Как я первый раз был часовым

Часовой есть лицо неприкосновенное.
(Из Устава Гарнизонной и караульной служб)

Часовой - живой труп, завернутый в тулуп, проинструктированный до слёз, и выставленный на мороз.
(Солдатская шутка)

Выполнять боевую задачу наш взвод роты "Л" школы младших авиационных специалистов (ШМАС) должен был вскоре после принятия Присяги. Заступать (это военный термин) мы должны были во Второй караул. Первый караул – охрана территории части, Второй – охрана складов артвооружения, то есть снарядов. Я не выдаю военную тайну, потому что точно знаю, что этой военной части уже нет. Складов, скорее всего, тоже.

Сначала нас заставили учить Устав Гарнизонной и караульной службы. Главное было выучить статьи начинавшиеся словами "Часовой обязан" и "Часовому запрещается".

Статьи длинные, а вызубрить надо было слово в слово, потому что на разводе могут спросить, и если не ответишь, тогда... Нет, в караул тебя все равно возьмут, но будешь всю ночь учить, то есть спать не ляжешь, пока не выучишь.

Помимо зубрежки Устава были еще всякие разъяснения о том, что надо делать в разных ситуациях, кого можно допускать на пост, а кого нет. Казалось бы, что сложного в том, что на пост можно допускать только начальника караула, помощника начальника караула и СВОЕГО разводящего? Но многие путались.

- Даже министра обороны нельзя допускать если его не сопровождают. Кто сопровождает?
- Начальник караула, помощник начальника караула или разводящий.
- Какой разводящий?
- Мой.
И так по многу раз:
- Командира роты можно допускать на пост?
- Нет.
- Правильно. А командира взвода?
- Вас, товарищ капитан?
- Меня.
-Да. Вы же будете начальник караула.
- Так. А если я попрошу дать мне твой автомат? Дашь?
- Нет.
- Правильно! Передавать оружие кому бы то ни было, часовому запрещается!
- Всем понятно?
- Да.
- А если….

В день заступления в караул были еще занятия в караульном городке. Это площадка с макетами караульных постов. От завтрака до обеда мы тренировались в постановке часовых на пост и в снятии с поста:
- Стой! Кто идет?
- Идет разводящий!
- Разводящий ко мне! Остальные на месте!
Разводящий идет, остальные стоят.
- Стой! Освети лицо!
Разводящий изображает, что освещает лицо фонариком.
- Продолжать движение!
Все подходят. Разводящий командует:
- Рядовой Панов! Принять пост под временное наблюдение.
- Есть!
Панов снимает с плеча автомат и берет пост под временное наблюдение.
- Рядовой Златковский! Сдать пост! Рядовой Орлов! Принять пост!
-Рядовой Златковский пост сдал!
-Рядовой Орлов пост принял!

Кроме приема-сдачи постов тренировались в обращении с оружием.
Автомат перед зарядкой ставится в специальную пирамиду с пулеулавливателем наверху. Пулеулавливатель – это металлический ящик с песком. Предосторожность не лишняя. Случаи непреднамеренной стрельбы при разрядке оружия случались.
После установки заряженного автомата в пирамиду сначала отсоединяется магазин, потом передергивается затвор, для того чтобы проверить не находится ли патрон в патроннике, затем производится контрольный спуск. Тренируемся по много раз. Щелкают магазины, лязгают затворы, нажимаются спусковые крючки.

Наконец, занятие окончено. Обед. После обеда всем выдают письма. Всем, кроме заступающих в караул. Наши письма командир роты запирает в сейфе: «Прочитаете, когда из караула придёте». Неизвестно, какие там новости. Может быть такие, что кто-то захочет себе пулю в лоб пустить от того, что его девушка бросила или сбежит с оружием, чтобы с ней и с соперником разобраться. Так что выдавать письма перед караулом строго запрещено.

Нам надо быстро почистить сапоги, бляхи ремней и подшить свежие подворотнички. Если все успеть, останется время поспать. О счастье поспать днем! Но только заснул, тебя уже будят.
- Взвод, подъем!

Выдают автоматы и патроны. Патроны в деревянных прямоугольных дощечках с насверленными углублениями. Тридцать углублений, в каждом патрон. Дают по две дощечки. Сами заряжаем два магазина. Магазины кладутся в подсумок, который крепится на ремень. Теперь сутки надо будет таскать их с собой. Даже спят караульные, не снимая подсумков с заряженными магазинами.

