Белая башня тауэра

Белая башня да серые стены,
Светлые мысли и темная суть.
С верою в Бога начнут непременно,
Дьявола в сердце своем пронесут.

Нормандские и французские бороны для защиты себя от внешних и внутренних врагов строили сильно укрепленные крепости-замки, На английской земле пришельцам не были рады, чувствовали они себя здесь неуютно. И начали возводить замки, мощностью значительно превосходящие французские образцы. Король Вильям I (Вильгельм Завоеватель) заложил башню под свое жилище с момента своей коронации в конце 1066 года. Задумано было грандиозное по тем меркам сооружение. Люди, живущие сейчас, даже не представляют, каким малым был Лондон тогда, занимая площадь около 1,5 квадратных километров с население около 50 тысяч человек. На месте деревянного форта, построенного во времена римского императора Клавдия, стала возводиться каменная громадная башня основанием 32 х 36, высотой около 30 и толщиной стен 3-4,5 метров. Построенная, она имела четыре яруса, со входом во втором, куда вела наружная лестница. На ниж-нем ярусе, углубленном в землю, находились обширные помещения для оружия и запасов продовольствия на случай осады. Здесь же были выстроены камеры для узников и пыточная. Со второго же этажа (там были помещения для слуг и охраны) лестница вела и наверх, в жилые покои. На третьем, самом главном этаже сооружения, находились Банкетный зал, Комната меча и капелла св. Иоанна, которая занимает и часть пространства четвертого этажа. Остальную часть четвертого яруса занимали покои хозяина. Таким образом, это титаническое для тех лет сооружение, было абсолютно неприступно и способно было выдержать длительную осаду. Денег на строительство Вильгельм не жалел, но погода не благоволила началу задуманной стройки. В королевском замке в зимнее время года Вильяму приходилось редко находиться, его присутствие и решительность необходимы были повсюду. Весна 1067 года пришла какая-то тяжелая, не до конца проснувшаяся: дни тусклые, но относительно теплые, прерывались снегопадами, северным пронизывающим ветром, ночными заморозками. В замке гуляли сырые промозглые сквозняки. Камины совсем не давали тепла – дрова, и те не хотели гореть ярким пламенем. Стоя у узкой бойницы и видя насупившееся, промерзшее небо, король подумал: «А не пора ли мне в Нормандию возвращаться? Там на лужайках перед аббатством Оз’Омм в солнечных лучах вся природа отогрелась!»
Вильгельму аббатство и по расположению, и по удобству проживания нравилось больше всего из того, чем он владел. Недаром он избрал его под свою резиденцию. Поторапливаться на юг требовали и сообщения о том, что некоторые бароны голову свою поднимали.
Вильгельм почти бегом сбежал по серым каменным ступенях лестницы во двор замка, осмотрел воинов, охраняющих замок, разлепил тяжелые, словно каменные губы и коротко приказал Жюлю де Рамбле, исполняющего обязанности начальника стражи: «Седлать коней! Мы направляемся во Францию!»
Предстояло начать редко прерывающуюся борьбу с мятежными баронами, как в Нормандии, так и во Франции, где он был обязан, как вассал французского короля, воевать на его стороне. До завершения строительства король английский так и не дожил, поэтому не мог даже предполагать, чему будет служить задуманное им строение?
Задуманное, как крепость, Тауэр, за почти 900 лет своего существования, был и крепостью, и королевской резиденцией, и монетным двором, и арсеналом, и стратегическим складом, и архивом, и неприступным сейфом для королевских регалий, обсерваторией, и, даже, зверинцем. И сегодня этот замок не забыт людьми, каждый, посетивший Лондон, обязательно направит стопы к нему. Что поделать, если история его так богата событиями. Не забудут посетителю замка напомнить и о том, что стены Тауэра принимали в качестве подневольного гостя, кстати, последнего в таком качестве, Рудольфа Гесса, личного секретаря и правую руку Гитлера. Произошло это в 1941 году. Пребывание было коротким с 17 по 21 мая, затем его перевели отсюда в другое место. Первым его узником, кстати, он был и первым беглецом, в 1100 году стал епископ Даремский Ральф Фламбард – советник и ближайший соратник короля Англии Вильгельма II Рыжего. Старик, обладавший вздорным неуемным характером, успел насолить всем, и англо-саксонской знати, и нормандским баронам. Пришедший после смерти Вильгельма Рыжего король Генрих I, прозванный Ученым, был вынужден заточить его в Тауэр. Заточением этот факт можно назвать только условно, поскольку епископ жил в кабинете Банкетного зала, окруженный слугами и прак-тически ни в чем себе не отказыващий, кроме свободы перемещений.
