы люди новгородские!
Между вами змея-раздор шипит.
Отправляйтесь-ка вы за море
Да найдите князя чуждого,
Чтоб владел он краем родины»!
Так сказал и помер Гостомысл.
              Было ему 55 лет от роду, из которых 13 лет он княжил над словенами ильменскими.  С тех пор все изменилось в жизни славянского племени. Каждый, кто слышал эти слова, - Аскольд и Адвинда, Ингелот и Дражко Белая Рубашка – понял их по-своему. Только Леда не слыхала ничего, пребывая еще во младенчестве.
              И вот Адвинда Гостомыслова вдова, дабы власть удержать над страною после смерти мужа, отдалась под власть Свейского конунга Энунда и обещалась ежегодно отправлять в Бирку дань. И все согласились с этим, поелику таков был предсмертный наказ Гостомысла.
Увы! Пред властию чужой
Склонилась гордая страна,
И песня вольности святой
Уже забвенью предана.
Свершилось! Дерзостный варяг
Богов славянских победил;
Один неосторожный шаг
Свободный край поработил!
              Сразу же из Ладоги был изгнан Ингелот, советник и поэт покойного князя, а воспитатель княжича Аскольда – Дражко Белая Рубашка был возведен в чин воеводы.  15-летний же княжич Аскольд, лишенный наследия отцовского злою мачехой, связавшейся с иноземцами, стал мрачен и замкнут, и все время тянуло его подалее от княжеского дома.
              Однажды зовет княжич Аскольд своего дядьку  Дражко Белая Рубашка  погулять по  Ладоге. Гуляли-гуляли, стали спускаться с горы Победище, вдруг из каменной башни окликают княжича три голоса – олень, змей и ворон: «Выпусти нас, Аскольд, из неволи! Мы тебя от трех смертей избавим». Спрашивает Аскольд Дражко Белую Рубашку: «Слышишь, что у нас на горе делается»? «Нет, - отвечает дядька, - ничего не слышу». «А коли не слышишь, чтоб тебе и вовек ничего не слыхать»! – раздраженно отвечал Аскольд.
              Вечером рано ложится Аскольд спасть, а дядьку от себя отсылает. Дражко Белая Рубашка тому и рад – побежал с Адвиндою тешится. Вот Аскольд переждал сколько-то времени, встал потихоньку, взял железный лом, вылез в окошко и пошел к Горе. Ударил раз-другой и разбил железные узы. Вышли из заточения Аслауг, дочь Сигурда Змея, её невестка Тюрни, дочь Харальда Ворона, и сын последней Гутхорм, сын Сигурда Оленя, Аскольдов сверстник. Обступили они Аскольда и стали ему сказывать: как были у Аскольда отец и мать родные, долго они искали ему невесту и таки выискали – Ингеборгу Ильвингскую, дочь Энунда-конунга Свейского. Такой брак обещал составить счастье Аскольду и сделать его великим конунгом Севера. Однако Адвинда Гостомыслова вдова расстроила эти планы – предложила она Энунду-конунгу не выдавать дочь за Аскольда, а взамен предала в его полную власть племена словен, кривичей, чуди, мери и веси, а сама удовольствовалась званием наместницы конунга в Восточных Странах. Её – безродную ведьму - это вполне устраивало.  Когда же другие Ильвинги – дочь Сигурда Змея и вдова Хельги Смелого, вдова Сигурда Оленя и её сын – возмутились против этого несправедливого дележа наследия Сигурда Ринга и хакана Хвитсерка, то Энунд-конунг изменою захватил их и отдал их в неволю Адвинде Гостомысловой. Теперь же, когда Аскольд освободил узников и узнал правду, ему грозит смертельная опасность от мачехи.
              Отпустил Аскольд узников и печальный вернулся домой. Наутро Адвинда  принесла ему на завтрак три лепешки, которые прежде испекла на змеином масле. Любезно поблагодарил Аскольд ненавистную мачеху, но лепешки есть не стал. Скоро из них народились уж, змея и лягушка, а если бы он их съел, то они бы у него в утробе народились. «Вот так, - подумал княжич Аскольд, - Адвинда, верно, сгубила и моего отца». И тошно ему стало оставаться в доме, где хозяйскою была ненавистная мачеха, где он был  совершенно один-одинешенек, ибо не было у него ни друзей, ни верных слуг.
И он покинул край родной,
Где игры детства, как могли,
Ему веселье принесли
И где лукавою толпой
Его надежды обошли.
              Ничто его больше здесь не удерживало, только разочарование в жизни гнало его прочь, все дальше и дальше от дома родного. Было ему тогда лет 16 от роду.


XV
              Быстрые ладьи понесли Аскольда в Бирку. Навстречу ему плывет целый флот конунговой дочери. Посреди моря произошла встреча нареченных друг другу – Аскольда и Ингеборги. Но так уж был воспитан княжич Аскольд своим дядькою Дражко Белая Рубашка, что мало он думал о женитьбе и вообще о девицах. Да и обстоятельства жизни последних лет превратили его в нелюбезного и малообщительного юношу. Поэтому при встрече с Ингеборгой он не выказал ей никаких знаков внимания, наоборот облил её холодным, как Северное море, пренебрежением. Обида взяла княжну  и, хотя был Аскольд  статен и хорош собой, и сильно ей понравился, но не стала Ингеборга долго за ним увиваться, чтобы девичью свою честь не потерять, а потому, не подав виду, отплыла прочь, сказавши на прощание: «Кто любит, тот сам найдет»!
              Но Аскольд не любил никого на свете, а пуще мачехи ненавидел только себя самого. Потому и не стал он искать больше встречи с принцессой Ингеборгой. Так и упустил он свое счастье, но не жалел об этом. Вместо Бирки отправился он в Хедебю, где правил конунг Хорик Младший. Был он мало-воинственен и дружину содержал небольшую, а всё больше общался со святыми отцами, в том числе с часто приезжавшим к нему, так же как и к его отцу, святым епископом Ансгарием Бременским. Аскольд то же один раз сходил в христианскую церковь, послушал проповеди и понял, что в Хедебю делать ему нечего.

XVI
              Бьёрном  Железный  Бок звали  одного из тех вождей, чей дух воинственный и зверский был древле ужасом морей. Он был сыном датского героя-изгнанника Рагнара Кожаные Штаны. Железнобоким его прозвали потому, что мать его – колдунья - в детстве заговорила сына от всякого огня и железа. И вот прослышал Аскольд, что Бьёрн Железнобокий вместе со своим воспитателем Хастейном захватил остров Уассель в устье реки Cена, что протекала по земле прекрасной Франции. И многие лихие удальцы из Дании решили отправиться в далекую страну, чтобы попытать викингское счастье. С легким сердцем простились они со своими матерями и невестами и даже не думали о том, что видят их в последний раз. И только когда, родной датский берег стал таять в морской дали, в их грозные сердца закрались смутные сомнения, что вряд ли они увидят его вновь. И только один Аскольд был лишен этих чувств. Его родной берег остался позади уже очень давно, а потому он более других держался молодцом и тем заслужил немалое уважение многих своих товарищей.
              Долго ли коротко ли плыли славные викинги, но, в конце концов, приплыли они на остров Уассель в устье Сены и здесь попали под начало сурового и жестокого Хастейна, воспитателя и воеводы Бьёрна Железнобокого. Не стал нежится старый и опытный воин с юнцами, а подверг их всех унизительным испытаниям. Аскольд-княжич, будучи урожденным Ильвингом по матери, внуком могучего хакана Хвитсерка и правнуком славного Сигурда Ринга, а по отцу гордым сыном славянского племени,  имел нрав вольнолюбивый и тщеславный. Не потерпел он подобного обращения и дерзновенно стал пререкаться с Хастейном. Дело дошло до схватки, и опытный Хастейн победил. Он потребовал, чтобы Аскольд испросил пощады, но юный княжич гордо отказался, поелику честь для него была дороже жизни.  Хастейн убил бы наглеца, если бы конунг Бьёрн не даровал своему троюродному племяннику жизнь, пожелав посмотреть на Аскольда в бою с неприятелем.
              Княжичу нечего было терять, он не страшился смерти, не боялся порушить дружбу с кем-либо из владык земных, ему были глубоко безразличны любые посулы, угрозы и резоны старых и опытных людей, он был совершенно свободен в своих стремлениях и это привлекло к нему еще больше таких же лишенных родины и мира изгнанников и беглецов,  которых впереди ждала только смерть, а до неё - унижения и обиды от старых викингов вроде Хастейна.
              Вскоре викинги выступили в свой знаменитый поход вверх по Сене по направлению к славному городу Парижу. Всюду они несли с собой смерть и разорение. В захваченных городах и селениях они убивали, вырезали всех жителей - взрослых и детей, мужчин и женщин, священников и епископов, разоряли монастыри и церкви, а покровы с алтарей пускали себе на штаны и рубахи. По всей Франции разносились стоны мужчин, вопли женщин и плачи детей. Одним из первых на пути безжалостных язычников лежал Феканский женский монастырь. Всех старых монахинь викинги убили, а молоденьких  взяли себе на ложе.
              И тут вдруг возмутилась душа Аскольда: эти девы посвятили себя своему Господу, а какие-то озверелые скоты грубо и бесчеловечно отнимают у них самое святое,  что есть в их жизни. Аскольд не смог спасти феканских монахинь – в бешеной ярости викинги многократно их опозорили и обесчестили, но славянский княжич с небольшой дружиной тех, кто примкнул к нему, покинул воинство Бьёрна Железнобокого.
              Викинги Бьёрна и Хастейна продолжили путь вверх по Сене. Это были те, кто верил, что с богатой добычей сможет вернуться обратно на родину, жениться, обзавестись домом и семьёй и прожить долго и счастливо. Но больше о них не говориться в этой повести.
              Аскольд Ильвинг со своей русью (rups – воинство, дружина) направился на север, вдоль морского побережья. С ним шли те, кто понимал, что пути назад нету, что впереди их всех ждет только смерть, а потому остаток жизни они хотели прожить как короли. И Аскольд давал им такую возможность. Всех, кто ему сопротивлялся, он убивал, а селения превращал в груду руин и пепелища. Но тем, кто давал откуп, он даровал жизнь.   


