Да исполнится воля царя небесного над земным

ДА ИСПОЛНИТСЯ ВОЛЯ ЦАРЯ НЕБЕСНОГО
НАД ЗЕМНЫМ

Ничтожен Великий и смешон,
А бездарь стала великаном.
Когда вокруг десятки жен,
И велики Эрота раны.

На беду царя семя его скудным было, отпрысков мужского пола – раз-два, и обчелся. Старший сын Иван, на беду свою, характером в отца удался, такой же суровый и не в меру строптивый. Позволял себе даже отцу перечить. И случилась беда непоправимая, в очередной раз непослушания, метнул в непокорного сына царь посох свой, с концом металлическим острым. Не отвел Господь Бог посох тот, угодил он сыну Ивана Грозного в висок. По-разному рассказывают о причине гнева царского на сына. Остановимся на одной, более всего выглядевшей реальной. Двадцативосьмилетний царевич заступился за свою беременную жену Елену, в девичестве Шереметеву, на которую око царское гневом необузданным глянуло. Да и то, как было стерпеть царевичу, когда батюшка до этого двух жен царевича, не угодивших свекру, в монастыри сослал. Не терпевший возражений, отец в пылу гнева и метнул посох свой. Царь не намеревался убивать наследника и сына и от горя едва сам не помер. Иван Иванович головой не долго промаялся и умер. Умер с покаянием в делах своих, время на то было. Не в пример своему отцу, помершему без покаяния. Умер Иван-царевич на глазах у мачехи, царицы Марии, в девичестве своем Нагой, дочери царского окольничего Федора Нагого. Мачеха на десять лет была моложе своего пасынка. Ничего странного в этом тогда не находили. Подобное нередко встречалось в те времена. Молодая царица не вмешивалась в частые споры между мужем и пасынком, молчала, как воды в рот набрала, как и положено было вести себя женщине в прежние времена во время разговоров, ведущихся между мужчин.
После похорон сына государь долго не мог прийти в себя – плакал, молился и, сдается, совсем лишился и сил, и желания грешить. Правда, плоть царя все еще бунтовала, так что можно было еще ожидать всяких выходок со стороны дряхлеющего царя, всплесками вспыхивающими время от времени. Между ним и царицей давно наступили прохладные времена, вызванные беременностью царицы Марии. Долго царь без женщины обходиться не мог. Вскоре он окунулся в разгул, оргии, беспробудное пьянство. А так, кажется, еще совсем недавно страстью неземной бунтовало сердце царя Ивана. Да и последняя женитьба царя многим запомнилась, и не только тем, что невеста была слишком хороша, но и тем, что по всем понятиям христианским она была незаконной. Не более трех раз государь мог жениться, а тут счет уже к десятку приближался. Только кто перечить желаниям царя мог? Услышал Иван Васильевич, что у опального боярина Федора Нагого в его вотчине, где отбывал Федор ссылку, выросла дочь – невиданной красоты и стати. Тут же царь приказал немедленно возвратить Нагого со всем семейством в Москву. Не успел Федор Нагой в доме своем по половицам, чуть поскрипывающим, пройтись, как кличут его с дочерью к царю. Вошли в горницу, куда слу-ги, идущие спереди и сзади, привели. Сам царь вышел на встречу. Хотела Мария Нагая на колени стать с отцом вместе, да царь не велел. Увидел девушку, сердце в груди государя сладостно заныло. Девушка была высокой, стройной, полноты умеренной, делающей ее фигуру необычайно привлекательной. Коса русая, густая и тяжелая, ниже пояса опускалась. Носик прямой, губы полные, цвета вишни созревающей. Глаза серые, большие, да ласковые, ум и добрую душу выражающие.
Царь осмотрел взглядом посветлевшим невесту, сказал громко:
– Царицей Московской будет Мария Федоровна.
При словах этих, то ли от радости большой, то ли от страха великого, узнав, что станет она женой царя, при имени которого многим дурно становилось, но, побледнев, девушка упала в обморок. Царь понял, что от радости «сомлела» девица красная. Да и отец Марии сказал так, чтобы все слышать его могли, что от радости нежданной обморок с дочерью его приключился. Не мог же он сказать о том, что невеста чувств лишилась от вида желто-зеленого старца, плешивого и крюком согбенного.
Через неделю 6 сентября 1580 года состоялась свадьба Марии Нагой с Иваном Васильевичем. Много странного в той свадьбе было. Начать с того, что посаженным отцом жениха был его собственный сын – двадцатитрехлетний Федор, дружкой жениха – двадцативосьмилетний князь Василий Шуйский, а дружкой со стороны невесты двадцативосьмилетний Борис Годунов, друг закадычный царевича Федора. Ну, не странно ли, что на следующий день должна была состояться свадьба царевича Федора с Ириной Годуновой, сестрой Бориса. Полагаю, что только вмешательством проведения можно считать исторические факты, что оба дружки на свадьбе Ивана Васильевича станут в будущем царями, правда, с участью печальной…
Венчание происходило в Спассо-Преображенском соборе, под венец «молодых» ставил протопоп Никита, тот самый, что венчал и другую Марию, Долгорукую, которую царь велел утопить на следующий день после свадьбы. На знак такой многие тогда внимание обратили.
Время шло, отдавалась жена царю против воли, едва терпела, хотя он проявлял к ней и чувственность, и расположение. Радовалась Мария тому, что беременность отдалила ее от царя, И после рождения сына супружеская жизнь так и не наладилась. Несколько раз царь Иван хотел развестись с Марией и сослать ее в монастырь… А тут еще он заподозрил царицу в наведении на него порчи. Вот только расследовать дело не успел…

Кто осознал беду – предупрежден
Возможно, есть надежды на победу?
И тот всегда бывает побежден,
Кто не готов был встретить беды!

