Час рябиновой плоти

  Несчастное длинное лето. Двадцатые числа июльской жары. "Горячий питон" медленно и мучительно сжимает кольцо.
       Под окном комнаты, где умирает моя мать, полегла кудлатая, почти сухая чёрная смородина, а рядом, терпеливой сиротой, которой сам Бог помогает, поднялась рябина. От корня дерево прямое, прочное, как позвоночник у хорошего гимнаста. Пышно-резная верхушка "возгорающей короной" степенно кланяется подоконнику.
       Рябина тяжела обильной вызревающей ягодой. Не днями, а часами прибывает вес плодов и от восхода до заката густеет красно-зоревая горечь сока.
       Роженица вопит, что время листьев и цветов прошло и подоспело время созерцать плоды.
       И, правда. Из нутра рябины, как из рога изобилия, выпячивали гроздья зернистых кораллов. Казалось, ягод больше, чем листвы. И ветки провисали дугами.
       Рябиновая плоть, соединяя красное и горькое, силой захватывала место под солнцем.
                *
       У моей матери гангрена левой ноги. Воспаление ползёт вверх и набирает силу. Сначала отгрызла пальцы и теперь вместо них угольные тонкие обглодыши, а краснота ползёт дальше, выжигает живую голень.
       Видеть это страшно. Мама страдает безмерно. Она так исхудала, что когда сестра делает обезболивающий укол, мне кажется, что игла вонзается в кость.
       Я сижу рядом. Я держу её бледную, чуть тёплую руку. Мне хотелось бы разделить с ней боль и нам бы стало легче. Я тоже страдаю. Это правда. Все, кто знают в каких муках погибает мама, говорят, что ей простятся все грехи.
       Но что происходит со мной? Что? Лживое, двоедушное состояние до отвращения к себе
       Я обманываю мать, вовсе того не желая. Мне нехорошо и совестно от этого обмана. Я не вся с ней, не всей душой.
       Будто неведомая воля, оставляя мне иллюзию выбора, настойчиво уводит мысли от мамы и хранит меня до поры.

       Я не могу оторвать глаз от ягод рябины. Они набухли горячим соком жизни. Я любуюсь ими и больше ничего не вижу. Рябиновая упругая кровь, прогретая солнцем, насильно брызжет мне в глаза...
       Я ухожу от смертельно тоскующих глаз матери. Это – предательство.
       Но моё ли это предательство?
       В моих ли силах не предавать?

       Прости меня, мама, что в твой предсмертный час смотрю на эту проклятую и благословенную  рябину. Прости. Кто-то удерживает меня и не даёт уйти с тобой. И Он сильнее меня.

       Невозможно, оставаясь живой, не глядеть на красную рябину, не быть с ней заодно. Это час рябиновой плоти.
       И когда ладонь тяжелит гроздь живой "киновари", не скажешь: "Итог жизни - смерть". Но подумаешь: "Тлен – лишь кормление цветов и плодов".
       Прости меня, солнышко моё лесное, монада моя изначальная, за то,что остаюсь. Прости.
       Я приду обязательно. Мы встретимся, родные и желанные. Наши лица осветлятся, ведь там, за синевой хранится лучшее, что созидает древо родовое.
       Ты выстрадала встречу за себя и за меня. Но если предстоит и мне такая пытка, то я, в назначенный мне час, прощу того, кто остаётся.