Хроники ротмистра Кудашева. Глава 17

«Хроники ротмистра Кудашева или Тайна Туркестанского золота».
Книга V историко-приключенческого романа «Меч и крест ротмистра Кудашева».

Третий дополнительный том романа "Меч и крест ротмистра Кудашева".
Издатель ©  Владимир П.ПАРКИН. 2013.  ISBN 978-5-906066-11-4
Автор ©  Владимир П.Паркин. 2013.

*****     *****     *****
*****     *****     *****
 
ГЛАВА XVII.
 
*****
 
Королевство Тибет, Лхаса. Культ «мёртвых голов». Тайные мистерии тантризма - Бон. Дойче Абвер под масками лам-оборванцев «нал джор па». Алмазная колесница. Массовая медитация или массовый гипноз? Война. Мобилизация.

*****
Июня, дня 28, 1914 года.
Королевство Тибет, Лхаса.
 
Мы прощались с Лхасой, стоя уже за её стенами у скального подножия  Паталы – дворца Его Величества Короля Тибета Его Святейшества Далай-Ламы XIII-го Табдаин Гайако – Tubdain Gyaco.
Наше паломничество закончилось благополучно, без происшествий. Моя славянская внешность оказалась надёжно упрятана под маской, созданной моим наставником – ламой Цасаар Хучигдсаном – Снежным Ламой, отшельником, членом братства монастыря Намгьял Цемо, что Ладакхе, «Стране за Перевалом» в Малом Тибете.
Куда мы и возвращались после паломничества в Лхасу, столицу «запретного королевства» – Королевства Тибет.
 
Говорят, «дорога домой всегда короче, чем дорога из дому». Так сказал один из лам, с трудом взбираясь с помощью своих трёх учеников на низкорослого пегого пони, серого с большим карим чепрачным пятном почти правильной овальной формы во всю спину. Ученики ламы тут же хором повторили: «Дорога домой всегда короче, чем дорога из дому!».
 
–  «Хорошо, если так и будет!», – подумал я, поднимаясь на своего нэнфэн, тибетского пони.
 
До дома ещё добраться нужно. От Лхасы до границы с провинцией Сикким Британской Индии по бездорожью Тибетского нагорья двести девяносто четыре мили. Этот путь нами уже был пройден «оттуда» верхом на нэнфэнах за восемь дней. Пешим порядком шли бы в хорошую погоду месяц. Расстояние просчитал сам. Десять раз перепроверил ход своего пони, высчитал среднюю арифметическую длину его шага. С собой не имел права взять ни шагомера, ни компаса, ни обыкновенных карманных часов с секундной стрелкой. Только счёт в уме, ориентиры на дороге и горсть ячменных зёрен в левом кармане. У ворот в Патала пересчитал зёрна, перекочевавшие в правый карман: двести девяносто четыре зерна. 294-е английские мили!
От границы по горным перевалам, ущельям и серпантинам Высоких Гималаев пройдём весь Сикким через Лачунг, Манган, Пходонг, столицу Сиккима Гангток, далее через Румтек, Рангпо и Джоретханг в Западную Бенгалию, в Дарджилинг. Это уже почти цивилизация. Если не ехать ночами, можно за свою жизнь не опасаться. В Дарджилинге не задержимся, из него к первой железнодорожной станции Бардхаман. Эти 382 мили через весь Сикким с Юга на север мы в первый раз прошли за двадцать дней. Надеемся, что и обратный путь не займёт больше времени. В Бардхамане, не торгуясь, продадим пони, сядем в поезд Калькутта – Нью-Дели. В Калькутту, понятно, не поедем. До Нью-Дели обычным пассажирским поездом 26 часов с остановками. А там до Кашмира рукой подать!
Что у нас получилось?  Тридцать, тридцать один день, если без непредвиденных задержек. Месяц…
Что ж, настраиваемся на 28 июля, максимум, к первому августа быть в Нью-Дели.
Как хочется домой в Россию. Успеть бы, пока в конце сентября не закроются перевалы Гималаев и Гиндукуша!
 
Сели, поехали.
У меня было замечательное настроение.
Чувствовал себя победителем, первооткрывателем «запретного мира», Лхасы, куда так и не смогли пробиться ни генерал-майор Николай Михайлович Пржевальский, ни его ученик и последователь полковник Пётр Кузьмич Козлов. Оба из наших, из Первого квартирмейстерства Главного Управления Генерального Штаба Российской Империи.
Есть, есть такое чувство – маленький огонёчек гордости в собственной душе. Тщеславие, называется.
 
Вот только РО Первого квартирмейстерства нет ни какого дела до своего военного агента-нелегала ротмистра Кудашева Александра Георгиевича. Нет такого. И ротмистра такого нет. Сам Государь Император своим указом распорядился с подачи Военного Министра генерала от кавалерии Сухомлинова. Нет, значит, нет. Но я-то жив. И Россия стоит, как стояла и стоять будет. Приказа об отставке не получал, значит, Кудашев в строю!
 
Лхаса осталась позади.
Впереди путь на юг по каменистой пустыне Тибетского плоскогорья до стены Гималаев, отделяющих Британскую Индию от Тибета, пограничные посты на перевале.
Снова едем «хвост в хвост» с ламами-оборванцами, что побывали в Лхасе. Мой лама назвал их «нал-джор-па», ламы без монастыря. Один едет на муле, второй – на пони. Где-то добыли. Надеюсь, не украли. Что-то у меня к ним нет доверия. Мы с ними хоть и не общались, но запомнили.
 
Тибетская стража казакам на Гаудане не уступит. Не лица – хмурые непроницаемые маски красного дерева. Злые глаза. Снова – серьёзное испытание для меня. Личный обыск пальпированием. Отобрали пропуск – криво обрезанный кусок синей шёлковой ленты с порядковыми цифрами и надписью на тибетском – «Лхаса». В книге пропусков отыскали её вклеенную половину, сложили ленту местами обреза. Совпали. Проверили вещи. У меня отобрали чётки. Пересчитали агатовые бусины. Всё в порядке, сто восемь, счастливое число в буддизме.
У «лам без монастыря» – «нал джор па», в соседнем «стойле» тоже пересчитывают зёрна чёток. У одного проблемы: шариков не хватает. На его нитке ровно сотня.
Наш стражник возвратил нам паспорта подданных Королевства Британской Индии и жестом выпроводил с поста в распоряжение уже английских таможенных чиновников.
Слава Богу! Благополучно. Мы в Индии. Почти дома. Получили паспорта с отметками. Прошли сами, провели своих пони. У первого дерева остановились, присели. Решили посмотреть, чем закончится инцидент с «не калиберными» чётками.
 
Минут через двадцать увидели: одного из мужчин под конвоем сипаев и в сопровождении офицера англичанина конвоируют от КПП к дому британской пограничной стражи. Он плачет. Обернувшись в сторону границы, кричит на немецком: «Martin! Verzeihe, Martin! Ich werde machen, dass ich kann!» – «Мартин! Прощай, Мартин! Я сделаю, что смогу!».
 
– Догадываешься, что произошло? – спросил меня Снежный Лама.
 
