Жены великого князя московского

Государь, великий князь Московский, которого станут величать первым русским царем Иваном Васильевичем Грозным, в младенчестве своем был покинут родители. Рано забрал их к себе царь небесный. Детство проходило среди бояр, дядьками приставленными для воспитания государя, да дьяками, грамоте его обучающих. А какое воспитание могли дать невежественные бояре? Хорошо, что господь дал тело здоровое, да крепкое, а душа получала уроки не те, что следует. Подлость, наушничество и многие другие столь же «приятные» качества процветали при дворе московском, отравить и душу и тело здесь умели. Приходилось ко всему присматриваться, всего опасаться, мысли поглубже прятать. От того и рос подозрительным, и до поры, до времени угрюмым правитель земли русской. Чему мог научиться государь, пользуясь «часословом»? Знанию Священного Писания?.. Да, Государь его хорошо усвоил, правда, полагая, что не все требования к нему, помазаннику Божьему, относятся. Знание грамоты дало Ивану Васильевичу, любознательному от природы, возможность самостоятельно искать и находить ответы в книгах. Недаром к старости библиотека Государя была великой. Из игр царь пристрастился к шахматам, да к игре с судьбами людей, ему подвластными и немыми перед ним, как и шахматные фигуры. Рано познал государь и любовные утехи, дарящие безумное наслаждение. Всего то тринадцать весен миновало с той поры, как он на свет появился, как дядька к нему приставленный из бояр Шуйских пристрастил его к обладанию женским телом. Боярам выгодно было отвлечь государя малого от дел больших государственных, поэтому Дума боярская не осудила действий Шуйского. Теперь в преддверье царских покоев, да и в иных местах множество девок ладных и пригожих пребывало. Бесстыжие дела творились, теперь оргиями называемые. Время шло, вот и семнадцатилетие наступило, и решил царь Иван, по счету Четвертый, женой обзавестись. Для выбора невесты смотрины устроили, переписав дочерей дворянских и боярских по всей округе, да в Александровой слободе проживающих, да велев по указу царскому ко двору царя явиться. За неявку кара страшная полагалась, так что уклонившихся не было. Более двухсот явилось, вымытых, свеженьких, в добрую одежду наряженных. Действо чем-то походило на то, что выбором мисс зовется сейчас, только обнажать тело не требовалось. Присматривались к тому, как двигается, чему обучена, вопрос о внешней красе не шел, считалось, что красота девичья – это вопрос самим условием смотра решенный. Выстроились девы вдоль стен, потупились, ждут знака…
Смотрины выявили невесту государеву, оказалась ею дочь окольничего Романа Юрьевича Захарьина – шестнадцатилетняя Анастасия. Девушка во всех отношениях славная. Ей и подал царь Иван платок золотого шитья с каменьями дорогими да кольцо золотое – знак того, что ее он своим взглядом облагодетельствовал. Всем требованиям русская красавица соответствовала: целомудренна, смиренна, набожна, чувственна, благостна. На целых две недели государь угомонился. Ни забав кровавых с медведями, ни оргий с девками, даже на удив-ление приветливым стал. Крестились, тихо перешептываясь меж собой бояре: «Кажется, остепенился государь-надежа?» Прошло две недели, и царь вернулся к своим прежним увеселениям, холостым мужам приличествуемым: охота, девки, числом до пятидесяти, водка, казни… Конечно, временами, успокаивался государь, жену «любимую» посещая. Придет, бывало, в покои ее, где она с девушками, приставленными к ней, находилась, усядется на сиденье услужливо подставлен-ное, долго любовно женушку рассматривает, ничего не говоря. А она приветливым взглядом его встречает, ни слова упрека по поводу разгульной жизни мужа непутевого. Похоже, не очень то любила Ивана Анастасия, да что делать? Не обижал жену государь, ни в чем ей, кроме близости своей, не отказывал… А мог и в монастырь сослать?..
Крепкая здоровьем царица Анастасия в одночасье умерла. В смертях внезапных в те времена всегда злой умысел усматривали. «Отравили!» – решил царь.
Залютовал царь, в пыточную приставленных к царице людей отправляя. И не было случая, чтобы не сознались «людишки» те в злодействе своем. Вот только, спрашивается, кто же все-таки чашу с ядом подсунул царице? Не могли же ее единовременно десятки людей держать?..
