Бульвар де Вояж

Вагон размеренно покачивался, а за окном пролетали безмятежные облака. Я наблюдал за линией электропередач, которая то нарастала, то спадала, погружая в легкий транс. На фоне вечнозеленых склонов и крестьянских деревень с ветхими хибарками то и дело мелькали белые голуби, которые водились в этой местности в изобилии. Поезд начал пересекать очередную мутную речку с трудно выговариваемым названием.

Прямо под железнодорожным мостом резвились голые дети, прыгая с бетонных укреплений в воду и радуясь стуку колес. Я постарался немного отвлечься от своих невеселых мыслей и схватить немного той позитивной энергии, которая витала над счастливыми детьми. Пытаясь вспомнить всякие духовные практики, которых я нахватался за то недолгое время, что пребывал в Индии, я очистил сознание, успокоил дыхание и вслушался в окружающее пространство. Я приготовился впустить в себя позитив.
 
Но судьба, видимо, распорядилась иначе. В окно внезапно ударила нога в грязном шлепанце - это сосед с крыши чуть не упал с поезда и только чудом зацепился за гору тюков, которые угрожающе заваливались на сторону на каждом повороте, но все время выравнивались, будто их приклеили к крыше вагона. Я оставил все попытки уйти от реальности и воспроизвел в памяти события последних дней.

Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно. Еще три дня назад я сидел в парижском кафе "Лё Матиз" и нашептывал прелестной девушке с пятого курса Дофинского университета всякие шалости, а теперь трясусь в грязном вагоне бангалорского экспресса, который мчит меня через всю страну к пакистанской границе. Я даже не понимаю, как все произошло, все было так быстро и сумбурно.

Ее звали Жюстин, у нее был маленький пес по имени Мсье Буффон или коротко Буф. Я смотрел ей прямо в глаза, заговаривал, обещал насыщенное вечернее свидание и не менее бурную ночь. Я помню, как мы поцеловались, и она сказала "Порадуешь меня вечером - получишь кое-что сладкое на десерт ночью". Я обнял ее, перегнувшись через стол, и чуть не задавил в объятьях. А через дорогу стояли две старухи с собакой и пялились на нас, перешептываясь.

Судя по всему, мы нарушали их моральное спокойствие, о чем они не преминули сообщить забавному старичку, проходившему мимо. Но мы с тем старичком переглянулись, он пожал плечами и пошел своей дорогой, вспоминая собственные шальные и любовные проделки. Атака старушенций не увенчалась успехом, раздражительность и сварливость в очередной раз спасовали перед энергией юности и желанием эпатировать.

Мы перестали целоваться и решили прогуляться в направлении набережной. Жюстин взяла меня за руку и мы пошли вдоль трамвайных путей, перескакивая через рельсы, когда поблизости не было трамваев. Тут-то и начали происходить странности. Сперва мы непонятно каким образом оказались в тупике. То есть рельсы натурально входили в стену из бурого старого кирпича. Уличная вывеска гласила "Бульвар де Вояж". Хорошенькое путешествие, которое упирается в стену!

Странное дело. Когда мы попытались обойти этот тупик по параллельной улице, оказалось, что и там проходит эта высокая кирпичная стена. Так было и на следующей улице. И на другой. Я начал нервничать, Жюстин перестала смеяться, а Буф поджал хвост. Как будто это место было заколдовано, мы носились взад-вперед, начали стучаться в двери, но никто нам не открывал. Я попробовал вспомнить, когда я видел в последний раз кого-то еще на улице, помимо нас. Но тщетно. Моя память выдавала мне снова и снова все тот же отрывок - мы идем по рельсам и упираемся в стену.

Отчаяние начало подбираться к сердцу, из глаз Жюстин беззвучно покатились слезы, Буф протяжно завыл. Я решил идти напролом. Сломал одно из заграждений и начал бить в одну из ближайших дверей, пытаясь попасть в дом. Я думал, что если мы сможем попасть на крышу здания, то увидим, как обойти эту стену. Прошло минут десять, прежде чем я сдался и сел на ступеньки. Когда Жюстин подошла и села возле меня, дверь вдруг тихо раскрылась сама собой. Мы поспешили внутрь.

Я ожидал увидеть обычную парижскую гостиную, но вместо этого мы оказались в дешевой хибаре, пропахшей плесенью. В центре комнаты на полу кто-то сидел в окружении белых голубей. Кажется, это была женщина в одном из этих национальных одеяний, скрывающих все тело. Я позвал ее, но она не ответила, Жюстин сжала мою руку. Я начал объяснять, что мы заблудились, что нам нужна помощь, но женщина сидела по-прежнему неподвижно. Лишь голуби ходили вокруг.

Тогда я разозлился и кинулся к ней, чтобы сдернуть с нее эту чертову тряпку. Я схватил за край одежды и рванул на себя, Жюстин закричала. Под накидкой никого не было, хотя я мог поклясться, что раньше там был кто-то живой. Я обессиленно опустился на колени. Голуби не обратили на меня никакого внимания. Вдруг Жюстин начала причитать, громко всхлипывая, я обернулся. Она подошла ко мне, взяла накидку и резко накрыла меня ей. Я погрузился в темноту.

Затем сознание подвело меня, что-то случилось. Все звуки затихли, и перед глазами замелькали непонятные картины. Я видел наводнение в каком-то старом городе: мужчина бежал по лестнице, перекинутой от его дома к спасательной лодке. Я видел испуганного ребенка: он сидел в старой корзине за плечами матери и беззвучно шевелил губами. Я видел девушку с длинными волосами и в короткой юбке: она сидела в ресторане и закидывала ногу на ногу, вызывая неудовольствие сидящей неподалеку старушки.

Все эти образы закрутились в хороводе, мне стало страшно, я понял, что в этот самый момент я лишаюсь рассудка. Но внезапно вся эта вакханалия прекратилась, я ощутил под собой дощатый пол, услышал клокочущие звуки, а сквозь накидку пробились лучи солнца. В этот раз я решил действовать осторожно, и потихоньку начал стягивать с себя темное одеяние.

Когда восточная одежда спала с моей головы, оказалось, что я сижу в комнате той самой хибары. Рядом сидела женщина в похожей одежде и показывала на меня пальцем. Я медленно поднялся и вышел через распахнутую дверь на залитую полуденным солнцем улицу. Вокруг сновали прохожие, по виду сильно отличающиеся от парижан, которых я надеялся увидеть. На улице царил гомон, то и дело дети проносились мимо и задевали меня руками. Я огляделся и поднял лицо к небу.

В этот яркий и солнечный день я невесть как оказался за тысячи миль от Парижа, от Жюстин, и мне предстоял нелегкий путь обратно на "Бульвар де Вояж".


Рецензии