XVII
              Теперь сказать надо, что святой Ансгарий в христианском рвении своем совершал много богоугодных дел, среди прочего – выкупал из плена датских и славянских детей, чтобы крестить их и дать им образование. Диром звали одного славянского отрока, которого святой муж выкупил из датского плена и отправил на  воспитание в аббатство Тургольт, что во Фландрии, приписанное еще императором Людовиком Благочестивым к Гамбургской епархии. Однако после жестокого разорения, учиненного Хориком Датским в году 845 по христианскому летоисчислению, Гамбургское епископство прекратило своё существование. Под этим видом Французский король Карл по прозвищу Лысый, самый младший из сыновей императора Людовика Благочестивого, отобрал у епископа Ансгария Тургольсткое аббатство. С этого времени все те датчане и славяне, которые воспитывались при монастыре, были обращены аббатом в крепостных людей и отправлены на барщину. Тех, кто отказывался работать, запарывали до смерти. Диру тогда было 10 лет, он уже владел латынью и умел писать. Для него – крещеного и образованного - было тяжким ударом в одночасье превратиться в крепостного. Он разуверился во Христе, в Ансгарии, земных властителях и во всем роде человеческом. Сломленный и забитый, он стал служить на конюшне Тургольтского аббатства. 
              С тех пор минуло 15  долгих лет, а потом  на Фландрию обрушилась Аскольдова русь. Конунг Аскольд встретил Дира в поле, когда тот пас монастырское стадо, заговорил с ним, услыхал речь родную, славянскую, и даровал Диру свободу от крепостной неволи. В благодарность за это Дир стал верным слугою конунга Аскольда Ильвинга и могучим воеводой его руси. Указал он ему, где в монастыре спрятан меч-кладенец. Тем мечом Аскольд перебил многих монахов в Тургольте, а аббата – отдал Диру головою. Ударил его витязь промеж глаз, аббат так и присел на корточки. Взвалил молодец на него седельце трехпудовое, сел верхом и давай понукать аббата. А у того изо рта и ушей кровь алая капает. Тут и пришел конец аббату Тургольтскому, мучителю детей славянских, про которого благочестивые католики еще долго вспоминали, как о мученике, загубленном безжалостными дикарями-викингами.
              Тех монахов, что оставались еще живы, Аскольд и Дир живьём сожгли вместе со всем аббатством Тургольт. Тогда же услыхали Аскольд и Дир, что знаменитый воин Севера Рёрик Скъёльдунг, сеньор Дорстадский, с позволения нового короля Лотаря Лоторингского, своего благородного сюзерена, собирает русь для очередного похода против своего кровного врага Хорика Младшего, короля Датского. Отправились тогда Аскольд и Дир  к  Рёрику в Досртад, благо недалече он лежал от Фландрии.
              Рёрик Скъёльдунг собрал вокруг себя огромную рать и вскоре явился в Хедебю. Но битвы не случилось - Хорик Младший не пожелал искушать судьбу, и по совету мудрого графа Бургхарда предпочел разделить власть с Рёриком, пожаловав ему в удел большой участок земли между рекой Эйдером и морем, там где впоследствии будет располагаться герцогство Шлезвиг. Стол свой Рёрик поставил в Хедебю, старом городе короля Готфрида, а сам Хорик Младший поселился в городе Рибе и даже разрешил построить здесь еще одну христианскую церковь, причем с колоколами. Случилось это в лето 857 по христианскому летоисчислению.
              Гутрумом звали кузена Хорика Младшего, сына принца Рейнефрида, сына короля Готфрида Ильвинга. Он почитал позором, что его двоюродный брат, король Хорик, уступил половину страны заклятому  врагу их дома – Рёрику Скъёльдунгу. Гутрум везде разглашал, что король Хорик предал интересы дома Ильвингов. Не по нраву пришлось это Рёрику-конунгу, и тогда он потребовал от слабовольного короля Хорика Младшего изгнать Гутрума из пределов того королевства. И Хорик Младший, не смея перечить грозному конунгу, трусливо изгнал двоюродного брата из Дании, и Гутрум, как прежде Рагнар Кожаные Штаны, принужден был разделить судьбу морского разбойника. И больше о нем не говориться в этой повести.
              Так вот случилось, что спустя 85 лет после Бравалльской битвы и почти векового изгнания Скъёльдунги не только  вернули себе свою отчину в Ютландии, но и безо всякой битвы предали позору честь и славу рода Ильвингов. С тех самых пор Рёрик-конунг,  прежде называвшийся Фрисляндским, стал именоваться Ютландским. Было ему тогда уже 42 года от роду, из которых он 16 лет был воином, 1 год пленником, 5 лет изгнанником и 7 лет сеньором Дорстада.
XVIII
              Аскольд и Дир и многие другие храбрые витязи из руси Рюриковой, поелику битва не состоялась и грабить было нечего да и некого, не получили той награды, на которую рассчитывали. А потому вышел у Дира сильный спор с графом Рустрингенским Готфридом, кузеном Рёрика-конунга. Граф был оскорблен, что бывший крепостной смеет перечить ему, и потребовал у своего кузена-конунга защитить честь его и всего рода Скъёльдунгов от наглости грязного простолюдина. Рёрик потребовал у Аскольда выдать головою своего слугу и обещал за это своё полное расположение юному князю. Думал он, что с Аскольдом  будет еще проще, чем со слабосильным Хориком Младшим. Да не тут-то было. 17-летний словенский князь возмутился еще больше, чем граф Готфрид, - почто конунг заподозрил его – потомка Ильвингов – в способности на низкий и подлый поступок – предательство пущай даже не друга, но верного слуги и ближнего человека?! Гордо и надменно отказал Аскольд Ильвинг  Рёрику Скъёльдунгу. И так случился разлад между самими конунгами. И хотя неповиновение Аскольда-княжича бросало тень на могущество Рёрика-конунга, не посмел он вооружиться  против  своего бывшего вассала.
              Сел Аскольд-княжич на свои ладьи со своим воеводой Диром и всею дружиною и покинул Хедебю и Рёрика-конунга. Снарядился тогда Аскольд в путь к дочери Сигурда Змея – Аслауг, своей двоюродной бабке, единственному родному человеку на всей земле. Но в пути узнал Аскольд, что Аслауг Змея, вдовая Хельги Смелого Дёглинга, опочила по старости лет.  Опечалился Аскольд и отправился тогда к Тюрни Вороновой дочери. Нелюбезно встретила его вдова Сигурда Оленя и говорит: «Хорош молодец! Почто оскорбил моего двоюродного брата Рёрика-конунга? За такой провинок надо бы с тебя голову снять; да уж так и быть - смертным страхом отделайся. Поезжай отсель, куда ведаешь»!
              И так нигде не находилось Аскольду приюта и пришлось ему отправиться в открытое море и отдать судьбу свою на волю волн. Тогда решил Аскольд поехать в Швецию и вместе со всею русью своею отдаться под власть и покровительство Энунда-конунга, поелику с тех пор как Скъёльдунги одержали одну победу за другой над Датскими Ильвингами – разгромили Сигурда Змея, убили короля Хорика Старшего, отняли Хедебю у Хорика Младшего – так вот с тех самых пор Шведские Ильвинги, потомки принца Ярмерика, остались последними хранителями чести и славы дома Сигурда Ринга. Ильвингские варяги из Бирки слыли заклятыми и непримиримыми врагами Скъёльдунгских викингов из Хедебю. Энунд-конунг чуял, что близится решительная схватка, которая должна была разрешить полутора вековой спор, начавшийся еще между Иваром Широкие Объятия и Хрёриком Метателем Колец. Поэтому правитель Бирки с охотой принял к себе на службу Аскольда Ильвинга со всею его русью. Конунг сделал Аскольда-княжича воеводою над варяжскою дружиною. Свершилось это в обход  королевского сына Эйрика и королевской  дочери Ингеборги, которые были оскорблены и обижены небрежением отца и его ласкою к чужестранцу, но конунгу Энунду были безразличны чувства детей, его интересовало только одно – победа над Рёриком-конунгом. И он не ошибся, приблизив к себе Аскольда – тот из ненависти к Рёрику и всему роду Скъёльдунгов  собрал под свои стяги всех лучших витязей изо всех Северных и Восточных Стран, и стали варяги под водительством Аскольда почти непобедимы.
              Смертельная схватка двух древних и славных родов за власть над Севером, казалось, должна была разыграться на землях славян прибалтийских, когда в июле 858 года по христианскому летоисчислению король Людовик Немецкий начал войну против славян-ободритов. Конунг Рёрик Ютландский не замедлил  выступить на помощь родичам своей матери, и сорвал планы неприятеля, напав на Саксонию. Так произошел окончательный разрыв между крестником - Рёриком и крестным отцом – Людовиком Немецким. Немцы отбили нападение Рёриковой Руси, но потерпели поражение в Виндляндии.
              Энунд-конунг уже готов был вмешаться в эту распрю между христианами и послать против Рёрика-конунга свою варяжскую дружину под предводительством Аскольда, как вдруг в лето 6367 от Сотворения мира события исключительной важности в Восточных Странах отвлекли внимание Шведского конунга и круто изменили ход дальнейшей истории.


XIX
              Поелику в Швеции было два конунга – Энунд и Олав, да еще появилась Аскольдова дружина, которую надо было обеспечивать, свеи обложили подвластные племена чуди, словен, мери, веси и кривичей тяжкой данью. Последнее отбирали лихие варяги. Адвинда Гостомыслова вдова потворствовала неприкрытому грабежу своих сородичей. Однако…
На вышине скалы крутой растет
Порой цветок младой.
И тем цветком надежды для славян была княжна, дочь Гостомысла и Адвинды - юная Леда. Едва 14 годов прошло с тех пор, как родилась она на свет, но возмутилася душа. Она сказала матери:
- Как можно так бесчеловечно относиться к собственному народу? Как можно позволять грабить его и обращаться с ним будто со скотом. Ведь ты только вдумайся! - это наши люди, такие же славяне, как и мы. Мы говорим на одном языке, наши предки лежат на одном кладбище. А теперь взгляни, как живет народ, и как живем мы. Народ пребывает в невежестве и страхе, он боится защищать свое достоинство и покорно сносит все – обман, обворовывание, татьбу и насилие. Он считает последние гривны, а мы проводим жизнь в роскоши, которой хватило бы, чтобы обеспечить десяток, сотню, тысячу наших братьев. Мы богатеем на народной нищете, мы пользуемся его невежеством и подло обманываем его. Народ медленно умирает, а мы, словно могильные черви, сосем последние соки жизни из трупа. На нас, богатых, обеспеченных, образованных, тех, кто не боится, потому что чувствует защиту в своем богатстве, лежит ответственность за судьбу нашей Родины. Но народ не верит нам и презирает нас, но сказать этого не может. Я не понимаю, как можно жить, зная, что целая страна тебя проклинает!
- Дура! - ответила ей мать. – Ты не слыхала, что сказал твой батька, умирая. А и без его слов ясно видно – этот народ не достоин счастья и свободы. Если бы он хотел другой жизни, он давно бы поднялся против нас и смел бы нас, как морская волна сметает детские постройки из песка. Ибо народ – море-океан, а мы – песчинки в нем, но ты права – он не смеет, ибо он трусливый, подлый и разобщенный. Чем меньше народ, тем крепче держаться друг за друга его сыны. А славян бесчисленное множество и вместо братской любви и дружбы, каждый стремится другого обмануть и обвести. Каждый за себя, каждый стремится урвать свой кусок и пропить его. И ты не права – мы живем, как и весь народ – каждый за себя и никакой ответственности за других. Только они гибнут, ну и пускай, а мы живем, и будем жить всегда. Мы такое же мерзкое быдло, как и они, только умнее и лучше, и достойнее, и то только потому, что сумели прорваться на верх. И почему здесь, на верху, мы должны перестать заботиться о себе и начать заботиться о нем,  если он там, внизу сам не хочет заботиться о себе?  Им правят трусость и глупость, а нами трусость и жадность. Не велика разница, согласись? Мы дети своего народа и как ты правильно сказала, наши предки лежат на одних и тех же жальниках, только своим предкам мы поставим золотых идолов на могилах, а их могилы зарастут бурьяном, потому что дети не помнят о живых родителях, не то, что о мертвых. И почему мы не имеем права жить хорошо, скажи мне? Почему ради высоких стремлений мы должны рисковать всем, что накопили годами унижений и низкопоклонства? Почему мы должны идти против верховной власти, если нам и так жить хорошо? Зачем что-то менять? А все, о чем ты говоришь – это все детские сказки. Нет никакого народа, есть только быдло. Но когда ты это поймешь, ты сама им станешь – выскочишь замуж, нарожаешь детей, и тебе не будет дела до того, как живет твой ближний, тебе будет дело только до того, как прокормить собственных вы****ков по лавкам. И так вот живет большинство, и не имеет значения – богатый он или бедный,  начальник он или простолюдин.   
- Я никогда не стану такой и не предам свой народ! – в сердцах выпалила Леда и убежала из дома.
              С тех пор княжна Леда решила бороться за освобождение славянского племени. О том написано у славянского скальда Лермонтова:
Но есть поныне горсть людей
В дичи лесов, в дичи степей;
Они, увидев падший гром,
Не перестали помышлять
В изгнанье дальнем и глухом,
Как вольность пробудить опять,
Отчизны верные сыны.
…

ХХ
              Княжна Леда  вовлекла в сою дружину витязя Вадима по прозвищу Храбрый и юного Плеско из погоста Лыбуты, что в низовьях реки Великой. Вадим был надменный славянин, с презрением относившийся ко всем окружающим и почитавший себя единственным во всём мире. Но ведь сказал российский скальд:
Прекрасна Леда, как звезда
На небе утреннем. Она
Свежа, как южная весна,
И, как пустынный цвет, горда.
Как песня юности, жива,
Как птица вольности, резва,
Как воспоминание детей,
Мила и грустию своей
Младая Леда.
И полюбил Вадим её, пленяся юной красотой и стал сражаться за неё, хоть прежде думать не хотел о судьбах Родиный своей.
              Плеско был природный кривич, юный и восторженный. Жадная охота до приключений занимала его неискушенный ум больше, чем внушаемые Ледой мысли об освобождении его родного племени. Был он сыном Мирослава Бездольного, сына Доброгневы Кузьминишны Скоробогатовой, дочери княгини Людмилы, которая была дочерью князя Огня и княгини Маланьи Изборовны, дочери Елены Прекрасной, которая была дочерью Хазарского кагана Сарги, внучкою Бабы-Яги и правнучкой Змея Горынча Лютого, кагана Аварского. 
              Энунду-конунгу важнее было удержать свою власть над Аустрики, чем помогать королю Людовику Немецкому воевать против ободритов и Скъёльдунгов. Поелику в ответ на начало славянского сопротивления  Шведский конунг послал в Восточные Страны  всю дружину Аскольдову, уже изготовившуюся для похода в Виндляндию. И как король Немецкий поставил во главе воинства своего сына Людвига Молодого, так и Энунд-конунг  еще прежде запланировал, что поход будет возглавлять его сын  - принц Эйрик. От этих планов Шведский конунг не отказался, даже когда изменил направление похода. Вот как случилось, что принц Эйрик стал наместником в Аустрики.
              Принц Эйрик был одних лет с воеводой Аскольдом – обоим было по 19 годов. Принц обладал самодурским и жестоким нравом. С людьми он обращался с оскорбительным высокомерием, которое подчеркивалось его гнусавым голосом, будто ему было омерзительно даже разговаривать со своими поддаными.  При этом он был труслив, слаб, злопамятен и болезненно тщеславен. Половина шведов его ненавидела, другая презирала. Среди последних были Аскольд, родная сестра Эйрика Ингеборга и даже его родной отец Энунд-конунг. Эйрику тяжело было сносить подобное отношение к себе, но он с достоинством терпел его и только презрительно улыбался на любые оскорбления, поскольку не имел силы отомстить. И вот он стал наместником Аустрики, Аскольд и сестра Ингеборга оказались у него в подчинении.  С этих пор он принялся их всячески третировать, давать им всякие самодурские задания, и заставлять преклоняться перед собой.
              Эйрик-принц сумел обзавестись в Аустрики верным слугою. Звали его Парамон, был он простолюдином, сыном  норманнского путешественника (farimen), осевшего в древней Любше. Семья его жила в бедности и убожестве, но принцу не составило труда поднять её достаток. В благодарность за это благодеяние Парамон стал верным слугою Эйрику и тот возвел его в звание херсира. Появление простолюдина в Аскольдовой дружине еще более усилило раздражение варягов против принца, зато укрепляло его власть. Принц опирался так же на местных племенных вождей, таких как Адвинда и Дражко Белая Рубашка.  Из ненависти к Аскольду они готовы были служить Эйрику.
              Эйрик-принц уже замыслил возродить славу Русского каганата времен Хвитсерка, которому приходился внучатым племянником. Но прежде ему надлежало покончить со славянским сопротивлением. Он велел своим варягам учинять жестокие расправы и бесчинства, дабы запугать славян и заставить их покориться его власти. Однажды, когда у принца Эйрика не было аппетита перед обедом, он приказал для поднятия настроения  повесить на уровне его окон дюжину славянских детей, старшему из которых едва исполнилось 12.  Их предсмертные подергивания в петлях так развеселили Эйрика, что он решил каждый день вешать хотя бы по одному бунтовщику.
              В другой раз Эйрик-принц приказал подать себе на обед суп из детских глаз, предварительно выковоренных у славянских детей-заложников. Принц удовольствием истреблял славянских детей, чтобы положить предел будущему этого племени. Поэтому славяне прятали детей от варягов больше, чем все свои скудные пожитки, и отправляли их в леса, сражаться под началом княжны Леды, потому что все лучше погибнуть в бою, чем быть съеденным на обед варяжским принцем или послужить ему для забав. 