– Немцы, – ответил я. – Первооткрыватели Лхасы для Дойче Кайзер Рейха. Не повезло. Этим идиотским чёткам в сотню бус уже сто лет. Киплинга читать надо! Думаю, сейчас у немца ритуальный тибетский барабанчик вскроют, ещё что-либо обнаружат вроде компаса и записок с кроками местности. Абверу придётся изрядно потрудиться, чтобы вытащить своего провалившегося нелегала из Тибета. Во всяком случае, мы свою миссию выполнили. Факт интереса Германии к Тибету подтвердился. И мы к их аресту не причастны.
 
– Ваша миссия, Джозеф, ваша, – возразил Снежный Лама. – Я лишь оказал услугу своему другу, проводив вас в Лхасу. Правда, не только…
 
Мы пошли по дороге на юг уже по территории провинции Сикким. От Лхасы до Сиккима    294 мили прошли за восемь дней. Здесь не принято гнать пони вскачь. Высокогорье. Очень легко загнать лошадку, остаться без транспорта.
В переводе с языка непали «сикким» – «счастливый дом». Сикким – самый высокогорный регион Британской Индии, её самая маленькая провинция. Но племён, народов, и вероисповеданий не меньше, чем, к примеру, в Пенджабе. Здесь говорят на непали, лепча, бхутия, лимбу, невари, рай, гурунги, мангари, шерпи, таманги и сунвари! Хинду или «хинди», как говорят англичане, здесь не в ходу. Английского даже пограничные стражники из местных сипаев не понимают. Как они все между собой общаются?!
 
Снежный Лама продолжил:
– Вы, сэр Джозеф, субъект моих научных исследований, поставленный в определённые условия. Я наблюдал за вами, за вашим вниманием к ритуальным мистериям, которые были разыграны на наших глазах. Теперь я хочу ознакомиться с вашими впечатлениями. От границы у нас дорога до ближайшего города дальняя. В Лачунг мы прибудем лишь к вечеру. Прошу вас, расскажите мне всё подробно, что вы видели, что слышали, какие обоняли запахи, что испытали, что вам показалось или могло показаться. Всё! Потом я прокомментирую ваш рассказ. Мы вместе обсудим наши впечатления, сделаем для себя некие выводы. Вам они очень пригодятся в жизни.
 
Я задачу понял. Не поторопился раскрывать рот. Мой наставник не мешал мне собираться с мыслями.
 
*****
 
Не просто начать отчёт на серьёзную тему. От меня требуется связное поэтапное изложение впечатлений. Их много. Сознание воспроизводит одну за другой сцены увиденных мистерий. Волны ярких воспоминаний.
Этот отчет и его обсуждение занял не один день дороги. Подробно описывать наши беседы, посвящённые таинствам тибетской ветви буддизма,  потребует много времени. Это не моя тема. Абсолютным специалистом в этой области никто себя считать не может, даже те адепты, которые посвятили «Алмазной колеснице» всю свою жизнь.
 
Так, с чего же начать? С самых первых впечатлений? Эти первые впечатления отпечатались в моей памяти страницей под названием «Отвращение», а закончились главой «Полный мрак!». Так, что, в эти воспоминания нет ни удовольствия, ни необходимости погружаться. Тем не менее, наберись, читатель мужества и терпения.
 
Предупреждаю:
– Эти строки не для отроков несовершеннолетних и не для беременных женщин!
 
Пишу, как очевидец, в ясном уме и в трезвой памяти, не обременённый никакими ни перед кем обязательствами, без желания стяжать себе славу мистика, проникшего в сокровенные тайны тибетские. Таких писателей уже и без меня много. Спекуляции и в этой сфере спекуляциями остаются. Их авторы могут носить высокие псевдонаучные звания, основывать «академии», именоваться «первооткрывателями новых духовных путей спасения человечества», но ни одному из них предъявить человечеству нечего. Ноль, миллионы раз помноженный на ноль, даст только ноль. Однако, и на этих спекуляциях можно заработать. На то они и спекуляции – высокое умение продавать вакуум за конкретные деньги.
Ну, последнее не моё и не про меня.
Так что, если не устали, читайте дальше! И прошу не забывать, описываемые события происходили в 1914-м году.
 Сначала – историческая справка. Потом – конкретные события нашего паломничества.
 
Тибет – территория в полтора миллиона квадратных километров, расположенная в среднем на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря на Тибетском нагорье. В основном, кроме юго-восточных предгорий Гималаев, каменистая суровая пустыня. 
Форма государства: теократическая монократия. Государственная власть – как мирская, так и духовная – сосредоточена в руках одного лица – абсолютного теократического монарха. Монарх Королевства Тибет носит два титула: Его Величество Король Тибета и Его Святейшество Далай-Лама.
Институт Далай-Лам известен с XIV века. В настоящее время у власти Его Святейшество Далай-Лама XIII Табдаин Гайако – Tubdain Gyaco.
Власть Короля Тибета и Далай-Ламы не наследуема.
По сегодняшний день Королевство Тибет самое закрытое государство в мире.
В истории проникновения в Тибет европейцев и его исследования этой загадочной страны больше имён авантюристов, чем серьёзных учёных, чьи мемуары в научном мире именуются кратким словом «фикшн» – «вымысел», основанные на сведениях, полученных из третьих рук. Таких имён много, включая самого Марко Поло. Не выдерживают серьёзной научной критики работы Маннига, якобы ещё в 1811-м году посетившим Лхасу, прикинувшись китайским мандарином. Эта легенда могла поразить лишь воображение английских читателей того времени.
Судьбы исследователей, таких как англичанин Уоддель, не раз предпринимавший попытки тайком проникнуть в Лхасу переодетым паломником, в 1892 году был задержан на южном маршруте Тибета, был опознан и отослан обратно. Шведский путешественник Свен Гедин, потерпел подобное фиаско, пытаясь поникнуть в Тибет со стороны Китая. Им повезло. Они остались живы. Другой английский авантюрист Муркрофт, якобы прожил в Лхасе под видом кашмирского купца двенадцать лет с 1826-1838 и был убит разбойниками на обратном пути в Западный Тибет. За этой информацией не лежит ни одно доказательство.
Удачнее других прошла трёхлетняя экспедиция российского учёного профессора. В научном плане поездка Гомбожата Цыбикова, бурята по национальности, была очень удачна. В 1902 г. Цыбиков прошел через весь Тибет с северного направления и достиг Лхасы в 1902 году. Его труд «Буддист-паломник у святынь Тибета» широко известен, переведён на многие европейские языки. Опубликованный фактический материал не подлежит сомнению.
При дворе королевства аккредитован лишь один единственный иностранный консул – Вице-Королевства Индии. Англичанам статус «закрытого королевства» весьма полезен. Для них Тибет – буферная зона, прикрывшая Индию от России и Китая.
 
Само собой, разумеется, англичане свою пальму первенства в проникновении в Тибет не отдадут никому. Они уверены сами и уверяют весь мир, что первые достоверные карты Тибета были составлены по поручению правительства Британской Индии профессиональным разведчиком индусом, сикхом Наин-Сингхом, проникшим в Лхасу под легендой паломника-буддиста ветви тибетской тантры в 1865 году. А первым европейцем, посетившим Лхасу лишь в 1905-м году с помощью карт Наин-Сингха, был англичанин Фрэнсис Янгблад.
Другим везло меньше.
 
Девять-десять лет большой срок для Европы. Для Тибета – одно мгновение. За десять лет, как за семьсот лет, в Тибете ничего не изменилось.
Европейцев многих национальностей и профессий либо не допускали в Тибет официально, либо отлавливали нелегалов и уничтожали беспощадно. Тому были причины.
 