По смерти царицы аж одиннадцать дней минуло. Пришли к царю бояре именитые, боярской Думой отобранные, просить государя жену себе новую подыскать. Смерил присланных царь Иван взором орлиным, да и сказал, с усмешкою:
–А я уже невесту себе нашел!
– Кто такая, какого роду-племени? – хором спросили бояре думные.
– Черкесского князя Темрюка дочь!
Оторопели бояре. «Надо же, каким образом обошел их царь? Поинтересовались все же, хоть какой веры избранница.
– Не ведаю! – ответил, как отрезал царь.
Выбор, без выбора самого, состоялся, только вот свадьбу пришлось отложить, чтобы невеста научилась за год по-русски говорить да крещение принять, дав ей имя христианское. Марией стали царицу новую величать. Красива была она, с талией осиною, с грудью большой, да высокой. Глаза темные, почти черные. Всем хороша, только нравом противоположного умершей Анастасии. Дух горянки в ней возобладал. Нравились ей игры подвижные, более мужскому роду достойные. Вместе с царем на охоту ездила. На половине царицы всегда девок молодых да пригожих десятками толпилось. Непотребной любовью в ее присутствии занимались. Не ревновала ца-рица мужа своего к ним. Да и он позволял ей с другими резвиться. Любила царица и забавы кровавые с медведями, и смотрела с удовольствием на казни. Она к ним и царя Ивана подталкивала. Как огня, боялись придворные огненного взгляда царицы, выискивающего жертву. Стали нашептывать царю, что царица желает его отстранить от власти, чтобы самой царствовать на Москве. Этого наговора для подозрительного царя оказалось достаточным для того, чтобы учредить над царицей надзор. Теперь ей многого не разрешалось. Большую часть приходилось в светелке проводить. Свободолюбивая дева гор такого не могла долго вынести, чахнуть стала, и скоро преставилась.
Неподалеку от Москвы в вотчине своей проживал сокольничий Иван Собакин, По должности своей он должен был при царе находиться, но почему-то туда не затребованный. К нему часто в гости жаловал брат царицы Марии – Михаил Темрюкович. Гостя приветливого дочь Собакина Марфа поначалу дичилась, а потом привыкать стала. Зачастил князь Михаил к Собакиным, чтоб Марфой полюбоваться. Росту дева среднего была, красоты русской редкостной, волосы золотом на солнце светятся. Как-то в разговоре с царем Иваном Михаил о красавице и упомянул. Захотелось и царю на нее взглянуть. Не по-ленился царь в возке своем легком в гости к сокольничему пожаловать. Взглянул, понравилась девица, хотя ничего царь и не сказал по поводу своего приезда. По смерти царицы Марии велел государь московский к свадьбе Марфе Ивановне Собакиной готовиться. Дня за три до свадьбы в вотчину Собакина опять князь Михаил Темрюкович пожаловал, угощение с царского стола привез – фрукты засахаренные. Отведала тех фруктов невеста и разболелась, чахнуть стала. Сообщили о том государю, но он велел, не взирая на здоровье невесты, венчание проводить. Обвенчали священники по ритуалу по-ложенному. Но не долго царицей Марфа побыла, через пятнадцать дней душу Богу отдала. Государь по поводу смерти жены уединился и никого к себе в течение двух недель не подпускал. Потом опять лютовать стал, искореняя «отравителей» царицы. Двадцать голов было отсечено придворным, пока царь не успокоился. Потом стал жить прежней холостяцкой жизнью, буйной молодецкой. Сколько за год дев перепортил, сколько замужних извел?.. Насиловал жен на глазах мужей, с опричниками бояр опальных посещая…
Царь заметно постарел, временами силы оставляли его, но буйная натура требовала действий. Год прошел после смерти царицы Марфы. Царь решил жениться на Анне Алексеевне Колотовской, женщине красы большой, но души такой же безудержной и страстной, как и сам царь. Духовенство воспротивилось браку, говоря о том, что даже царственным особам более трех раз жениться не положено. Долго убеждал священников царь в том, что, по сути, он не коснулся тела жены, а потому настоящей супругой ему она не стала. Как бы то ни было, но Анна стала по счету четвертой царицей, хотя это и противоречило христианским обычаям. Всем своим поведением новая царица напоминала умершую черкешенку Марию. Опять около царя и царицы порхало до пятидесяти смазливых девиц.