Строимся, идем на развод. Это скучнейшее мероприятие. Офицер, заступающий на дежурство по части, долго проверяет внешний вид и знание Устава. Наконец, это заканчивается, и нас ведут к машине. Загружаемся. Всем весело. Какое – никакое, а разнообразие в серых буднях «учебки».

Ехали недолго. Потом все в быстром темпе. Наша первая смена заряжает оружие и идет на посты. Смена часовых происходит в полном соответствии с Уставом. Мой разводящий командует мне: «Пост принять!» Я отвечаю: «Есть!» Разводящие и смененный мной часовой уходят, и я остаюсь один. Завернутый в шинель, под которую поддета нелепая ватная подстежка с меховым воротником, защитник Родины, выполняющий боевую задачу в мирное время.

Мой пост – полоса длиной больше километра и шириной метров 25 между ограждениями из колючей проволоки. С одной стороны лес, с другой территория складов, но самих складов не видно, т.е. по ощущению – там тоже лес. В лесу темно, а полоса освещается. Значит меня из леса прекрасно видно, а мне совершенно не видно, что происходит в лесу. Я – отличная мишень для злодея из леса, и я должен: «Нести службу бодро, ничем не отвлекаясь. Не выпускать из рук оружия… и т.д.» А если кто-то проникнет на территорию, то стрелять в него нельзя. В сторону складов строжайше запрещено стрелять. Можно только выстрелить в воздух и «принять все меры к задержанию нарушителя».

Я прекрасно понимаю, что догнать и заколоть штыком или оглушить прикладом нарушителя у меня вряд ли получится. Успокаивает только то, что места глухие и вряд ли кто-то полезет снаряды воровать. А если кому-то понадобится автомат? Мысль неприятная. Стрелял я один раз перед Присягой. А вот если что случится, успею ли я снять автомат с предохранителя? Пробую. Не снимая трехпалой солдатской рукавицы, опустить предохранитель не удается. Снимаю рукавицу, руку прячу за пазуху шинели. Так есть шанс успеть привести автомат в состояние боевой готовности.

Хожу. Ноги уже замерзли и вообще холодно. Хожу быстрее. Ходить предстоит два часа. Курить нельзя. К тому же сигареты и спички отобрали. Есть и пить нельзя. Петь и разговаривать тоже нельзя. Впрочем, петь и не хочется, а разговаривать не с кем. Хожу. В один из проходов обращаю внимание на табличку «Граница поста». Так, стоп. Мне за нее нельзя. Дальше уже территория соседнего поста. Там Гена службу несет. Нас предупреждали – никаких встреч на углах. Разворачиваюсь, иду обратно. Вдруг слышу, что кто-то меня окликнул. Или показалось? Наверное, показалось. Не отвечаю, ухожу.

Примерно через полчаса вижу, что кто-то идет. Для смены рано. Значит – проверка. Как учили, ухожу с тропы, занимаю позицию, то есть ложусь за дерево, в снег. Подходят.
- Стой, кто идет!
- Идет помощник начальника караула! (Это мой сержант)
- Помощник начальника караула ко мне! Остальные на месте!

Тот, кто назвался помощником начальника караула, идет, остальные стоят.
- Стой! Освети лицо!
Освещает. Вроде мой сержант.
- Ну, давай, выходи уже, Каплун! – говорит он мне негромко, так чтобы не слышали проверяющие. Теперь я его точно узнал. Командую:
- Продолжать движение!
Вылезаю из-за дерева, подхожу к сержанту.
- Ты тут никого не видел? – спрашивает он.
- Нет.
- Кто-то прошел на пост,- огорошивает он меня.
- Нет, не было никого.
Подходит проверяющий. Это командир роты.
- Никого не видел?
- Нет.
- За границу поста заходил?
- Нет, только до таблички, до границы дошел.
- Часовой с соседнего поста тебя окликнул. Слышал?
- Да я… Я думал, показалось.
- Смотрите, у меня! Вы так друг друга перестреляете. Продолжай нести службу!
- Есть!

Все уходят. Оказывается, бдительный Гена, окликнув меня и не получив ответа, заподозрил неладное и, как учили, «немедленно сообщил в караульное помещение».
А ротный, который как раз приехал проверить как новобранцы несут службу, помчался сигнал проверять. Потом на разборе караула не ругал, только сказал, что службу несли хорошо, только некоторая нервозность наблюдалась.

Сейчас я думаю, что ротный нервничал гораздо больше чем мы. Легко ли дать детям боевое оружие? Какие из нас были солдаты? Мы же и месяца еще не прослужили.

Когда возникает спор о том какая нужна армия, профессиональная или призывная, я вспоминая свою службу, всегда говорю, что армия должна быть профессиональной.