Отдельный вопрос. О женщинах. Во все века на Востоке не было ни дня, ни века, ни рода-племени, в которых женщина была бы равноправной мужчине. Ни в индуизме, ни в иудаизме, ни в исламе, ни в христианстве. Тибет в этом плане не исключение. Женщина не могла и не может быть субъектом постижения тантры, пройти все уровни обучения и посвящений. Женских монастырей в Тибете нет.
Модные книги, восточно-религиозные идеи и теософско-спиритические общества, завезённые в Лондон, Берлин и Санкт-Петербург от имени женщины, якобы проведшей семь лет в Тибете и познавшей все тайны тантрических учений, не более, чем поэтический хорошо раскрученный фикшн, приносящий доход, на который можно безбедно существовать. Фикшн, на инглиш – вымысел, пусть и высокохудожественный, а на русском – фикция!
 
Впрочем, вере не нужны доказательства. Достаточно состояния души. А душа – штука тонкая. К каждому просто так в душу не влезешь.
 
Вот именно, к состоянию души, к контролю за состоянием души, к технологиям по нивелированию состояний многих душ, к искусству организации и объединения этих душ и обращена вся деятельность любого духовного института, и не только такого, как тантризм.
Но вернёмся именно к мистериям тантризма.
 
Эти «мистерии» начались буквально с первых шагов наших пони, купленных еще на базаре рядом с железнодорожной станцией Бардхаман  в Западной Бенгалии Британской Индии, что в шестидесяти трёх милях от Калькутты.
 
Наши одеяния, характерные для тибетских лам привлекали внимание военнослужащих и полиции на всём пути от Бардхамана до северной границы Сиккима. Кто? Куда? Зачем? Паспорт! Пропуск!
Наконец, мы догадались. Пристегнули к своим бордовым шерстяным плащам английскими булавками  синие шёлковые обрезки лент-пропусков в Королевство Тибет, полученных в консульском департаменте администрации в Нью-Дели.
Северную границу пересекли без проблем. На пограничном посту в таможенную книгу уже были вклеены вторые половинки наших лент. Стражники сверили линии обрезов, убедились в подлинности пропусков и предупредили: потеря пропусков чревата весьма печальными последствиями!
 
От Сиккима до Лхасы проехать – не заблудиться! Два пальца вправо от Полярной звезды – весь курс по всему маршруту. Но маршрут, надо сказать, по такой дороге! По такой тропе, по которой не то, что слон, человек не пройдёт, чтобы не сломать ногу!
 
Невольно вспомнил наши родные дороги, упомянутые ещё Николаем Михайловичем Карамзиным: «В России две беды: дураки и дороги!». Может, дураки и не причём? Плохие дороги – первая защита от агрессоров!
 
Вдоль дороги уже раскручен местный бизнес: «Всё для паломника!».
Все предметы, предлагаемые странникам, носят на себе отпечаток местного колорита, весьма мистического свойства. Большинство предметов изготовлено из настоящих костей человеческого скелета. Курительные трубки, черенки бытовых ножей, рукоятки ритуальных кинжалов в три лезвия «пхурба» из берцовых костей, украшенных гравировкой мистическими знаками, изречениями монгольским алфавитом и растительным орнаментом весьма тонкой косторезной работы. Из этого же материала – флейты – «ганлин», дудки, трубы. Человеческие черепа «мунды», также украшенные резьбой. Из них можно пить, как из кубков, есть, как из чаш, на них можно сидеть вместо табуретов. Ритуальные молельные барабанчики «даммару», изготовленные из «крышек» двух человеческих черепов. Черепов, обязательно, мужского и женского, соединённых выпуклыми частями друг к другу и обтянутыми человеческой кожей. На коже каллиграфическая надпись киноварью, а то и золотом на тибетско-монгольском: мантра. Барабанчики насажены на рукоятку, к ним прикреплены на шнурках два шарика-ударника. Покрутишь в воздухе, ударники сами бьют в барабанчики. Мантра возносится в небесные выси! Автоматизация. Едешь, постукиваешь, душу свою спасаешь. Можно купить ритуальный кинжал «пхурба», отлитый из бронзы, из серебра, из чистого золота с навершием в виде головы самого зловещего демона Махакалы трёхликого, клыкастого. Не хочешь «пхурба», купи маску Махакалы, вернёшься домой, сможешь любоваться на его чёрное зловещее «треличие», искажённое гневом, украшенное белыми человеческими черепами. Если счастья не принесёт, так воров отгонит!
«Memento mori», одним словом.
До Лхасы ещё ехать и ехать, но психика паломника уже настраивается на нужный лад. За восемь дней пути настроится. А в Лхасе её опытные ламы ещё раз подстроят. Для явления, которое физики и музыканты называют резонансом, врачи-психоневрологи – гипнозом, а сами ламы – просветлением!
 
Очень скоро мне стало ясно, откуда местные мастера резьбы по кости получают материал для работы. Тропа Сикким–Лхаса стратегического значения по обе свои стороны усеяна бренными человеческими останками. А на утро третьего дня в пути довелось наблюдать и сам народный ритуал захоронения. Без всякой мистики. В некотором отдалении от дороги на небольшой высотке человек расчленял трупы, раскладывая куски на камнях. Человек ушёл, а мертвечину облепили сотни голодных грифов.
Как человек, в прошлом профессионально исполняющий обязанности руководителя военно-санитарной службы, я понял: это единственно целесообразный способ захоронения в высокогорном Тибете. Могилу рыть невозможно в скальном грунте, в холодном климате естественный процесс утилизации биомассы замедлён, кремация ввиду практического отсутствия топлива невозможна. Но чума везде найдёт свою пищу! Грифы – выход из ситуации. Разумно. Пусть не эстетично, но дёшево и практично.
 
Ближе к Лхасе и в самой столице вдоль дорог просят милостыню колодники, заключённые попарно в деревянные колоды. Были и такие, что скованы примитивными железными оковами. Много калек. Безрукие, безногие, лишённые глаза либо вовсе слепые. Кровавые гнилостные язвы. Узлы-бородавки сифилиса. Лепра! Смотреть страшно. Не смотреть – стыдно. Помочь чем-либо большим, кроме, как кинуть на дорогу кусок хлеба – невозможно. Однако, это тягостное зрелище для меня не в первый раз. Видел подобное и на улицах Токио, и в Маньчжурии,  и в самой Индии. Слава Богу, в России подобный способ пропитания заключённых не практикуется.
Тибет – Королевство. Независимое государство. Тем не менее, не имеющее собственных служб здравоохранения, санитарии. Не существует ни частного, ни духовного благотворительного богоугодного попечения даже при монастырях. Нет ни юстиции, ни полиции. Произвол полный. Колодники – жертвы местных феодалов. Инвалиды – их собственные подданные. Нанесение физического увечья – одна из форм наказания.
 
Подступы к столице буквально облеплены стихийными рынками, на которых паломникам предлагаются предметы культа.
 