Одно отличало Анну, она повела самую решительную, активную борьбу с опричниной. Бояре надоумили царя отправить Анну в монастырь. В монастыре царица Анна превратилась в смиренную монахиню Дарию. На груди ее темного монашеского одеяния красовался вышитый белыми нитками зловещий человеческий череп. Такое же изображение было и на головном уборе монахини. Это говорило о самом суровом покаянии, монахиня обрекала себя на прижизненное заточение. Пятьдесят четыре года провела монахиня Дария в склепе, пока Господь Бог не призвал к себе душу ее грешную.
Зима 1573 года было суровой. В разгар ее царю приспичило в очередной раз жениться. Священники уже не слишком бунтовали, понимая, что своими уговорами им не остановить царя. Выбор государя остановился на молоденькой красавице, княжне Марии Долгорукой. Довольный, радостный царь направлялся в покои с юной царицей. На утро после брачной ночи царь вошел в приемную угрюмым и недовольным. У многих затрепетали сердца от страха перед властелином, круто вымещающим свое недовольство на окружающих. Прошло немного времени, и царь с царицей отправились в Александровскую слободу ловить в озере рыбу. К странным желаниям царя давно привыкли, поэтому никто не стремился узнать, каким образом будет проходить ловля на закованном в лед озере, при сильном морозе. В слободе были согнаны мужики с топорами, пилами и крючьями. Их послали крушить лед и освобождать от него озеро. Толпы людей собрались недалече от озера, обсуждая странное желание царя батюшки. Работа закипела. К полудню треть поверхности озера была освобождена ото льда. Царю было о том доложено. Толпы людей были отогнаны подальше от берега, но так, что люди могли видеть, что происходило. Верхом на коне показался царь, рысью направляя его к берегу озера. За ним следовала упряжка коней и легкие сани с царицей. Она без памяти, привязанная к санкам, лежала на спине. Царь объявил сопровождающим его, что царица оказалась не девственницей. Когда сани поравнялись с царским конем, тот воткнул свой нож в круп одного из коней, запряженных в санки. Конь рванулся вперед, увлекая за собой и других. Борьба с водной стихией была недолгой: и кони, и санки с царицей скрылись в темных холодных водах озера.

Устали от хвалебной прозы,
Как от дождя осеннего.
И ждем, когда вернутся грозы
С дождями теплыми, весенними.

Иначе все при Государе.
Коль при дворе идет гроза,
Такими взглядами одарит,
Что не удержится слеза.

Моления несутся к Богу,
Пускай угомонит царя!
На эшафотах гибнет много –
Названье «Грозного» не зря.

Время безжалостно расправлялось с православным государем Московским. Худющий, кожа да кости, совершенно лысый, морщинистый, с кожей желто-коричневой, с каким-то странным для живого человека зеленоватым оттенком, царь походил на мертвеца, только что выбравшегося из могилы. Ужас охватывал всех, видевших его, Этот ужас постоянно сопровождал царских слуг, боявшихся хоть слово сказать, хоть чем-то показать свое отношение к этому явлению. Посетил как-то царь князя Петра Васильчикова. Увидел красивую сем-надцатилетнюю дочь князя Анну, попросил отца прислать ее во дворец. Нахмурился гордый князь, пересилил страх свой, отказал государю. Тогда Иван Васильевич сказал князю:
– Не бойся, не опозорю я дочь твою! Слово царское даю – женюсь на ней!
Васильчикову ничего не оставалось делать, как дать согласие на брак дочери с царем. Но против брака стеной стали все православные епископы. Но это не остановило царя. Он заставил священника благословить этот брак. Прошло всего три месяца, и царица скончалась, хоть до того была крепка и на здоровье не жаловалось. Что произошло, осталось для истории тайной. Ведомо только, что тело царицы глухой темной ночью тайком было направлено в Суздаль в женский монастырь для погребения.
Стремянной Никита Мелентьев не видом внешним царю нравился, а стремительностью своей и смекалкой. Не было дела, за которое б не взялся Никита, прикажи ему это сделать царь. Любим был государем за это. Однажды царь по пути заехал к своему любимцу. Засуетился стремянной, не зная, куда усадить государя, чем его потчевать. Кликнул:
– Василисушка! К нам сам царь-батюшка пожаловал! Выходь!