XXI
              Варяжское засилье грозило полным истреблением и обнищанием всему славянскому народу. И тогда древний Ингелот, поэт хакана Хвитсерка и князя Гостомысла, памятуя о предсмертном наказе владыки, отправился за море и обратился за помощью к величайшему воину Севера - Рёрику Ютландскому и Фрисляндскому, с которым встречался 20 лет тому назад, когда вместе с посольством кагана Хвитсерка к императорам Феофилу Византийскому и Людовику Франкскому объехал всю Европу, побывав в Царьграде, Венеции, на Рейне и Вальхерене. Как узнал Рёрик, что прибыли к нему славяне, так и слезы у него на глазах выступили. Никогда прежде не плакал грознывй морской конунг - ни когда его самого предали и в темницу бросили, ни когда брата родного предательски загубили, - а тут вот впервые заплакал. Жалко, до боли, до слез жалко ему стало могучий народ, живущий в нищете и бесправии посреди богатейшей страны. Поспешно откликнулся Рёрик на призыв Ингелота, страстно желая развавить кровопийцев и мироедов Ильвингов, погрязших во лжи и лихоимстве, не достойных править великой Восточной державой.
              Рёрик вместе с домом своим (sine hus – синеус) и верной дружиной (true vaering - трувор), племянниками Зигфридом и Готфридом, прибыл в Аустрики. Впервые Скъёльдунги не в силу обстоятельств или изгнания, но по доброй воле покинули родную Данию, которую совсем недавно обрели. Не многие увидали в этом судьбоносное событие, указующее, куда смещается центр истории.
              Рёрик-конунг вместе с синеусом и трувором присоединился к освободительной борьбе славян. Плеско с восторгом встретил гостей из-за моря, поелику восхищался доблестными победами Рёрика-конунга, слава о которых разнеслась не только по всему Северу, но и достигла Восточных Стран. Так Плеско стал первым славянином, который признал в Рёрике-конунге своего господина. Но не все встретили его прибытие с радостью. Вадим Храбрый был крайне раздражен тем, что приходится прибегать к помощи иноземца, да еще и норманна. Его неприязнь к Рёрику-конунгу еще более усилилась, когда он стал замечать, что 45-летний воин неравнодушен к 15-летней княжне Леде.  Рёрик-конунг действительно все 45 лет своей жизни только воевал и ни о чем не думал кроме кровавых битв, решительных побед и громкозвучной славы. Тюррни Воронова дщерь любила его с юности, но Рёрик так и не сделал ей предложения, а потому пришлось ей по желанию отца, короля Харальда Клака, выйти за Сигурда Оленя. У неё уже были взрослые дети и внуки, в их числе Харальд Харфагер, будущий единоличный король Норвегии, а Рёрик-конунг все продолжал путешествовать по миру в поисках приключений, будто всё еще не вышел из детского возраста. Но вот на склоне лет посреди славянского племени он встретил юную деву-воительницу, властную и бесстрашную. Как многие другие мужи и витязи Рёрик-конунг был покорен княжною Ледой, еще сам не понимая этого. Однако Вадим Храбрый напрасно сходил с ума от ревности – княжна Леда Гостомыслова была поглощена только одной мыслью – о свободе своего народа и с равнодушным презрением относилась ко всякой глупости вроде любви.
Отвергнут витязь; но с тех пор
Он все любил, он все страдал.
              Готфрид Скъёльдунг, виконт Рустрингенский, двоюродный племянник Рёрика, внук короля Харальда Клака, был вельми могучим витязем, хотя и очень мрачным и молчаливым, и как говорили, «себе на уме». Он был лучшим воеводой Рёрика-конунга, ибо никогда никому не проигрывал в битвах, но всегда был уверен в победе. Именно ему доверили первое дело – освобождение от злых варягов Белозера  в земле племени веси. А в качестве помощника ему придали Вадима Храброго. Крайне недоверчиво относились витязи друг к другу. Готфрид презирал самолюбивого Вадима, а того раздражала наглая самоуверенность заморского виконта. Но ненависть к общему врагу оказалась сильнее – молодые витязи переломили в себе взаимную неприязнь ради общей победы. Варяги бежали с Белозера, племена весь и меря обрели долгожданную свободу. 


XXII
              Тюррни Воронова, дочь короля Харальда Клака, вдова Сигурда Оленя, прибыла тогда в Аустирики. Теперь, когда Тюррни была свободна и была уже бабушкой, она считала, что может, наконец, стать женой Рёрика-конунга. Но не тут-то было.         Аскольдовы варяги схватили королевскую дочь. Узнав об этом, Рёрик-конунг, отставив племянников своих, отправился на выручку кузине. Плеско, верный своему господину, отправился вместе с ним. Княжна Леда, узнав в похитителе своего брата Аскольда, так же отправилась вместе с Рёриком-конунгом. 
              Принц Эйрик прислал к Аскольду и Диру своего соглядатая Одинкара с приказом отправить пленную Тюррни Воронову дщерь в Бирку к конунгу Энунду. Но Аскольду-княжичу окончательно надоело самодурство принца, и он впервые ослушался его приказа и отправился с пленницей не в Бирку, а в Хедебю. Одинкар был хитрым и пронырливым мерзавцем, готовым за злато и серебро удавиться. Почуял он, что Аскольд теперь может опередить Эйрика в деле возрождения каганата своего деда Хвитсерка и сам стать русским хаканам. Примкнул Одинкар к Аскольду и его руси. Варяжская держава Энунда-конунга разваливалась на глазах. 
              Страшно разгневался конунг на Аскольда за его измену,  но она как очень к стати оказалась на руку принцессе Ингеборге. Она тайно была неравнодушна к Аскольду, но так же и завидовала ему и мечтала сама возглавить варяжскую дружину, ибо полагала, что её происхождение дает ей это право. Теперь измена Аскольда доставила ей звание воеводы.
              Тем временем Аскольд Ильвинг, удерживавший у себя Тюрни Воронову, встретился с Рёриком Скъёльдунгов во граде Хедебю в церкви, построенной св. Ансгарием пред ликом викария Римберта. Аскольд громогласно провозгласил, что Энунд-конунг и его сын Эйрик – безбожные язычники, варвары и выродки, недостойные ни трона, ни жизни, но только погибели в Геенне Огненной. Аскольд торжественно предложил Рёрику-конунгу объединиться, чтобы совместными усилиями свергнуть конунга Энунда и распространить Свет Христовой Истины по всем Северным и Восточным Странам. Аскольд готов был принять крещение и затем крестить всю Аустрики, которая должна была стать его каганатом, поелику Аскольд Ильвинг считал себя последним наследником славянского племени, которым правили его дед Хвитсерк и его пращуры - Рандвер и Ратибор, отец и дед Сигурда Ринга. Рёрик же конунг должен был владеть Швециею, как некогда ею владел его предок Ивар Широкие Объятия. В залог своей искренности Аскольд тут же в церкви передал в руки викария Римберта  дочь первого христианского короля Севера Харальда Клака.
              Аскольду думалось, что Рёрик-конунг подобен своему дяде, королю Харальду, который торговал верой ради достижения своих целей. Он надеялся, что викарий Римберт сумеет убедить Рёрика-конунга, что ради вящей славы Господней необходимо согласиться на предложение Аскольда. Но Аскольд не взял в расчет, что христианская вера была глубоко безразлична Рёрику, что его крестили в детском возрасте, не спросив его согласия,  что он сражался против христианнейших королей и императоров и что никакие посулы и резоны на него не действовали. В свои 45 лет Рёрик оставался таким же прямолинейным и бесхитростным, каким был сам 20-летний Аскольд еще 4 года тому назад. Только скитания по Франции, Фландрии, Фрисландии, Ютландии, Норвегии, Швеции, Аустрики, Северному и Балтийскому морям, сильно изменили характер Аскольда, сделали его готовым на любые подлые сделки с собственной совестью, лишь бы достичь своей цели, а Рёрик остался честным и благородным человеком,  разборчивым в средствах  и не готовым идти до конца, если победа обещала стоить слишком дорого. Он скорее готов был проиграть, чем обесчестить имя своё и всего рода Скъёльдунгов. Поэтому попытка договориться с Рёриком  провалилась – с гневом отверг благородный Рёрик предательские и лукавые посулы Аскольда. 
              Аскольд Ильвинг впал в великий гнев тем более сильный, что он не только оказался в дураках и был посрамлен прилюдно, но и снова оказался посреди бушующего моря, совершенно один и ни один берег не готов был принять его – ни ободриты, родичи Рёрика, ни Рибе, где правил Хорик Младший, трусливо боявшийся порушить хрупкий мир с Рёриком, ни Бирка, против которой Аскольд замыслил недоброе. Нигде и никто. Он снова стал изгнанником.  Великий русский скальд Александр Пушкин пишет об этом так:
Видал он дальние страны,
По суше, по морю носился,
Во дни былые, в дни войны
На западе, на юге бился,
Деля добычу и труды
С суровым племенем Водана.

XXIII
              Одинкар, последовавший за Аскольдом и Диром, нашел убежище у Рагнхильд в Норвегии. Была она дочерью Тюррни Вороновой дщери и Сигурда Оленя и к тому времени уже стала вдовою. А дело было так. Хальвдан Черный, её муж, вызволивший её из плена, ехал из Хадаланда, где он справлял йоль (Новый 6368-й год от Сотворения мира), и путь его лежал через озеро Рёнд. Дело было весной. Солнце пекло сильно и на льду  образовались полыньи. И вот, когда повозка конунга проезжала там по льду, он проломился, и Хальвдан-конунг утонул, и много народу с ним. Ему было тогда сорок лет. Тело его было расчленено на четыре части – по одной для Раумарики, Вестфольда и Хейдмёрка и Хрингарики, потому что каждая область Норвегии хотела иметь у себя могилу этого достославного конунга.
              Одинкар приглянулся вдове Хальвдана Черного, и родила она от него дочь Асфрид. А от первого мужа у Рагнхильд уже был сын Харальд Харфагер, как о том уже было сказано.
              Ингеборга, новая варяжская воевода, между тем нанесла славянскому сопротивлению сокрушительное поражение, чем затмила славу самого Аскольда. Ингеборга сумела победить и пленить Вадима Храброго, а её ближайший соратник  Герьюиф, тайно влюбленный в надменную княжну, сумел победить в упорном бою под Изборском мрачного виконта Готфрида Рустрингенского. Парамону, ближнему челядину принца Эйрика, досталось победить и пленить Зигфрида Скъёльдунга, младшего брата виконта Готфрида. Зигфрид был самым младшим в роде Скъёльтдунгов, его мать – ревностная христианка графиня Фридебурга – воспитала его в благочестии и даже обучила латинскому чтению и письму. Он не был приспособлен для воинских свершений, но и для монастырской жизни також, ибо был юношей задорным и дружелюбным. И вот он пал жертвой ловушки, которую устроила Ингеборга. Так было покончено со славянским сопротивлением.
             
XXIV
              Сказать надо, что Леда Гостомыслова дщерь любила брата Аскольда нежной сестринской любовью и как не знала отца своего, поелику тот умер, когда она была во младенчестве, то самым доблестным и лучшим мужем во всем мире она почитала старшего брата, и души в нем не чаяла. Тяжко ей было, когда он бежал из дому, но, вступая в борьбу за освобождение славянства, верила она, что и брат её ведет где-то такую же священную борьбу. И вот она с ним встретилась в Хедебю, и не могла более пребывать с ним во вражде. Помаявшись некоторое время, она, в конце концов, предала Рёрика Ютландского и присоединилась к брату. Тогда же и Одинкар предал Рагнхильду, давшую ему убежище, покинул её, присоединился к Аскольду, Леде и Диру, и подсказал, как вернуться в Аустрики. Вчетвером они нашли прибежище у чуди и поселились в Чудском  Кроме.
              Отныне путь в Аустрики  был для Рёрика закрыт, никто не ждал его там.