Многочисленные бронзовые скульптурные фигурки Будды и иных бодисатв, ритуальные предметы: ваджры и колокольчики, рисованные темперой на ткани изображения-мандалы, чаще всего – чёрного клыкастого демона Махакалы, с выпученными глазами в короне, украшенной человеческими черепами, пляшущего на спине быка, который в свою очередь исполняет акт соития с земной женщиной. С мельчайшими деталями.
Ладно бы только это. Здесь можно купить как мумифицированные человеческие конечности, так и обработанные, без плоти. Это обереги от злых духов. Их носят на поясе!
Не хочу описывать человеческую обработанную кожу, снятую с младенцев. Не знаю,  в каких целях она могла использоваться, и что символизировать. И знать не хочу.
Продолжать не буду.
Достаточно и этих записок, чтобы представить себе общую атмосферу «Священного Запретного Королевства»!
 
На моих глазах два паломника в оборванных  грязнейших одеяниях буддийских монахов купили себе по бронзовым «ваджре» и колокольчику. Немного поторговавшись, приобрели каждому по костлявой верхней человеческой конечности, которые тут же прицепили к своим поясам. Они не были похожи на тибетцев, в их лицах не было ничего монголоидного. Однако, говорили они на санскрите, которого я не понимал. И очень бегло.
Своим неприглядным видом эти ламы-оборванцы отличались от большинства лам-паломников из монастырей. Ламы-паломники так же, как и мы с наставником, были одеты в добротные тёмно-красные длинные рубахи с накидками шафранового цвета. На плечах у многих стеганые чуба на меху, которые летним погожим днём сбрасываются с плеч, оставаясь на завязанных поясах. Все обуты в короткие толстые войлочные валенки с  загнутыми носами и в суконные ноговицы.    
 
Я незаметным жестом обратил внимание своего наставника на лам-оборванцев.
– «Нал джор па!», –  сказал Снежный Лама на санскрите и пояснил на хинду. – Вечно странствующие ламы. Вне монастыря. Спят, где придётся. Возможно, из Непала или Бутана. Сами себя считают святыми. Мелкотравчатая мания величия. Но и это не имеет значения.
 
В Лхасе мы остановились в доме настоятеля монастыря Сэра, самого Панчен-Ламы. Второе по значимости лицо в Королевстве после Далай-Ламы.
Мой Снежный Лама был и здесь не последним человеком.
 
Через день в храме Джокханг началось семидневное празднество, сложная программа которого состояла как из ритуальных действий, с участием всех лам-паломников, так и из тайных мистерий, доступных лишь избранным ламам, прошедшим определённые ступени посвящения.
Мне пришлось побывать почти на всех в качестве «чела» моего ламы. В этом случае на меня смотрели, как на предмет его необходимого обихода.
 
Теперь я должен был отчитаться обо всём увиденном, услышанном и прочувствованном перед Снежным Ламой.
 
*****
 
Начал свой отчёт со дня первого, с первого впечатления. Ритуал назывался: «Создание «Мандалы».
 
Ритуал для лицезрения был общедоступен для всех лам-паломников, проводился во дворе монастыря.
 
Некие действия для всего многотысячного народонаселения и простых паломников со всего  Тибета проводились на улицах и площадях Лхасы. Здесь ритуальные действия сочетались с элементами народных гуляний, таких, как конные скачки, состязания стрелков из лука, борьбы на поясах.
 
Впрочем, действо в самом храме лицезрением было, пожалуй, для меня одного. Для всех – и лам монастыря, и лам-паломников – это был ритуал, в котором каждое движение его исполнителей было наполнено сакральным смыслом, мне неизвестном. Но на поверхности непосвящённому можно было увидеть такую картину.
Как я уже знал по предварительному рассказу моего Снежного Ламы, четверо монахов создают сложнейшее произведение, изображающее в упрощённом виде Высший Мир, Сферу, в которой обитают Божества и Главное Божество Хиваджра. Мандала – картографическое изображение модели Вселенной: в большой круг вписан квадрат, в который вписан малый круг, разбитый на сегменты со стилизованным цветком лотоса в центре. 
Этот ритуал наполнен глубоким символизмом, смысл которого может быть, а может и не быть понятен только по исполнению ритуала.
 
Мандала – графически чёткое произведение – выполняется в технике, которой в Европе нет аналогов – из цветного песка, материала, который, в силу своей «сыпучести», мало годен для построения чётких геометрических линий. Основа – деревянный поднос или блюдо в форме правильного квадрата с невысокими бортиками со сторонами не более, чем в один аршин.
Говорят, по очень большим праздникам строят мандалу в четыре аршина по стороне квадрата с десятью тысячами элементов для медитации.
В руках каждого монаха по два «инструмента»: короткая нить для измерения и тонкая палочка вроде спички, для работы с песчинками.
Ещё четверо лам держали в руках развёрнутое полотно на случай возможного порыва ветра, чтобы спасти мандалу от преждевременного распыления.
Проходит час, второй, третий… Ламы работали спокойно, без напряжения, но точно, поправляя песчинки. Толпа паломников молча наблюдала за работой. Не было слышно ни звука, но я знал, что мысленно все они читали молитвы, медитировали, создавали ауру, в которой и трудились ламы. Чувствовал ли я эту ауру? Почти. Не сливался с ней своим сознанием, но и не вносил дискомфорта. Сам был несколько заворожён этим мало динамичным действием. Не скучал, не замечал времени.
Построение мандалы не было окончено в один день. Ранним утром следующего дня ритуал был продолжен. Размеченные накануне сектора наполнялись разноцветным песком – зелёным, жёлтым, синим, красным и белым. Эти цвета символизировали направлениям сторон света и центру.
Работа была окончена только после полудня.
Мандала торжественно была внесена в храм. В храм меня не допустили.
Через два с лишним часа мандалу торжественно вынесли из храма во двор монастыря под звуки труб и звон бронзовых тарелок.
Она была безжалостно разрушена на глазах сотен паломников. Потом песок вынесли за пределы монастыря к реке и спустили его в воду. На этом ритуал мандалы был окончен.
 
Снежный Лама так прокомментировал мой рассказ:
– Ламы не пользуются ни циркулем, ни линейками, ни прямоугольными треугольниками. Только глаза, только руки и нить вместо измерительных инструментов. И, конечно, медитация. Считается, им помогают Высшие силы, которые приходят на помощь только чистым земным душам.
Сложность создания мандалы не в её архитектонике и не в сыпучести материала. Сложность в том, что эта работа выполняется не одним ламой, а коллективом из четырёх. Каждый работает над своим сегментом. Каждый из четырех сегментов мандалы должны быть абсолютно идентичен другим сегментам, и все четыре сегмента вместе составить единое целое! Так что этот союз мастеров должен был действовать в абсолютной гармонии, без слов понимая друг друга. К этому священному труду ламы готовят себя заранее длительным постом и молитвами. За этим ритуалом, кроме его Высшего предназначения, кроется и его вполне земной смысл. Для религиозного братства единство и сплочённость его членов важнее, нежели единичный талант одного мастера в любом деле. Наглядный пример налицо.
Теперь о высшем предназначении. Считается, мандала ведёт созерцателя от периферии к центру, от множественности к единству, от иллюзий и смерти к реальностям и жизни. Мандала, как визуальный символ, служит материальной опорой для медитации, она – план-карта обители Божества, место, в центре которого расположен его дворец, храм и трон.
В храме проводился внутренний ритуал для избранных, медитация лам высоких уровней посвящения. Смысл медитации – индивидуальное путешествие от периферии – из тьмы мира низшего, к центру, к свету мира Высшего. Это Центр Вселенной и Центр каждого отдельного человека, что в каждом из нас. В состоянии медитации это путешествие воспринимается каждым медитирующим как совершённое в реальном времени и пространстве.
 
