Верная

Было это давно, в те времена,  когда моя взрослая жизнь уже кипела, а житейская мудрость  в свои права ещё не вошла.
 
В те далёкие, 80-е  я жила в общежитии,  где у каждого была своя комната. Можно сказать, что это была коммуналка хрущёвской постройки.  Трёхкомнатная квартира с общей кухней. После работы все, как по расписанию, собирались на маленькой,  девяти квадратной кухне, приготовить ужин. Кто-то жарил картошку, кто-то кашу готовил, кто-то просто сидел в ожидании свободного подступа к плите. За мои  четыре года проживания, там дважды сменились хозяева комнат.  Прежде были и обиды, и ссоры, и даже случались драки у моих соседей на почве частой выпивки, с вытекающими последствиями - ревностью.   
С последними жильцами мне повезло. Жили мы мирно и очень дружно. В большой комнате проживала женщина пенсионного возраста, которая  ушла от шестидесятилетнего  мужа, оставив ему дом с тремя взрослыми сыновьями и молодой тридцатилетней беременной любовницей.  Комнату, выходящую на северную сторону, занимала молодая учительница музыки - Наташа.  На выходные к ней регулярно  приезжал  парень из другого города, и тогда наша женская кухня приобретала какое-то особое оживление. Сыпались шутки, заумные  фразы, анекдоты. Бывало, что и ужинали вместе – три комнаты каким-то чудом умещались на крохотной, но уютной, кухне.
 
Мой маленький сын очень любил приходить в комнату к Наташе, так как у неё была красивая белая собака под стать самой хозяйке, - стройной, светловолосой. Собаку ей подарил  Андрей, кучерявый, темноволосый коренастый парень.  Кличку дали этой "блондинке" сразу – Белка. Каждое утро Наташа выводила щенка на улицу. Днём "белая шкурка" спала в комнате на широкой двуспальной кровати, терпеливо ожидая хозяйку, а вечером, когда мы на кухне бурно обсуждали детали прожитого дня, в гости к Белке приходил поиграться мой сынок. Я фотографировала и сына, и Белку, и Наташу, - в различных сочетаниях друг с другом. Все были счастливы и довольны.
 
Прошёл год.  Андрей предложил руку и сердце своей избраннице.  Дело шло к свадьбе и к переезду в другой город.
Весна, всюду обновление жизни,  свежее дыхание природы. В очередной раз мы встречаемся на кухне…разговариваем,  шутим и вдруг кто-то спросил:
- Что-то Белки не видно. Где она?
- Мы с Андреем сегодня гуляли в лесу и оставили её там, - спокойным голосом ответила Наташа.
- Как это? Она же не стул и не будет стоять на одном месте. Как понять - оставили?  – допытывалась я.
-Ну, мы её… Как бы тебе сказать… ну, мы решили, что она нам больше не нужна...
-Ну? И? Где она сейчас? - не унималась я.
- Мы накинули на её шею верёвку… и... повесили...там,  в лесу на дереве.

Холод и ужас охватили мою душу! Во-первых – это не укладывалось в моей голове. Как  можно любить свою собаку, каждый день с гордо поднятой головой гулять  с ней по улицам, кормить вкусностями, жить в одной комнате, спать в одной кровати и вдруг – просто так взять и повесть на дереве???
Во-вторых – как можно спокойным, уверенным  голосом об этом говорить? Было бы понятным, если бы собака была злой, агрессивной, кусачей, мешала своим лаем соседям. Но ведь это была милая, весёлая Белка, которая всегда приветствовала гостей весёлым белым хвостиком.  А как мой сын её любил! Не передать. Я глубоко вздохнула… и выдохнула с болью. Сыну ничего не сказала.
Вечер прошёл в тягостной  тишине. Мне удалось сына отвлечь рассказами, книжками, играми. Легли спать.
Вдруг, среди ночи, слышу какое-то настырное царапанье в общую дверь.  Наташа первая проснулась и подошла к двери.  Догадалась… Она открыла дверь и - к ногам бросилась она, её Белка!!!
Нет, она не умерла. Она изо всех сил боролась за свою жизнь! Она старательно перегрызла верёвку, и побежала к своей любимой хозяйке!  Можно себе представить  как долго и упорно  извивалось на верёвке, билось, боролось изо всех сил животное за свою жизнь! Перегрызанная  верёвка  клочьями болталась на её шее, а она безмерно радостная и счастливая, бурно виляя белым хвостиком, обвивала ноги своей хозяйки, облизывала, норовя всем своим, верным до смерти, маленьким собачьим сердцем, обнять любимую хозяйку.

Так и стояли мы молча, потрясённые увиденным...