XXV
              Два года минуло с тех пор. Все это время Аскольд, Дир и Леда продолжали сражаться против варягов, но силы были неравные. Варяги продолжали творить многочисленные бесчинства, повсеместно убивать мужей, насиловать женщин, отнимать детей, а затем продавать их в рабство. Повсеместно славяне, кривичи и чудь становились жертвами безжалостных убийц, повсюду полыхали пожары, и не было ни одного селения, не познавшего варяжского грабежа и разбоя. По всей Восточной Стране вершилось зло. Варяги сокрушали всё на своем пути, и никто не в силах был их остановить.   
              В лето 6370 от Сотворения мира Парамон, некогда верный слуга принца Эйрика, возмутился против свершающегося зла и покинул своего господина. Он отправился в древнюю Любшу, откуда был родом. Но Эйрик не мог простить оскорбительного неповиновения. Он отправился вслед за Парамоном и учинил страшный разгром в Любше. Древнее городище всё сгорело в огне пожара. Сам Парамон погиб в бою с превосходящими силами варягов, а вся его семья, которую принц Эйрик прежде облагодетельствовал, была  подвергнута жестокой казни.
              Рёрик Ютландский с кузиной Тюррни и Катлой, дочерью графини Фридебурги от первого брака с графом Херигаром, убитым варягами конунга Энунда четверть века назад при захвате Бирки, и со всею русью по призыву Ингелота в то лето снова отправился в Восточные Страны. В песни Ингелота об этом говориться так:
Кривичи, славяне, весь и чудь
Шлют послов за море синее,
Чтобы звать князей варяжских стран.
«Край наш славен - но порядка нет»! -
Говорят послы князьям чужим.
              Рёрик повторил хитрость своего прадеда Харальда Боезуба и прибыл в Аустрики через земли чуди и кривичей. Изборск, стольный град кривичей, сдался Рёрику без боя, ибо кривичи видели в русском конунге освободителя от варяжского засилья. В Изборске Катла освободила своих сводных братьев – Готфрида и Зигфрида, так же был освобожден и Вадим Храбрый.  После этой победы единственной преградой на пути к Ладоге был Чудский Кром, который держали Аскольд, Леда и Дир. Они оказались меж двух огней, между двух враждебных лагерей. Аскольд в равной степени ненавидел Рёрика Ютландского и презирал Эйрика Биркского. Но Леда любила свою мать Адвинду, всё еще остававшуюся на стороне шведских варягов, а Аскольд находился в крайне затруднительном и отчаянном положении и потому согласился, чтобы Леда вступила в переговоры с матерью и устроила всё без ущерба для его самолюбия.
              Переговоры увенчались успехом – Адвинда свела Леду с принцем Эйриком, который страстно желал удержать власть над Аустрики, потому что поражение здесь означало бы лишение всякой надежды занять трон в Швеции. Поэтому, не смотря на всю свою завистливую неприязнь к Аскольду, принц вернул ему своё благорасположение и обещал оказать ему помощь, лишь бы тот крепко держал оборону против руссов. Принц обещал Аскольду все земли кривичей и чуди, если тот сумеет одолеть Рёрика, и даже послал ему на помощь дружину Ингеборги. Но мало, кто из варягов хотел сражаться вместе с Аскольдом. А Аскольд потребовал большего – выдать ему головою его старого дядьку Дражко Белая Рубашка. Эйрику  безразлична была судьба этого славянина, он предал его так же, как Дражко предал собственный народ. Аскольд велел распять своего дядьку на вратах Чудского Крома. И сделал он это не из мести дядьке, который предал его, а из желания унизить свою мачеху Адвинду и доставить ей душевную боль, поелику не мог тронуть её персону как мать своей сводной сестры. Адвинда, может быть, и не любила Дражко так сильно, чтобы по нему горевать при иных обстоятельствах, но восприняла его казнь как жестокое оскорбление от пасынка. 
              После этого затаила Адвинда смертельную вражду против Аскольда и даже против родной дочери, ставшей невольной участницей её позора.
              Тем временем под Чудским Кромом началась очередная кровавая и смертельная битва между Ильвингами и Скъёльдунгами, между варягами Аскольда и русью Рёрика, в которой предстояло разрешиться будущей судьбе Восточных Стран. Разъезжались богатыри на тридцать три версты, припускали коней навстречу, как ударялись боевыми палицами – ажно гром гремел, и земля дрожала. Бились-бились три дня, никто не осилит, приустали добрые витязи и условились дать друг другу перемирье еще на три дня. Аскольд разбил шатер, лег на отдых и заснул богатырским сном. Третьи сутки на исходе, а он все спит. Послала Леда верного слугу  Дира будить своего благородного сеньора, да хитрый Одинкар, почуявший близкую гибель Аскольда, снова переметнулся в варяжский стан принцессы Ингеборги.  Исподтишка  ударил Одинкар палицей Дира по голове, да и поверг наземь. А тем временем Ингеборга с Герьюифом и всеми варягами бросили стан Аскольда, и ушли в Ладогу.
              А русские богатыри тем временем пошли в последний бой. Ворвались они в Чудский Кром и запалили его со всех сторон. Тогда только очнулся Аскольд ото сна, вскочил, наскоро вооружился и увидал, что чудское воинство его всё слезно плачет. Но сдаваться он считал не достойным воина, лучше было принять смерть в бою. Но дал он промах – не сдержал в руке меч-кладенец, взятый в аббатстве Тургольт, что во Фландрии,  пал тот острием наземь и ушел в глубину на три сажени. А Рёрик-конунг угодил коню Аскольдову прямо в грудь, и посадил того коня задом на сырую землю, и снял бы Аскольду буйну голову, если бы Леда Гостомыслова не  велела прекратить сопротивление и не сдалась с остатками своего воинства, ибо ценила человеческие жизни больше собственной чести. В той битве Чудский Кром весь выгорел и на месте пожарища кривичи основали новый славянский город Псков.
              Аскольд признал Рёрика победителем и господином над всею той страной, и обещался не искать под ним княжения. Рёрик-конунг с искренним добродушием предложил Аскольду войти в состав руси, но Аскольд, приняв надменный вид, ответствовал:
- Ты победил меня, конунг, и теперь я весь в твоей власти – убей  меня или отпусти на волю, но не унижай меня.
- Да в чем же ты видишь унижение, друг!? – с неподдельным удивлением вопросил Рёрик.
- Я не могу считать другом человека, который одержал надо мною верх, - холодно ответил Аскольд.
              Тогда Рёрик с тяжелым сердцем отпустил Аскольда, хотя и считал, что он может составить честь и славу его руси. Получив дозволение покинуть Рёрика, Аскольд решил отправиться вниз по Пути из Варяг в Греки. Леда отправлялась вместе с братом. Наступила минута прощания. Горько было Леде покидать родные края. 3 ;  года назад именно она, тогда 14-летняя княжна, начала борьбу за освобождение славянства. Но не ей судьба уготовила закончить эту борьбу. За эти годы она растеряла всех своих близких и любимых людей,  друзей и, наконец, саму Родину. И обрела только брата, душевно искалеченного годами скитаний и борьбы с жесткой судьбою. Рёрик просил Леду остаться, но что ей было делать здесь теперь, совершенно одной? Подошел Вадим.
До униженья, до мольбы
Он не хотел себя склонить;
Мог презирать удар судьбы
И мог об нем не говорить.
              Так ничего и не сказал Вадим княжне, лишь с нежностью взглянул в её синие очи. А Леда взошла на Аскольдовы ладьи, и вскоре скрылись они в сизой дали Ильмень-озера, и только прощальная песня славянки разносилась по родимым просторам,
Прерывисто она неслась,
Как битвы отдаленный гул.
Поток, вблизи холма катясь,
Срывая мох с камней и пней,
Согласовал свой ропот с ней,
И даже призраки бойцов,
Склоняясь из дымных облаков,
Внимали  с высоты порой
Сей песни дикой и простой!

ПРОЩАЛЬНАЯ ПЕСНЬ ЛЕДЫ:
Дрогнул воздух туманный и синий,
И тревога коснулась висков,
И зовёт нас на подвиг Россия,
Веет ветром от шага полков.
Много песен мы в сердце сложили,
Воспевая родные края,
Беззаветно тебя мы любили,
Святорусская наша земля.
Высоко ты главу поднимала,
Словно солнце, твой лик воссиял,
Но ты жертвою подлости стала
Тех, кто предал тебя и продал.
Прощай, отчий край,
Ты нас вспоминай,
Прощай, милый взгляд,
   Прости-прощай…
*
              И отправились Аскольд с Ледою вниз по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе большой город. И спросили: «Чей это городок»? Им же ответили: «Были три брата Кий, Щек и Хорив, и сестра у них Лебедь, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам». Аскольд же и Леда  сказали: «Не платите более дани хазарам, незачем. Платите лучше нам, а мы уж вас защитим». И остались в том граде Киеве, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян, изгнав из неё угров - хазарских наместников, предводительствуемых ханом Алмосом. Было Аскольду Ильвингу тогда 22 года от роду, а сестре его Леде Гостомысловой и того меньше - 17. Но оба почитали, что жизнь их кончена, что не будет у них впереди ни счастья, ни удачи, и ничего-то они больше в жизни не достигнут, поелику они неудачники. И хотя души их стремились к высокому и благородному, но не вовремя они родились на свет. Не родились покуда на Руси люди, готовые разделить их мысли и чувства, а потому Аскольд и Леда всю жизнь оставались в тоскливом одиночестве.

XXVI
              Жил-был каган Хазарский Захарий и была у него жена Умай, дочь кагана Идолища Белянина, внучка Софьи-богатырки и Белого Полянина, правнучка Бабы-Яги Золотой Ноги и Милолики Изяславовны Беляниной, которая была дочерью герцогини Плениры Сарговны Алансонской, дочери Елены Додоновны Премудрой, первой христианки среди славян, внучки легендарного Светозара Антского и княгини Любинки.  Согрешила Умай против родовых обычаев и супротив воли отца родила дочь вне брака Белую Лебедь. Чтобы сокрыть грех Захарий женился на Умай и удочерил Белую Лебедь, за это и получил в награду полкаганата Хазарского. Второй половиной владел бек Завулон, сын Исаака, внук Ханнуки, правнук Парсбит Салтыковны и Барджиля Булановича. В лето 6369 от Сотворения Мира каган Захарий преставился, было ему от роду 61 год, из которых четверть века правил он Хазарским каганатом. По установившемуся у хазар обычаю старый бек  Завулон назначил наследницей умершего кагана Белую Лебедь Захарьевну.
              Через год после того, как это случилось, Аскольд явился в Киеве и освободил полян от хазарской дани, наложенной на них 20 лет назад каганом Захарием. Это породило враждебность между Хазарией и Киевской Русью. Поехал Аскольд на хазар и доезжает до Сорочинской заставы. Тут столб стоит, на столбе тюркские руны: вправо идти - попить да поесть, влево идти - головушку погубить, прямо идти - молодец будет голоден, а конь сыт. Говорит Аскольд:
- Для киевлян поеду голову губить! - и поехал влево.
              Много ли, мало ли, ехал Аскольд - попадается ему канава глубокая. Не стал долго думать, как через неё переехать, благословился, нахлыстал коня, перескочил на другую сторону и видит избушку возле дремучего леса - на курьих ножках стоит.
- Избушка, избушка! Оборотись к лесу задом, ко мне передом.
Избушка оборотилась, входит туда Аскольд, а в избушке Ягишна - другая дочка кагана Идолища, сидит за пряслицей, прядет шелковую кудельку на золотое веретенце и говорит:
- Фу-фу! - говорит. - Доселева русского духа видом не видано, слыхом не слыхано, а нониче русский дух в виду является, в уста мечется! Что, добрый молодец, от дела лытаешь али дело пытаешь? Куда, русская коска Аскольд Гостомыслович, поехал?
Он отвечает:
- Ах ты, старая хрычовка! Не ты бы говорила, не я бы слушал. Ты преже меня напои-накорми, тожно все расспроси.
Ягишна его напоила-накормила и спрашивает вести. Аскольд  говорит:
- Я поехал на хазар - туда, где живет Белая лебедь Захарьевна, хочу навсегда освободить киевлян от хазарской дани.
Ягишна говорит:
- Едва ли достигнешь своей цели! Разве я помогу. Поезжай, мой батюшка, к моей средней сестре, - и дает Аскольду своего коня.
Аскольд сел и поехал. Ехал он долго ли, коротко ли - доезжает до другой дочери кагана Идолищза. Взошел в избу, она ему говорит:
- Фу-фу, русской коски слыхом было не слыхать, видом не видать, а ныне сам на двор пришла. Куда, Аскольд Гостомыслович поехал?
Аскольд отвечает:
- Прежде напои-накорми, тожно все расспроси.
Она напоила-накормила, он и говорит:
- Я поехал на хазар - туда, где живет Белая Лебедь Захарьевна, хочу навсегда освободить полян  от хазарской дани.
- А знаешь ли ты, что, добрый молодец, что твой отец Гостомысл и её названный отец Захарий были верными друзьями, Гостомысл даже спас будущего кагана от лютой смерти? Ваши отцы задолго до вашего рождения судили вам с Белой Лебедью встретиться.
Дала Ягишна Аскольду своего коня и семисотную палицу и наказывает:
- Поезжай с Богом!
- Ты что же христианка? - удивился Аскольд.
- Моя мать - Марья Никифоровна Тиверская Золотые Кудри была христианской, внучкой Византийской императрицы Ирины Вольговны. Недалеко есть стольный град Хазарского каганата - ты в ворота не езди, у ворот львы стерегут, а когда станешь подъезжать к Белой Вежи, то ударь коня палицей, чтобы он перескочил через стену, да смотри за струны  не зацепи, не то весь каганат взволнуется: тогда тебе живому не быть! А как перемахнешь через тын, тотчас ступай во дворец - в заднюю комнату, отвори потихоньку дверь и уведешь, как спит Белая Лебедь Захарьевна. Ты на её красоту не заглядывайся.
Аскольд так и сделал, как учила Ягишна: перескочил за стену Правобережной Цимлянской крепости, построенной греками 30 лет тому назад, поставил своего коня к столбу и идет в палаты Белой Лебеди Захарьевны. Гузы его не пускают, а он сквозь них пробивается:
- Я, - говорит, - Белой Лебеди записку несу.
Добился до покоев Белой Лебеди Захарьевны. В то время она крепко спала, на пуховой постели разметалася. Аскольд не выдержал - на девичью красоту  позарился, поцеловал девицу и пошутил с нею негораздо. Потом поехал назад. Через 9 дней пробуждается Белая Лебедь от сна своего богатырского и кричит:
- Вставайте! Кто-то в доме был, воды испил, колодезь не закрыл?
Одну няньку бьет, другую колотит. Вмиг весь каганат пробудился, встала Белая Лебедь и велела коня оседлать.
              Между тем Аскольд пригнал к первой Ягишне, переменил лошадь, а Лебедь Захарьевна за ним гонится, приехала к тетке и спрашивает:
- Куда ты ездила? У тебя лошадь потна.
Ягишна отвечает:
- Ездила в поле скота выгонять, оттого у меня лошадь вспотела.
Аскольд переменил у второй Ягишны коня. А Лебедь Захарьевна  вслед за ним приезжает и говорит:
- Как смела ты, тетка, допустить такого негодяя до моего каганата? Он у меня был, квас пил, да не покрыл.
- Матушка, Захарьевна! Чай сама видишь, как мои волосы растрепаны. Я с ним долго дралась, да сладить не смогла.
              Аскольд доехал до Сорочинской заставы, отселе Белая Лебедь домой воротилась, а на прощанье крикнула:
- Жди меня через 12 лет, на кобыле приеду.   