По окончанию ритуала мандала разрушается, как разрушается всё земное в нашем нижнем мире. Всё рождённое здесь обречено на смерть. Бессмертия души достигнет только тот, кто сумеет пройти Путь, указанный графикой мандалы. Этот путь запоминается верующим в состоянии медитации.
 
Я вопросов не задавал. Снежный Лама помолчал с полчаса, потом спросил:
– Что сможете рассказать о Мистерии Цам?
 
– Цам? –  переспросил я. – Мне послышалось «Чам»!
 
– Да, – ответил Снежный Лама, – Разница только в произношении. В северных монастырях Монголии говорят «Цам», в Тибете – «Чам». Так, что вам запомнилось более всего?
 
– Это уже конкретнее. Конечно, в первую очередь запомнились самые жуткие «танцы масок» – «танец скелетов» и заключительный «танец всех масок». Сто восемь персонажей во главе с Махакалой! 
 
– Рассказывайте, я потом разъясню непонятные моменты!
 
Я начал свой рассказ, невольно поднимая из памяти сцены, которые и сейчас, два десятка лет спустя, помню до мельчайших подробностей.
И не без содрогания.
 
*****
 
– По приезду в Лхасу самым сильным для меня впечатлением и неприятным зрелищем стали всепроникающие аксессуары культа мёртвых – человеческие кости и предметы быта, изготовленные из них. Но, любопытство преодолевало естественное отвращение. В храме Джокханг мои глаза, ежеминутно скользившие по всем культовым флейтам и барабанчикам, скульптурам, флагам и покрывалам с этой символикой, невольно искали самый сакральный артефакт, о котором я был наслышан ранее – древнейший гигантский череп гоминоида, пришельца на Землю из Высшего мира.  Одного из тех, кого называют «сынами Божьими». Череп с отверстием во лбу для третьего глаза. Я не думал над тем, существует ли такой артефакт, или это просто миф. Но понимал, что подобные реликвии могут быть доступны лишь для посвящённых лам очень высокого ранга. Один из стимулов восхождения по иерархической лестнице. Кесарю кесарево. Черепа такого я не увидел. Увидел другое. Ламы, трудившиеся над созданием песчаной Мандалы, использовали под подставку для неё столик, ножками которого служили четыре человеческих скелета. Это не были скелеты детей. В своих пропорциях и по толщине костей можно было предположить, что это скелеты взрослых людей, скорее всего мужчин. Однако, высота этих скелетов не превышала аршина с небольшим – сантиметров семидесяти пяти – восьмидесяти!
 
– Понимаю, – прокомментировал Снежный Лама. – Ничего особенного. В мире много карликов, пигмеев, в неприступных горных пещерах ещё скрываются самые доисторические обитатели планеты – малые народцы. Я знаю этот столик, видел его уже не раз. Ему не одна сотня лет. У него собственная история и своя тайна изготовления. Отдаю должное вашей наблюдательности, сэр Джозеф. В этом храме нет случайных культовых вещей. Дальше!
 
Тема маленького народца меня интересовала, но я решил отложить её до лучших времён. Не за этой темой приехал  Лхасу. Продолжил:
– Ещё до начала праздника наблюдал такой случай. Молодой лама, совсем юноша остановился у арыка-водоотвода от здания монастыря за его пределы до реки. Пригнулся к воде и начал читать мантру. Я тоже остановился, вижу, в траве на краю арыка сидит лягушка. Живая, глаза двигаются, рот открывает-закрывает, бока ходят. Дышит, одним словом.
 
Лама читал мантру раз пятнадцать. Я не знаю санскрита, но запомнил, не понимая смысла:
   – «Тон па чом ден де де шин шег па дра  чом па янг даг пар дзог пей санг гье риг па данг щаб су ден па
Де вар шег па
Джиг тен кхьен па кье бу дул вей кха ло гьюр ва ла на ме па
Лха данг ми нам кьи тон па
Сань гье чом ден де пел гьел ва ша кья тхуб па ла чаг цел ло
Чо до кьяб су чи о».
 
Мой Снежный Лама улыбнулся.
Я продолжил:
– Смотрю, лягушка оцепенела. Глаза остекленели. Застыла, не дышит! Лама провёл над ней ладонью, произнёс «ом мани падме хум!», лягушка ожила, прыг в воду, только её и видели.
 
Снежный Лама развеселился:
– Что сами подумали?
 
– Самое настоящее деревенское колдовство! Заговор для больной лошади: «Прилетите четыре ветра с четырёх сторон света белого. Пожалейте, ветры моего Сивку-Бурушку. Унесите, ветры, хворь поганую. С моего коня, друга верного!». Глядишь, и оклемалась лошадка, поднялась на ноги!
 
– Однако, хороша у вас, Джозеф память. Вы запомнили мантру «Гюн-чак сум-па» – «Восхваление Будде Шакьямуни». Перечислили все его титулы. Лама по отношению к лягушке проявил сострадание, не упустил случая испросить у Будды лучшей реинкарнации в её новой жизни. Вот вам пример, передачи медитативного состояния человека животному. Да, в Европе в средние века ваш лама угодил бы на костёр инквизиции. Давайте дальше, слушаю!
 
– Умом, вроде, понял. Вернее, принял на веру авторитетное разъяснение. Сам, конечно, не повторил бы, хоть и запомнил мантру. Здесь, ведь, дело не только в словах?
 
– Нет, конечно. Рассказывай дальше, я потом всё вместе откомментирую.
 
– Теперь о ритуальных танцах. Первые танцы, вроде «Поклонения Трём Драгоценностям» или мифического подвига бога-героя, застрелившего царя-тирана из лука, спрятанного в рукаве, и сумевшего остроумным способом избавиться от своих преследователей,  мне были более-менее понятны. Но с танцев «Скелетов» для меня начался полный бредовый кошмар! Мой чисто познавательный интерес угас очень быстро. Последний же танец не мог вызвать у меня ничего, кроме крайнего отвращения.
Хочу подчеркнуть, вся церемония «Чам», несомненно, не может оставить равнодушным ни одного участника церемонии, в том числе и тех, кто не танцует сам, а только наблюдает танцы. Это поверхностно. По сути же, разделения присутствующих на «танцоров» и «зрителей» не существует. Здесь не театр. Здесь религиозное массовое служение. Все до единого – его адепты, участники.
Удивительно музыкальное сопровождение танцев, музыка, подобной которой мне не приходилось никогда слышать. Низкие, хрипловатые, но по-своему звонкие басы мужских голосов, поющих славу чёрному демону Махакале под звуки труб, флейт, дудок, удары больших барабанов, дробь малых, звон бронзовых тарелок и маленьких колокольчиков в руках каждого участника церемонии.
В моих руках тоже два ритуальных предмета: ваджра и колокольчик. Я, как и все, повторяю несложные мантры: «Ом Махакала хум пхэт! Ом Махакала хум пхэт! Ом Махакала хум пхэт!»! Делаю руками несложные ритмические манипуляции, в нужный такт потрясаю свой колокольчик.
Моими соседями волею судьбы оказались эти два ламы-оборванца из Бутана, как сказал наставник – «нал джор па». Оба были в религиозном экстазе. Один из них к выходу Макахалы впал в полную прострацию. Если бы я и не хотел, то всё равно услышал бы его голос. Нал джор па комментировал происходящий танец на хинду! У меня не было сомнения в том, что это был комментарий: звуковой и визуальный уровни совпадали! Вот, примерно, что я слышал:
– «О Великий Махакала! Какое великолепное пиршество приготовлено Тебе! Реки Крови, чтобы утолить твою жажду! Горы трупов, чтобы утолить твой взор! Чаши, полные вырванных глаз, для удовольствия твоего языка! Дымящиеся потроха младенцев для твоего брюха! Тысячи женских трупов для наслаждения твоего фала»!!!
Дальше продолжать нет смысла.
 
