Тошнота

Она была очень высокая, худая и веснушчатая; редкие, светлые, с рыжим оттенком волосы были завязаны в тугой хвост на макушке. Маленькие разбросанные черты лица, неровные и отвратительно четкие; взор зеленых круглых глазок затуманен и окутан сном. Её движения были раздражительно медленными, такие же, как и ее речь. Как-то раз я зашел к ней домой, чтобы забрать рисунки. Большие, нет, огромные комнаты были обставлены минималистично, стены, с выцветшими обоями, придавали дому сырость и дряхлость. Но, на удивление, там пахло карамелью. Воздух был плавный, приятный, словно вода, и насквозь пропитан сладким запахом золотистой карамели. Тогда я подумал, что этот запах лишний в ее доме. Он не вязался с образом худой вязкой уродливой Гевры. Он был текуч и свеж и, вдыхая его, так и видишь поблескивающую карамель на солнце. Я был настолько очарован и ошеломлен, что не заметил приближение моей клиентки. Она стояла передо мной в коридоре в светло-зеленой водолазке, тряпичной юбке до колен и в фартуке, испачканном краской. Её лицо было слишком тупое. Она приподняла голову и сонно смотрела вперед (я не мог понять, смотрела она на меня или нет, слишком плывучий был у нее взгляд). У меня подкосились колени, меня чуть не вырвало. Я отвернулся, чтобы не видеть ее и пытался подумать о чем-нибудь приятном. Но она напомнила о себе:
- Вы уже десять минут стоите на пороге, хотя я вам сказала проходить (или я забыла?), - она сдвинула брови. - Ладно, может чаю?
Я кивнул в знак согласия и спросил у нее можно ли не снимать обувь.
- Конечно, здесь, как видите, не слишком чисто.
Она скрылась за дверью в кухне (хотя я не уверен, что это была кухня). Меня больше волновал мой приступ тошноты. Когда он прошел, я осознал то, что мне было противно смотреть на саму Гевру. Противно было думать о ней и слышать в своих мыслях ее имя. Я хотел поскорее забрать её картины.

Когда я зашел на кухню, она расставляла чашки, потом достала из буфета овсяные печенья и села напротив меня. В тот момент мной овладела странная злость и негодование. Я жутко хотел сказать ей что-нибудь обидное, то, что разочаровало бы ее в себе. Однако я взял себя в руки и продолжал спокойно глотать чай.
- Вы в порядке? - спросила она, медленно переведя взгляд на меня.
- Да, со мной все нормально, почему вы задали вопрос?
- Вы десять минут стояли у порога, а сейчас сидите здесь и смотрите на меня весьма не лестно. Может быть у вас чай не вкусный? - я думаю, в этот момент она бы улыбнулась, если бы не слишком всерьез сказанная фраза.
- Нет, все хорошо, - я выдержал паузу, - У вас в доме очень приятно пахнет.
- Ах... у вас аллергия?
- Нет-нет, - улыбнулся и посмотрел куда-то поверх её плеч. - Просто мне кажется, что это не вяжется с вами.
Она оторопело смотрела на меня несколько секунд, пару раз моргнула и расхохоталась. Наверняка в ее глазах я выглядел, как полный идиот. Она смеялась долго, хватаясь за живот, её рот на удивление был приятен, если бы она не раскрыла его так широко, я был бы все еще убежден, что у нее отвратительные желтые (черные) зубы и белый язык.
- Вы очень... честный, - сказала она под конец, ставя локти на стол. Талая улыбка не сходила с ее лица. Вдруг мне стало страшно и я подумал: что если она знает, как я к ней отношусь, и что я о ней думаю? Эта улыбка была настолько отдельной частью ее тела, что казалось, будто она насмехается надо мной. Мне захотелось вернуть назад ее безразличное выражение лица:
- Вы так думаете? По мне, так я тот еще лицемер, вы не думали о чем-то помимо своей работы?
Она услышала то, что хотела:
- Я считаю, что вы самый честный человек на свете. У вас очень честные глаза, но вы не выглядите простачком, напротив, вы будто оправдываетесь. Вам кажется, что вы умело прячете свои чувства, но я вижу, что вам противно рядом со мной.
- Вы противоречите себе. Вы только что сказали, что я совсем не тяну на простачка, и тут же говорите, что быстро догадались о моих чувствах, потому что я не слишком хорошо прятал их.
- Я обошла вас, - ее лицо приняло обычное выражение. - Вы только что признались мне, что ненавидите меня.
- Я такого не говорил, - я посмотрел ей в глаза, но всего на секунду и тут же отвел их на графин с водой.
- И не отрицали. Признайтесь, вы проиграли мне.
Я тяжело сглотнул. Не ошибся. Гевра действительно знала об этом. И еще чуть-чуть и она узнает обо мне все! Я старался не выдать страха.
- Нет, у нас ничья. Вы тоже открылись мне, когда сказали, что знаете о моих чувствах.
Она снова расхохоталась, точно так же, как в первый раз, как на записанной пленке.
- Мистер Джонсон, прошу вас, заходите ко мне чаще, - она смотрела на свои колени, потом пояснила. - Нет, не принимайте всерьез. Лучше не приходите, я не хочу испортить впечатление.
Гевра надкусила печенье и запила его чаем. Минуты две мы сидели в тишине. Я молчал, потому что у меня было оправдание для этого, она молчала, потому что ждала, пока заговорю я.
Через неделю мы встретились вновь.