XXVII
              После победы под Чудским Кромом перед Рёриком-конунгом открывался прямой путь через словенские земли к Ладоге. Но принц Эйрик упрямо не хотел возвращаться в Швецию, к отцу, который был еще большим самодуром, чем его сын. В лето 863  по христианскому летоисчислению Рёрик с русью осадил Ладогу и стал жечь варяжские дворы и усадьбы. Ингеборга, поняла, что медлить больше нельзя, и поелику сражаться она не хотела, то предложила Адвинде Гостомысловой вернуться в Швецию и обвинить перед Энундом-конунгом во всех бедах и поражениях принца Эйрика. Адвинда согласилась, злорадствуя, что сможет отомстить принцу за выдачу Аскольду своего полюбовника Дражко Белая Рубашка.  После того, как принц Эйрик самолично отправил к Одину единственного верного себе человека – Парамона, в его окружении не осталось больше преданных слуг, готовых его защищать. Поэтому Ингеборга  вместе с Герьюифом не составило большого труда силой захватить брата, и, забрав с собою столько добра, сколько могли выдержать варяжские ладьи, бросить пылающую Ладогу и бежать  в Швецию.
              Так случилось изгнание варягов, освобождение славян и вокняжение над ними Рёрика, которого словене ильменские стали называть Рюриком. Сводным братьям Катлы Херигаровой дщери и сыновьям своего двоюродного брата Готфрида, графа Рустрингенского, Рюрик роздал волости: Готфрида посадил княжить на Белозеро у веси, а Зигфрида - в Изборске у кривичей.    
              Вокняжив на Белозере, Готфрид продвинулся по Шексне до самой Волги. Здесь обитало племя меря, а стольным городищем было Сарское. Прежде меря платила дань варягам, но потом обрело свободу, когда дружина Леды Гостомысловой освободила Белозеро. Теперь меря принуждена была Готфридом вновь платить дань, только на этот раз русам. Они переиначили и название Сарского городища, став прозывать его Ростовом. Готфрид спустился и далее по Волге и поднялся по Оке. Так далеко не заходили даже варяги. Здесь обитало племя мурома. Оно тоже было покорено русами и принуждено было платить дань в Ладогу.



XXVIII
              Раздав волости своим племянникам и соратникам, Рюрик-князь покинул испепеленную войной Ладогу и пришед ко Ильменю, и срубил городок над Волховом, и прозвал его Новым градом, и сел тут княжить. А поелику град сей стоял на острове, образованном Волховом и речками Нередица и Жилотуг, то варяги прозвали его Хольмгард (holm - остров). И не было на всем Севере града более богатого и многолюдного, а потому Восточные Страны  отныне стали именоваться Гардарики – Страна Городов.
              Песнопевец Ингелот стал ближним боярином князя Рюрика Новгородского. Другой участник славянского сопротивления варягам Плеско остался Рюриковым посадником в Старой Ладоге, у него нашел кров и стол Вадим Храбрый, забыт славянскою страной свободы витязь молодой.
              В то лето – 864-е по христианскому летоисчислению – в Рибе, что в Дании мирно почил король Хорик Младший. Было ему только 44 года от роду, из которых  правил он всего только 10 лет. Власть над Данией разделили между собою граф Готфрид Рустрингенский, сын короля Харальда Клака, кузен Рюрика Новгородского, и Хальвдан Ильвинг, сын покойного короля Хорика Младшего. Графы покойного короля согласились на подобный раздел, поелику не хотели искушать судьбу и ввязываться в войну с самым могущественным родом на Севере.
              В то же лето страшное наводнение на Рейне затопило город Дортстад, родовой бенефиций Скъёльдунгов, и хотя потом вода схлынула, город утратил былое торговое значение. Так Рюрик лишился своего самого богатого владения на Западе. Отныне главным его богатством были земли на Востоке.
              В Дорстаде воспитывались родные племянники Рюрика - дети его младшего брата Хервига Зеландского, называвшегося Харальдом и подло убитого 12 лет тому назад Лоторингскими графами, - Хельги и Ефанда. После наводнения и запустения Дорстада сироты были вызваны Рюриком к себе в Гардарики.  Хельги было всего  14 лет от роду, но он уже отличался мудростью и был искушен в разных тайных знаниях и чародействе. За это славяне прозвали его Вещим, а имя переиначили на свой манер, и стал он зваться Олегом. Был он всегда очень вежлив и воспитан в манере королевских дворов Европы.
              В следующее лето – 865-е по христианскому исчислению - почил в Бозе святой человек, креститель Севера епископ Ансгарий Бременский. Его преемником стал крещеный дан, викарий в Хедебю Римберт, который и написал «Житие святого Ансгария».
              В лето 866 по христианскому исчислению пошли Аскольд и Леда войной на греков, и пришли к ним в 24-й год царствования в Византии базилевса Михаила Пьяницы. Царь же был в это время в походе на агарян, дошел уже до Черной реки, когда эпарх Варда прислал ему весть, что Русь идет походом на Царьград, и возвратился кесарь. Русские же множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же Михаил с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями божественную ризу святой Богородицы, и смочили в море ее полу. Была в это время тишина, и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных русских, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой. Среди спасшихся были брат с сестрой - Аскольд Ильвинг и Леда Гостомыслова. На радостях от этой победы кесарь Михаил велел убить ненавистного ему эпарха Варду и усыновил одного из своих собутыльников - магистра Василия, основателя Македонской династии,  как о том пишет продолжатель Феофана.
             
XXIX
              Много лет минуло с тех пор, как Бирскские варяги были изгнаны из Аустрики.  Всё это время король Энунд Шведский всячески издевался над своим сыном Эйриком, виня его в потере Восточных Стран. Поначалу он просто томил сына в темнице, потом смягчился, выпустил на волю, но стал прилюдно оскорблять и угрожать, что лишит королевского наследства. Все это время Эйрик общался с томящимся в шведском плену Диром, ближним воеводой Аскольда. А Дир все время подбивал принца выступить против отца-самодура и завоевать себе престол, тем более, что Эйрик уже был не тем 20-летним юнцом, каким он прибыл некогда в Аустрики, а 27-летним мужем вполне готовым занять престол. Но Эйрик никак не мог решиться и осмелиться восстать  против отца.             
              Энунд-конунг не оставлял мысли вернуть себе власть над славянами и поквитаться со Скъёльдунгами, и ждал только подходящего случая. Таковой  представился в  лето 867 по христианскому летоисчислению.
              Сказать надо, что Рюрик-конунг так же не оставлял мысли отомстить за все унижения и обиды, нанесенные его роду Каролингами, в особенности императором Лотарем, уморившим в тюрьме дядю Рёрика короля Харальда Ворона, предательски убившего его брата Хервига, называемого Харальдом, гнавшего и преследовавшего самого Рёрика. Теперь, когда у Рюрика была огромная держава на Востоке, независимая от Каролингов, он мог себе позволить, не боясь ничего потерять, отплатить наследникам своих обидчиков.    
              Рюрик с доблестными племянниками Готфридом и Зигфридом покинул Новгород и обрушился на Фрисляндию, провинцию своего бывшего сеньора Лотаря  Лотарингского, сына императора Лотаря.
              А Энунду-конунгу того только и надо было. Послал он одного из Биркских священников – Ансфрида – к королю Немецкому Людовику. «Так мол-де и так, - говорит, - давай вместе обрушимся на славян: мне – добыча богатая, тебе – крещение язычников». Согласился король Немецкий и послал сына своего принца Людовика Молодого (Младшего) с войском против ободритов, родичей и всегдашних верных союзников Рюрика. А Энунд-конунг со своей стороны послал Ингеборгу и Герьюифа в Норвегию перебить всех потомков Тюррни Вороновой дщери – дочь Рагнхильду, сына Гутхорма, внука Харальда и внучку Асфрид. Прознал об этом Одинкар, который за измену Аскольду сумел вернуть себе расположение принцессы Ингеборги. И хотя был Одинкар подлец и трус редкостный, но сильно призадумался он, ибо хранил в дальнем углу темной души своей светлую память о доброте и красоте Рагнхильды Оленевой дщери. И поелику уничтожению подлежала и собственная дочь Одинкара Асфрид, не стал он медлить и отправился предупредить Дёглингов о грозящей им опасности.  Когда Энунд-конунг прослышал об очередной измене Одинкара, послал он ему вослед принца Эйрика, чтобы погубить предателя. Эйрик со всем рвением бросился вдогонку, надеясь за хорошую службу заслужить похвалу и вернуть расположение отца.
              Одинкар опередил Ингеборгу и Герьюифа, но не успел встретиться в Рагнхильдой и испросить у неё прощения за прошлый обман, как явился Эйрик. В жестокой битве принц одержал победу над врагом и отправил его к Одину. Но перед смертью успел Одинкар нарезать руны и послать их своей возлюбленной. И когда Эйрик, гордый победой, возвращался домой, надеясь на признание отца, Рагнхильда  получила послание с того света и успела изготовиться к встрече Ингеборги и Герьюифа. Угодили они в ловушку, приготовленную для них Рагнхильдой, её братом герцогом Гутхормом и её сыном 17-летним конунгом Харальдом. Победили они в битве и предложили Ингеборге сдаться, но та предпочла смерть позору и покончила с собой, напоровшись на собственный меч. Герьюиф оплакал свою возлюбленную, и отправился вслед за ней, надеясь, что загробная жизнь будет счастливее земной. В Бирке у них остался малолетний сын Рёгенвальд. 
              Когда Энунд-конунг узнал о гибели дочери, которой надеялся оставить шведский стол после себя, сильного он разгневался на сына Эйрика, обвинив его в нерадении и глупости. По злобному совету Адвинды Гостомысловой он подверг сына публичному унизительному наказанию и тем самым лишил его надежды занять престол, ибо битый человек ничтожнее собаки, и никто не захотел бы иметь над собой такого конунга.   Отныне наследником стал Олав, сын Бьёрна Курганного, племянник Энунда, ревностный христианин.
              Тем временем, поход Людовика Молодого против вендов по обыкновению провалился, зато Рюрик сильно завяз во Фрисляндии в войне с Лотарем Лотарингским и иными сеньорами Нидерландской марки - маркграфом Генрихом и Ортвином Хегелингом. Тогда Энунд-конунг с большим войском напал на Восточные Страны. Ближайшей помощницей конунга была Адвинда Гостомыслова вдова, всячески подстрекавшая Энунда к возвращению в Аустрики.
              В упорном бою Энунд-конунг один победил вождей всех 6 племен – словен ильменских, кривичей, чуди, веси, мери и муромы. Но нелегко было отнять у них свободу, ибо они ею не обладали – в каждой волости сидели наместники Рюриковы: Плеско – в Ладоге, Катла – в Изборске,  Тюррни – на Белозере.  Энунд-конунг  отнял чудские земли у Плеско и в жестокой схватке разгромил Тюррни, дочь короля Харальда Ворона. Королевна погибла в том бою за Белозеро и больше о ней не говориться в этой повести. А внук её Харальд Харфагер в то время уже начинал свое благородное дело объединения всей Норвегии в единую державу.

XXX
              Тень смертельной угрозы нависла над славянством, ибо Энунд-конунг был могуч и безжалостен не только к врагам, но и к собственным детям. Но именно с этой стороны он и получил смертельный удар. Принц Эйрик, окончательно разочаровавшись в отце, униженный и оскорбленный, освободил из темницы аскольдова воеводу Дира. Вместе они выступили против Энунда-конунга, собрали мощное войско, захватили Бирку и Упсалу и изгнали из Швеции наследного принца Олава. Тот стал морским конунгом и нашел прибежище в Ирландии, скопище таких же изгнанников и разбойников, как и он сам. А Эйрик провозгласил себя единоличным королем Швеции. По совету Дира он отправился с войском в Аустрики, чтобы добить отца на враждебной земле и не дать ему вернуться в Швецию, где у него могли оказаться сторонники.
              Оба воинства встретились под Ладогой. В страшной битве Энунд-конунг одержал решительную победу. Эйрик-конунг трусливо бежал в Швецию, бросив на произвол судьбы Дира. А тот не сдался и с достоинством погиб, сражаясь, посвятив свою смерть князю Аскольду, как прежде посвятил ему  жизнь.
              Ничто отныне не препятствовало Энунду-конунгу продолжить поход на Новгород. Силы были неравны, Энунд-конунг напирал с разъяренной варяжской ратью и конец страны и народа славянского уже был близок. Тогда, отчаявшись, Вещий Хельги обратился за помощью к Аскольду Ильвингу, который княжил в Киев-граде и титуловался Каганом северных скифов.  Леда таскалась за братом повсюду – в Киев, Царьград, к болгарам и хозарам, чарками хлебала медовуху и проклиная судьбу свою. И вот теперь она возвращалась на Родину. Князья встретились в Полоцке на Двине посредине великого волока с Ловати на Днепр. И сказал тогда Олег такие слова:
- Не имеет значения ни победа, ни власть, ни жизнь, ни честь, ни цель, ни средства, значение имеет  только Русь, а она у нас одна, дружная и могучая. Неужели ты позволишь ей погибнуть, а вместе с нею и всему народу, твоему народу? 
              И вот, когда казалось, что последняя надежда ушла и Новгород готов пасть под диким натиском безжалостных варягов, обрушился Аскольд со всею русью своею на общего врага и вместе с Ледою встал на защиту Новгорода. Бок о бок сражались Ильвинги и Скъёльдунги, а потому одержали верх над Энундом. Конунг бежал в Швецию, где принял смерть от руки своего сына короля Эйрика, расставившего отцу засаду. Сын не отказал себе в удовольствии самолично срубить плененному отцу голову, прежде позволив своим людям – а все они примкнули Эйрику из лютой ненависти к Энунду - жестоко поиздеваться над падшим конунгом. Энунду-конунгу, сыну Эйрика, сына Ярмерика, сына Сигурда Ринга, было в то время 57 лет от роду, 30 из которых он правил в Упсале и Бирке.
              С того дня король Эйрик 15 лет благополучно правил Швецией и оставил её в наследство своим потомкам. Умер он в год 882 по христианскому исчислению 42 лет от роду. Так завершилась более, чем полувековая распря между викингами из Хедебю и варягами из Бирки, начавшаяся после разделения державу Сигурда Ринга. Ильвинги проиграли в этой борьбе - они лишились Восточных Стран и половины Дании. Зато Скъёльдунги, одержавшие решительную победу, вернулись в свою отчину, сели во граде Хедебю, основанном врагом их рода королем Готфридом, а еще приобрели для себя огромную и богатую страну на Востоке. Король Эйрик Ильвинг отказался от захватнических планов своего отца, от вмешательства в дела других Северных стран, зато сумел прочно и надолго сохранить Швецию под властью своего рода.
              Вещий Олег, которому шел только 18 год от роду, не в силах был один удержать власть над всею Аустрики, а потому вынужден был разделить её с Аскольдом Ильвингом и его сестрой Ледой Гостомысловой дщерью. Олег княжил в Новгороде и брал дань с мери Ростовской, муромы и словен Ильменских, живших в селе Грузино, на городище Холопья Полисть, в Велесовом селе, в городище Званка, в селах Высокое, Вергежа, Вариги, на Кузинской сопке, в Городке, в селе Захарьино, в руссе, Слудице, в Холопьем городке и на Хутынском Бугре, в Словенском, Неревском и Людином концах, в Сергово, Яровите и на Перыне. А Леда - княжила в Ладоге и брала дань с чуди, кривичей Изборских, веси Белозерской и словен Волховских, живших в Любше, Перуновом городище, Дубовом Городке, на Громовой сопке, на Велесовом поле, на Прусынском острове, на Пчевском городище,  под Сопками и в Осничках. Плеско она посадила посадником в Изборске, а Вадима Храброго - на Белозере, которое он некогда освобождал от варягов вместе с Готфридом Скъёльдунгом. От Вадима родила княгиня Леда дочь Сфандру, но в замужество с ним не вступала. 
              Для матери своей Адвинды Гостомысловой вдовы, взятой  в полон, княгиня Леда испросила пощады у брата Аскольда, и поселена она была под присмотром Олега на Перыне, что напротив Рюрикова Новгородского городища.
              Аскольд же вернулся на княжение в Киев, ибо полюбилось ему племя полянское, принявшее изгнанного, лишенного Отечества и осиротевшего князя как родного, и под его владычеством расцвел Киев, и в славянских странах не было тогда града богаче и прекраснее, а во всей Европе сравниться с ним могли разве что только Рим, Париж и Царьград.   
 