Как только у меня хватило сил устоять, не подняться, не броситься прочь с этой кроваво-кладбищенской оргии?! Чувство долга, наверное. Возможно, просто никаких сил уже не было!
 
– Это, пожалуй, всё, Учитель!
 
Мой Снежный Лама был серьёзен. Не сразу ответил мне. Некоторое время ехали молча. Потом заговорил:
– Чистота результата нашего эксперимента несколько нарушена неожиданной новой вводной составляющей: комментарием этого бутанца-оборванца.
Я изначально хотел убедиться, может ли мощная коллективная медитация ввергнуть в прострацию человека европейского склада ума, воспитания и образования.
У меня, вопрос, сэр Джозеф, как у вас с общей философией? Самые простые вещи: признаки существенные от не существенных отличить способны?
 
– У меня почти оконченное университетское юридическое образование, сэр!
 
– Тогда мы поймём друг друга. Сегодня в Европе буддизм в моде. Его завезли туда люди, к буддизму имеющие косвенное отношение.
 
Я отважился на ремарку, предварив её вежливым извиняющимся поклоном:
– В европейской части России и буддийский храм в самом Санкт-Петербурге выстроен, и в целом, имеются народы, исповедующие буддизм. Такие как буряты и калмыки.
 
Снежный Лама продолжил:
– Оставим на время «Богу богово, а кесарю кесарево». Начнём сначала. Слона нужно, всё-таки, начинать изучать с его головы, а не с противоположного места. Вернёмся к церемонии Чам. Что мы видим на первом плане? Танцевальное действие. Именно таким его и видит европеец. Как видел в театрах либо на народных праздниках, на великосветских балах. Форма развлечения, иногда форма познания, получения информации. У народов, именуемых европейцами «дикими», танец всегда средство общения с богами, с духами. Перед охотой, перед войной – танцы, призванные обеспечить удачные охоту, либо поход. После охоты, по окончанию похода танец – средство отблагодарить богов и духов за добычу. И так далее, включая основные жизненные человеческие моменты – свадьбы, похороны, рождение детей, «коронации» вождей и прочее. Тибет – единственное государство с монорелигией, где танец – мистическое ритуальное действие, призванное обеспечить сакральную связь участников церемонии с высшими силами.  Это второй план. Связь с Высшим миром должна обеспечить коллективная медитация, основанная на медитациях каждого отдельного члена медитирующей группы. Не утомил, сэр Джозеф? Не теряете нить моей мысли?
 
– Нет, Учитель. Я это и понял с ваших слов, и почувствовал сам. Правда, я сопротивлялся потоку силы, что нивелировала отдельные сознания участников церемонии. Я с усилием отстаивал свою индивидуальность! Были, не скрою, моменты, когда у меня земля начинала уходить из-под ног, но я усилием возвращался сам в себя!
 
Снежный Лама моим ответом остался доволен:
– Наконец-то, мы стали понимать друг друга. Расскажите, как вы это делали?
 
– Реально я почти был готов слить сознание собственное с сознанием массовым к последнему танцу с Махакалой. Я умом понимал, что моя «гитара» сознания, настроенная на индивидуальную «высоту», на индивидуальное колебание фибров души, на собственный лад, активно насильственно перестраивается этим гигантским хорошо организованным «оркестром». Еще несколько минут, еще сотня раз повторенная мантра Махакале, и моё индивидуальное «я» исчезло бы!
 
– И что же вас спасло от растворения в коллективном разуме?
 
– Непредвиденная вводная. Мой сосед, лама-оборванец, начал в голос комментировать танец Махакалы на хинду!
 
– Замечательно! – сказал Снежный Лама. – Мои предположения продвинулись по пути их подтверждения. Правда, сегодня результат не достигнут. Но это не важно.
 
Я не понял своего учителя, но не задал вопроса. Промолчал. Свою миссию выполнил. Мы возвращаемся. Пора смыть с души неприятные впечатления. Подумать о будущем. Хорошо бы, по возвращению в Джамму встретиться с Мак’Лессоном, а потом отправиться домой в Асхабад на улицу Адижанскую!
 
*****
 
За наш долгий путь в Нью-Дели мой наставник – лама Цасаар Хучигдсан, Снежный Лама – неоднократно в своих речах обращался к теме религиозной философии, что в разных своих формах управляет человечеством на протяжении тысяч лет.
Почему я пишу «Нью-Дели», а не «Джамму», не «Ладакх»? Не хочется забегать вперёд, но скажу: не доехали мы в тот год ни до Кашмира, ни до Ладакха. Увы.
Вернёмся к моему образованию, к тому, что успел я понять и запомнить из потока мудрости, щедро извергающемуся на мою больную голову из уст мудрого Цасаара Хучигдсана.
Его речи по форме всегда были лекциями. Они не подкреплялись религиозными практиками, поэтому не могу назвать их проповедями.
Я отдаю себе отчёт в том, что сложнейшие по своей архитектонике религиозные учения, такие, как индуизм, буддизм и тибетская ветвь буддизма – Бон или тантризм, не могут быть изложены на нескольких страницах моих хроник. Только рациональному изучению этих религиозно-философских учений не хватит человеческой жизни.
Тем не менее, полагаю, что даже самое схематическое знание о них необходимо каждому из нас. Все мы живём в большом сложном мире людей и идей. Нужно уметь жить в этом мире так, чтобы не возникали проблемы между носителями этих разных идей. Зачем обижаться на то, что тебе случайно наступили на ногу в базарной тесноте. Лучше извиниться, если и сам толкнёшь ненароком кого-то.
 
Теперь в Путь вместе с моим Снежным Ламой!
Он говорил:
– Прежде всего, нам нужно определиться с терминологией. Увы, в религиозных учениях терминологии почти всегда достаточно расплывчаты. А это означает, что и понимается сам основной предмет изучения и познания разными людьми по-разному. И этот предмет может быть краеугольным камнем вероучения! Отсюда – многочисленные толкования, расколы, школы, ереси. Сколько людей, столько мировоззрений. Потому терминология, которую употребляю я, точна и облечена в более-менее твёрдую форму.
Начнём с религии самой древней, распространённой в Индостане, с индуизма. Краеугольный камень индуизма – это учение о бессмертной человеческой душе, обречённой на вечный круговорот от рождения, жизни и деятельности в образе живого существа от мельчайшего червя до человека, смерти и рождения заново в новом облике, который будет зависеть от качества прожитой последней жизни. Пример: воровал, грабил – заново родишься аллигатором. Пожалел в образе аллигатора купающегося в реке человеческого детёныша, есть шанс в новой  жизни родиться слонёнком.
Этот «круговорот» именуется «сансарой». Сансара графически изображается в виде обыкновенного «колеса» со спицами.
Освободиться от круговращения в цикле сансары можно лишь человеком, исполняющем религиозные предписания, любящим бога и ведущим праведный образ жизни, избегающим все соблазны греховного бренного земного мира. Избавляясь от желаний, человек избавляется от страданий вечных перевоплощений, достигает вечного покоя и счастья существования. Новая стадия перевоплощения в образ небесного божества может называться «нирваной».
 