Не задумывался Государь Иван Васильевич над вопросом, кто после него Русью править будет? А следовало бы... Жены, часто меняемые, телу приносили временное удовлетворение, а душа – мрачною, непроглядною, как ночь темная, да ненастная, была. Церковь осуждала царя Московского за многоженство. Да, разве духовник царю указом был? А был бы, глядишь и события приняли бы другой ход, и не скатилось бы царство Русское к тому, что назовет история потом «смутным временем».
Все на свадьбе царской заметили, что род Годуновых вверх пошел, весь присутствовал, до единого. А это говорило о том, Государь Иван Васильевич Годуновыми весьма доволен. Именитые боярские роды и поредели, и похудели. Теперь никто кичиться знатностью рода перед «захудалыми» не мог. Захудалые, как грибы после теплого летнего дождика росли. Пройдет время, – станут именитыми. И Годунов, не относившийся к боярскому роду, чувствовал себя все увереннее и нахальнее. Немало тому способствовала женитьба его на дочери Малюты Скуратова, главного государева опричника, пса из псов наилютейшего. Шептались злобно за спиной удачливого опричника Годунова, быстрому росту значимости его завидуя. Вот уже Годунов с князем Бельским стал человеком, необходимым царю Ивану.
Умело ладит Борис с наследником престола Федором. Души тот не чает в «товарище своем», необходимым стал Борис для него. Но при дворе царя Ивана Васильевича ничто вечным не бывает, изменчива натура царя, сверх подозрительна. Кто знает, что в голове его созрело за ночь? Вечером, отправляясь на ночлег, ласковым взором согреет, а утром под хмурым ледяным взглядом царя сердце замрет, с перебоями начинает биться, кровь от лица отливает, узлом все в животе завязывается…

Жизнь при дворе – игра без козырей,
К тому же «в темную» ведется…
Рискует постоянно царедворец в ней:
Когда-то, где-то, с чем-то попадется

Не так сказал, не тот подал совет,
Возможно, показался взгляд недобрым,
Приходится покинуть белый свет,
Под пытками все, изложив подробно…

Сегодня государь встал с постели в самом добром настроении, баньку принял, ковшик терпкого квасу испил. Уселся с Бельским за шахматы. Двигая ферзя, царь, словно ненароком, спросил у Годунова, стоящего тут же неподалеку и наблюдающего за игрой.
«Что там, в клети ведьмы-предсказательницы делают? Не плачутся ли, печалясь о судьбе своей. Срок-то жизни, данный им мною, государем, истек!»
.«Да нет, государь, Мишка, приставленный за ведьмами следить, сказывал мне, что на лицах их особой печали не видно, Дивясь тому спокойствию их, вопрос ведьмам Мишка задавал, почто те не плачутся о судьбе своей? Так, волхвовицы ему спокойно ответствовали, что день только начался, а до вечера далеко еще…».
«Ну-ну, пусть светлым днем перед кончиной полюбуются!» – усмехнулся царь Иван, выводя коня на простор и угрожая ладье Бельского.
Диалог этот, ведущийся между государем и царедворцем, имел под собой основание. Дело в том, что, казня своих подданных десятками и тысячами, сам государь до ужаса боялся смерти. Приглашал предсказателей и предсказательниц, чтобы они, общаясь с потусторонними силами, сообщали ему о его судьбе. Две последние, особо известные среди волхвов и волхвиц, предсказательницы были заточены царем за то, что они ему смерть самую близкую предсказывали. Царь не велел их казнить, опасаясь расправы темных сил, стоящих за спиной у каждой из них. Сегодня, как раз и наступил день смерти царя, предсказанный ведьмами проклятыми. Самочувствие его было великолепным, на душе легко и радостно. Он даже готов был простить волхвовиц, так неудачно преподнесшим свое предсказание, если бы те не были такими уверенными в «шутке» своей над ним, государем грозным!
Протянул руку свою Иван Грозный к ладье противника, и вдруг острая боль пронизала сердце его. Побледнел Иван и кулем свалился с сиденья. Бельский с Годуновым подняли отяжелевшее тело царя, осторожно положили на лавку. Тяжко дышал Иван Васильевич Грозный, руками к шее своей тянулся… Борис стал кричать!
«Позвать лекаря к государю!.. Водки сюда… розовой во-ды!»
Засуетились, забегали придворные. Поднес водку Годунов к устам царя, да не пошла внутрь она, пролилась на кафтан парчовый.
Тут и лекарь пришел, пульс пощупал, ухом к груди приложился. Покачал головой, тяжко вздыхая. Поняли дворяне и бояре, что отошел государь в вечность. Бельский с Годуновым отправились на крыльцо, поведать миру о кончине государя.