XXXI
              Тем временем Рюрик Ютландский одержал решительную победу над своими врагами. От его руки пал маркграф Генрих Нидерландский. Король Лотарь Лоторингский, не пережив жестокого поражения, умер в августе 869 года по христианскому летоисчислении. Было ему всего 34 года, из которых 14 он правил Лотарингией. У него остался сын Гуго и три дочери - Гизелла, Берта и Эрменгарда. Никому из них не досталась корона Лотарингии. Дядья покойного Лотаря - Карл Лысый Французский и Людовик Немецкий - сговорились с победителем - Рёриком Ютландским - и разделили Лотарингию между собой. Гуго, сыну покойного короля Лотаря, достался лишь титул его тетки Энгельберги, герцогини Эльзасской. Потомства герцог Гуго не оставил. Так печально закончилась судьба старшей ветви Каролингов.
              В Нимвегене Рёрик принес присягу своему новому сюзерену и крестному отцу Людовику Немецкому за всю Фрисляндию, и был титулован королем варваров (barbarorum rex).
              В лето 873 по христианскому исчислению, через 101 год после памятной Бравалльской битвы, Рёрик Фрисляндский, которого Ксантенский хронист именует не иначе, как желчь христианства, с кузенами Родульфом и Готфридом, сыновьями изгнанного короля Харальда Ворона, прибыл в Маастрихт к своему крестному сюзерену Людовику Немецкому и добился  от него согласия покончить с еще одним старым родовым спором. Тогда Готфрид и Родульф без боя, тихо умертвили сына короля Хорика Младшего - Хальвдана Ильвинга, внука Хорика Старшего и правнука славного конунга Сигурда Ринга. Так был отомщен Харальд Ворон и окончился вековой спор с Ильвингами. Никто не возмутился этому убийству, ибо все графы и простолюдины понимали, какая сила теперь на стороне Скъёльдунгов. Отныне вся Дания безраздельно принадлежала их роду, а ветвь Ильвингов, шедшая от короля Готфрида пресеклась.


XXXII
              7 долгих лет минуло с тех пор, как Бирские варяги окончательно были изгнаны из Аустрики. Сказать надо, что Олег Вещий умело управлял Восточной Страною в течение этого срока.
Перед народ являлся он;
Свои победы исчислял
Лукавой речью убеждал!
Рука искусного льстеца
Играла глупою толпой.
              Многих знатных бояр, и дружинных вождей, и старейшин родов привлек он на свою сторону. Был среди них и Плеско из Лыбуты, посадник в Изборске. Олег выдал за него свою сестру Ефанду. Однако брак этот не был счастливым, и только через 20 лет родилась в нем первая дочь, названная Предславою, а еще 8 лет спустя другая дочь, названная в честь дяди - Ольгою. Так вот случилось, что родовая знать словен готова была покориться Рюрику как единовластному князю над всею той землёю. 
              И вот, покончив с родовыми делами на Западе, Рюрик, король варваров, в лето 874 по христианскому исчислению вернулся в Гардарики, чтобы снова вокняжить в Новгороде. Вместе с ним в славянские земли приехала многочисленная и буйная варяжская дружина - Инегельд, Гуда, Карн, Фрелаф, Рюар, Актеву, Труан, Бидульфаст вместе со своими сородичами. В дружине Рюрика состоял и Родульф Харальдсон, который вельми бе грозен воевода, гласит Софийский хронограф. У Родульфа в Ладоге сразу вышел жестокий спор с Ледой Гостомысловой дщерью. Не захотел Рюрик окончить дело миром, но встал на защиту родича от обид, чинимых женщиной. Порешил он, что негоже вздорной женщине править столь богатыми и славными землями, а потому самым подлым образом отстранил Леду от управления племенем славянским, взял её в полон, и двинулся к Новгороду по Волхову по землям чуди и славян.   
Варяг-властитель презирал
Все их законы, все права.
Своей дружиной окружен.
              Но были такие, которые оскорбишеся несправедливости, чинимой Рюриком. Примчавшись с Белозера, Вадим Храбрый глаголет словенам: «Доколе же быти нам рабами и много зла всяческого терпети от Рюрика и страдати от рода его?
Ужель мы только будем петь
Иль с безнадежием немым
На стыд Отечества глядеть,
Друзья мои? – спросил Вадим.
- Клянусь, великий Чернобог,
И в первый и в последний раз:
Не буду у варяжских ног.
Иль он, иль я: один из нас
Падет! в пример другим падет!
Молва об нем из рода в род
Пускай передает рассказ;
Но до конца вражда»!
              Мудрый Ингелот примкнул к Вадиму Храброму и обратился к словенам с песнею:
Обманулись вы, сыны славян!
Чей белеет стан под городом?
Завтра, завтра дерзостный варяг
Будет князем Новгорода,
Завтра будете рабами вы!
              Поднялись тогда против Рюрика новгородцы с трех концов - Неревского, Людина и Славенского - и решили не допустить соединения Рюриковой дружины с Олеговой,  засевшей в Новгородском городище. В позднейшей повести скальда Лермонтова об этом говориться так:
О! если б только Чернобог
Удару мщения помог!...
Упорная была борьба…
И вот война! и вот судьба!...
*
Тридцать юношей сбираются,
Месть в душе, в глазах отчаянье…
Ночи мгла спустилась на холмы,
Полный месяц встал, и юноши
В спящий стан врагов являются!
Но вскочили пробужденные,
Злоба в крике и движениях!
Долго защищались юноши.
              Ни Вадим, ни Рюрик  не могли одолеть один другого, ибо силы богатырей были равны. Зато многих иных словен, светников Вадима Храброго, избил Рюрик в той битве на Хутыньском Бугре, под которым Волховец впадет в Волхов. Мир костям убитых в поле том! Только шесть осталось дружинников у Вадима. С этой горсткой храбрецов Вадим простился с озером родным, чтоб не промчались дни его под самовластием чужим.
И белый парус понесло
Порывом ветра, и весло
Ударилось о синий вал.
 В той ладье Вадим стоял
Между изгнанников-друзей,
Подобный призраку морей!
Так удалялася ладья,
Оставя пены белый след.
Когда на челноке Вадим
Помчался по волнам морским,
То показал во взоре он
Души глубокую тоску,
Но ни один прощальный  стон
Он не поверил ветерку,
И не единая слеза
Не отуманила глаза.
*


XXXIII
Княжит Рюрик в Новгороде,
В диких дебрях бродят юноши;
С ними есть один старик седой -
Он поет о родине святой,
Он поет о милой вольности!
              Рюрику было тогда уже 58 лет от роду. Он прошел долгий, очень долгий путь, длиною в  47 лет, от берегов Рейна, где некогда принял крещение в Майнце от сына самого Карла Великого – императора Людовика Благочестивого, через залитые кровью поля Фонтенуа, через болотные топи Фрисляндии, через темницу императора Лотаря, через бушующие волны Балтийского моря, чтобы здесь, на краю Европы, среди глухих лесов над водной гладью Ильмень-озера воздвигнуть Новгород, которому предстояло затмить славу Хедебю и Дорстада. Но кто, кто среди его новых подданных знал о том, кто такой император Людовик или Лотарь? Кто знал, где протекает, овеянный легендами Рейн, или раскинулись поля Фонтенуа? Ильменских словен не интересовало прошлое Рюрика и его рода. Они не предавали  значения той роли, которую сами сыграли в распре Ильвингов и Скъёльдунгов, полтора века с лишком сотрясавшей Северные страны, распре, которая началась именно с того, что славяне, не убоявшись гнева Ивара Широкие Объятия, дали убежище Ауд Мудрой и её сыну Харальду Гильдетанду, и которая завершилась здесь же, на брегах Волхова, полной и безоговорочной победой Рюрика Скъёльдунга и Вещего Олега. За что сражался Рюрик – за честь своего рода, за предков, павших от рук Ильвингов? Славянам это было безразлично, со временем они даже забыли об этом и помнили только то, что победа Рюрика принесла их земле свободу от буйства варягов, и все дальнейшие кровопролитные события на Севере представлялись им мелкими и недостойными стычками. А интересовало их только одно – то горькое и светлое будущее, которое открывалось перед страной с названьем кратким - Русь. 
              Леда, которой было 30 лет от роду, прожила всю зиму в плену у Рюрика. В плену же пребывала и её дочь Сфандра. Все это время, Рюрик-князь, боясь войны с братом своей пленницы, Аскольдом, князем Киевским, домогался от неё выйти за него замуж и на том замириться. Но гордая Леда отвергала все домогательства старого князя, надеясь, что скоро брат придет за ней и освободит её и Родину из варяжского плена. Скальд Лермонтов пишет об этом так:
Страшись, невинная душа!
Страшися! Пылкий этот взор,
Желаньем, страстию дыша,
Тебя погубит; и позор
Подавит голову твою.
Нет сожаленья у князей:
Их ненависть, как их любовь
Бедою вечною грозит;
Насытит первую лишь кровь,
Вторую лишь девичий стыд.
              И вот весной 875 года по христианскому летоисчислению погибла дева, её мольбы и стоны презрительно отверг злодей. Потом
всегда с поникшей головой,
Стыдом томима и тоской,
На отуманенный Ильмень
Смотрела Леда целый день
С береговых высоких скал.
Никто её не узнавал:
Надеждой не дышала грудь,
Улыбки гордой больше нет.
Она увяла в цвете лет!
С жестокой радостью детей
Смеются девушки над ней.
              И все варяги, которые во множестве толпились при дворе Рюрика, всячески оскорбляли и унижали наложницу князя и ни во что не ставили некогда могучую предводительницу славянского племени.
              Того же лета, дружины Рюрика Скёльдунга и Аскольда Ильвинга сошлись на Западной Двине в упорной схватке. Как гласит Никоновская летопись, воеваша Аскольд Полочан и много зла сотвориша, но не сумел каган северных скифов одолеть короля варваров, освободить сестру и племянницу и изгнать варягов из Новогорода, а потому принужден был возвратишася от Полочан в малой дружине, поелику в то же лето множество печенег напали на Киев с юга. Это Белая Лебедь Захарьевна пришла, как и обещала, через 12 лет после похода Аскольда на хазар. Расставляла шатры белые, устилала всю дорогу к Киеву сукнами красными и посылала к киевлянам письмо, чтобы выдали ей виноватого, а коли воспротивятся - выжжет и вырубит весь Киев дотла, всех полян попленит, головней покатит. Киевляне послали старшего в Дулебском роду Мезамера Запечника. Детки Белой Лебеди - сын Клодимир и дочь Ульяна, обоим по 11 лет, - завидя его, кричат:
- Вон наш батюшка идет! Чем мы будем его потчевать?
А мать говорит:
- Нет, это не отец, а чужой дядька. Потчуйте его тем, что у вас в руках.
А у детей было по дубинке. Они так Мезамеру бока наломали, что тот едва до Щековицы дошел, там и помер. Было ему 71 год от роду - в том же возрасте погиб, сражаясь с хазарами, и его отец сильно-могучий богатырь северский Ивашка Запечник.
              Потом посылают киевляне главу Полянского рода Тимофея, сына Тарабанова и Теодезинды Бравлиновны, внука Марьи Никифоровны Золотые Кудри, которая была внучкой императрицы Византийской Ирины Мягкой Перины, дочери кагана Вольги Святославича, сына легендарного Волха Словеновича, который был внуком сильно-могучего богатыря и князя вендского Ивана Покати-Гороха и Марьи Моревны прекрасной королевны. Тимофей идет, детки ему так же бока наколотили. Воротился на Девич-гору, будто несолоно хлебавши! Тожно посылает Белая Лебедь Захарьевна к киевлянам сказать, чтобы выслали виноватого, а пока этого не сделалось, печенеги все Полянские земли разорили, придав их мечу и пожару. И бысть в Киеве плач великий.
              Наконец, с севера прибыл каган Аскольд с русью, доезжает до сукон красных, все сукна в грязь вбивает. Увидали его детки Белой Лебеди и говорят:
- Что за дурак едет!
- Любезные дети! Едет то ваш батюшка.
- Чем же мы будем его потчевать?
- А чем Бог послал!
И вот началася страшная сеча, избиша множество печенег, Аскольд отвратил угрозу от Киева. После того разгрома печенеги 40 лет не беспокоили славянские земли. Белая Лебедь Захарьевна погибла в битве под Киевом, было ей 41 год от роду, из которых 14 лет правила он Хазарским кагантом. После её гибели титул кагана ушел из рода Горынычей и власть в Хазарии поделили между собой Булановичи - сыновья бека Завулона Исааковича: Нисси стал каганом, а Манассия - беком, что значит царем. Детей же Белой Лебеди Захарьевны Аскольд взял к себе и начал вместе с ними жить-поживать, добра наживать.
            Того же лета, вослед за Вадимом Храбрым, не дождавшись освобождения избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много новгородских мужей со своими женами и детьми. 