«…Как человек, снимая старые одежды, надевает новые, так и душа входит в новые материальные тела, оставляя старые и бесполезные. «Бхагавад-гита».
 
Согласно каноническим учениям, сам Будда прошёл пятьсот пятьдесят реинкарнаций, прежде, чем достиг просветления и стал тем, чем его сегодня воспринимают миллионы его адептов. Для образности своего повествования приведу отрывок из неканонической народной легенды. Якобы, сам Будда вспоминал три свои последние реинкарнации. Он был слоном, добросовестно исполнившим свою карму помощи людям, потом воплотился в образ сельского дровосека. Однажды дровосек в джунглях встретил умирающую от голода истощённую тигрицу с двумя тигрятами-сосунками. Дровосек пожалел тигрицу и её тигрят, отдал ей на съедение собственное тело. Тигрица насытилась, у неё появилось молоко, которым она смогла накормить своих детёнышей. Колесо сансары сделало свой оборот. Бывший бедный дровосек родился в королевской семье маленьким принцем Шакьямуни.
Его имя при рождении Сиддхартха Гаутама, что на санскрите означает «Потомок Гаутамы, успешный в достижении целей». Уже признанным Учителем просветлённый Сиддхартха Гаутама, добровольно отказавшийся от земной королевской власти, стал именоваться Буддой – «Пробудившимся».
 
Его учение «Махаяма» стало достоянием всего мира.
«Махаяма» на санскрите «Великая колесница». Это основной Путь буддистов, согласно которому возможно Пробуждение во благо всех живых существ. Самый большой грех в буддизме – убийство. Не только человека, любого животного, включая самых незначительных и даже вредных на первый взгляд, как комаров, сосущих твою собственную кровь. Путь, который, однако, не сохранился в своём первозданном сотворении. Появилась и «Хинояна», отличающаяся от «Махаямы» способами практики. Мы не станем разбирать эти отличия.
Помните, мы говорили о философских принципах, о признаках существенных и несущественных?
Увы, это серьёзная тема. До сих пор люди разных культур готовы убивать друг друга по весьма незначительным различиям, таким, как запахивается халат либо повязывается тюрбан, как накладывается крест – двумя перстами или тремя, слева направо либо – справа налево…
 
Так говорил мой Снежный Лама.
 
*****
 
Однажды он спросил меня:
– Как ни странно, но я до сих пор не знаю, сэр Джозеф, являетесь ли вы человеком какой-либо религии? О конкретной конфессии не спрашиваю, учитываю вашу профессию.
 
Я ответил, не посчитав нужным скрываться перед этим человеком. Знал, что я для него, как человек Мак’Лессона, не тайна.
– Да, я человек, почитающий Бога. Я христианин, православный. Наверное, плохой прихожанин своей церкви. В последний раз в храме был несколько лет назад. И Бога вспоминаю, как простой человек труда на Руси: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится!». В трудные минуты у меня своя «мантра» – «Господи, помилуй!». Ритуалы практически не соблюдаю, нарушаю: на исповеди не хожу. В силу своей профессии. Следовательно, отпущения грехов мне нет.
 
– Я это заметил, – сказал Снежный Лама. – Вы не очень-то охотно доверяете свою психику постороннему. Вы трудный объект для направленной медитации.
 
Я продолжил:
– Бог для меня один, тот, кого знаю с младенчества, и чужие боги не для меня. Чту отца и мать. Не ворую, не лжесвидетельствую. Был грех один, так за него, думаю, уже отстрадал и душой и телом. Одна тоска осталась. Что касается заповеди "Не убий!", так я ещё для ангельского сана не созрел. Воин я. Офицер. Свою Родину защищать обязан. Оправдание есть: и пуль и осколков в грудь свою принял более, чем сам выпустил. Господь милостив. Господи, помилуй!
 
– Я не сомневаюсь, что вы были истинным воином, сэр Джозеф! – сказал Снежный Лама. Спросил: – Вы и сегодня продолжаете позиционировать сам себя воином?
 
– Почему бы нет? Я из рода воинов. Я не умею ничего другого.
 
– Полагаю, этот род деятельности для вас исчерпан. Ни один раджа в Индии не взял бы вас на службу воином!
 
– Почему? Я профессионал своего дела!
 
– Кому нужен профессионал, не способный вырубить до единого младенца жителей деревни, отказавшейся платить радже непосильный налог?
 
– Кошмарное предположение!
 
– Да. Для реализации ваших воинских потенциалов вам нужны только захватчики. И все бои должны происходить на вашей родной земле!
 
– Вот это – святая обязанность!
 
– Верю. Желаю вам не попасть в иную ситуацию. Берегитесь,  боги войны могут посмеяться над вами!
 
Я промолчал. Мне нечего было сказать.
Больше мы на эту очень личную тему не разговаривали.
 
*****
 
Снежный Лама продолжал совершенствовать мои религиозно-философские познания:
 
– Наконец, мы вплотную подошли и к нашим тибетским верованиям и проблемам.
Со временем появилось третье учение: Тибетская ветвь буддизма – Тантризм, или религия Бон, на санскрите «Ваджраяна» – «Алмазная колесница».
Её отличием от «Великой колесницы» стал нововведённый весьма существенный принцип возможного достижения нирваны в одну человеческую жизнь, минуя бесчисленные реинкарнации.
Это был достаточно революционный принцип. Тантризм, как  религия спасения, заинтересовал миллионы людей, стал монотеистической религией Королевства Тибет, распространился от его границ на все четыре стороны света.
Главным средством достижения просветления в Ваджраяне считается тайная «Мантра».
Мантра в своём изначальном смысле переводится с санскрита как «орудие осуществления психического акта». Почему «тайная», потому, что для её постижения требуется пройти, хоть и в одну жизнь, но достаточно долгий путь монастырского послушания. И проникновения в тайну нужно заслужить.
В просторечии мантра может обозначать и молитву, и заклинание от злых сил и чар, и волшебство. Чаще мантрой называют священный текст, который не просто читают, но проговаривают с воспроизведением звуков особым способом, варьируя голосом тембр, высоту звуков, определённые такт и скорость речи.
Вы это слышали. Но не только.
Важен сам медитативный настрой чтеца. Тот настрой, который может передаваться слушателям. Слушателям, которые сами входят в состояние медитации, которое уже овладело тем, кто читает мантру, становятся не просто слушателями, но участниками групповой медитации, соучастниками религиозного ритуала. Вот в чём сущность тантризма. Сама философия, сами по себе знания ничего не значат. Они мертвы. Медитативный настрой, управляемый опытным религиозным руководителем – это всё!
Моя искренняя признательность вам, сэр Джозеф, за то сравнение, которым вы охарактеризовали подобное действо. Я помню. Явление резонанса. Это сущность. Без несущественных наслоений.
В сущности, любая медитация – это гипноз. И не простой гипноз, вроде, "замри, усни, головка не боли"! А гипноз сложный, направленного действия. В том числе и самогипноз, позволяющий адепту совершать сомнамбулические полёты, не чувствуя своего тела, в заоблачных высотах, участвовать в сексуальных пиршествах с самыми прекрасными феями и принцессами. Бедный, нищий, грязный, снедаемый болезнями, измученный насекомыми голодный пастух в этой сомнамбуле сам себя видит отважным воином, победителем демонов, прекрасным любовником, властителем земного рая. Что ему ещё нужно? Эти сомнамбулы могут ощущаться реальнее, чем сама реальность!
 А теперь представьте, какую возможность вы упустили, не погрузившись всем своим существом в мистерию танца Махакалы!
 