Прелат превосходно знал все уголки и закоулки Тауэра, так как длительное время строительство Тауэра происходило под его непосредственном руководством. Он тщательно продумывал все детали побега. Побег было решено произвести зимой, когда снегом укрываются все следы. С утра шел густой снег, скрывая и выравнивая все неровности почвы. К побегу все было готово. Следовало только заняться стражей. Стража привыкла к тому, что прелату не отказывают в добром вине. Мало того, епископ иногда приглашал отведать вина и стражников. Так было и на этот раз, за исключением того, что на этот раз епископ не жалел вина, в которое было подмешано снотворное. Сам же он пил только подкрашенную вином воду. Вскоре стражников пришлось замертво пьяных не выводить, а выносить из-за стола, относить в угол зала и кулями и укладывать на пол вдоль стены. После этого прелат и его слуги, накинув на себя пошитые из белой ткани плащи, на скрученных и связанных простынях один за другим стали спускаться на землю. На белом фоне одежды прелата и его спутников были незаметны. Впрочем, их никто и не преследовал. Пьяная стража беспробудно спала до утренней смены. Преследовать епископа не стали, так как вскоре король Англии Генрих I, заключивший прелата в Тауэр, подавился рыбной костью и умер.
У меня Тауэр всегда ассоциировался с черными зловещими воронами, на содержание которых отпускались и отпускаются денежные средства и приставлен специальный служитель, чтобы следить за птицами, кормить их, укладывать спать на ночь. Воронам покупают мясо на конкретном рынке. Воронов шесть, каждый имеет свое имя, на которое отзывается. Ворон значительно понятливее попугая. В этом убедился В. В. Путин, осматривающий Тауэр, когда ворон по кличке Тор при-ветствовал процессию словами: «Всем доброго утра!» Президент России был до крайности удивлен.
Вспомнился мне и случай, происшедший около мусорного бака в городе Керчи, когда ворон мужчине, принесшему мусор и бросившего его мимо, прямо глядя в лицо, произнес свое обычное: «Карр», но с таким выражением, словно ему не понравилась не только поведение, но и сама лысая, как бильярдный шар, голова мужчины. Человек в ответ на это нагнулся, чтобы метнуть в птицу камень. На что, ворон отлетев в сторону, и продолжая упорно смотреть на мужчину, еще раз сказал свое: «Карр-р!» На этот раз с совсем иной интонацией…

Вороны и Тауэр, Тауэр и вороны –
Замок зла, предательства, коварства.
Щупальца тянулись во все стороны.
Для борьбы с врагами государства.

Замок-крепость, в общем-то, тюрьма,
Все массивно, крепко и надежно.
Здесь в комок сжималась жизнь сама,
Жизнь за смерть цеплялась здесь, возможно.

Солнца луч в подвал не проникал
Свету солнца не найти здесь дела.
Узник здесь томился и страдал,
По ночам тоска здесь песни пела.


О побегах редких здесь слыхали…
Серых дней печальный хоровод.
О свободе здесь и не мечтали –
Смерть в темнице, путь на эшафот.

В период правления Генриха III замковый двор был разделен на внутренний и внешний. Внутренний двор был цитаделью монарха с личными покоями, часовней, собственной эксклюзивной плахой, хранилищем казны и королевских регалий, которые простой люд видел только на церемониях. Простолюдинам вход в него был заказан. Внешний же двор занимал пространство от стен до берега Темзы, был испещрен переулками и укреплениями. Тут же был и так называемый Тауэр-Хилл – холм с камнем-плахой высотой по колено на вершине – обильно орошенный кровью узников этой тюрьмы.