XXXIV
              В положенный срок родила Леда Гостомыслова сына, нареченного по-норманнски Ингвар, но славяне, среди которых он родился и должен был править, переделали его имя, а потому  в историю сын Рёрика Скъёльдунга и Леды Гостомысловой  вошел как Игорь по прозвищу Старый. Был он первым Рюриковичем, не помнившим ни своего родства со Скъёльдунгами, ни с ободритскими князьям Виндляндии. Дед его Хемминг, сын Хальвдана, который был сыном Эйстейна Коварного, который был сыном Харальда Боезуба, который был сыном Хрёрика Метателя Колец, помер уже как 39 лет, а бабка княжна Висма, дочь Годолюба, который был сыном Вышана, который был сыном Ариберта II, который был сыном Ариберта I Виндского, померла 21 год назад; того же лета скончался и дед Игоря по матери князь Гостомысл Словенский, зять хакана Хвисерка.
              После родов Леда получила некоторую свободу, ибо
с тех пор
Не вылетал из уст младых
Печальный ропот иль укор.
              Оказавшись на воле, Леда бросилась к матери-колдунье, которая уж 9 лет жила в безвестности на Перыне. Но Гостомыслова вдова сердито прогнала родную дочь с очей своих. Она сердилась на неё  за тот позор, который понесла от брата Леды, когда Аскольд распял любовника Адвинды, своего дядьку - Дражко Белую Рубашку. А еще не она  простить дочь за то, что та сорвала все планы, которые Адвинда вынашивала в уме своем, с тех пор как помер Гостомысл. Ведь Леда стать женой могла Эйрика Шведского, и Аустирики принести ему в приданое. В этом случае народ славянский остался бы во власти отпрысков княжны. Но Леда возмутилась тогда, 17 лет назад, восстала против матери, свергла  варяжское иго, чтобы теперь после стольких славных боев и побед народ славянский оказался во власти грубого и наглого Скъёльдунга, и сама она  оказалась на его ложе.
«Закон судьбы несокрушим;
Мы все ничтожны перед ним», -
Старуха отвечает ей.
И встала бледная, и тих
Отчаянный казался взор,
И удалилась…
              Поникла Леда головой, ибо мать, проведшая 4 года в шведском изгнании и 9 лет в Перыньской ссылке, заронила в её душу такое горькое сомнение о том, правильно ли она поступала в своей жизни, что и жить Леде больше не захотелось. Все её мечты, надежды, вся её молодость, честь и красота - все было растоптано и обращено во прах. Борьба за свободу, которую она вела, обернулась горем и для неё, и для её народа. И даже родная мать её отвергла, когда она больше всего нуждалась в её помощи. А виной всему все та же борьба за власть, за господство над этим славным, богатым, честным, добрым, справедливым народом с такой суровой и мрачной судьбою. От отчаяния и обиды, и от безысходной тоски бросилась Леда прочь от матери с Перыни… И в тот
туманный, серый день
Пропала дева. Ночи тень
Прошла; еще заря пришла -
Но что ж? заря не привела
Домой красавицу.
Никто не знал во всем краю,
Куда сокрылася она;
И смерть, как жизнь её, темна!
              Тогда же кончилась и жизнь Адвинды Гостомысловой вдовы. Казалось, она жила последние 9 лет только для того, чтобы дождаться позора и падения своей нерадивой дочери, чтобы бросить ей в лицо упреки и укоры, против которых Леде нечего было  сказать. А поелику Адвинда дождалась и позлорадствовала вдоволь, то и жить ей больше было незачем. Она велела устроить себе погребальный костер, самолично зарезала двух служанок, бросила их тела в пламя, а потом и сама вошла в него.
              Вот как случилось, что Игорь-княжич никогда не видел ни свою мать, ни свою бабку, но с самого своего рождения был сиротою, так же как и сестра его Сфандра Вадимовна.


XXXV
              Того же лета Аскольд, каган Киевский, по замечанию историка русского Татищева,  ходи на Кривичи и тех победи. Изгнал он из Изборска предателя Плеско и жену его Ефанду, сестру Олега Вещего, и тем подготовился для беспощадной мести Рюрику за сестру и честь Родины, но угроза, исходившая от печенегов, заставила его возвернуться в Киев-град и не покидать уж его более, ибо долг перед народом, избравшим его на княжение, был для него дороже, чем даже братская любовь к сестре и ненависть к её губителю.
Но на земле еще была
Одна рука, чтоб отомстить,
И было сердце, где убить,
Любви чужбина не могла!...
              Вадим Храбрый был посажен каганом Аскольдом в Изборске. С ним вместе был песнопевец Ингелот, уже совсем седой старик, который 16 лет назад призвал Рюрика со всем домом его и верною дружиною княжить в славянских землях. Раскаивался ли он теперь в своем выборе? Отнюдь. Он убеждал Вадима в том, что народ славянский заслужил правителей Скъёльдунгов. 16 лет назад славяне оказались не способны самостоятельно сбросить с себя иго Биркских варягов, а потому обратились за помощью к их врагам - варягам из Хедебю. А теперь они недовольны новыми своими господами. И в этой неблагодарности, как в зеркале отражены все пороки славянского племени.
- Этот народ, - говорил Ингелот Вадиму, - не хочет ни о чем думать, не хочет по справедливости и разуму оценить себя, свой выбор, своих правителей. Они смотрят и не видят, слушают и не слышат. Они брюзжат о том, как им плохо, но когда приходит время вече, все равно голосуют за тех князей, которых им укажут, хотя совсем недавно негодовали на них, и очень скоро снова будут негодовать. Но князьям-то глубоко наплевать, что там думает себе народ до и после вече, главное, как он проголосует. В сущности, этот народ рабски покорен даже не своим господам, а обстоятельствам, покорен  самой мысли о бессмысленности и безысходности собственного существования. Он идет на вече, как бараны на убой, не смея даже помыслить пойти другим путем. Страх и безразличие к собственной судьбе, к судьбе собственных детей - вот, что угнетает этот народ, а вовсе не варяги. Племена славянские разобщены, они забыли свои былины, забыли своих богатырей и подвижников, предали своих предков, своих матерей, свою Родину. А потому оставь, милый Вадим, свои обреченные на неудачу попытки разжечь хоть малую искру гордости святой в душе этого несчастного народа, смирись  и попытайся устроить собственную жизнь, разбогатей, обзаведись семьей, домом, детьми…
- И предать все, за что мы боролись вместе с Ледой? Скажи, старик, разве наши помыслы не были чисты, разве мы желали зла своему народу? Никогда, слышишь, - никогда! - я не перестану думать о своем народе, я буду сражаться за него, пускай даже я останусь совсем один, пускай все прочие смиряться с рабством воли и рабством духа, пускай я даже погибну, но я не изменю той клятве, которую в юности я Родине в сердце принес.
              В лето 879  по христианскому исчислению Рюрик устроил в Новгороде пышное жертвоприношение в честь языческого Перуна, которому поклонялись его подданные, и богатый пир для горожан. Во время пира на него напал Вадим Храбрый.
Булат в руке,
Как змеи кудри на плечах,
Отчаянье и месть в очах.
И долго билися они.
И долго ожиданья страх
Блестел у зрителей в глазах.
              И, наконец, сразил Вадим Скъёльдунга гордого, но сам забит дружиной княжеской он был. Последний вольный славянин! 

XXXVI
              Так умер Рюрик и передал княжение свое Олегу - родичу своему, отдав ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал. Рюрику было 64 года от роду, из которых он 9 лет правил Восточной Страной (Аустрики), которая с тех пор от имени его дружины варяжской прозвалась Русская земля. Рюрик был похоронен на Средней Ловати в злотом гробу, как повелел еще перед смертью. Игорю Рюриковичу было тогда только 3 года от роду. Олег же Вещий, сын Хервига Зеландского, называемого Харальдом, племянник князя и короля Рюрика, был в самом расцвете сил, 29 лет от роду.
              Прошло три года. И вот в лето 6390 от Сотворения Мира выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, словен, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своего мужа. Оттуда отправился вниз по Днепру, и взял Любеч, и также посадил мужа своего.
              И пришед к горам Киевским, где княжил Аскольд Ильвинг. Спрятал Олег одних воинов в ладьях, а других оставил позади, и сам приступил, неся младенца Игоря. И подплыл к Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду, говоря им, что-де «мы купцы, идем в Греки от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим», «посмотрите на племянника своего Игоря». Аскольд немедля поспешил увидеть племянника, сына любимой своей сестры Леды.
Грёзы и мечты
Волнуют сердце славянина:
Пред ним славянская дружина,
Он узнает её щиты,
Он снова простирает руки
Товарищам минувших лет,
Забытым в долги дни разлуки,
Которых уж и в мире нет.
              Но стоило только Аскольд прийти, как выскочили все Олеговы люди из засады, и сказал Олег Аскольду: «Не князь ты и не княжеского рода, но я княжеского рода», и показал Игоря: «А это сын Рюрика и Леды». И убил Аскольда Ильвинга, с  которым бок о бок сражался под стенами Новгорода Великого противу Энунда-конунга Шведского15 лет тому назад. Отнесли на гору и погребли Аскольда на горе, которая называлась Угорской, где стоял  Ольмин двор; на той могиле Ольма поставил церковь святого Николы.
              А Дирову могилу каган Аскольд устроил еще раньше в том месте, что за церковью святой Ирины.
              Так спустя 110 лет после Бравалльской битвы в стычке на Киевских горах завершилась вековая распря Скъёльдунгов и Ильвингов. Наследник великой династии, последний потомок могучего словенского вождя и фрисляндского князя Ратибора и сына его Рандвера, конунга Свейского, родившийся среди славянского племени, сражавшийся за свой народ, объехавший пол-Европы, нареченный устрашенными ромеями каганом, князь Аскольд Гостомыслович Ильвинг, пал во цвете 42 лет от роду, как и было предречено за 20 лет до этого на Сорочинской заставе, когда Аскольд ехал в Хазарский каганат. А Олег Харальдсон Скъёльдунг сел княжить в Киеве, и сказал: «Да будет это мать городам русским».

XXXVII
              Пока вершились эти дела на Руси, в лето 876 по христианскому исчислению  почил в Бозе средний сын Благочестивого императора Людовика король Людовик Немецкий. Через год за ним последовал младший сын императора король Карл Французский. Из внуков Карла Великого на Земле ни осталось никого, да и от славной империи франков также почти ничего не осталось. Поэтому Скъёльдунги решили, что пришло для них время создать собственную державу в Европе на обломках империи Карла Великого. В зиму 880 по христианскому летоисчислению, всего через полгода после смерти короля Рюрика, его кузен Готфрид Ютландский при поддержке славян-ободритов начал широкое викингское вторжение в Лотарингские и Немецкие земли на пространстве от Эльбы до Шельды. Первый удар Готфрид-конунг нанес на Эльбе 2 февраля. В той битве погиб герцог Бруно Саксонский, 11 графов и 18 знатнейших сеньоров вместе со своими дружинами, а так же два епископа - Теодорих Минденский и Маркварт Гейдельсгеймский. После этой блестящей победы, о которой с  содроганием и ужасом вспоминали потом многие  поколения немцев,  Готфрид-конунг в течение двух лет наводил страх и трепет на рейнские берега. Его воины сожгли Кёльн, Бонн, Кобленц, посуху добрались до Трира и Вормса и разграбили тамошние богатейшие монастыри и церкви. Викинги угрожали разрушить саму столицу империи Карла Великого – Ахен. Однако храбрый сын Людовика Немецкого Людовик Молодой  сумел нанести норманнам  поражение в битве при Сокур-ан-Виме в лето 881 по христианскому исчислению, однако недолго ему суждено было наслаждаться победой - в январе следующего года молодой король по пьяни разбил голову о косяк двери и помер. Ему наследовал брат Карл по прозванию Толстый,  который, чтобы остановить ярость викингов предложил Готфриду Ютландскому мир и всю Фрисландию в ленное владение с титулом герцога. Это случилось в то же 882 лето по христианскому исчислению, когда князь Олег, двоюродный племянник Готфрида-конунга, захватил Киев-град и предательски умертвил кагана Аскольда Ильвинга. Мирный договор между викингами и франками был скреплен браком старого конунга с юной двоюродной племянницей короля Гизеллой, дочерью покойного короля Лотаря Лотарингоского и внучкой императора Лотаря, погубившего в темнице отца Готфрида-конунга, короля Харальда Ворона.  Молодой невесте было только 17 лет, а старому жениху – 67: невеста не только годилась жениху во внучки, но и считалась его духовной племянницей, поелику её дед – император Лотарь – был крестным отцом принца Готфрида во время крещения датчан в Майнце 56 лет назад во времена, когда был жив еще Благочестивый император Людовик. Но со времени его смерти прежнее благочестие было напрочь забыто, и никто уже не помнил о делах давно минувших дней. Очевидно, что старый конунг уже выживал из ума, что не заметил в этом неравном браке хитрой уловки Толстого короля Карла. Молодая принцесса Гизелла имела задачу погубить своего мужа, что и осуществила через 3 года после свадьбы, заманив его в ловушку. Готфрид-конунг, герцог Фрисляндский, сын короля Харальда Ворона, крестник императора Лотаря, пал от рук немецких графов в лето 885 по христианскому счислению. Ему было 70 лет от роду, из которых 23 года он был графом Рюстрингенским, а 12 лет королем Датским. Герцогиня Гизелла после этого прожила во вдовстве еще 22 года, поелику никто из знатных сеньоров Германии, Франции или Лотарингии не решался взять её в жены, и померла со скуки.
              После смерти герцога Готфрида Фрисляндия была передана в лен графу Герульфу, сыну Ортвина Хегелинга, внуку Хетеля Фризского и Хильды Ирландской. Тот герцог Хетель был повинен в убийстве Хервига, называемого Харальдом, старшего брата Рюрика и отца Олега Вещего. Граф же Герульф Хегелинг стал основателем Голландского дома, который с тех пор неизменно владел Фрисляндией.