Меня замутило.
Лама заметил. Сказал:
– Ладно, не буду вас травить. Поняли меня с полуслова? Отхлебните холодного чаю, успокойтесь. Мы ещё продолжим разговор на эту тему! На сегодня закончу анонсом следующей лекции: «Организация масс. Инструменты управления сознанием народонаселения». Скучать не будете!
 
Так говорил мой наставник – лама Цасаар Хучигдсан, Снежный Лама.

*****

Правильно говорят, "истинно великое можно увидеть только издалека!". Мне понадобились долгие годы, почти тридцать лет, почти на самой грани собственного человеческого бытия, чтобы переосмыслить увиденное и услышанное мною в моём путешествии , не скажу "паломничестве", в Лхасу. Из этого путешествия вынес сонм мощных впечатлений - отвращение к мерзостям человеческих пороков. И только. Но не за этим стремятся в Лхасу паломники. Они идут за просветлением собственных душ. И уносят из Лхасы этот огонёк в своих душах. Все правильно. У каждого - своя цель. Я не искал света, и не увидел его. Я был просто в "путешествии". На задании. Но мои впечатления не прошли мимо моей души. Этот след определил мою судьбу на всю оставшуюся жизнь. Я сделал свой выбор. Возможно, я и не заслуживаю "света", не мне решать. Постарался прожить жизнь не орлом, не вороном из притчи, что рассказывал в Пушкинской "Капитанской дочке" Емельян Пугачёв прапорщику Оренбургской крепости Петру Гринёву. Человеком. И Бог мне судья...

*****

— Ом мани падме хум! —
Под грохот барабана,
Под мантры бритых лам,
Под рев старинных труб

— Ом мани падме хум! —
Сам Будда Гаутама
Пусть улыбнется Вам
Златою бронзой губ!

*****

На железнодорожную станцию в Бардхамане мы прибыли к вечеру 25-го июля. Станция была забита народом. Здесь мы впервые услышали страшное короткое английское слово «war» – война! Не здесь, не на полуострове Индостан. Далеко от наших мест. В Европе. Но железная дорога уже пропускала составы по маршруту Калькутта – Нью-Дели в режиме военного времени. Три дня мы жили близ станции. Спали на земле, на каких-то картонных коробках из-под рыбных консервов. Читали старые газеты.
 
Подумать только: австрийский эрц-герцог Фердинанд наследник престола Австро-Венгерской Империи был убит почти месяц назад в день, когда мы с ламой покидали Лхасу! По каким же дебрям Тибета и Индии мы блуждали двадцать восемь дней от посёлка к посёлку, от города к городу, если ни одна газета нам так и не попала в руки!
 
На четвёртый день удалось устроиться в гостиницу для туземцев. Комната на двоих без удобств. Чай, рис, варёные овощи. Ближе к ночи меня порадовал душ с тёплой, нагретой дневным солнцем водой. Получил от Снежного Ламы флакон с «антикраской», помылся, обрёл свой родной цвет кожи. В номере снова подвергся         болезненной операции. Лама освободил мои веки от воска. Посмотрел в зеркало. Чёрт, те что! За месяц успел обрасти бородой, обзавестись усами. Мне теперь в хламидах буддийского монаха в городе лучше не появляться.
В местной лавочке купили мне новую одежду. Ношеную, европейскую, но стираную и выглаженную.
Эх! Жаль, нет с собой документов на имя Джозефа Стивенсона, советника – советника  самого лорда Хардинга. Без проблем сели бы в поезд!
На закате солнца вечером 28-го июля у меня случился первый приступ возвратной тропической малярии.
Лама ухаживал за мной, лечил, давал хинин. Первый раз я самостоятельно встал с постели лишь спустя двенадцать дней.
Спросил, какое сегодня число.
Получил ответ: 9-е августа. От обиды чуть не заплакал.
Спросил ламу, не связывался ли он с Мак’Лессоном.
И на этот вопрос был неутешительный ответ: Рами Радж-Сингх далеко-далеко за Атлантическим океаном, и вестей от него нет.
Я принял свою порцию хинина и вышел подышать на воздух. Я был бос, и голова моя была непокрыта. Не англичанин, нет. И не просто индус – последний шудра! Зашёл в лавочку. Приличной обуви не нашлось. Пришлось купить обыкновенные резиновые калоши на босу ногу. Подумал, купил аршин пять тёмно-синего муслина, смотал себе тюрбан.
Заглянул на станцию. К кассам пробиться было невозможно.
Прошёлся по перрону, заставленному тюками, мешками и ящиками. Подошёл поезд, воинский эшелон. Рядом со мной раздвинулись двери грузового вагона, похожего на русскую «теплушку».
 
От первого вагона офицер в рупор объявил команду: «Стоянка три минуты! Личному составу не покидать вагоны!».
 
Вдруг меня окликнули:
– Эй, господин Сингх! 
 
Я обернулся. Усатый индус с нашивками субедара на рукавах мундира протягивал мне из вагона жестяной бидон.
– Прошу вас, зачерпните воды из водокачки, нам вагон покинуть нельзя!
 
Как отказать? Взял посудину, спрыгнул с перрона, набрал из-под струи артезианского колодца холодной воды, одним прыжком поднялся на перрон, протянул бидон субедару.
Тот принял воду одной рукой, а другой крепко ухватил меня за локоть левой руки и рывком поднял в вагон. Кто-то мгновенно задвинул дверь. Пять-шесть рядовых в форме табачного цвета блокировали выход.
 
Повернувшись вокруг своей оси, я мгновенно освободился от сильных пальцев сержанта. С возмущением спросил:
– Что вы себе позволяете, господин субедар?!
 
Паровоз дал длинный гудок. Поезд тронулся.
– Война, господин сикх! – ответил субедар, отдал честь и пояснил: Мобилизация!
 
Поезд набирал скорость. В маленьком вагонном оконце без стекла мелькали верхушки пальм.
Вдруг, субедар вытянулся во фронт. К нам подошёл совсем молоденький первый лейтенант артиллерии.  Англичанин. Приказал, обращаясь ко мне, на приличном хинду:
– Ваши документы!
 
Так, 9-го августа 1914 года для меня началась Великая война. Мой Снежный Лама остался один в Бардхамане. Больше я его никогда не видел.
 
Колесо моей сансары медленно, но верно делало свой оборот. Для меня начиналась новая жизнь с новыми, положенными для этой жизни невзгодами.

*****     *****     *****
*****     *****     *****

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

***  *****  ***
***  *****  ***