Через несколько минут в горницу жена стремянного Никиты вошла. Понимающий толк в женской красоте, Иван Васильевич Грозный никаких изъянов в ней не нашел. И статна, и красива, и голос серебряным колокольчиком звенит, и ходит мягко, не слышно, словно лебедушка плывет. Посидел государь, две стопки водки выпил, пирогом с куриными потрохами закусывая. Глаза Василисы томные с поволокою, речь медоточивая. Влюбила в себя дряхлеющего царя.
На следующий день стремянной занедужил и преставился, А тут смерть и к Анне Васильчиковой нежданно пожаловала. Через два дня после похорон Анны Васильчиковой Василиса Мелентьева в царском дворце появилась, да не гостьей жалкой, приниженной, заискивающей, а полновластной хозяйкой. Со дня появления первым лицом стала для царя Ивана. Повелел царь слушаться Василису, как самого его. Первым делом Мелентьева удалила из дворца всех девок. Не стало слышно девичьих голосов. Ухитрилась держать царя в отдалении, не допуская физического сближения. Чтобы добиться ее, пришлось государю обвенчаться с ней. Около двух лет держала хитрая баба царя около себя. Не узнавали придворные своего государя. Оргий при дворе не стало. Казни почти прекратились.
Однажды утром царь застукал Василису с любовником Иваном Колычевым, велел страже схватить их. Суда над ними не было. На следующий день в Александровской слободе рыли широкою могилу, размерами необычную. Понятно стало, что похороны состоятся. Священника позвали для отпевания. Не сообщили ему, кто лежит в двух гробах, из Кремля привезенных. От имени царя боярин Басманов передал, что нужно хоронить, как усопших рабов господних. Гробы раскрывать не велено было. Приблизился священник и начал службу вести свою. Слышал он шорохи из гробов идущие, но заявить вслух об этом побоялся. Гробы в могилу опустили, зарыли. Велено было Басмановым холма над могилою не насыпать. Знал царедворец, что в одном гробу Иван Колычев находился, в другом Василиса Мелентьева, обвязанные веревками с плотно заткнутыми ртами.
Последней восьмой женой государя была Мария Нагая, родившая от Ивана Васильевича сына, названного Дмитрием. Свадьба прошла без благословения священников. Потому брак законным не считался. Хотя при жизни царя о том и заикнуться было нельзя. Дмитрий страдал эпилепсией.
Ведал ли царь о том, что так много зла рождает? Ведал и понимал, но облаченный властью от Бога творил все, что его душа желала. После дел жестоких приходили минуты раскаяния. Царь удалялся в молельню и долго истово молился, прося Бога о прощении, великие суммы направлялись в монастыри, чтобы монахи молили Бога простить государя. Чем старее и дряхлее становился царь, тем чаще посещало его время раскаивания.
В 1575 году в такую минуту пришла в голову царя мысль оставить престол. Так он и поступил, передав царский титул Симеону Бекбулатовичу. Себя же приказал именовать удельным князем Московским. Через год он также по своей воле вернул себе титул.
Время удач минуло. Удач таких, как взятие Казани и Астрахани, уже не было. Горела Москва, крымским ханом подожженная. Было множество бунтов кровавых. Было жесточайшее усмирение Новгорода, когда ни женщин, ни детей не щадили. Волхов трупами переполнился, из берегов вышел. Огромное число земель российских не врагами, а царем было разорено и опустошено. Ливонская война была вчистую проиграна, обошлась потерей исконно русских земель.
По всему чувствовалось, что государь боится ответа за свои деяния. С 1578 года царь перестал казнить. Прежде это испытали не только враги, но и великие други его. Теперь государь рассылал по монастырям вклады на поминовение душ им казненных. Храмы воздвигал.
Царь искал себе убежища, боясь возможной расплаты от подданных своих. С этой целью началась его переписка с английской королевой Елизаветой. Он вел переговоры о взаимном предоставлении убежища его особе. Не оставляла его мысль и о переносе столицу в Вологду. Глубоко анализируя возможности, Иван Грозный лучшего убежища, чем в Англии не находил. Вздумал государь российский в брачные отношения с королевой Елизаветой вступить, но получил отказ. Сватовство к родственнице королевы леди Гастингс тоже оказалось неудачным. Но мысли попасть в Англию царь до самой смерти не оставлял…