XXXVIII
              Готфрид и Зигфрид, сыновья Готфрида-конунга от первого брака с графиней Фридебургой, вдовой Биркского ярла Херигара, стали править Данией после смерти отца и замыслили отомстить за его гибель. На 700 кораблях они собрали Великую Армию из 40 тысяч витязей, и поелику Карл Толстый в то время стал королем Франции, Готфрид и Зигфрид направили удар своей Великой армии на Париж. На две французские мили течение Сены было сплошь покрыто  судами викингов. 10 месяцев норманны осаждали древний город. Французам было и невдомек, что вождями осаждавших были те, кто четверть века назад сражался на Белозере, под Изборском и Ладогой на другом краю Европы за освобождение славянского племени.  Но взять Парижа датчанам не удалось – всей славы и доблести Скъёльдунгов не хватило против стойкости и мужества графа Эда Робертина, его жены графини Теодераты Алерамовны де Тройе и епископа Парижского Гослена, которым с Небес покровительствовали святые Женевьева и Жермен. Они снова защитили свободолюбивый Париж, как сделали это во времена нашествия Атиллы и гуннов. Молодой граф Эд, которому едва исполнилось 20 лет, свершая чудеса храбрости, отчаянно защищал мост Сен-Мишель, ведущий к Шатле на острове Сите. Горожане обрушивали на осаждавших потоки кипящей смолы, камней и отборной французской брани. А конунги Готфрид и Зигфрид уже не были столь доблестны, как четверть века  назад. Поэтому с наступлением  декабрьских морозов, они предпочли отступить от стен Парижа.
              Однако в январе следующего года – 886 по христианскому исчислению – норманны вернулись. Они со свирепостью пошли в атаку на предмостное укрепление Сен-Мишель, но французы держались с изумительной стойкостью. Чтобы засыпать рвы перед стенами норманны убили всех пленных и покидали их трупы во рвы, но тщетно. Тогда конунг Зигфрид приказал наполнить три корабля хворостом, поджечь их и направить под мост Сен-Мишель, чтобы пламя перекинулось и на него, поелику мост был деревянным. Но заступничеством святого Жермена парижанам удалось потушить огонь, забросав корабли песком. 
              Епископ Гослен понимал, что хотя Париж и избегнул смертельной опасности, в следующий раз святые покровители могут оказаться не столь расположенными к своему городу. Поэтому он обратился за помощью к Сиятельному герцогу Саксонскому Отто Людольфингу, брату погибшего на Эльбе 6 лет назад герцога Бруно. Герцог Отто  поспешил на помощь и весной 886 года  обрушился на лагерь норманнов под стенами Парижа. Горожане со своей стороны предприняли вылазку, но викинги яростно отбили все атаки. Тогда саксонцы покинули парижан, сочтя, что такого противника как норманны, им не победить.
              С приходом тепла в Париже начали свирепствовать болезни. Жители умирали сотнями и многие предпочли сдаться викингам, чем помирать от поноса. Парижан начали отчаиваться. Тогда святой Жермен явил  горожанам чудо – дозорный воин, решивший бежать и сдаться викингам, увидел, как святой покровитель парит над городом и кропит его святой водой. Утром дозорный рассказал о своем видении остальным, и это вселило в сердца парижан надежду на скорый приход Небесного воинства. Епископ Гослен пронес по улицам мощи святых Женевьевы и Жермена, и это еще более укрепило веру горожан в неминуемую победу.
              Видя решимость французов, их готовность стоять на смерть, до второго пришествия, конунг Зигфрид со своей стороны потерял терпение и самообладание. Будучи воспитан матерью, графиней Фридебургой,  в христианском благочестии, и не приспособленный для воинских свершений, он не счел для себя зазорным вступить в тайные переговоры с графиней Теодератой, чтобы все выглядело так, будто это сами парижане предлагают норманнам выкуп, а те удовлетворяются добычей. Зигфрид удовлетворился полученным откупом и снял осаду. Однако его брат мрачный и молчаливый конунг Готфрид, не считал возможным торговать честью рода, но всегда будучи уверен в победе,  не согласился  уходить из под стен Парижа. Так произошел раскол дружины, той силы, которая единственно и побеждала на протяжении всей истории Скъёльдунгов, той силы, которая позволила Рюрику освободить славян от варяжского ига и основать русское Новгородское княжество. Готфрид в одиночку в отчаянии продолжал осаду. Из-за летней засухи Сена сильно обмелела и конунг решил воспользоваться этим обстоятельством и предпринять последний и решительный штурм. Викингам и впрямь удалось прорваться на остров Сите, но граф Эд, призвав на помощь Богородицу,  в упорном бою отбил атаку нападавших и по этому случаю дал обет, что на этом самом месте рано или поздно его потомки возведут Собор Парижской Богоматери.
              Наконец, только осенью на десятом месяце осады к городу подошел король Карл Толстый. Но Готфрид-конунг не испугался и готов уже был вступить в неравный бой под стенами Парижа, однако, удовлетворился откупом, который король заплатил норманнам, страшась вступить с ними в открытую битву.  Приняв этот откуп, как виру (вергельд) за убийство своего отца герцога Готфрида, Готфрид-конунг отступил от стен Парижа.
              Король Карл Толстый окончательно потерял всякое уважение французского народа, который отныне признал графа Эда и его потомков достойными быть его вождями и королями. То был век, когда новые династии выходили на арену Европейской истории: Рюриковичи – на Руси и Капетинги – во Франции, а древние роды – Каролинги, Ильвинги, и даже Скъёльдунги – утрачивали былой блеск, гибли, вырождались и оставались жить только в памяти народной. 

XXXIX
              5 лет минуло с той памятной осады Парижа. И вот в лето 891 по христианскому счислению, конунги Готфрид и Зигфрид снова  обрушились на Европейский континент, на этот раз на Брабант. Они окружили выступившее против них императорское войско под Маастрихтом и жестоко разгромили его. Тогда против викингов выступил новый король немецкий – Арнульф, племянник Карла Толстого, сын Карломана, старшего сына Людовика Немецкого. Братья-конунги укрепились на брегу реки Дейл близ града Лувена. Король Арнульф воззвал к своим верным  и доблестным рыцарям и в день Всех Святых (1 ноября) пошел на штурм норманнского лагеря. Сражение было недолгим, но ожесточенным. Готфрид-конунг пал первым. Было ему 54 года от роду, из которых 2 года он провел в плену у принцессы Ингеборги в Изборске, 4 года был Рюриковым  посадником на Белозере, 12 лет графом Рюстрингенским, а 6 последних лет жизни - королем Датским.  После его гибели воины бросились бежать, но путь им преградила река Дейл. Они попытались перебраться через неё вплавь, но все утопли, в их числе и конунг Зигфрид. Был ему 51 год от роду. Как и брат, он 2 года провел в плену в Изборске, а потом 4 года был там же Рюриковым посадником, а 6 последних лет был графом Рюстрингенским. И так завершился  век этих двух славных Скъёльдунгов.
              В битве при Лувене погибло 9 тысяч викингов, король Арнульф доставил в свою столицу Регенсбург 16 вражеских знамен. Поражение в этом сражении обескровило целое поколение норманнов – тех, кто некогда сражался  за свободу славян. С тех пор набеги викингов на континент резко пошли на спад. Бесславная гибель братьев-конунгов Готфрида и Зигфрида нанесла непоправимый ущерб роду Скъёльдунгов в Европе. Вещий Олег немедля покинул Русь и отправился в Данию, чтобы принять власть и поддержать славу своего рода. Но в то же время, услыхав о тяжком поражении датчан, на Данию напал морской конунг Олав Ильвинг, изгнанный из Швеции кузен короля Эйрика. С ирландскими викингами Олав захватил всю Данию еще прежде, чем Олег успел прибыть туда. Олег сумел отвоевать для своего рода только Нордальбингию, которая называлась Гольштейном.  Но вся Ютландия с городами Хедебю и Рибе, острова Зеландия и Фюн, провинция Сконэ, остались в руках Олава-конунга. Тогда Олег решил отказаться от дальнейшей борьбы за Данию, поелику далеко на Востоке, за бушующим морем, бескрайними лесами и полноводными реками его ждала обильная и могучая страна.  И добровольно покинул последний Скъёльдунг свою отчину ради матушки-Руси. С собой на Русь Олег взял Карла Дёглинга, сына графини Катлы Фридебурговны и герцога Гутхорма Сигурдсона, сына Тюррни Вороновой дщери и дяди короля Норвежского Харальда Харфагера, а еще Улеба и Рулава Скъёльдунгов, сыновей погибших конунгов Сигфрида и Готфрида, а в Гольштейне Олег оставил графом Харальда, другого сына конунга Готфрида и княжны Умилы, дочери князя ободриотов Гостомысла.
              Итак, всего от смерти  Ингьяльда Коварного и начала правления Ивара Широкие Объятия на Севере до убийства Хрёрика Метателя колец и смерти Ивара Широкие Объятия прошло 39 лет. От смерти Ивара Широкие Объятия до начала правления Харальда Боезуба на Севере прошло 30 лет. От смерти конунгов Радборда и Рандвера  до Бравальской битвы и гибели Харальда Боезуба прошло еще 53 года лет. От Бравалльской битвы, начала правления на Севере Сигурда Ринга и изгнания Скъёльдунгов до смерти Сигурда Ринга и разделения державы норманнов прошло 28 лет. От начала правления Готфрида Сигурдсона Данией до его смерти от руки племянника Хеминга прошло 10 лет, а еще через 3 лета Скъёльдунги во главе с Анулоном одержали победу над Ильвингами и вернулись из изгнания;  в той битве пал Сигурд Змей-в-Глазу. От начала правления Данией Харальда Ворона до его крещения в Майнце у императора Людовика Благочестивого и  изгнания из Дании прошло 14 лет. От начала правления в Дании Хорика Старшего до захвата Бирки Энундом-конунгом и изгнания епископа Ансгария прошло 10 лет. От изгнания епископа Ансгария до Верденского раздела империи Карла Великого, заточения Харальда ворона в темницу и разорения Гамбурга викингами Хорика Старшего прошло 8 лет. От смерти короля Харальда Ворона в императорской темнице до захвата Рёриком Дорстада и всей Фрисляндии прошло 4 года и еще 4 года до убийства Хорика Старшего, короля Дании, и смерти Гостомысла, князя Словенского.  От похода Бьёрна Железнобокого и Аскольда Ильвинга на Париж и возвращения Скъёльдунгов в Данию до изгнания Биркских варягов из Аустрики, призвания Скъёльдунгов и начала княжения Рюрика над славянами прошло 7 лет и еще 3 года от основания Новгорода до погибели Энунда-конунга, его дочери Ингеборги, зятя Герьюифа, ярла Одинкара и Аскольдова воеводы Дира. От войны  Рюрика во Фрисляндии до возвращения на Русь, свержения княгини Леды и  подавления народного восстания Вадима Храброго  прошло 7 лет и еще 5 лет от пленения Леды Гостомысловой и изгнания Вадима Храброго до убийства Рюрика. От смерти Рюрика до убийства Аскольда и захвата Олегом Киева прошло 3 года и еще 3 до убийства Готфрида Скъёльдунга во Фрисляндии. От осады Парижа Готфридом и Зигфридом Скъёльдунгами до их гибели под Лувеном  и захвата Дании Олавом Ильвингом прошло 6 лет. А всего в этой повести сказывается о 240 летах истории рода Скъёльдунгов и его борьбы с Ильвингами и Каролингами,  борьбы, которая определила судьбу множества стран и народов Европы - Франции, Германии,  Нидерландов, Дании, Норвегии, Швеции, и, наконец, Руси Великой.
              Скъёльдунги больше не вернулись в Данию, за которую так долго боролись, с Ильвигами, ибо обрели новую Родину. Игорь Рюрикович был первым из Скъёльдунгов, кто родился среди славянских лесов, полей и рек, и никогда не бывал в Дании. А о том, что происходило со Скъёльдунгами на Руси, поется в «Песне о Вещем Олеге» великого русского скальда Александра Пушкина и сказывается в «Повести временных лет» Нестора летописца.
А здесь конец Повести о Рюрике и Скъёльдунгах.